Артефакт из прошлого

      — Рождество в Хогвартсе? Ты уверена? Это так странно… — удивился Рон. — Я думал, мы поедем к моим…       — Ты против? — обеспокоенно спросила Гермиона. — Я понимаю, это очень непривычно, ведь Рождество это семейный праздник, но мне нужно снова…       Она растерялась и запуталась, не зная, как ей объяснить то, что лежало на душе. Что Основатели слишком очернили Хогвартс в ее воспоминаниях. Что ей хотелось снова вернуться в ту детскую сказку и убедиться, что от того мрачного замка, полного жестокости и цинизма, давно уже ничего не осталось.       — Мама, конечно, расстроится, — проворчал Рон, обнимая ее сзади и кладя подбородок на плечо, — но должны же мы, наконец, сепарироваться от родителей и их ожиданий? Тем более, что Гарри с Джинни тоже не приедут. Я, правда, не понял почему. Не знаю, зачем тебе в Хогвартс, но прошлое Рождество мы провели порознь. Это я хочу провести с тобой, и мне неважно, где.       …Драгоценный сапфир спружинил и легко отскочил ей в ладонь. Уже пустые кандалы с щелчком раскрылись. Гермиона ошарашенно моргнула, заново привыкая, что пол слишком далеко внизу, что одежда не колется, что палочка знакомо и тепло лежит в руке. Рядом дико озирался Малфой и часто-часто моргал Невилл.       — Получилось? — неуверенно спросил Гарри. — Мы живы и нам не одиннадцать. Артефакт пуст?       Драко оторвался от слегка заторможенного разглядывания собственного скелета, уложенного в ящик, и стремительно вытащил палочку, проверяя насыщенность магии в своем изумруде.       — Да. Того, что здесь осталось, не хватит на что-то масштабное. Никто не узнает. У нас действительно получилось.       Отделу Тайн достался опустошенный артефакт непонятного назначения. Нет, исходя из рунных цепочек было ясно, что камни накапливали магию, когда посредством некромантии и магии крови средневековые волшебники устраивали жесточайшее жертвоприношение (Малфой, конечно же, «забыл» поправить в отчете нюансы различий в переводе с младшего футарка). Этот случай даже осветили в прессе, демонстрируя колдографии, сделанные Гермионой, как пример того, насколько жестоким было волшебное сообщество когда-то, и насколько прогрессивным оно стало сейчас.       Osculum Mortis, к сожалению, пришлось причислить к исчезающим видам растений. Гербологи так и не пришли к однозначному выводу, каким способом размножаются эти цветы, предположив, что для выживания им необходим высокий уровень концентрации магии, какой просуществовал в гробнице до того, как она разрушилась и выпустила все накопленное над Запретным лесом, породив огромную пространственную аномалию. К сожалению, на сегодняшний день волшебники не могли поддерживать в теплицах такие объемы нерастраченного волшебства, поскольку некромантия и магия крови, которые, несомненно, и привлекли Osculum Mortis к гробнице, были запрещены. В конце концов, не средние же века, чтобы устраивать жертвоприношение и нарушать законы ради выживания каких-то там цветов!       Саму гробницу планировали аккуратно опечатать, чтобы оставить ее в качестве исторического памятника для потомков, но из-за нарушенного изнутри контура, а потом еще и выплеска магии она начала постепенно разрушаться. Часть барельефов из теплицы удалось снять и сохранить, но рунные круги из самой гробницы восстановить не удалось. Они остались только на колдографиях. Время брало свое, в считанные недели разрушая то, что ему мешало разрушить волшебство в течение сотен лет. Под жертвенником обнаружилась могила неизвестного волшебника, которого впоследствии опознали как кого-то, кто принадлежал роду Певереллов. Поскольку гробница продолжала разрушаться и держалась на одном честном слове, было решено перезахоронить неизвестного на кладбище в Годриковой впадине, рядом с остальными представителями этого рода.       — Конечно, милая, я всегда буду рада вам в Хогвартсе, — удивленно вскинула брови Минерва, когда Гермиона, заручившись поддержкой Гарри и Джинни, озвучила ей свою просьбу. — Не понимаю, что на вас нашло. Буквально утром я получила сову от мистера Лонгботтома с точно таким же вопросом. На этот раз у нас остаются лишь немногие на праздники, но дети будут очень рады таким знаменитым гостям!       — В таком случае… — протянула Гермиона, подумав, что не только гриффиндорцам необходимо вернуть правильное Рождество. — Вы не будете возражать, если с нами будут еще двое? Драко Малфой с невестой. Понимаете, мы полдекабря работали на этих раскопках, так близко от Хогвартса… Думаю, его тоже коснулась эта ностальгия, как и нас. Просто он никогда в этом не признается.       Макгонагалл недовольно поджала губы. Гермиона знала, что она все еще не простила Драко тот последний год в Хогвартсе, когда директором был Снейп. Директриса бросила короткий взгляд на портрет Снейпа, висевший справа от ее кресла. Северус в своей манере вскинул брови, запахнулся, как летучая мышь, в мантию, и отвернулся, сделав вид, что ему абсолютно не интересна тема беседы.       — Хогвартс будет рад и мистеру Малфою тоже, конечно же, — глядя на портрет слизеринца, вдруг улыбнулась Минерва. — Я отдам распоряжения домовикам. Мы будем вас ждать.       — Спасибо, профессор! Вы позволите, если я вернусь не камином, а немного прогуляюсь? — облегченно улыбнулась Гермиона.       На стенах коридоров вновь висели картины и портреты. Волшебники, изображенные на них, вовсю готовились к празднику: развешивали ленточки, рождественские веночки, сэр Кэдоган скакал с картины на картину, размахивая веником из омелы и приставая к каждой леди, которую встречал, с требованием поцелуя. Волшебные лестницы снова двигались, на доспехах в нишах была мишура, а где-то по коридорам носился Пивз, распевая рождественские гимны. Из-за угла неторопливо выплыл призрак Серой Дамы, которая буквально сразу же исчезла в противоположной стене, хотя Гермиона не успела даже рта раскрыть, чтобы поздороваться. А впрочем, не больно-то и хотелось. Ищейка равнодушно дернула плечом и пошла дальше, снова возвращая себе то, что у нее отняли девятьсот лет назад. Студенты, не разъехавшиеся на каникулы, устроили во дворе игру в снежки, в Большом зале сияли наряженные Флитвиком ели, а на факультетских часах, свесив ободранный хвост, спала миссис Норрис, на шею которой прицепили огромный алый бант.       «То, что надо!» — с облегчением подумала Гермиона, выходя во двор, чтобы нос к носу столкнуться с Гарри и Роном, с двух сторон тащивших в школу упирающегося Малфоя. Рон при этом, хоть и не понимал ничего, но выглядел невероятно довольным — похоже, по дороге они успели пару раз уронить слизеринца в снег.       — О! Гермиона! Ты уже тут! Ты представляешь, он не хотел идти! И игнорировал мои письма! Пришлось просить Рона, чтобы тот вызвал его повесткой, и подстеречь в Министерстве! — радостно воскликнул Гарри.       — Отпустите меня! И верни мне мою палочку, Поттер! Что за мода — вечно отбирать у меня волшебную палочку! Тебе своей мало?       — Я договорился с дежурным, который взвешивает палочки, что подменю его на полчасика, — хитро улыбнулся Гарри, — а то он бы с нами не пошел.       — Отдай ему палочку, Гарри! — сердито сказала Гермиона. — Надеюсь, вам хватило ума послать сову в Малфой-мэнор? Там Астория, наверное, с ума сходит!       — Хватило, — хмыкнул Рон, — иначе аврорат уже бы осаждала целая армия адвокатов с Люциусом во главе.       — Дурацкие шутки! — сердито бухтел Малфой, отряхивая зимнюю мантию от снега. — Чтоб я еще раз с вами связался!       — Давай им отомстим? — лукаво предложила ему Гермиона, набирая полную жменю хрустящего белого снега. — Два на два, по-семейному?       — Эй, а почему это «по-семейному» и ты с ним в паре? — возмутился Рон.       — Долго объяснять, — улыбнулась Ищейка и запустила в будущего мужа снежком. Ее несостоявшийся супруг не выдержал искушения и с удовольствием к ней присоединился.