Артефакт из прошлого

      — Не, это мы косякнули в прошлый раз, — философски сказал Гарри, откинувшись спиной на ледяные прутья решетки, — надо было диванчик там трансфигурировать или камин…       Гермиона невесело фыркнула в ответ. После вторжения Ровены жутко болела голова: та весьма бесцеремонно вломилась в мысли и потопталась там, но… только по той части, которая касалась времени, проведенном здесь. Зайти глубже у нее не вышло, как она ни пыталась. Как будто время защищало само себя, пряча от нее то, чего ей знать не следовало. А, впрочем, Грейнджер находила это логичным, ведь настоящее Гермионы было будущим для леди Равенкло, а будущее не должно иметь четкого сценария.       Куда интереснее и непредсказуемее оказалось действие Веритасерума, которого столько влили в Малфоя, что тот до сих пор был землисто-серого цвета. О, нет, сыворотка правды работала — Драко разливался соловьем, но стоило задать вопрос, который касался их происхождения или появления в этом мире, то изо рта слизеринца не доносилось ни звука. Он шевелил губами, явно напрягал связки, но при этом вел себя как человек, на которого наложили Силенцио. Причем, судя по стеклянным глазам, он и сам этого не понимал.       Финал происходящего был очевиден.       — Но мы же все давно уже поняли, что к чему идет, — не открывая глаз, сказал Лонгботтом. — Ты-то уж точно поняла, Гермиона. Возможно, еще в первые же дни, как мы здесь оказались. А убедилась во всем тогда, когда мы не нашли тот рунный круг в свой первый визит сюда. Что есть твоя попытка убедить Малфоя совершить невозможное, если не жест отчаяния?       Легче всего ментальное насилие перенес Гарри — видимо, сказался опыт уроков Снейпа. А вот Невилла, непривычного к подобного рода магии, сначала вывернуло прямо на платье Ровены, а буквально еще через полминуты он просто потерял сознание и кулем свалился на пол. Гермиона подозревала, что когда он падал, то ударился головой и заработал себе небольшое сотрясение, потому что его все еще тошнило, а координация давала сбои. Сейчас она уложила его головой себе на колени, стремясь обеспечить ему хоть какой-то комфорт, который могла.       — Зубы, да? — негромко спросила Гермиона. Конечно, теперь это стало очевидным: чьи это были скелеты.       — Ага… — вздохнул Невилл. — Надеюсь, это не больно.       — Умирать? — рассеянно спросил Гарри. — Не бойся, я пробовал. Легче, чем засыпать.       Уголок рта Невилла слабо дернулся в намеке на улыбку. Лонгботтом вздохнул и открыл глаза, мутным взглядом разглядывая низкий потолок их темницы.       — Когда случились те события в Отделе Тайн на пятом курсе, бабушка очень обрадовалась, что я не Избранный. Я ведь тоже подходил под то пророчество, — невпопад вспомнил он. — Она постоянно повторяла: «Все предопределено! Судьба пощадила нас!». А я, если честно, до того момента особо не верил в судьбу. Точнее, я думал, что мы сами за нее в ответе.       — А я и до сих пор так думаю, — категорично заявила Гермиона.       — Даже после того, что ты знаешь, что тебе было суждено попасть сюда, чтобы умереть? — с иронией уточнил Гарри.       — Тебя это разве остановило? — с вызовом спросила Грейнджер. Гарри никогда не рассказывал им о том, что он чувствовал, идя к Волдеморту в Запретный лес. Но она помнила его глаза тогда. Помнила воспоминания, которые позже им показали в омуте памяти: горько поджатые губы Снейпа, циничное «Мальчик должен умереть», подразумевающее вроде как вопрос, но произнесенное почти с утвердительной интонацией.       — Я просто думал… — продолжил Лонгботтом, проигнорировав их короткую перепалку. — Что, раз нас кто-то сюда отправил, он преследовал какую-то цель. Я думал о потомках Мориента, жаждущих справедливости. Наверное, сейчас они очень слабые, боятся и прячутся. Вынужденные жить в тени, постоянно оглядываться, наблюдать, как Основатели пируют на костях их предка. Я думал, что просто именно нам было суждено вывести их на чистую воду. Прекратить эти издевательства над юными волшебниками. Ведь сколько таких, какими были Ферклы? В нашем времени мы уже ничего не изменим, Основатели останутся героями и благодетелями, но в этом…       Гарри неожиданно негромко рассмеялся. Что прозвучало достаточно жутко, учитывая их состояние и положение.       — Бетон, Гермиона, — пояснил он, отсмеявшись. — Мы все думали: зачем было замуровывать этот тоннель? А все просто: чтобы указать Основателям, что они такие же волшебники, как и все. И тоже смертны. Невилл прав. Мы попали сюда не случайно. В нашей истории Основатели не жили вечно, так что мы просто расставляем все по местам.       Чары, которые неизвестны волшебникам прошлого. Интересно, как долго Основатели пытались пробиться сквозь футы бетонирующих чар? И чем? Редукто? Бомбарда? Местные аналоги? Однако они так и не смогли добраться до жертвенника, чтобы забрать камни — свой ключ к вечной жизни. Ведь они сами строили эту гробницу так, чтобы уберечь от всего мира то, что было внутри. А тому, что там было, потребовалась почти тысяча лет, чтобы пробиться наружу.       — Теперь умирать не так обидно, — слабо улыбнулся Невилл. — Правда, теперь непонятно другое. Кто тогда нарисует круг перехода, если мы умрем?       — Мы и нарисуем, — слабым голосом отозвался из своего угла Драко. Он рвано вздохнул и развернулся к ним, уязвимо подтягивая колени к груди. Гермиона не знала, чем чревата передозировка Веритасерума, особенно местной модификации, поэтому было абсолютно не исключено, что зелье сейчас медленно разъедало его желудок. — Или ты знаешь другой способ, чтобы истратить весь тот накопленный резерв волшебства, который хранится в артефакте?       — Подожди… — растерянно пробормотал Гарри. — Но тогда мы снова попадем сюда!       Гермиона закусила губу, не отводя пристального, задумчивого взгляда от съежившегося Малфоя. Слизеринец выглядел откровенно плохо: грязные волосы липли к мокрому лбу, кожа потускнела до неестественно-серого цвета, бледные, почти белые губы дрожали. Только глаза оставались живыми: упрямыми и злыми. И взгляд — как тогда, на часовой башне. Очевидно. Подобные артефакты не должны существовать. Они опасны для любого времени.       — Все дело в камнях, Гарри, — медленно сказала она, собравшись с мыслями. — Помнишь, мы говорили об этом, еще когда только нашли их? Это артефакт колоссальной силы. И в наше время ему нет равных аналогов.       — Поттер, представь на секунду, что мы не исчезли, — тихо заговорил Малфой, — мы остались там, наверху, помолодевшие на двенадцать лет. Думаю, мы бы выбрались из гробницы, а там бы нас поджидал Отдел Тайн. У них на руках оказался бы полный артефакт — потому что сам амулет у них уже есть. И теперь возможности этого артефакта им известны. Неужели ты думаешь, что что-то бы удержало их от такого искушения? Обменять жизнь и магию четырех грязнокровок на двенадцать лет полноценной жизни?       — Ну, не-ет… Есть же законы, — неуверенно запротестовал Гарри. — Ритуалистика и некромантия запрещены! Министерство само запретило! Они бы… Ох, Мерлин…       Он медленно выдохнул, бессильно стукнувшись макушкой о прутья решетки.       — Они бы стерли нам память, — тихо сказал Драко. — Что ты сможешь противопоставить, если тебе одиннадцать? И вряд ли бы эта информация вышла за пределы очень ограниченного круга людей… Думаю, ради такого дела они бы как-нибудь обуздали Osculum Mortis, Основатели же смогли, значит, и Отдел Тайн тоже сможет. Если не будет дополнительного, очень энергоемкого волшебства, которое опустошит артефакт, этот жертвенник заработает снова. Слишком сильно искушение обладать могуществом и бессмертием одновременно.       — Ты знаешь, к чему приводит жажда вечной жизни, Гарри, — отстраненно сказала Гермиона. — Я знаю. Драко знает. Мы с тобой видели это своими глазами. Малфои жили бок о бок с Волдемортом. Нельзя, чтобы нечто подобное повторилось снова. Тот же, кто возглавляет невыразимцев сейчас, до сих пор не может отделить Пожирателя от фамилии Малфой. А я не доверила бы подобное могущество даже себе.       Друг молчал, о чем-то напряженно размышляя, а потом встал, вцепившись для опоры в прутья решетки.       — Хватит там валяться, Малфой, задницу застудишь, — проворчал он, подсовывая руку под слизеринца, чтобы помочь ему опереться на себя.       — Отвали, Поттер, — слабо запротестовал Драко, — мне и без тебя тут очень паршиво.       — Вот именно! — пыхтя от натуги, выдохнул Гарри, буквально закидывая блондина на себя. — Помрешь еще раньше времени, кто нам будет рунные круги рассчитывать? Пергамент-то мы сожгли!       Драко слабо застонал, снова невольно сгибаясь пополам.       — У вас есть Грейнджер, у нее эйдетическая память, она видела ритуал и сможет его воссоздать, Мерлин, ну куда ты меня тянешь?       Но Гарри упорно дотащил Малфоя до места, где сидели Гермиона с Невиллом, а потом аккуратно сгрузил его к стене, частично оперев на себя.       — Ты же змей, — пытаясь отдышаться, сказал он, — а змеи предпочитают теплые места. Так что грейся и постарайся не умереть раньше времени.       — Поттер, — очень искренне простонал тот, — ты бы знал, как же я тебя ненавижу…       — Вообще или в данный момент? — деловито спросил Гарри. — Я от тебя вообще-то тоже не особо в восторге. Ты тяжелый, неудобный и отвратительно пахнешь. Зато, если тебя это утешит, Гермиона считает тебя красавчиком.       — Кто? Я?! — возмутилась Гермиона. — Я такого не говорила!       — Говорила, — поддержал Гарри Невилл. — Ты сказала, что у Малфоя очень правильные и симметричные черты лица. Правда, ты тогда не знала, что это Драко, но сам факт…       — Да ну вас! — покраснела Гермиона, понимая, что если начнет объяснять и оправдываться, софакультетники точно не отстанут.       — По крайней мере, я не выгляжу как задохлик! — из последних сил съязвил Малфой, явно намекая, что, изучая жертв, они приняли скелет Гарри за останки восьмилетнего ребенка.       Гарри бросил на него изучающий взгляд и ехидно ухмыльнулся:       — Это ненадолго, Малфой, это ненадолго.       Гермионе казалось, что прошло не меньше суток, однако когда в их темнице снова появились Основатели, их одежда была все той же. Значит, на поверхности прошло всего несколько часов. Она к этому времени так замерзла, что даже не сразу ощутила согревающие чары, которые на них любезно накинула Ровена.       — Салазар, я же просила! — укоризненно проворчала Хельга, вытаскивая из рукава объемный фиал. Драко к этому времени уже почти не мог сдерживать стоны и, кажется, даже плакал. А Невилл несколько раз впадал в забытье и отключался, и Гермиона, цепенея от ужаса, прижимала холодные пальцы к его губам и прислушивалась к дыханию.       Зелье, которое насильно влили в рот, оказалось горьким, но чрезвычайно бодрящим. Виски перестали ныть, в голове прояснилось, а тело, казалось, снова было бодрым, будто она только-только проснулась после хороших выходных. Невилл удивленно моргал и даже смог самостоятельно подняться на ноги.       — Успокойся, выживет, — проворчал Слизерин, один за одним вливая в рот блондину сразу несколько принесенных с собой флакончиков. — Малфои они крепкие, так быстро не ломаются. Даже бастарды.       Гермионе казалось, что в прошлый раз дорога до жертвенника заняла не меньше часа, но сейчас холодные камни тоннеля слились в единую полосу, которая закончилась слишком быстро. Один за одним сами собой зажигались и тухли факелы, мимо которых они проходили, пока перед ними не раскинулся знакомый зал. Гриффиндор широким жестом провел палочкой, запуская под потолок десятки огоньков-фонариков, которые осветили испещренные рунами каменные плиты и квадратную колонну, возвышающуюся над жертвенником.       — Не бойтесь, — мягко сказала Хельга, и в ее голосе зазвучали те чарующие нотки, которые без труда успокаивали людей и управляли разношерстной толпой в Большом Зале, — мы не станем вас убивать. Здесь нет ничего страшного. Подойдите к колонне и сядьте на плиты.       Ее спокойствие и уверенность мягким покрывалом ложились на плечи, утешая и умиротворяя. Как невозможно было не подчиниться ищущему истину взгляду Ровены или грозной воинственности Годрика, так невозможно было не поверить ее голосу. Если, конечно, ты изначально не знаешь правду.       — В древности в Риме существовал культ богини Весты, — это вырвалось у нее само собой, когда Гермиона, подчиняясь чужому голосу, послушно опускалась на почему-то теплую плиту алтаря, — ее жрицы должны были блюсти обет целомудрия. Но если какую из них обвиняли в грехе, то несчастную замуровывали с незначительным количеством хлеба и воды под землей. Это не мы тебя убиваем, ты будешь жить… Но недолго.       Драко вздрогнул, споткнувшись на ровном месте. Он боялся, и этот страх был настолько силен, что внушение леди Хаффлпафф явно не достигало своей цели. Он тяжело дышал, его острый подбородок прыгал вверх-вниз, губы дрожали, а глаза казались огромными ртутными каплями, настолько у него расширились зрачки.       «Драко Малфой — трус», — сказал ей когда-то Гарри.       «Опять же, кто его знает, что этот перстень забрал от меня самого? Не исключено, что мою… Неважно, в общем, что», — невольно признался однажды сам Драко.       — Мы потом вернемся за вами, — мягко усилила нажим Хельга. И она почти не врала. Дети знали, что Основатели всегда возвращались к тем, кого оставили на алтаре. — Садись, не бойся. Больно или страшно не будет.       Гермиона запоздало прикусила щеку изнутри. Одиннадцатилетняя Гермиона не умела вовремя остановиться и не демонстрировать всем вокруг свою эрудицию, особенно если ее жестко не контролировала Гермиона-взрослая. А маленькая Грейнджер освоит этот навык очень не скоро.       — Годрик? Позволишь? — негромко попросила Хельга, протягивая руку. Гриффиндор аккуратно снял с себя амулет, передавая леди Хаффлпафф. Гермиона увидела, как центральный камень стремительно светлеет, а верхний наливается кровавым цветом. Шурша платьем, Хельга прошла мимо нее к колонне, стоя так близко, что Гермиона даже ощущала ее запах — дыма, каких-то острых специй и чего-то душно-цветочного. Она не видела, что делает Основательница, но догадалась, что та устанавливает камни для ритуала. Металлический наруч плотно сомкнулся на ее запястье, прижимая руку к плите. Гермиона машинально попыталась освободиться — без шансов. Как там говорил Гарри? Вывихнуть себе сустав большого пальца?       — Леди Ровена, — слова снова вырвались сами собой, но Гермиона уже не стала себя сдерживать, — позвольте последний вопрос?       — Девчонка слишком много болтает, — недовольно проскрипел Салазар, — теряешь хватку, Хельга. А ведь мальчишку все еще трясет!       — Пускай, — мягко возразила леди Равенкло, хотя Хельга уже решительно развернулась всем телом, явно готовясь ответить что-то сердитое, — я всегда поощряла тех, кто жаждет узнать новое. Говори, Гермиона.       «О! Наконец-то запомнила мое имя!»       — Зачем нужны камни, я знаю, но для чего — основа амулета? — задала Гермиона вопрос, который тревожил ее еще с прошлогоднего путешествия в мир без магии. — Не безопаснее ли было их хранить каждый отдельно?       — Треугольник — гарантия, что камни никто не сможет подменить или украсть. Где бы он ни находился, каждый из нас чувствует его, как часть себя, — ответила Ровена. — Поэтому, стоило вам прикоснуться к цепочке, как мы уже об этом знали.       — Вот как… — разочарованно выдохнула Ищейка, подумав, что ожидала чего-то более существенного. — Не доверяете даже друг другу…       — С моей помощью из тебя вышла бы сильная и умная ведьма, Гермиона, — с легкой грустью вздохнула леди Равенкло, — мне даже жаль, что так случилось.       — Нет, — неожиданно подал с противоположной стороны голос Гарри. — Она уже сильная и умная ведьма. Без вашей помощи. Потому что это не вы определяете будущее волшебников, а они сами. Как бы вам ни хотелось обратного.