Артефакт из прошлого

      Пожалуй, большее ощущение маразма вокруг нее было только на пятом курсе, когда весь мир упорно засовывал голову в задницу, Гарри объявили чокнутым, а по школе расхаживала Амбридж, толкая мысль, что теоретических знаний абсолютно достаточно для освоения ЗоТИ. Гермиона с невероятным трудом боролась с желанием рявкнуть на окружающих, чтобы они, наконец, включили голову и перестали всерьез обсуждать ее помолвку с Малфоем. А ситуация складывалась весьма своеобразная.       Роберт, обеспокоенный словами Хелены, скооперировался с однокурсниками и пришел к выводу, что такая, как Гермиона, им в компании не нужна. Было ли дело в банальной зависти, возможно, подсознательном ощущении, что она взрослее и опытнее, а может, в обиде, что им самим пришлось положить на алтарь своей цели значительно больше трудозатрат, а тут какая-то девчонка, что без году неделя появилась в Хогвартсе, норовит обставить их сугубо из-за того, что ее научили грамоте. Однако ученики Ровены все-таки не зря приглянулись леди Равенкло, какие-то мозги у них все-таки имелись. И все они прекрасно понимали, что Основательнице их мнение до одного места. К тому же Гермиона теоретически была из благородной маггловской семьи, ее выделял Спенсер, отмечала Хелена, так что вопрос с ученичеством был делом практически решенным. Поэтому избавляться от грязнокровки надо было собственными силами. Гермиона так и не поняла, что же останавливало Роберта и его компанию от прямого членовредительства — то ли ее осторожность, то ли страх, — но ни проклясть, ни случайно сбросить ее с лестницы, ни отравить никому из них в голову не пришло (и слава Мерлину!). Вместо этого они решили, что лучшее решение — дискредитировать наглую выскочку в глазах Основательницы. Таким образом, Грейнджер ожидала печальная судьба: вечно быть на побегушках в служанках, не развивая собственный потенциал. Возможно, в глазах учеников Равенкло это наказание действительно выглядело страшнее смерти. Поэтому Роберт и его друзья начали строить планы, а параллельно следить за коварной грязнокровкой, чтобы потом подловить в момент, когда она этого не ждет. Именно тогда они выяснили, что Гермиона достаточно часто пропускает обед и уединяется с одним из учеников Слизерина в одном из чуланов. Подозрительно? Определенно подозрительно!       Гермионе оставалось только радоваться своей удаче, что ее злопыхатели не обнаружили Гарри и Невилла. Их рабочие места были ближе, поэтому они приходили на место встречи раньше, а Роберту и его друзьям не пришло в голову, что следить надо за чуланом, а не за Гермионой. Зато у Малфоя была привычка приходить позже всех, поэтому его они заметили. А зачем еще мальчик с девочкой могут уединяться от чужих глаз, если только они не задумали какого-то подлого коварства? Именно эту мысль Роберт и высказал Хьюго Дуэйну во время обеда.       Возможно, если бы барон обнаружил четверых шушукающихся грязнокровок, которые, к тому же, попали в замок одновременно, он бы внимательнее отнесся к словам Роберта. Не исключено, что их бы обыскали, снова прогнали через допрос у леди Равенкло, а та уже не отнеслась бы столь снисходительно и дотошно выяснила: откуда появились незнакомцы, из каких они семей и так далее. Гермиона до сих пор, кстати, не понимала, почему никого из старших волшебников не интересовало, откуда их притянуло, есть ли за ними кто-то взрослый, будут ли их искать или мстить за них, скучают ли они по семье и тому подобное. Она списывала это все на огромное самомнение Основателей, которые, убедившись, что никто из новеньких не принадлежит известной семье, в принципе потеряли к ним всякий интерес. К примеру, тем же Ферклам в тот же вечер организовали оммаж…       Однако, благодаря находчивости Драко, Дуэйн увидел абсолютно заезженную и практически ничем не примечательную компрометирующую картину, которую нельзя было трактовать двояко. Ему и в голову не пришло обыскать чулан или проверить его на наличие кого-то еще.       Мораль волшебников этого времени несколько отличалась от мировоззрения магглов. Поскольку Библия оказала достаточно опосредованное влияние на культуру волшебников, очень явной сегрегации по полу не наблюдалось, маги продолжали подчиняться установленному испокон веков праву сильного. Существовали рода, во главе которых были женщины, хотя и нельзя было сказать, что патриархальная система изжила себя. Однако поскольку общество волшебников было очень маленьким, закрытым, и только недавно отщепилось от маггловского, у них сохранились некоторые культурные привычки и традиции. Понятие чести, деление на сословия, аксиома, что человек благородного происхождения априори прав и тому подобное. И посягательство на честь ведьмы (особенно если в перспективе она бы стала чистокровной) никому бы не спустили.       Но, во-первых, как выяснилось, ведьма и сама была не против, а во-вторых, коварный обольститель был из числа слизеринцев. Поэтому Дуэйн решил не гнать лошадей, а сначала разобраться в вопросе.       — Это ужасно! — причитала миссис Нотли, взмахивая руками, как наседка крыльями. — Непоправимо! Гермиона, девочка, неужели ты не понимаешь, что загубила свое будущее! Став чистокровной, ты могла бы выбирать юношей из приличных семей! Это все ваша вина, Дуэйн! Вашему мальчишке не светила приличная партия, вот он и воспользовался наивностью невинного дитя!       «А ведь и правда, — мимоходом подумала Гермиона, — Малфой-то у нас бастард, официально его бы не признали…»       — Я попрошу вас, миссис Нотли, — поморщился барон, который, видимо, подумал о том же самом и, судя по блеску его глаз, оценил аферу и хитрож… дальновидность Малфоя. — Этот «мальчишка» — бастард известной семьи, он уже выполняет работу подмастерья, из него выйдет невероятно талантливый зельевар. Не сегодня завтра наш лорд предложил бы ему ученичество. Всего-то и делов, что сменить фамилию.       — Вот когда бы стал чистокровным, тогда бы и имело смысл разговаривать! — сердито отбрила его экономка. — Миссис Нотли, — бархатно протянул Спенсер, которого призвали сюда в качестве третейского судьи, — Гермиона тоже пока еще не чистокровная ведьма.       — Она почти уже ею стала!       — В любом случае, они оба состоят на службе у замка, — вкрадчиво заметил Хьюго, — а значит, их судьбу решать нам. Не стоит тревожить лордов и леди из-за проблем грязнокровной прислуги.       Миссис Нотли аж крякнула от возмущения, а Спенсер успокаивающе положил руку ей на плечо.       — Я понимаю ваше разочарование, я тоже считаю, что наша леди нашла бы Гермионе более достойную партию, однако… — тут констебль бросил укоризненный взгляд на Грейнджер. — Юный Роберт, который тоже был свидетелем этой ситуации, определенно уже пустил сплетни. Даже если бы с вашим бастардом случился… м-м-м… какой-нибудь несчастный случай, честь девушки уже скомпрометирована. А леди Ровена куда больше будет разочарована, если ее планы однажды будут нарушены столь унизительным отказом.       — Аббат Ансель все еще в замке, — как бы невзначай напомнил Дуэйн, — мы, как старшие, можем дать наше согласие на помолвку. Это спасет репутацию девочки и поможет укрепить позиции юного Драко. Они одного положения и статуса, так что вопросов не возникнет. Если же кто-то из них и станет в будущем чистокровным, то сможет отменить помолвку с низшим по статусу без урона для своей чести.       «Вы там совсем с ума посходили?» — подумала Гермиона, бросая на Малфоя сердитый взгляд. Она понимала, что в тех условиях, в которых они оказались, он выбрал самый оптимальный и быстрый способ подчистить хвосты, но сейчас трое взрослых на полном серьезе обсуждали их судьбу и, что интересно, мнение самих Драко и Гермионы их не волновало. Похоже, им хватило сцены в чулане и фразы Малфоя про взаимные чувства.       — Думаю, — недовольно поджимая губы, признал Спенсер, — это будет самым лучшим решением. Дуэйн, найдите аббата и объясните ему ситуацию. Миссис Нотли, полагаюсь на вас.       Еще через час недоумевающая от столь резкого поворота в жизни Гермиона в темно-синем платье, которое спешно подыскала ей по случаю помолвки хозяйка замка, послушно повторяла за аббатом все приличествующие событию фразы. Праздничным платье делали кружева по вороту, рукавам и корсажу (которому пока, увы, нечего было еще подчеркивать), в волосы миссис Нотли вплела ей какие-то веточки с мелкими ягодками и цветочками, поэтому у Гермионы создавалось впечатление, что на нее напялили рождественский венок. Малфоя тоже нарядили в довольно нелепый наряд супермена: брэ, торчавшие из-под шосс, создавали впечатление, что на слизеринца сначала нацепили колготки, затем надели памперс, который сверху прикрыли трусами. Поэтому Гермиона старалась ниже пояса на Малфоя не смотреть, чтобы не испортить церемонию хихиканьем, а ауру — неснимаемым проклятьем. Благо, что рубашка ему досталась удачная. В ней Драко немного походил на мятежного принца, особенно когда миссис Нотли ловко завила волшебной палочкой кончики его волос изящными кольцами. Блондин мужественно стерпел все извращения над собой, но когда он взял Гермиону за руку, она почувствовала, что его пальцы подрагивают от ярости. Сама процедура уложилась в какие-то пятнадцать минут монотонного бубнежа — аббат явно страдал от похмелья, поэтому особой радости от свершающейся помолвки не испытывал. Выслушал свидетелей, задал вопросы о согласии, пробухтел что-то о целомудрии, велел повторить за собой соответствующие обещания и с чистой совестью проинформировал их, что отныне они помолвлены и должны хранить себя друг для друга. На этом официальная часть завершилась, а уж торжественная оказалась еще короче: они сделали по глотку вина из одного бокала, съели пополам кусок посоленного хлеба (жаль, мало — Гермиона с утра ничего не ела), после чего Малфой очень церемонно поцеловал ей руку, а миссис Нотли почему-то расплакалась.       Кольца, да и вообще какие-либо вещественные доказательства о состоявшемся действе, не предполагались. Так что Грейнджер искренне не понимала, как именно помолвка спасет ее репутацию, если об этом нет никакого информирования. Но волшебников, похоже, такие тонкости не интересовали.       — Ну ты и засранец, Малфой! — ворчала она, выпутывая из волос веточки мирта. — Не мог придумать ничего другого? И как я это все буду объяснять Рону?       — Мы связаны одной веревкой, Грейнджер, — раздраженно дергая себя за завитые волосы, ответил тот, — у меня весной свадьба с Асторией. К счастью, все это не будет иметь значения, когда мы вернемся обратно. Помолвка — не брак, юридической силы не имеет. Просто обещание хранить себя до свадьбы с конкретным человеком. Поверь, мы еще легко отделались.       — А если не вернемся? — неожиданно сама для себя спросила Гермиона. Если Малфой не сможет разгадать загадку ритуального круга, отправившего их почти на тысячу лет в прошлое, не сможет на его основе создать портал обратно, им придется проживать вторую жизнь в Средневековье. Потому что — а это Гермиона знала точно — не существовало чар, способных отправить кого-либо в будущее.       — Дождемся совершеннолетия, консумируем брак, я возьму фамилию Дагворт, ты останешься при своей, и мы положим начало прекрасной династии, — скучающим тоном перечислил блондин. — Поттера и Лонгботтома, так и быть, пригласим на свадьбу, только пусть в качестве подарка будет что-то полезное, а не какая-нибудь Мимблетония в горшке.       — Малфой! — Гермионе очень хотелось выглядеть сердитой, но, видимо, ее психика еще не до конца оклемалась после пережитого стресса, потому что Ищейку почему-то упорно тянуло на нервный смех.       — Ага, а вот и твой доброжелатель, — неожиданно насторожился Драко. Гермиона обернулась и увидела в конце коридора Роберта в компании все той же бледнолицей девицы. — Подожди-ка, у меня тут возникло одно очень важное дело, которое я как твой жених просто обязан выполнить…       Со стороны это, наверное, выглядело смешно: Драко в этих дурацких памперсных шоссах, будучи на целую голову ниже, очень важно и даже как-то скучающе подошел к крепко сбитому, высокому Роберту, который под его взглядом почему-то мгновенно растерял свою самоуверенность.       — Меня зовут Драко, — привычным, манерным тоном представился Малфой, — Драко Малфой. Из тех самых Малфоев, ты правильно понял. Так вот, эта милая леди у окна — моя невеста. И если с ее головы упадет хоть волосок, ты об этом сильно пожалеешь.       «А, собственно, роль прекрасной дамы не так уж и плоха… — философски подумала Гермиона. — Выражается Драко, конечно, заезженно, но он нам так до пятого курса угрожал… Ничего не меняется, и тут семью приплел…»       — И что же ты мне сделаешь, бастард? — пренебрежительно выплюнул Роберт, но в его голосе еле-еле, но слышался надлом. Наверное, потому, что хотя Малфой и выглядел как одиннадцатилетка, но смотрел на Роберта с высоты своих двадцати трех лет, и тот подсознательно чувствовал это, хотя и не понимал, почему белобрысый грязнокровка так его пугает.       — Отравлю, — мило улыбнулся Драко, заботливо снимая что-то с плеча равенкловца. Тот машинально отшатнулся. — Или нет… Прокляну. Хотя, это тоже скучно. У меня есть зелье — тайная разработка, тому, кто выпьет его однажды, потом до конца жизни будет требоваться еще доза. Снова и снова. Изо дня в день. Иначе, — тут Малфой понизил голос до шепота и доверительно пододвинулся к Роберту, глядя ему в глаза, — однажды он просто не сможет проснуться…       — Роберт! — нервно выдохнула девушка, дергая друга за локоть. — Идем, нас ждут. Роберт!       — А… да! — облегченно выдохнул тот, делая слишком поспешный шаг назад. — Мы еще не закончили, ублюдок!       — У меня есть знакомые на кухне, — как будто не услышав его слова, продолжил Малфой, — ты даже и не заметишь, как выпьешь этот яд. А потом будешь трястись каждый раз над кубком: не забыл ли я подлить его сегодня?       — Нас ждет констебль, Роберт, нам пора! — панически прохныкала бледнолицая и поспешно отбуксировала однокурсника за угол.       — Впечатляет, — оценила Гермиона, подходя ближе, — даже я прониклась. А, кстати, что за такой интересный яд? Что-то из секретов семьи? Или ты его выдумал?       — Почему? — удивился Драко и неожиданно проказливо улыбнулся. — Ты плохо обо мне думаешь, моя разлюбезная невеста. Я не сказал ни слова лжи. Кофе, Грейнджер, просто кофе.