Успеть к Рождеству

День был мглистый. Облака комьями грязной ваты проплывали по небу, и сквозь них тусклое зимнее солнце окрашивало полдень Нью-Мексико в серый цвет. Из раздвижных дверей проката Джонни вылетел на парковку. Затормозив, он заозирался в поисках своей машины. Теплый, влажный ветер гонял пустоту по мокрому бетону. Среди мрачной пустоши одинокий старый мексиканец в рабочей робе подметал грязь. Джонни поспешил к уборщику. — Извини, амиго, а где у вас арендованные машины? Мексиканец перестал сгребать мусор и махнул в сторону шоссе за парковкой. На фоне бесцветного пейзажа зимних прерий высился автомобильный мост над железнодорожными путями. Под ним за насыпью виднелся широкий бетонный остров, на котором рядами стояли машины. — Ох черт, — Джонни приложил руку, с зажатой в ней квитанцией, ко лбу. — Слушай, амиго, а как мне туда попасть? Уборщик молча ткнул в другую сторону. Автобус с логотипом прокатной компании выруливал на шоссе. Джонни побежал, крича и размахивая одной рукой, другой он тащил за собой чемодан. Автобус не остановился, набрав скорость, свернул налево. — Блядство! - выругался Кейдж, засовывая квитанцию в карман. Пытаясь отдышаться, Джонни посмотрел на конец моста, где шоссе раздваивалось. Над развилкой висел светофор. Кейдж прикинул: мост небольшой, а от самоубийства под колесами и смерти от прыжка на рельсы есть спасительная обочина в фут шириной. Он призвал на помощь все свое мужество, систему Станиславского, бога, дьявола и парочку непечатных выражений и торопливо зашагал по этой узкой тропинке с тяжелым чемоданом за спиной. Машины суетливые и безразличные проносились мимо. Путь показался вечностью. Джонни шел и упорно не смотрел по сторонам, его накрывало грохотом, пылью и смогом выхлопных газов. Редкий водитель успевал кинуть недоуменный взгляд на чудака, что решил поиграть в Кармагедон. “Чертов Форд! Из-за него наша страна в автомобильном рабстве”, — думал Джонни, когда очередной седан пролетал в нескольких дюймах на бешеной скорости. Мост кончился. Джонни отскочил от, резко вырулившего с моста, автомобиля и попал в глубокую лужу, промочив насквозь кроссовки. Светофор переключился на красный. Не теряя времени, Джонни вышел на дорогу под неодобрительное бибиканье. Пешеходного перехода не было. Актер почти добрался до противоположной стороны, когда из-за поворота появилась тяжелая фура. Джонни побежал. Воздух прорезал оглушительный вой клаксона и десяток сигналов потише. Джонни сделал сальто вперед, выпрыгнул из-под бампера грузовика и влетел в дорожный знак на обочине. Чемодан исчез под фурой, и восемнадцать колес раздавили его словно спелую ягоду. Светофор переключился. Свидетели самоубийственного трюка недолго посигналили, покрутили пальцами у виска, обложили матом и растворились в дорожном движении. Джонни их не слышал и не видел. Он повис на столбе как жертва кораблекрушения на обломках Титаника. Минут через десять Кейдж медленно сполз с каменистой насыпи к железной дороге, затем перешагнул через рельсы и вышел на парковку. Адреналин выветрился, тело отяжелело, а пульс отбивал чечетку в голове. Трясущимися руками Джонни вытащил из кармана квитанцию и медленно побрел к нужному номеру. — Двадцать… — Джонни шел, сверяясь с цифрами на асфальте. Он повернул направо на дорогу, что делила парковку пополам. — Mierda! — прозвучало совсем рядом, — этот драндулет не заводится! Пара мексиканцев, бритые, в разноцветных рубашках стояли за цифрами “двадцать пять” и от души пинали старый форд. — Эй! — возмутился Кейдж, — это мой номер! — Отсоси, паразит ебучий! — пробасил латинос слева. Он был выше Джонни и толще в три раза. — Я сейчас полицию вызову, — пригрозил Кейдж, сделав вид, что достает телефон из кармана куртки. Мексиканец справа залез на водительское сиденье и пытался снова завести машину, колдуя над панелью рядом с рулем. Толстый бугай захлопнул дверь со своей стороны и сделал шаг вперед. — Съеби, а? По-хорошему. Джонни пригляделся и заметил на лысой голове мексиканца маленькие оленьи рожки, они смешно покачивались на пружинках. — Хах, — хмыкнул Кейдж, — а ты кто? Скакун или Танцор? — Я твоя смерть, уебок! — взревел “олень” и кинулся в атаку. Джонни не двинулся с места. Перенес вес на правую ногу, и когда толстяк приблизился в плотную с выброшенным вперед кулаком, он легко развернулся вокруг оси и отправил в нокаут противника ударом левой ноги в живот. — Отдохни, Рудольф. Джонни победно оскалился и подмигнул покрасневшему жирдяю, который неуклюже пытался подняться с земли. Кейдж перевел взгляд на машину. Прямо перед его носом застыло черное дуло пистолета неопределенного, но очень большого калибра. Второй латинос, худой и с красным колпаком Санты на голове, выплюнул: — У тебя был шанс, а теперь тебе пиздец! — Эй, амиго, спокойнее, — Джонни сделал шаг назад и поднял руки, — я понял, это ваша машина… — Вот именно блять! — злобно перебил его “Санта”. Взвизгнули шины по асфальту, из-за поворота вылетела серая молния. Джонни успел отскочить. Санта пролетел несколько футов и замер в нелепой позе на краю автостоянки. Перед Джонни открылась дверь с пассажирской стороны, знакомый голос скомандовал: — Залезай! Джонни не нужно было говорить дважды. Кенши сдал назад, и серая тойота, круто развернувшись, вылетела с парковки. — Ты за мной вернулся! — Джонни дернул дверь и она, наконец, закрылась. “Да нет, просто машину из проката не сразу хватятся”, — подумал Кенши, но промолчал. Джонни выглядел таким счастливым. Не хотелось разбивать его веру в рождественское чудо. Тойота пролетела железнодорожный переезд. Кенши резко вырулил на шоссе. Что-то блестящее с металлическим стуком проскакало у ветрового стекла. — Ого револьвер… — глупо уставившись на оружие, промямлил Кейдж, — откуда он у тебя? — В машине нашел, — сухо бросил Кенши. — Не знал, что в прокатах машины с огнестрелом выдают, — растерянно пробормотал Джонни. Он с опаской следил за тем, как револьвер все ближе крадется к нему, когда машину заносило на виражах. Кенши напряженно молчал, дергая сцепление. Тойота резво виляла зигзагом по двум полосам дороги. Джонни оглядел салон и заметил раскуроченную панель, из которой торчали провода. Кейдж широко улыбнулся и с ненормально радостным блеском в глазах посмотрел на водителя: — Угонщик! — На себя посмотри, — возмутился Кенши неуверенно. Его еще ни разу не обвиняли в преступлениях с таким восхищением. — Я за прокат заплатил, — фыркнул актер, но вспомнил про мексиканцев и погрустнел. — Да? И чем же? — парировал Кенши. Тойота вильнула, обгоняя грузовик. — Ну эм, — Джонни проследил за ерзающим на панели перед ветровым стеклом револьвером, — картой? — Моей, — торжественно как судья обвиняемому припечатал Кенши. Джонни посмотрел с вызовом в ответ. Ему не понравился этот утвердительный тон. Кенши не смотрел на актера, он мрачно выносил приговор. — Которую ты спер. — Ничего я не спер! — громко возмутился Кейдж, перекрикивая шум дороги, — ты ее сам забыл! — Думал у меня их куча и я пропажу одной не замечу? — теперь и Кенши повысил голос. — Ничего я не думал! — запальчиво как подсудимый затараторил актер, — я ее случайно нашел в кармане. — Пф, конечно! — сквозь маску напряжения на лице японца проступила не свойственная ему злая ирония. — Просто признай у тебя закончились деньги и ты совершенно неслучайно прикарманил мою карту. Джонни не слушал. Он повернул лицо к дороге, от ворота куртки по его шее ползли красные пятна гнева. — Останови! Джонни вытащил платиновую Визу из кармана и кинул на приборную панель в компанию к револьверу. Кенши понял, что перегнул. В его голосе появилась тревога. — Не дури, ты в Лос-Анджелес пешком пойдешь? — Не твое дело, — прошипел Джонни. Прозвучал выстрел. Боковое зеркало со стороны водителя отлетело в сторону. Джонни съежился и вцепился в правую руку Кенши, пока тот отточенным движением переключал скорость. — Да отцепись ты от меня! Джонни не успел ответить, прозвучал еще выстрел. Заднее стекло взорвалось синеватыми брызгами и осыпалось внутрь салона. Мертвенно-бледный Кейдж развернулся на звон и выглянул из-за спинки сиденья. — Из чего он, блять, стреляет?! — сквозь рев мотора прокричал Джонни, — из базуки?! — Не вертись! - приказал Кенши, — держи руль! — Чего держать?! — в ужасе переспросил актер. Кенши не ответил. Схватив револьвер с приборной панели, он резко развернулся и несколько раз выстрелил по машине преследователей. Лобовое стекло форда пошло трещинами, автомобиль завилял и остановился, свернув на обочину. Тойота проскочила на красный. Джонни этого не заметил. Все его внимание, заточенное паникой и адреналином, сфокусировалось на машинах впереди. Он услышал мягкий голос над ухом: — Можешь отпустить. Рук коснулись холодные пальцы и Кейдж очнулся. — Эм, ладно. Джонни усилием воли заставил свои руки разжаться и откинулся в кресле. Тойота сбавила ход пока совсем не остановилась. Кенши открыл дверь и вышел. Джонни заметил, как он заткнул револьвер под ремень за спиной. Кейдж вывалился из машины на, присыпанную острой галькой, обочину. Они остановились загородом. По обе стороны от дороги разливалось море песчаника, бурая в сумерках степная трава и редкие пятна желтого креозота. Ровный и бескрайний ландшафт. Вдалеке у дороги стояла одинокая заправка, а за ней виднелись каньоны, оранжевые в закатном солнце. Джонни поднялся, опершись на открытую дверь, и посмотрел на Кенши. Тот стоял у дороги и напряженно всматривался в сторону, откуда они приехали. Было так тихо, что Джонни слышал свое тяжелое дыхание. Ветер принес далекий шум мотора. Кенши завел руку за спину и отступил поближе к машине. Джонни присел и также напряженно уставился на север, где дорога уходила вверх, касаясь черным краем горизонта. С холма спустился пикап и с грохотом проехал мимо. Джонни, облегченно выдохнув, сполз по грязному боку тойоты обратно на землю. — Ты как? Кейдж повернулся и посмотрел на Кенши сквозь открытые двери. В этой безлюдной тишине Джонни казался себе единственным живым существом. А Кенши? Ангел смерти. Такой спокойный, его черный силуэт горел красным пламенем заката по краям. Джонни вспомнил про мексиканцев на форде, что остались позади, и его накрыло паникой. — Ты, блять, кто?! — крикнул Джонни, доставая пачку сигарет из кармана джинсов, — Грязный Гарри?! Кенши еще раз посмотрел на север, затем сел на водительское сиденье и захлопнул дверь. — Нам пора ехать. Джонни не ответил, так и сидел, привалившись к боку машины пока не докурил. Кенши покорно ждал. Кейдж залез в тойоту и закрыл дверь. Так они и просидели какое-то время в молчании, пока ветер трепал им волосы через разбитое окно. — Куда теперь? — тихо проговорил актер. — В Аризону, — Кенши завел мотор, замкнув два провода рядом с рулем, также быстро как если бы использовал ключ зажигания. Они выехали на трассу I-40, когда солнце полностью скрылось за холмами. *** На заправке Тэксако они поменялись местами. По началу Кенши не хотел пускать Джонни за руль. Впереди их ждали каньоны и пара резерваций. Как будто местные покусятся на обстрелянную тойоту. Но Джонни настоял. Он видел на заправке как японец зависает и неуверенно переставляет ноги, словно ему тяжело находиться в вертикальном положении. Кенши показал Джонни как завести машину без ключа. Несколько миль они ехали в молчании. Кенши в трансе смотрел перед собой, Джонни закурил. На обочине свет фар то и дело выхватывал грубо сколоченные лавчонки, ящики, покосившиеся стулья и кривые вывески, где местные при свете дня продавали самогон и самодельные безделушки. Несколько раз им встретились индейские женщины, голосовавшие на дороге. Завидев в машине двух мужчин, женщины торопливо отступали с обочины в сумрак. — Ты слышал историю о призрачном попутчике? — Джонни решил нарушить молчание. Кенши не сразу ответил. — М? — Просто вспомнилось, — Кейдж пожал плечами, — пустая дорога, ночь. В такое время можно встретить одинокого попутчика, который исчезает, когда довозишь его до места. По спине Джонни пробежал табун мурашек. Зачем он себя накручивает? — В общем, это примета: увидишь призрака на обочине, случится что-то плохое. Кенши медленно повернул голову и также медленно моргнул. Ответил он не сразу, собрать слова сквозь морок сна стоило ему больших усилий. — Джонни, не вздумай никого подвозить, ни живых ни мертвых. — Я и не собирался, я же не идиот? — ответил Кейдж, голос его словно взлетел с трамплина. Кенши посмотрел на актера долго и пристально, как бы говоря без слов, что с этим утверждением он бы поспорил. — Ты поспи, за меня не волнуйся, — неестественно беспечным голосом сказал Кейдж, вновь закуривая. Он, как и Кенши, смертельно устал, но приключения дня прошлого растрепали нервы. Джонни чувствовал, что не сможет заснуть еще тысячу лет. *** С наступлением темноты температура в пустыне Чиуауа упала ниже ноля. Ветер пригнал грозовые тучи, обещая бурю. Мелкая морось залетала в салон сквозь разбитое заднее стекло. Джонни поежился и посмотрел на Кенши. Японец спал, укрывшись шерстяным пальто. Кейдж перевел взгляд на желтый прямоугольник дороги, что выхватывали фары тойоты в чернильной темноте. Он старался не смотреть по сторонам. Чтобы согреться, Джонни закурил и включил радио, но глянув на Кенши, убавил громкость. Салон машины наполнила музыка. Би Джиз пели свой главный хит. Джонни потянулся к двери, чтобы опустить стекло и выкинуть окурок. Окно отъехало на пару дюймов, когда из темноты вынырнула фура. Джонни резко крутанул руль и вдарил по тормозам. Грузовик с громким воем пронесся мимо. Окурок, описав дугу, улетел на заднее сиденье. Машина дернулась и остановилась. — Что такое? — пробормотал заспанный Кенши. — Ничего, — срывающимся фальцетом пропел Джонни в унисон с Би Джиз. Кенши подозрительно глянул на актера, затем обвел взглядом салон машины, ища разрушения. Не найдя к чему прицепиться, он свернулся обратно в клубок под кашемиром. Джонни медленно отпустил сцепление, и тойота поползла вперед. Несколько миль и ретро песен спустя Джонни почувствовал, что в салоне стало подозрительно тепло. “Дождь, наверное, кончился”, — мысленно пожал плечами актер. Еще через несколько миль в машине стало не только тепло, но и светло. Сзади приближался очередной грузовик. Подъехав вплотную, он просигналил. — Да твою-то мать, — прошипел Джонни и обернулся. На секунду его ослепили фары. Дальнобойшик сидел на хвосте и неистово сигналил. — А теперь что? — Кенши проснулся усталый и злой. — Да какой-то придурок, — фыркнул Кейдж, давя на газ. Тойота шмыгнула на встречку серой мышью. Грузовик прибавил скорости, но манёвр своей многотонной тушей повторить не смог и проскочил вперед. — Джонни! — крикнул Кенши. В дальнем свете фар показалась, несущаяся навстречу, легковушка. Джонни выкрутил руль, и машина резво юркнула обратно на свою полосу. От волнения Джонни дал по тормозам. Автомобиль развернуло, и он остановился. Кенши выскочил на проезжую часть и обежал тойоту. Джонни на всякий случай вцепился в ручку двери. — Вылезай, твою мать! — бушевал Кенши. — Ты сначала успокойся, — быстро проговорил актер в щель между стеклом и рамой двери. Кенши замер и уставился на заднее сиденье машины. — Джонни, обернись. — Ага, конечно, ты сейчас дверь с петель сорвешь, — проворчал Кейдж. Вид у японца был настолько обалдевший, что Джонни обернулся. На заднем сиденье весело потрескивал оранжевыми язычками пожар. Кейдж вылетел наружу и чуть не сбил Кенши с ног. Они замерли и в трансе стали наблюдать, как огонь ползет дальше по салону, облизывает крышу и принимается за черное пальто на пассажирском сиденье. Джонни кинулся вперед. Схватился за ручку двери, обжегся, выматерился, схватился снова через рукав кожаной куртки, открыл дверь и полез в пекло. Кто-то с силой дернул актера за пояс джинсов и выволок на обочину. Счастливый и немного подкопченный Кейдж затряс в воздухе дымящейся коробочкой. Кенши сел рядом в придорожную пыль. — Смотри! Твой подарок почти не пострадал. Джонни продемонстрировал черную от сажи раскрытую ладонь. Кенши смотрел мимо спасенного подарка на счастливое лицо Кейджа. Рыжие блики плясали на его бесстрастном лице. Словно маски на лице Кенши сменялись страх, радость, злость, тревога, точно не разобрать. Джонни не двигался, ожидая чего угодно. Наконец, Кенши забрал коробочку и сунул в карман пиджака. Так они и сидели, прижавшись друг к другу, смотрели как догорает тойота. Вдалеке прозвучала пожарная сирена и следом за ней сигнал полицейской машины. Кенши схватил Джонни за ворот куртки и быстро перекатился с обочины в придорожную канаву. Кейдж плюхнулся рядом в колючки вечнозеленой юкки. Точно приветствуя правоохранительные органы, вдалеке прогремел гром. Вой сирен стал еще ближе. Пожарная машина затормозила чуть поодаль от горящей тойоты. Рядом с канавой, где прятались Джонни и Кенши, остановился полицейский додж. Пожарные резво раскрутили брандспойты и мигом потушили огонь. И тут пошел дождь. Промокшие Кенши и Джонни лежали в канаве тихо, они напряженно ждали. Вскоре грозовые тучи ушли, унеся с собой дождь. Синхронно хлопнули двери полицейской машины. Заскрипел песок на обочине. По шагам было слышно, что полицейских двое. — Видишь какие-нибудь следы? — спросил немолодой голос. Луч фонарика разрезал тьму над головами Джонни и Кенши. — Не-а, — ответил второй коп голосом помоложе и с испанским акцентом, — говорят при самовозгорании от человека остается только горстка пепла. — Самовозгорании? — после паузы заговорил первый. — Трукрайм, сэр, — невнятно пробормотал второй, — какие только аномалии не случаются. — Нуньес, — строго начал первый, — ты бы вместо глупостей в свободное время квалификацию повышал. — Так я этим и… — начал оправдываться второй. — Диспетчер сказал, — перебил первый, — что дальнобой видел в горящей машине двоих мужчин. И где они, по-твоему? — Сгорели, шериф? — с надеждой спросил Нуньес. — Сосредоточься, — строго приказал шериф, — ты сам видел, что тойота пуста — Да, сэр, — спохватился Нуньес, — по номерам эта машина ничейная. В смысле, прокатная. — Ага, — переваривая информацию, пробормотал шериф, — а тот форд, что сегодня нашли с пулевыми отверстиями у Тексако? Тоже ведь прокатный был? Наступила пауза. Помощник шерифа повозился, в шуме ветра невнятно прозвучали клавиши смартфона. — Да, сэр, из того же проката! И пустой! — Нуньес добавил пару слов молитвы на испанском, — Санта Мария, чертовщина какая-то! — Не чертовщина, — уверено возразил шериф, — поехали в отделение и вызови эвакуатор. Захрустели по песку удаляющиеся шаги, по очереди хлопнули двери, и додж с утробным рыком уехал. *** Парочка, притихшая в канаве, еще минут пять лежала без движения. Первым кряхтя и постанывая поднялся Джонни. Кенши резко подскочил и одним ловким движением вылез из канавы на дорогу. Джонни выполз на обочину на четвереньках. На полы его грязной гавайки прилипли колючки юкки. Он сел на землю и стал их отдирать. Кенши обошел черный остов обугленной машины и долго со вкусом выругался на японском. — Ты соображаешь, что наделал? — Не так все плохо, — Джонни перестал дергать колючки и с опаской глянул на японца, — я уничтожил улику. Кенши закрыл лицо руками и выругался еще раз. — Карта, Кейдж! — Копы нашли машину латиносов, за которую ты расплатился моей картой! — А это, ну здесь я не виноват, — развел руками актер. Плохой ответ. Кенши вновь выругался. — Те бандиты могли и спрятать машину в каком-нибудь лесу, не очень красиво с их стороны, — Джонни поднялся на ноги и отошел подальше на всякий случай. — В каком, блять, лесу?! - голос Кенши взлетел ввысь и треснул, — мы в пустыне! Джонни мгновенно разозлился, скорее от усталости, чем на Кенши. — Что ты на меня орешь?! Они не заметили как рядом остановился черный минивэн с тонированными стеклами. Боковая дверь с лязгом отъехала в сторону. — Эй, парни! Чего ругаетесь? — спросил голос с испанским акцентом. Джонни и Кенши замолчали, посмотрели на минивэн и заметили старых знакомых. Толстяк мексиканец был за рулем, его тощий коллега сидел рядом, держал в правой руке пистолет и целился в Кенши. Левой рукой он придерживал себя за ребра. Позади них голос из темноты минивэна приказал: — Давайте, запрыгивайте. *** Так они познакомились с главарем банды. Низкорослый, дерганный мексиканец. Он постоянно двигался, как будто ему было неудобно в собственной шкуре. На коленях главарь держал крупнокалиберный Дезерт Игл, когда занюхивал очередную порцию белого порошка, затем хватался за пистолет, наставлял то на Джонни, то на Кенши, наблюдал за реакцией и широко улыбался. Кенши не обращал на него внимания, хмуро смотрел перед собой и молчал. Джонни нервничал, чем приводил в восторг бандита, и неосознанно хватался за Кенши. — А я тебя знаю, — задумчиво произнес главарь после очередной встряски порошком. Тон его сиплого голоса резко и непредсказуемо менялся — от угрожающего шипения до взрывной радости — “Кулак ярости”, да? Джонни вздрогнул и онемел. Слова словно змеи расползлись в стороны. — Это же Джонни Кейдж, парни! — главарь постучал пистолетом по креслу водителя. Толстый мексиканец с напарником что-то безразлично промычали. — Я — Туко, — представился главарь, — я твой фильм раз сто смотрел! Он кинул пистолет на сиденье рядом с собой и потянулся к своему кумиру. Кенши отодвинулся, сместив Кейджа, заслонил его рукой. Туко замер и удивленным взглядом уставился на Кенши. — А это кто, твой телохранитель? Джонни прокашлялся и промямлил: — Что-то вроде… Бандит его не слушал. — Классные татухи, — похвалил Туко, заметив расписные руки Кенши. Японец их быстро спрятал, сложив на груди. Главарь на секунду завис с непроницаемым выражением, точно его лицо кто-то поставил на паузу. — Часики у тебя дорогие и стреляешь хорошо, ты из Триад, амиго? — Из залупы вьетнамской шлюхи, — злобно прошипел подручный с пассажирского сиденья впереди. — Начо, заткнись, а? — поморщился Туко, — мы же здесь все друзья. Сделав паузу на очередную дозу, главарь все внимание сосредоточил на Кенши. Его почерневшие от метамфетамина глаза, прошивали японца насквозь словно гвозди. Кенши этот взгляд выдержал. Туко улыбнулся. — В каждом узкоглазом сидит американец, который хочет выбраться наружу. Начо и его жирный подельник гнусно рассмеялись. Джонни, прижатый вплотную к Кенши на сиденьи грузовика, почувствовал как напряглось его тело. Туко уже не улыбался, Дезерт Игл все поднимался, пока не остановился на уровне груди Кенши. Джонни хмыкнул и вальяжно откинулся на спинку сиденья. — День без крови все равно что день без солнца, — он улыбнулся, точнее попытался улыбнуться. На минуту воцарилось молчание. Главарь уставился на Джонни, брови сдвинуты, на лице замешательство. Напряглись и члены банды. Начо мельком глянул назад. — Это же охрененный фильм, чувак! — Туко бросил пистолет в сторону, резко наклонился вперед и хлопнул Кейджа по колену. Кенши дернулся, но напоролся на предупреждающий взгляд актера. Джонни покачал головой. — Не зря ты мне нравишься, Кейдж, — похвалил Туко, широко улыбаясь. — Эти идиоты, — он махнул рукой на своих подручных, но в их сторону не посмотрел, — прутся от Ван Дама, но куда этому французскому пидору до нашего Джонни Кейджа. Джонни чуть кивнул и благодарно улыбнулся. Кенши с тревогой смотрел на него. Роль Кейдж отыгрывал мастерски — страх, сковывавший его десять минут назад, исчез. Туко осыпал актера комплиментами чересчур вульгарными и напыщенными, но Джонни делал вид, что принимает их за чистую монету. Незаметно он подстроился под манеру речи бандита, также отпускал остроты, громко и глупо шутил, с точностью канатоходца шел над пропастью взрывного характера мексиканца. Главарь банды и актер второсортных боевиков как закадычные друзья принялись обсуждать кино. Кенши растворился в полумраке минивэна, подручные также потеряли интерес к беседе. Они включили радио с латиноамериканскими песнями и ехали в молчании. От стен салона отскакивал быстрый и громкий говор Туко с акцентом и звонкий голос Джонни, энергичный и радостный. Беседа длилась долго. Кенши глянул на часы: почти полночь. Грузовик резко остановился. Кенши услышал наигранно радостный возглас Джонни: — Наша остановка, амиго! Минивэн встал под неоновой вывеской придорожного мотеля. — С рождеством, Джонни, и твоего вьетконговца тоже! — прокаркал главарь банды на прощание. Мексиканцы дружно рассмеялись. Кенши и Джонни вывалились из фургона. С громким лязгом закрылась раздвижная дверь. Кенши пришлось поддержать Джонни, чтобы тот не свалился в лужу на обочине. — Меня сейчас стошнит, — полу задушено просипел актер. Грузовик просигналил и исчез за поворотом. Парочка вздрогнула. — Не думал, что скажу это, — проговорил Кенши, все еще держа Джонни под руку, — но ты молодец. Сквозь болезненную гримасу и слой грязи на бледном лице актера тенью проступила благодарная улыбка. — Это было страшно, — Джонни сглотнул, — я думал, они тебя убьют. Голос его был глухой, не знакомый. Кенши не боялся там в грузовике, не боялся смерти, за долгие годы общения с такими как Туко он устал бояться. Но Джонни стоял рядом, его холодная, потная ладонь мелко тряслась в его руке, он тяжело дышал. Кенши с удивлением обнаружил в себе способность к прощению, которой у него никогда не было. Он обнял Джонни. Кейдж что-то неразборчивое прошептал и всхлипнул. *** Мотель выглядел как тысяча других придорожных ночлежек — калейдоскоп застывших во времени приветов из прошлого. Декоративные деревянные панели на стенах (шестидесятые), леопардовый затертый ковролин (семидесятые), неон и пластиковые стулья (восьмидесятые). За стойкой портье сидела пожилая дама с прической, зацементированной лаком для волос. Она читала “Справочник Садовода”. Когда прозвенел колокольчик над дверью и зашли два грязных путника, похожих на бродяг, она пристально на них посмотрела. Кенши оперся локтями о стойку и почувствовал, что ноги его не держат. Навалилась усталость, тяжелая как могильная плита. — А что это за место? — спросил Кенши. — Мотель “Эль Ранчо”, — не поднимая головы, ответила женщина. — Я имею в виду город. — Флагстафф, Аризона, — пояснил недовольный голос из-за журнала. Женщина перевернула страницу. Рядом с Кенши появился Джонни, он также повис на стойке ресепшена. — Номер брать будете? — проскрипела женщина со скисшим от раздражения лицом. Кенши снял с запястья часы и, перегнувшись, аккуратно положил их перед ней на стол. — За номер хватит? В глазах женщины загорелся огонек интереса. Она отложила журнал и присмотрелась к тускло блестящим золотом часам. Затем взяла их, повертела, приложила к уху. Тяжело вздохнув, дама развернулась, сняла один из ключей с номерком и без единого слова протянула его Кенши. Он взял ключ и направился в сторону двери. Джонни с тоской посмотрел Кенши вслед. Из пучин отчаяния его выдернул скрипучий голос: — А у вас, молодой человек, есть ролекс? Тетка приподнялась на стуле и пытливо оглядела Джонни с ног до головы. Грязные кроссовки, порванные джинсы, рубашка с подгоревшим подолом и измазанная в грязи и саже куртка. Даже дождь не помог смыть следы от пожара и валяния в канаве. Джонни был похож на бродячую псину. Выразительно хмыкнув, женщина вернулась к чтению. — У меня есть, — Кейдж пошарил по карманам и вывалил на прилавок мелочь, — два доллара… Он порылся в бумажнике, вытряхивая пыль и кредитную карту — Проездной на автобус и двадцать долларов на кредитке. Женщина покачала головой. “Справочник садовода” пополз вверх. Джонни обратился к белым азалиям на обложке. — Но сейчас канун Рождества… — Пятьдесят баксов, — резкий голос из-за журнала поставил точку. — Кейдж, — позвал Кенши. Джонни обернулся. *** Они вышли на улицу и побрели к соседнему строению, очередному “курятнику”, где находился номер Кенши. Налетел ветер дурной и безжалостный. Буря догнала их и теперь кружила, опасно гнула чахлые деревья и подгоняла путников вперед. Кенши открыл дверь и быстро зашел внутрь, придерживая хлипкую фанеру, которую ветер попытался тут же захлопнуть. Джонни не спешил заходить. — От меня одни неприятности, — сквозь вой непогоды громко сказал Кейдж. Кенши схватил его за руку и втащил внутрь. Привалившись к двери, он закрыл замок. Джонни привалился рядом. Кенши включил свет и обернулся. Он ждал, что Джонни как прежде в своей неповторимой нахальной манере запрыгнет на кровать или уйдет в ванную, устроит там бардак или хотя бы улыбнется. И все станет как прежде. Но актер не двигался, он безразлично смотрел себе под ноги. — Зря я твою карту бросил там в машине, — тихо и бесцветно проговорил Джонни, — твой подарок чуть не сгорел, а теперь еще и часы… Кенши посмотрел на свое запястье, где раньше был ролекс, и спокойно сказал: — Это всего лишь вещи, их можно заменить. Джонни поднял взгляд. Кенши смотрел ему прямо в глаза. Неизвестно что это — игра света из-за тусклой лампочки у кровати или воображение самого актера, но тот особенный огонек в глазах Кенши вернулся. — А где найти второго такого Джонни Кейджа? — сказал Кенши, устало улыбнувшись. Джонни улыбнулся в ответ, сначала робко, потом шире, и вот улыбка достигла его глаз. Накатила яростная волна пронзительной нежности. Джонни сделал шаг вперед. Только через несколько секунд он понял, что делает. Кенши замер. Не отстранился, но и не потянулся навстречу. Поцелуй длился всего минуту, и когда Джонни вновь посмотрел на Кенши, с лица японца слетели все эмоции. Он вновь закрылся, глаза стали непроницаемыми. Вид угрюмый, неприступный. Джонни сделал шаг назад и неловко пошатнулся как от удара, его собственное лицо горело. — У тебя вроде девушка есть? — голос Кенши прозвучал хрипло словно издалека. — Черт, прости, я не… — Джонни попятился к двери, улыбка его сделалась деревянной и ненужной, — я пойду. Кенши покачал головой. — С ума сошел? На улице буря. “Похоже на то”, — подумал Джонни, но вслух вымученно прошептал: — Спасибо. Повисло напряженное молчание. Кенши зажег свет в ванной, снял пиджак, проверил внутренности мини бара, где нашлась вода и пробники крепкого алкоголя. Джонни послушно следовал за Кенши, который как будто и не замечал его присутствия. Воздух в номере сгустился, наэлектризовался, словно буря проникла внутрь, разметала все чувства Джонни, оставив грозовые тучи. И вот он стоял посреди комнаты, все еще одетый в куртку, и не знал куда себя деть. Вот бы ветер, что с ревом бился в закрытые окна, подхватил его и унес далеко-далеко. Тишина давила на Джонни, а воротник неприятно царапал шею. — Девушки у меня полгода как нет, — тихо заговорил Кейдж, — и в Нью-Йорке меня со съемок уволили. Кенши только мельком глянул на него. Все еще закрытый и безразличный. Джонни подавил безрассудное желание выбежать за дверь. — И правда, что-то я слишком много болтаю, — проглотив горький комок в горле, попытался улыбнуться Кейдж. Кенши молча ушел в ванную. Джонни снял куртку и кинул на кресло в углу. Немного померил комнату шагами, перебирая в голове все, что за их короткое знакомство успел наговорить Кенши. Когда варианты, что можно было сказать и сделать иначе в голове закончились, Джонни выпил пару бутылочек из мини бара. Стало легче. Кенши вернулся растрепанный и задумчивый, в руках он держал аккуратно сложенную одежду. Джонни против воли уставился на татуировки, выглядывающие из-под полотенца, наброшенного на плечи. — Знаешь, я не против, — медленно проговорил Кенши. — Чего? — Джонни нахмурился. Кенши положил одежду на стул у кровати и залез под одеяло, замотанный в два полотенца. — Не против твоей болтовни. — Ты? — Ага, — Кенши взял с прикроватной тумбы одну из бутылочек и выпил залпом, — меня твой голос успокаивает. Облегчение было пронзительным как боль. Джонни беззлобно фыркнул. Туча, что зрела между ними, рассеялась, стало легче дышать. — И знаешь что, Джонни? — Что? — Кейдж обернулся в дверях ванной. — Это нормально. — Что “нормально”? “Разрыв с Крис, увольнение, то, что я много болтаю, то что я такой придурок или этот кошмарный, неловкий поцелуй?” — хотел спросить Джонни. — Все в тебе нормально, Кейдж. Я был не прав, — устало пробормотал Кенши, выключая прикроватную лампу. *** В комнате стоял полумрак. В окна светил тусклый свет фонаря, который рвали на части пляшущие тени за окном. Джонни залез в кровать, стараясь случайно не коснуться Кенши. Сон не шел. Джонни таращился в темноту — на царапающие стекла ветки и крупные капли дождя, бьющие в окна. Джонни затопило с головой. Это уже была не острая нежность, что он почувствовал там в дверях, потянувшись к Кенши, чтобы его поцеловать. Это было что-то сильное, сырое и безжалостное, как природная стихия, что бушевала за окном. Оно рвалось наружу, зудело под кожей. Джонни испугался, что если пошевелится, то сделает очередную глупость. Поэтому он тихо сказал: — Странно что это называют «спать вместе». Ведь мы закрываем глаза и расходимся каждый по своим снам. — Сам придумал? Джонни вздрогнул, он думал, что Кенши уже спит. Он так тихо лежал. — В одном фильме услышал, — ответил Джонни в темноту. — Мне сны не снятся, — тихо пробормотал Кенши. — Как это? — так же тихо спросил Джонни. Но Кенши не ответил, он уже крепко спал. Джонни прислушался к его размеренному дыханию. Затем он осторожно взял Кенши за руку под одеялом. Это меньшее, что он мог сделать для своего бесноватого сердца, что так отчаянно рвалось из грудной клетки наружу.