Тихий шёпот

С раннего утра Герман сидел за столом, он всегда ел со своим отцом. Он сам того хотел, ведь не видится с сыном большое количество времени. А завтрак с сыном, давало его возможность с ним поговорить, хотя бы разок на дню. Германия хорошо выспался потому что, в отличие от Беларуси, у него хорошая кровать на которой можно замечательно выспаться. - Герман, расскажи-ка ты мне как обстоят дела с нашей коммунисткой - в перерывах между тем как он ест, спросил старший нацист. Да, именно так он её называет, поскольку имя девушки ему противно называть, такое вот... Советское, а вот имя Остланд ей должно очень подойди. Может, ему даже получиться подогнуть Белль под себя. Хотя выбора у комсомолки особо и нет. - Всё очень плачевно отец, она совсем не хочет со мной говорить. Никакой информации, только и твердит что я якобы её любил, хотя это чушь полная! - Парень закончил говорить свои слова, а на губах Рейха появилась улыбка. Кажется ему очень нравилось слышать, как сын говорит о том что не любит это отродье. Ну, собственно, как и подобает настоящему нацисту. - Ну ты будь настойчивее, она должна понять кто здесь главный. И как мне доложили, ну и то что ты сказал, кажется она втрескалась в тебя по уши. Знаю, тебе это не понравится, но другого выбора нет, ты должен притвориться что любишь её. А то что на допросе было просто недоразумение, и обстоятельства тебя вынуждали. Сходи к ней в камеру, еду возьми. Встань на колени и начни просить прощения. Всё очень просто. - Казалось что схема не сработает, Республика сама уже должна была догадаться, и не поверит ему. Хотя, девушки в понятии его отца, существа глупые и безрассудные. - Папа! Это не подобает арийскому мужчине! Я не смогу это сделать. - недовольство ГДР было хорошо заметно, ему определённо не нравилась такая идея, чтобы заниматься таким. Просто позорище. - Не спорь с отцом! Это приказ, к тому же если ты вправду её не любишь, то точно сумеешь притвориться. Не любишь, значит будет легко всё это провернуть. Помни, ты будущий солдат нашего ВеликоГерманского Рейха! А значит тебе должно быть наплевать на чувства всяких низших рас. - естественно Рейх бы так говорил, он же сам от головы до пяток ног, весь пропитан нацизмом. Германии остаётся лишь вздохнуть и принять это...

***

Девушка даже сомкнуть глаз не могла, постель столь жёсткая, что даже очи сомкнуть не получилось. Привыкшая к мягкой постели в стенах Кремля, такое было невыносимо, ну естественно, здесь ей никто не будет подавать тарелочку с голубой каёмочкой. Беларусь сидела на краю стула, всё разглядывая себя, ярко выраженные синяки, порванная юбка, видео ветки задели и порвали. Живот болезненно урчал, он так хочет есть, ведь пару дней не получал ни черта! Ни грана хлеба, вот кто надоумил её, отправиться самой, одной в лес, где заседали немцы? А ведь она об этом знала, решила что справиться с ними. В себя слишком поверила. Дверь неожиданно отворилась, за ней стоял немец. В его руках была тарелка, кажется какой-то салатик и ножка курицы. Он подошёл к ней ближе, и протянул к ней это. - Прости что побил тебя вчера, обстоятельства вынудили. Вот, я кое-что смог для тебя взять... Надеюсь что тебе понравится... - Со лживой заботой он говорил, Белль посмотрела на него и слегка смутилась. Почему он так быстро переметнулся, не сам он говорил что она из низшей расы... Но, надежды на давнюю любовь, перебивали любое подозрение на ложь, хотелось забиться в угол мечты и фантазии, почувствовать его тепло, почувствовать заботу, которую она давно потеряла... Посмотрев в его глаза, сразу же набралась смелости и бросилась к нему в объятия, эти чувства, которые загорели ярким пламенем в ней, заставили чувствовать себя живой. Немец, не ожидал того, потому пошатнулся, но сумел устоять на своих ногах. - Ах! Как же я рада! Конечно... Конечно я понимаю, прослушка и все такое. - Говорила девушка своим голосом, что выражал восхищение. Она в лицах каждого мужчины в Москве, могла увидеть лицо своего милого. Особенно в людях с необычной внешностью, обознавалась. Если бы Беларусь так трепетно и горячо не любила его, на протяжении стольких дней и месяцев, наверное и не стала бы так реагировать... Заботливо и почти что со слёзами на очах, но поскольку её влюблённость и симпатия продолжала гореть, хоть и с меньшим энтузиазмом. Даже несмотря на всё что, случилось в мире, пока они были в такой длинной разлуке... Несмотря на это Белль сумела сохранить свою верность и преданность, сыну чудовища. Отпустив парня из своих объятий с солнечной улыбкой, а затем улыбнулась взяв в руки еду, что он принёс, и положила на стол. Смущенно оборачиваясь на него. - Знаешь, а я даже позабыла какого это обнимать своего любимого человека, которого так долго не видела, не получала никаких известий. Ты же знаешь, в наших газетах пишут не так много правды об обстановке на фронте, даже о том что происходит у нас, в стране... Я по тебе сильно скучала... - Не решаясь раскрывать о том что всё-таки пишут в печатной пропаганде, поменяла тему дама. Но похоже первые её слова, заинтриговали парня... Если чересчур разговорить Белль, то можно выманить достаточно информации. - Я... Я тоже очень скучал по тебе, ты бы знала как, каждая моя мысль была заполнена тобой, я никак не мог забыть твои глаза, улыбку, голос... Я хотел увидеть лишь тебя, хоть на миг, но не мог дотянуться. И вся эта пропаганда по газетам, радио, телевизору, ни на каплю не заставило меня разлюбить тебя. Мне очень стыдно за вчерашнее, я не хотел причинить тебе боль, но ты знаешь что отец заставляет, солдаты СС прослушивают допросы, особенно те которые я веду... А могут и наблюдать за ними, но мне повезло в тот раз, сегодня, тебя снова поведут на допрос. Я там буду, пожалуйста постарайся что-то сказать, твое молчание будет стоить тебе жизни и жизни твоего брата, которого мы захватили недавно... Ради меня и его, расскажи хоть что-то, ты же знаешь что я сильно люблю тебя, а отсутствие информации от меня, всё усугубляет... - Парень говорил приглушённым голосом, пытаясь вызвать у неё жалость и сочувствие. Девушка смотрела в его глаза, никак не могла увидеть какого-то обмана, хотя каждое слово было пропитано им. - Да, Герман я понимаю, просто я не могу предать свою семью и рассказать тебе что-то... Но, если ты настаиваешь... Конечно я попробую это сделать. - Очередным шёпотом сказала девушка, боясь что её услышат, и накажут. ГДР будет максимум выговор, а ей... Это наверное будет стоить жизни. - Вот и умничка, вечером я попробую зайти к тебе снова, что бы принести еды... И новую одежду, ты вся в грязи и порванная... - Это должно сильнее её расположить к нему, и информации должно быть больше. Беларусь такая мягкотелая, даже слово ему поперек не может сказать, хотя вчерашний день и доказывает обратное... Хотя поцелуй мог её одурманить, добавить новые краски, сильнее привязать к себе сейчас, влюбить сильнее, что даже не смогла бы вспомнить её имя, зная лишь его... Но ведь арийский парень не должен целовать славянку... Он и так делает огромное одолжение, или же просто выполняет приказ отца, до такого нельзя опускаться. Но, втихаря же можно хоть в щёчку? Или это могут увидеть, и ему будет огромный выговор, отпустят его с должности, запретят даже приближаться к этой унтерменши?! *** - Начнём с самого начала, как вы вступили в партизанский отряд? - Промолвил мужчина в форме СС, на лице девушки было пару синяков и капелек крови. Германа в помещении не было, он ушёл раннее, ведь его вызвало начальство куда-то и вместо него пришёл этот... Этот!.. Плохой человек, как увидел её сразу руки распустил, без разбора ударил... - Я вступила в отряд, когда меня не взяли в действующую армию, из-за того что я не совершеннолетняя, поскольку практически все мои подруги и мои братья ушли на фронт, мне было очень обидно и поэтому я пошла на завод к одному знакомому директору, он по моей просьбе и просьбе работников сформировал партизанский отряд. Он быстро взял меня в отряд, и спустя примерно два часа я и остальные собралась в путь. - И что было дальше? Что вы делали? Кто был ещё в отряде, расскажите мне фройляйн, всю последовательность операции. - Немец смотрел в неё своими небесными глазами, как будто он разговаривал какое-то заклинание, а слова которые сочетались с русским и немецким акцентом, неправильное ударение, добавляло сцене что-то запретное и... Как странно, вызывающе вожделение. - В отряде была жена директора Надя, табельщица Оля, машинистка Ольга, остальных не смогла запомнить... Мы носили рюкзаки, гранаты, патроны, а когда были привалы то оставались на дежурстве, готовили еду, приводили в порядок снаряжение. За пару дней мы взорвали несколько мостов. Между боёв мы находили время, что бы пришить пуговицы к шинели, заштопать одежду, высушить её у костра... Последней операцией у нас было разведать сколько рот, оружия, танков будет у противников когда они окончательно будут атаковать Киев... Но как видите, она оказалась неудачной и нас заметили, но взяли только меня и одного партизана... Имя даже не вспомню, что-то начиналось на "Ф". Ещё имена спрашивали, как только мое услышали, увезли, и вот, я тут. - Как интересно... Но мне кажется, что вы чего-то не договариваете, прям сильно. Как ваш отец мог отпустить вас в такую опасную операцию, ну и тем более в отряд партизан? - Этот вопрос был очень не кстати, потому-что девушка никак не могла ответить на этот вопрос. Беларусь немного замялась, мужчина поднял одну бровь, в воздухе поникла напряженность... - Я не знаю как ответить на ваш вопрос, потому что он мне ничего не говорил насчёт этого. Даже как будто не замечал этого... - Тихо говорила Белль, мужчине даже пришлось слегка опуститься к её губам, чтобы услышать девушку. Сзади печатала печатная машинка, стенографистка что-то быстро печатала, кажись её слова. На внешность похожа на славянку, но взглянув на пиджак увидела пришитую карточку с надписью "OST", ясно... Берут на такую важную работу как печать слов за словами допрашиваемых, человека из его же страны... Не бояться что будет пособничество им, и неправильную информацию напишут... Хотя как говорил Герман, за этим очень жестко следят. - Хорошо, мы всё записали... Вас отведут в вашу камеру, был рад сотрудничать... - Сказал мужчина, и взяв свои вышел из комнаты, затем пришли солдаты, отвели даму в её местопроживание.