241

      Ты закрыла глаза и откинула голову.       Боль отступала.       Но вместо неё подступало поганое осознание — ты дала слабину и позволила накачать себя веществами — и оно, словно скользкие щупальцы первородного монстра, ползло вверх по затылку, чтобы заразить твой ещё пока чистый разум чувством стыда. Хотя в глубине души ты догадывалась, что была не виновата в случившемся. Нам Гю воспользовался твоей уязвимостью. Он не преследовал цель облегчить твоё состояние. Он просто хотел позабавиться. Слабый среди сильных, сильный среди слабых. Так он поступал.       Ты обречённо выдохнула, понимая, что бороться с химией нет смысла. Нам Гю всё ещё сидел рядом и слушал, как группа крестиков планирует нападение на то ли организаторов, то ли лично на ведущего игр — к этому моменту ты практически перестала улавливать суть происходящего. Он вёл себя как ни в чём не бывало, словно только что не похерил твой выстраданный двухнедельный срок чистоты, и просто молчал.       Когда крестики покинули общий зал и скрылись за дверями главного входа, ты привстала, думая, что вряд ли сможешь сделать хотя бы шаг, однако рана в бедре больше не ощущалась — остатком здравого смысла ты понимала, что как только эффект от колёс пройдёт, боль обрушится на тебя с трёхкратной силой — порезы ладони, на шее и лице тоже не беспокоили. Ты позволила себе стыдливо насладиться этим мгновением и расправилась во весь рост.       — Ты куда? — Нам Гю оторвал взгляд от собственных пальцев, которыми крутил кольца по очереди, и посмотрел на тебя с удивлением.       — В уборную, — бросила ты, стащив повязку с шеи.       — Ты проводишь там столько времени. Я уже начинаю подозревать, что ты ходишь туда не просто так.       Ты закатила глаза и изобразила подобие учтивой улыбки.       — Я хожу туда, чтобы не видеть тебя.       Нам Гю ухмыльнулся и забрал волосы за уши.       — Пошли вместе. — Он встал и, заметив, как твои брови поползли вверх от возмущения, добавил: — Спокойней. Я же тоже человек и тоже могу хотеть писать.       Человек? А точно не гад ползучий? Ты прыснула. Голова закружилась, и ты оступилась, но Нам Гю успел схватить тебя за рукав.       — Ну вот и куда ты собралась идти в одиночку? — Он подхватил тебя под правый локоть и повёл к дверям, ведущим к уборным.       — Смотрю, ты не только наблюдательный, но ещё и заботливый, — бросила ты язвительным тоном.       Вы старались идти через развалины сдвинутых и перевёрнутых коек, чтобы быть незамеченными. Остальные кружочки и крестики разделились на группы в ожидании неизвестного. Шагая вперёд, ты понимала, что должна волноваться хотя бы из-за ситуации с саботажем игр (не говоря уже о том, что тебе пришлось убить человека), но на веществах ты мало что чувствовала.       Нам Гю открыл дверь и впустил тебя первой. Ты перешагнула порог и замерла на месте. Стало так хорошо при виде стен из салатовых кафельных плиток. Ты удивилась, что до сих пор не замечала красоту их оттенка.       — Забыла, куда идти? — бросил Нам Гю.       Ты повернулась к нему и улыбнулась.       — Хочешь составить компанию и показать дорогу?       Внутренний голос, обычно служащий глашатаем разума, в этот раз отказался от комментариев. Краем сознания ты понимала, что ни за что бы не ляпнула подобную ересь будучи трезвой, и мгновенно пожалела о выборе формулировки подкола.       Но Нам Гю ничуть не смутился. Вместо этого он прищурился и внимательно посмотрел тебе в глаза:       — А что будет, если я скажу «Да»?       

***

      Нам Гю ждал.       Он ждал секунду. Он ждал минуту. Казалось, девчонка разучилась говорить или как обычно намеренно издевалась — тянула время. Когда он уже собирался фыркнуть, развернуться и свалить в мужскую уборную, она наконец вышла из стазиса и протянула ему не перебинтованную ладонь.       — Идём, — прошептала она.       Нам Гю не мог поверить своим ушам. Что происходит? Ему это снится? Она же зовёт его за собой не для того, чтобы он подержал её за руки, пока она писает? Нам Гю медленно протянул ладонь и дотронулся до её пальцев — холодные. Он окинул взглядом её порезы на лице и шее — подзатянулись — затем куски простыни на бедре и ладони — порозовели.       Он знал, что больше не даст ей таблетки (их слишком мало), а значит, глубокие раны в любом случае будут кровоточить, а сама она будет чувствовать боль и страдать.       Не то чтобы его волновали чьи-то муки. Потерпит. Не на курорте. Ему было важно, чтобы она продолжала быть рядом и желательно, чтобы была в состоянии разговаривать. Ему нравилось, когда она изводила его. Подкалывала. С ней было непросто с самого первого дня знакомства, и это притягивало его.       — Ну вот мы и на месте, — бросил Нам Гю, когда они добрались до дамской уборной. — Я пойду?       Сердце заколотилось в ожидании ответа, несмотря на успокаивающий эффект от таблеток. Нам Гю показалось, что его грудную клетку сдавило под прессом от адреналина. Во рту пересохло.       — Ты знаешь, — не дождавшись ответа, произнёс он, — я до сих пор вспоминаю нашу ночь в випке. Это было так… ахуенно.       Она молча смотрела как будто бы сквозь него.       Нам Гю помедлил пару мгновений и собрался с духом. Он приблизился, убрал её волосы набок, коснулся кончиком носа не покалеченной стороны шеи и аккуратно поцеловал слегка влажную кожу. В этот раз она пахла местным хозяйственным мылом, а не парфюмом, но этот запах навеял воспоминания о его любимом аромате постиранных наволочек. Обычно Нам Гю не был сентиментален в отношении женщин, но теперь остро чувствовал, что сожрет себя с потрохами, если сделает что-то не так.       Где-то в глубине катакомб послышались выстрелы. Нам Гю обернулся на дверь, но никто не ломился внутрь. Он с облегчением выдохнул и вернул взгляд. Девчонка смотрела на него не моргая. Ему почудилось, что её глаза почернели, и в этом крылось нечто опасное. Она всё молчала, но потом оскалилась, как гиена, и потянулась к его губам.       

***

      Тебе казалось, что ты ебанулась.       Затем ты подумала, что всё нормально.       В любом случае ты не могла убежать от себя.       Ты прильнула к губам Нам Гю, потому что хотела вновь ощутить, каково это — брать то, что хочешь, и задрожала, когда он ответил тебе поцелуем вперемешку с низким гортанным стоном — твоё guilty pleasure. Вы наконец оказались в опасной близости друг от друга, но ты знала, что уже давно переступила черту. Нам Гю положил свои руки на твою талию, и ты вжалась в его напряжённо-твёрдое тело. Ваши языки сплелись воедино. Это было так грязно, влажно и сумасбродно, но ты окончательно оставила все посторонние мысли — теперь твоё «здесь и сейчас» сводилось только к ощущениям от поцелуев Нам Гю.       Он отстранился. Посмотрел на тебя из-под полуприкрытых век. В его мутном взгляде читалось одно — вожделение. Ты хотела того же, потому, не теряя времени, взялась за замок его кофты и потянула вниз. Вжух. Он молча последовал твоему примеру и стянул с тебя верх униформы: сперва кофту, затем и футболку. Ты ощутила прохладу на голой коже: соски затвердели, грудь покрылась мурашками, но Нам Гю быстро накрыл их ладонями и аккуратно подтолкнул тебя к краю раковины, чтобы ты могла упереться хотя бы в неё.       Вы снова слились в поцелуе, когда ты притянула его к себе за пояс. Твои ловкие пальцы пробрались под край штанов, очертили хаотичные линии на крепком прессе и юркнули ниже. Нам Гю простонал, стоило тебе только добраться до границы боксеров. Ты запустила под них правую руку и ощутила покалывание жёстких лобковых волос на коже. На секунду он замер в ожидании следующих действий, а затем с ещё большим напором заводил языком у тебя во рту.       Ты ухмыльнулась. Конечно, мысленно. Кончики пальцев уже ощущали близость его жаркой плоти. Одним плавным движением ты взяла его твёрдый, как камень, член в руку и…       

***

      Нам Гю мог поклясться, что сошёл с ума.       Ему казалось, что время остановилось.       Даже выстрелы, ещё несколько раз прозвучавшие где-то вдали, больше не беспокоили.       Всё вокруг потеряло свои очертания. Расплылось в фокусе. Лишь её больше не милое, но теперь уже чертовски горячее личико мелькало в сознании. Нам Гю отстранился от поцелуя и шумно выдохнул, когда она сделала лишь одно поступательное движение от основания к головке. Затем она как бы невзначай дёрнула рукой снова, и снова, и снова...       Ловя воздух ртом, Нам Гю подался вперёд и навис над ней.       Девчонка вжалась ягодицами в край раковины и заулыбалась. Пока она продолжала ласки, он уткнулся лбом ей в щёку и застонал. Нам Гю не мог ничего поделать с этим — возможно, причина была в таблетках, а может быть, это был некий стихийный импульс — в любом случае он не пытался сдерживаться. Одной рукой он схватился за раковину, а другую аккуратно положил на мягкую женскую грудь, так что твёрдый сосок проскользнул между пальцев. Темп всё нарастал и нарастал.       Нам Гю не хотел показаться неопытным, поэтому взял себя в руки, слегка сместился в более стойкую позу, оторвался от умывальника и приспустил штаны со своей танцовщицы. Она что-то прошептала ему на ухо, но он ни черта не расслышал — кровь слишком сильно пульсировала в висках. И не только в них.       Нам Гю поджал губы. Он не был уверен в том, как это правильно делать, но всё же скользнул свободной рукой по хлопковой поверхности чёрных трусиков. Она охнула, но продолжила ласки. Нам Гю позволил себе отодвинуть край ткани и проник пальцами в сокровенное место. Её нежная кожа вокруг покрылась лёгкой испариной, но он двинулся дальше — сквозь мягкие складки — и там был океан.       Её громкий стон развеялся эхом по помещению уборной. Нам Гю не верил в высшие силы, но всё же взмолился в надежде, что хотя бы они помогут ему не обкончаться. Девчонка как будто специально сосредоточилась на самой чувствительной точке его головки.       Она ускорила темп.       Он застонал и откинул голову.       Пара движений растянулась на вечность. Нам Гю вошёл указательным пальцем в её набухшее лоно и понял, что это его предел.       

***

      Он запульсировал в твоей ладони и тут же кончил. Тёплая вязкая сперма растеклась между пальцами. Ты почувствовала, как он вынул свои и тоже достала руку из его боксеров.       — Подожди, а как же ты?       — Не сегодня, — бросила ты и отвернулась к раковине.       Струя прохладной воды омыла руку.       — А когда? — удивлённо протянул он у тебя за спиной. — Откуда ты знаешь, что мы вообще доживём до завтра?       — Значит никогда.       Ты не знала.       Пока Нам Гю возмущался в духе: «Я теперь чувствую себя полным кретином» (как иронично), ты натянула бельё со штанами обратно, вернула на место набедренную повязку и забрала верх униформы, валяющейся на полу. Краем глаза ты видела, что он не отрывал от тебя взгляд.       — И что, это всё?       Ты надела футболку и застегнула кофту.       — О чём ты?       Нам Гю качнулся на месте и заправил волосы за уши.       — Ну, мы опять сделаем вид, что ничего не было?       — Мы? — ты усмехнулась. — Я да. Ты — не знаю.       Нам Гю прищурился.       — Наверное, так даже лучше. — Он улыбнулся. — Мне больше нравится, когда ты ведёшь себя как последняя сука.       — А мне больше нравится, — ты вдруг задумалась, — да ни хрена мне в тебе не нравится.       Здравый рассудок постепенно возвращался на место. Ты понятия не имела, какими именно колёсами тебя накачал Нам Гю, но судя по тому, что тебя уже отпускало, в твоём случае это было что-то недостаточно сильное. Боль возвращалась.       Нам Гю ничего не ответил, и ты молча вышла из туалетов, оставив его одного в оглушающей тишине.