Сосуд

Красиво. Генерал поднес ладонь к глазам. Заслонил их от безжалостной яркости дня. Рядом с настоящим Солнцем мерцал его двойник. Ложный фантом. Светящееся небо слепило, как шары фейерверков, расцветающие над головой и распадающиеся на мелкие клочья в последний вечер Марди Гра. Новый Орлеан гудел. Воздух на Бурбон-стрит в тот день был густым и по-луизиански влажным, насыщенным тысячей запахов. Пот, парфюмы, сахарная вата, попкорн, масло для жарки креветок, сладость тягучих пончиков и легкий аромат озона — предвестник обещанного по прогнозу ночного дождя. Дмитрий рефлекторно провел языком по едва затянувшейся струпом ранке на губе, чувствуя как во рту раскрывается знакомый солоноватый привкус. Очередная безобразная школьная драка. И единственная за очень долгое время. На второй год их жизни в Штатах инцидентов стало гораздо меньше. Большинство уже запомнило, что с ним лучше не шутить. И не трогать Аню. Но неделю назад она вернулась с уроков, облитая коричневой краской. Даже непонятно, на что надеялся этот молокосос Бейкер. Возможно, на помощь старшего брата. Зря. Не спрятался бы за спину — дело ограничилось бы легким испугом. А так — пострадали оба. И вместе с ними — еще парочка сочувствующих, плюс несколько человек, пытавшиеся всех разнять. Дмитрий же теперь сидел под домашним арестом. Шел шестой день. Из четырнадцати. Почти экватор. Отец спуску не дал. Было даже сложно сказать, когда он в последний раз выглядел таким разочарованным. В Вест-Пойнте тебе еще не раз растолкуют, что хороший военачальник до последнего будет пытаться избежать битвы, а не кидаться голой грудью на амбразуру. Гордиться тут нечем, Дима. Ни тебе, ни мне. Хриплый, прокуренный голос отца резал разум. Но Дмитрий бы поспорил с ним. Благодарности в глазах Ани было достаточно, чтобы не согласиться с любыми патетичными речами. И даже чтобы выдержать последовавшую за адреналином рутину. Дом, школа, тренировки, еще тренировки, дом. Запомнить. Повторить. Спасибо, хоть разрешил сходить на карнавал. Дмитрий беззвучно хмыкнул. Словно бы прочитав его мысли, отец обернулся на ходу, а затем и застыл. Холодные бледно-лазурные глаза сошлись со своей точной копией. Сtrl+C. Ctrl+V. Не иначе. Моментально захотелось приосаниться. Расправить плечи. Стать таким же, как он. Отец выделялся даже посреди бурного моря людей. Они уже были почти одного роста. Разница осталась лишь в габаритах. Ничего, масса тоже скоро придет. Стойко выдерживая строгость чужого испытующего взгляда, Дмитрий приподнял подбородок и улыбнулся — так, что рана на губе противно заныла. Отец удовлетворенно кивнул. Глубокая складка меж его бровей немного смягчилась. Вдалеке раздался первый оглушительный залп. Вспышка над головой — и в темном небе застыли мелкие огни. Сейчас они напоминали очертания цветков мимозы. Люди взорвались аплодисментами. — Быстрее! — восторженно воскликнула Аня. — Давайте подойдем поближе! И она отчаянно рванула вперед, потянув отца за руку, словно это не он держал ее, а наоборот. Тот не позволил даже сдвинуть себя с места. Безнадежная, но очаровательная попытка. Улыбка Дмитрия стала шире почти против его воли. Аня обернулась, взмахнув высоким конским хвостом. Каштановые локоны смешно спружинили, а розовые кольца в ушах затряслись. Она растерянно посмотрела на отца снизу вверх. — В плотной толпе тебе будет видно еще хуже, родная, — мужчина немного наклонился к ней. Сейчас его тон звучал почти нежно. Так он разговаривал только с Аней. И то далеко не всегда. Но от этого разница становилась лишь еще более заметной. Дмитрию понадобилось несколько лет, чтобы смириться с этим. Раньше же его улыбка всегда превращалась в безэмоциональный оскал, а взгляд терял осмысленность. Принять Аню оказалось достаточно просто. Полюбить ее — и того легче. Но подавить в себе ревность — мучительно. Убить это вечно бомбардирующее голову едкое и отравляющее слово: «мое». Мое. Мое. Мое. Он не любил делиться. Не люблю до сих пор. Но, наверное, повзрослев, Дмитрий просто научился признавать поражения. У них с Аней была разная роль. Он — первый. Тот, кто должен оправдать самые высокие ожидания. Она — единственная. Неоспоримая. Та, кто просто есть. — Ну, пожалуйста! — огромные сапфировые глаза Ани будто бы стали еще больше. — Хоть немного. Сейчас все расплывается. — Ты что, опять оставила очки дома? — Дмитрий сложил руки перед грудью, костяшки пальцев за неделю так и не успели зажить. — Ну… Аня замялась и потупила взгляд, принявшись нервно теребить свободной от хватки отца рукой складки своей воздушной юбки. — Мы просто... можем встретить кого-то из школы, — едва слышно прошептала она. Ясно. Дмитрий сжал челюсть. Отец повернул к нему голову, и он почувствовал его тяжелый нахмуренный взор. Они оба все поняли. Вечный источник насмешек. Лупа. Муха. Бинокль. Зубрила. Гарри Поттер. Всех вариантов и не упомнишь. Дети умели креативить. И были на редкость жестоки. Отец медленно выдохнул и, крепче сжав маленькую ладонь Ани в своей, всмотрелся в стену людей впереди. Чтобы принять решение, ему хватило пары секунд. — Ладно, — он улыбнулся. — Держись крепче. Дима, не отставай. И мужчина решительно зашагал вперед, лавируя среди многочисленных зазевавшихся прохожих и утягивая Аню за собой. Его широкая спина, обтянутая массивной курткой из плотного клетчатого твида маячила впереди. Следовать за ним было легко. Дмитрий шел почти вплотную, засунув руки в карманы объемного бомбера из черного нейлона. Стояло безветрие. Чем дальше они заходили, тем отчетливее можно было учуять узнаваемую вонь марихуаны. Видимо, завезли туристы с Западного побережья. Толпа на Роял-стрит двигалась плотной волной, как живой организм. Люди смеялись, кричали, махали пластиковыми стаканами, из которых то и дело выплескивалась яркая жидкость, пахнущая ромом и тростниковым сиропом. Звучали все новые и новые залпы. Искры продолжали тлеть над Миссисипи. Улицы же постепенно начали превращаться в театр абсурда. Или же в ярмарку страстей, где маски скрывали лицо, но обнажали истинное нутро. На пересечении с Канал-стрит толпа стала почти невыносимой. Слишком плотной. Слишком жадной. Каждый хотел пройти, увидеть, стать частью карнавала. Последние дни таких масштабных событий всегда казались донельзя двойственными — и праздник, и финальный акт перед неизбежной тишиной. Дмитрий чувствовал, как его футболка начинает неприятно липнуть к спине. Становилось все душнее. Аня бросила на него взгляд через плечо, словно бы желая убедиться, что он не отстал. Дмитрий улыбнулся ей краешком губ и она тут же просияла в ответ. Отец продолжал пробиваться вперед — к набережной. Ветер качал флажки на мачтах кораблей у реки. Его порывы были слабыми, но приносили с собой резкий запах воды — солоноватой, немного грязной, цветущей. Живой. Они, наконец-то, вырвались на украшенный разноцветными фонарями променад. Лакун в толпе становилось все меньше. Их движение замедлилось. Голоса вокруг перекрывали друг друга. Кто-то смеялся, кто-то спорил. Кто-то потерялся, и теперь его звали. Фестивальное безумие. Отец, пробравшись еще немного вперед, остановился и повернулся к реке. Огни фейерверка отражались на ее темной поверхности. Музыка била по ушам. Громкие залпы над головой не прекращались. Аня задрала подбородок и чуть приоткрыла рот, наблюдая за все новыми фигурами в небе. От постоянных вспышек ее глаза становились, то зелеными, то желтыми, то красными и светились неподдельным восторгом. Его в целом было много вокруг. Люди в этой толпе, конечно же, сталкивались с огнем и взрывами лишь в формате шоу. Для них все было не по-настоящему. Счастливые. Дмитрий искоса глянул на отца. Тот стоял, по-прежнему крепко удерживая Аню за руку. Его челюсть была плотно сжата. Напряжение застыло в каждой линии. Возможно, вся кровь в нем сгустилась в холодную сталь. — Красивые огоньки! — справа донесся тонкий детский голос. Заразительно улыбаясь, ребенок четырех лет сидел на шее незнакомого рыжеволосого мужчины и указывал пухлым меленьким пальчиком вверх. Стоящая рядом женщина потрепала за ухом скучающего голден ретривера. Собака радостно завиляла хвостом. Красивые. Дмитрий скривил губы. Должно быть для отца подобное могло прозвучать почти оскорбительно. Война оставила на нем много следов. В основном — отвратительных. Интересно, как пахнет сгоревший порох, когда он не несет красоты? А обугленная плоть? По коже Дмитрия пробежали мурашки. Должно быть он узнает об этом уже после Вест-Пойнта. Если не повезет. Люди, готовые потенциально отдать себя войне, всегда играли в русскую рулетку. Отец немного повернул голову. Дмитрий всмотрелся в его суровый профиль. Да, ты пережил больше взрывов, чем будет залпов в этом фейерверке. Да, и в прошлогодних — тоже. Вместе взятых. Карнавал в этот момент показался лишним, глупым шумом, пытающимся перекричать чужую тишину внутри, которая останется даже тогда, когда огни потухнут. — Пить хочу, — жалостливо протянула Аня через несколько минут. — Очень сильно. Она дернула руку отца на себя, привлекая внимание. Ее можно было понять. В толпе стояла невозможная духота, несмотря на начало марта. Дмитрий утер тыльной стороной ладони влажный лоб. — До машины потерпишь? Отец внимательно посмотрел на Аню. Та быстро покачала головой из стороны в сторону. Выражение ее лица стало еще более умилительным. Коту из засмотренного ею до дыр «Шрека» — и не снилось. У отца не было никаких шансов. Уже через секунду он начал активно оглядываться по сторонам. А затем выругался одними губами. — Не видно палаток с напитками, — пробормотал он. — Фудкорт был в квартале отсюда, — Дмитрий указал головой в сторону Канал-стрит. — Думаю, что ближе ничего не найти. Он обернулся. За их спинами люди стояли плотной стеной. Головы. Головы. Головы. Сплошные головы. Так быстро не пробраться. Отец коротко кивнул и, выпустив ладонь Ани, несколько раз быстро провел руками по куртке, а затем достал из ее внутреннего кармана крупный кошелек из коричневой кожи. — Так, я быстро, — громко сообщил он, перекрикивая музыку. — Дима, следи за сестрой. Отвечаешь головой. Справишься? Отец внимательно прищурился. На этот вопрос мог быть только один ответ. Особенно, когда его задавали подобным тоном. — Так точно, сэр, — отрапортовал Дмитрий и даже в шутку взял под козырек. Над рекой раскрылся новый шар фейерверка. Стало так ярко, будто бы день резко сменил ночь. И сейчас на коже отца можно было с легкостью разглядеть морщины. Некоторые — совсем легкие, другие — глубокие. Седина уже тронула его густые иссиня-черные волосы. Обычно требовательное выражение лица сменилось благодарным. От этого затянутый узел внутри немного расслабился. — Тебе взять что-нибудь? — отец едва заметно улыбнулся. — Пиво можно заказывать? — Дмитрий приподнял бровь. — Или на домашнем аресте не положено? Прозвучал хриплый смех. Словно бы специально — точно в паузе, когда новый ужасный музыкальный трек из ближайшей колонки сменял предыдущий. Отец хлопнул его по плечу, после чего крепко сжал рукав куртки в районе локтя. — Только в честь Марди Гра. Дмитрию показалось, что впервые с момента своей драки он почувствовал тепло. В голосе. В жестах. Даже в интонации. И напряжение, преследовавшее его все это время, тоже отступало. Выпустив его, отец стремительно нырнул в толпу. Казалось, что она расступается перед ним. Дмитрий несколько секунд провожал взглядом его удаляющуюся массивную фигуру, а затем повернулся к Ане. — Руку давай. Он протянул ей раскрытую ладонь и та взялась за нее, закатив глаза. При отце она бы такое лицо не сделала. Дмитрий отзеркалил ее жест. У меня есть не так уж много времени. Пальцы быстро проникли в карман бомбера и нащупали несколько лежащих внутри сигарет. Вытащив одну, он поднес ее к губам. — Ты где нашел?! — ошарашенно воскликнул Аня, и Дмитрий почувствовал, как она вскинула голову, чтобы осуждающе посмотреть на него. — Папа же теперь их прячет! — Могу тебе «спасибо» сказать, пособница. — В смысле? Дмитрий хмыкнул, бросив на нее косой взгляд. В глазах Ани застыло недоумение. Еще несколько секунд помучив ее, он быстро добавил: — Ты увела его за содовой на заправке. Я успел залезть в бардачок машины. — Папа убьет тебя, если узнает. Будешь сидеть дома еще две недели. — Молчи, и ничего плохого не случится. Расслабленно пожав плечами, Дмитрий зажал сигарету в зубах, вновь запустил руку в карман куртки и, достав зажигалку, медленно закурил. Глубоко затягиваться пока не получалось. Отец делал это в разы красивее. Ничего, и это со временем придет. По-другому быть не могло, когда под носом всегда маячил живой пример. Дмитрий еще раз вдохнул в себя дым. Он неприятно прошелся по горлу. — Он точно запах учует... — недовольно протянула Аня. — Слушай, успокойся, — Дмитрий посмотрел на нее в легком раздражении. — Когда выберемся из этой толпы, мы так и так все будем дружно пахнуть Мэри Джейн. — Кем? Кто это? — Рано тебе. Дмитрий тяжело вздохнул и струсил пепел вниз. Аня обижено поджала губы. Толпа вокруг них жужжала, как гигантский улей. Чужие голоса смешивались в хаос из смеха, криков, редких ругательств и фрагментов песен, которые кто-то пытался фальшиво исполнить под звуки затихающего барабана. Отца все не было. По ощущениям прошло минут двадцать. Наверное, очередь. Усиливающееся волнение удалось загасить на подлете. Мимо них к своей компании, каким-то непонятным образом удерживая в двух руках четыре пластиковых стакана с пивом, пробился дородный мужчина средних лет. Дмитрий притянул Аню ближе к себе. Здоровяк, растолкав еще несколько человек, вклинился в первые ряды и полностью заслонил обзор на реку. — Ну вот... — Аня скривила губы. — Теперь вообще ничего не видно. — Это ты хотела залезть в самую толпу, — Дмитрий хмыкнул. — Придется терпеть. — Подсади. — Шутишь, что ли? Нахмурившись, он взглянул на нее. Лицо Ани светилось надеждой. И снова чертовы глаза кота из «Шрека». Им и впрямь было нелегко противостоять, но, наверное, у него все-таки выработалось что-то вроде иммунитета. — Не шучу. Подними. Как папа, — Аня быстро заморгала. — На плечи. — Да ну тебя… — Почему? Дмитрий покачал головой, пытаясь найти слова, которыми мог бы объяснить свой отказ. Мне страшно. Правда казалась слишком нелепой и стыдной. Он боялся не справиться. Не оправдать ожиданий. Вновь стать причиной разочарования. Казалось, что он не был готов к такой ответственности. Не мог быть настоящей опорой. Конечно, Аня вряд ли весила много, и сил бы у него точно хватило, но раньше на плечи ее подсаживал лишь отец. Для этого нужен опыт. Техника. Не просто грубая мощь. Иначе кто-то рисковал размазать нос об асфальт. А с него потом бы сняли семь шкур. Дмитрий нервно затянулся, уже почти не чувствуя резкости табака. Ответ пришел в голову спонтанно. — Если ты окажешься сверху, то дым будет прямо на тебя лететь, — отрезал он. — Поэтому «нет». — Дим, ну пожалуйста… — Аня дернула его за руку. — Нет. — Дима! — Дай докурить! — огрызнулся он сквозь зубы, чувствуя, что броня начинает понемногу трескаться. — После этого, может быть. — Ладно. Аня поникла. Вдруг стала казаться ниже и мельче, ее плечи опали. Пальцами свободной руки она вновь начала теребить ткань пышной юбки. И вверх больше не смотрела. Не вытягивала шею. Понимала, что это безнадежно. Она сейчас выглядела такой грустной. Наблюдать за этим было невыносимо. Вновь закатив глаза, Дмитрий выкинул сигарету на тротуар и загасил ее носком массивного кроссовка. — Господи, да ты кого хочешь достанешь, — буркнул он. — Вставай передо мной. Повторять дважды не пришлось. Аня просияла и тут же послушно сделала, как ей велели, а затем уверенно немного согнула ноги в коленях. На опыте. Понятно. Дмитрий обхватил ладонями ее тончайшую талию и тоже чуть подсел. — Крепче держись за мои руки, — скомандовал он. — Это твоя страховка. Ясно? — Знаю, — в голосе Ани не было ни капли беспокойства. — Мне не впервой. — И подпрыгни нормально. — Есть, сэр! — она звонко рассмеялась. Он тоже улыбнулся, хотя и старался сохранять серьезное лицо. Кровь застучала в висках. Справлюсь. Выбора нет. Аня сильнее стиснула его запястья. Яркий розовый браслет Hello Kitty холодил кожу. — Готова? — на всякий случай Дмитрий усилил свою хватку. — На счет «три». — Да. — Раз… Два… Три… Она оттолкнулась от земли, а он поднял ее в воздух, словно пушинку. Не так все и страшно. Уже через секунду Аня сидела у него на плечах, свесив ноги вперед. Дмитрий поднял глаза к небу и с усилием подавил желание зажмуриться. Свет был слишком резким. Слишком близким. Десятки огней бились за свое место на небе, перекрикивая друг друга свистом и треском. — Как будто фрукты раздавливают, — произнесла Аня, уткнувшись подбородком ему в макушку. — Что? — Ну смотри: зеленый — это киви, красный — гранат, желтый — манго... Дмитрий фыркнул. Лучше, чем «красивые огоньки». В этой случайной детской метафоре было что-то до боли искреннее и беззаботное. Что-то, чего он постепенно лишался на протяжении последних восьми лет. — Да, сейчас бы только о еде поговорить… От мысли о палатке с жареными креветками в животе начало неприятно тянуть. В кармане завибрировал мобильник. Продолжая придерживать Аню одной рукой за лодыжку, Дмитрий быстро вытащил телефон и поднес его ближе к глазам. На экране высветилось имя, от которого его лицо каждый раз непроизвольно растягивалось в улыбке. Лекси. Он тут же нажал на сообщение и разблокировал девайс: тебя не хватает ;-*** точно не cможешь вырваться? Правый уголок его губ пополз еще выше. Не успел Дмитрий ответить, как вдогонку прилетела еще и фотография. В центре кадра красовалась сияющая темноволосая девушка, облаченная в обтягивающее черное платье. Передние пряди, заплетенные в небольшие косички, игриво подчеркивали ее высокие скулы и миндалевидные глаза, обрамленные фигурными стрелками. Справа и слева от нее были знакомые лица. Все в сборе. Коннор высунул язык. Пэм привычно сложила руки в форме сердца. Дин смачно пожирал хот-дог. Кэт и Дэйв стояли чуть поодаль, удерживая красные картонные стаканчики, словно бы собираясь сказать тост, а еще дальше — Джошуа застыл возле барбекю, как-то даже излишне воинственно приподняв вверх острую вилку для гриля. На фоне был виден кусок бассейна. Тяжело вздохнув, Дмитрий быстро напечатал:

заманчиво.

но хотелось бы избавиться от домашнего ареста хотя бы к пасхе.

Он нажал на кнопку «Отправить». Ответ пришел почти мгновенно: может, нужна дополнительная мотивация? За ним последовало новое сообщение: такая, например? А затем на телефоне высветилось новое фото. Дмитрий сглотнул. Вид сверху на тонкий девичий стан. На глубокое декольте. Демоница. Одна лямка платья съехала, обнажая плечо. Скорее всего, не случайно. На нежной коже ключицы была набита татуировка:

СЧАСТЬЕ

Единственно русское слово, которое выучила Лекси. Отчего-то оно ей понравилось. Особенно восторженно она раз за разом ломала язык о шипящие звуки. Живот Дмитрия опять заныл. Но теперь по другой причине. Он быстро забил большим пальцем по клавиатуре на экране телефона, мысленно чертыхаясь каждый раз, когда не попадал по нужной букве.

через 8 дней. наше место. 19:00.

будь в этом платье.

— А что это у вас за место такое? — выпалила Аня прямо у него над ухом, в голосе явно считывалось любопытство. — Хватит подглядывать, — Дмитрий хотел, чтобы его ответ прозвучал сурово, но не получилось. Внутри было слишком много тепла. Аня подавила смешок и, вероятно, закатила глаза. Не удивился бы. Он уже хотел было спрятать мобильник в карман, когда его догнало еще одно сообщение: это приказ, сэр?) Лицо уже почти болело от улыбки. Пожалуй, пора бы уже пригласить ее на выпускной. Опустив телефон пониже, Дмитрий ввел всего две буквы:

да

Отправил. А затем погасил экран. Небо над Новым Орлеаном продолжало жить своей жизнью. Яркие огненные пятна освещали улицы, балконы, лица людей в масках неподалеку. С каждой новой вспышкой все казалось другим: город, его атмосфера, даже воздух вокруг. Дмитрий стоял неподвижно, чувствуя, как короткие порывы ветра, рожденные взрывами, касались его лица. Наверное, человек действительно мог влюбиться в шум и хаос, если они были приправлены красотой. — Дима, — Аня вновь зашептала над его ухом. — Что? — Спасибо. Она крепче обняла его за шею, и Дмитрий внезапно понял — он совсем не жалеет, что стоит сейчас здесь. С ней. И даже бассейн, вокруг которого за несколько километров отсюда собрались его друзья и девушка, которая уже полтора года не выходила из головы, перестал манить так невыносимо сильно. Я ведь справился, отец? Справился? Дмитрий приподнял голову выше и расправил плечи шире. За спиной слышался разнобой шагов. Кто-то остановился по его правую руку. На периферии зрения замаячило белое пятно. — И сатана, прельщавший их, низвержен был в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк будет мучиться день и ночь во веки веков. Мрачный голос Каина и его слова заставили Генерала вздрогнуть. Огни карнавала рассеялись. Вместо множества оттенков остался всего один. Яркий. Голубоватый. Дмитрий вернулся в настоящее. На небе по-прежнему горело два Солнца. Света было слишком много. Стояло огромное гало — холодное, безразличное. Лучи расползались по небу, образуя острые углы. Крест. Не тот, о котором проповедуют в церквях. Мерцающий на небе образ скорее походил на диаграмму хаоса, визуализацию ошибки, пусть и очень красивой. Выдающейся. Запоминающейся. — О-хре-неть… — сзади послышался ошарашенный выдох. Дмитрий резко обернулся. На крыльце собрался весь отряд. Все смотрели вверх. На знамение. Кто-то испуганно, кто-то настороженно, кто-то — чуть ли не в немом благоговении. Что еще могли сделать маленькие точки на фоне всего этого абсурда, кроме как пытаться разобрать на части мир, который уже перестал поддаваться логике? — Сколько длится? — Генерал нашел глазами Лестера. — Минут десять... — неуверенно протянул тот. — Примерно с момента, как мы все собрались в гостиной. — Долговато для паргелия, — Грег нахмурился. — Это редкое и кратковременное явление. Бывает только в ясную морозную погоду, когда Солнце висит низко над горизонтом. Почти как сейчас. Обычно предвещает осадки, вот только буря вокруг города стихла совсем недавно. В ближайшее время непогоды быть не должно. — Ты говорил мне недавно то же самое, — Дмитрий испытующе прищурился. — А на следующий день полил кровавый дождь. — Аномалия, Генерал, — парень развел руками. — А сейчас что, по-твоему? Норма? Каин не сдержал сдавленного смешка. Как обычно, казалось, что он знал и понимал о происходящем в разы больше, чем говорил. На несколько мгновений все замолкли. Линии света дрожали, то становясь резче, то размываясь, как нить, которую тянут сквозь пальцы. Два Солнца, словно зрачки невидимых глаз, следили за каждым их движением. — Что это все значит? — Кира подошла ближе, ее голос звучал заметно выше, выдавая страх. — Каких еще сюрпризов нам ждать от этого проклятого города? — Давайте дружно надеяться, что никаких, — Анна приподняла руку в успокаивающем жесте. Дмитрий сжал пальцы до боли, будто это могло остановить сумятицу в его голове. Нет, сейчас это уже не поможет. Имитировать глухоту и слепоту больше не получалось. Ротков всегда говорил с ним, но он привык делать вид, что это случайные шумы. Снежная буря. Неуходящий циклон. Кровавый дождь. Теперь — это. Знаки. Как долго я буду их игнорировать? Этот город давно превратился в ловушку, утопающую в молчании. Остаться здесь — значит умереть. Медленно, но без вариантов. Эти дома — пыльные кубы, где за бетонными стенами скапливалась гниль. Эти улицы — паутина, затягивающая в себя все, что движется. Люди, живущие здесь, — просто статуи, которые однажды покроются трещинами и развалятся. И он был частью этого парада слепцов, пока два Солнца не выжгли ему глаза. — Да пусть Ротков хоть в синем пламени сгорит, — процедил Дмитрий сквозь стиснутые зубы. — С нас достаточно. Решения. Пора принимать решения. Даже если они сложные. Генерал обернулся к Грегу. — Заряди и заправь снегоходы, — отрывисто распорядился он. — Внедорожники оставим. Они не пройдут в этих сугробах. Докинь в прицепы оставшиеся в особняке вещи. Если Авраам не блефовал, то мы уедем отсюда, как только найдем Ника. — Нужно лишь понять теперь, где его держат, — Грег нервно облизал губы, но на его лице читалась решимость. — Да. Самое сложное. Если не сказать безнадежное. Ни зацепок. Ни идей. Только пустота. — А как же миссия? — подал голос Лестер. — Мы больше не будем пытаться исследовать базу? — Черный ящик с нее уничтожен, — Дмитрий покачал головой. — На нижние этажи «Сибири» не пробраться. Ничего мы больше не найдем. Разве что смерть. Он пристально посмотрел на парня, и тот тут же затих. Все самое главное уже было в их руках. «Книга Апокалипсиса». И Лэйн. Человечеству нужны были только они. А, значит, моя миссия почти закончена. Никто больше заговорить не решился. Грег, порывшись в кармане, достал крест, который им прислал Авраам, и поднял его вверх. Линии металла сошлись с лучами двух Солнц, что сияли над их головами. — Может, он намекал не на место… — задумчиво пробормотал парень. — На время, — твердо кивнула Лэйн, обернувшись к нему, казалось, что она впервые оторвала взгляд от неба. — Где-то началась главная мистерия. — Разве для нее не нужна еще одна жертва? — Грег нахмурился. — Думаю, она у них есть, — графитовые глаза девушки стали почти черными. — Борис. Дмитрию даже хотелось рассмеяться от того, насколько предсказуемыми стали его реакции. Напряжение. Жар. Горечь на языке. И постоянно один и тот же вопрос. Зачем он тебе? А еще желание. Забудь о нем. Романов был недостоин ее беспокойства. И этой пустоты в ее взоре. Не стоил тревоги, застывшей на ее лице. Не заслужил ее мыслей. Ее страхов. Ее внимания. Я увезу тебя отсюда. От этого холода. Нет смысла думать о судьбе тех, кто здесь останется. Все бы закончилось одинаково. Мы уедем в Оксфорд. И ты забудешь о нем. Ты — моя ответственность. Моя. Пока мир не спасен и пока я жив. Ты — моя. Она сможет найти то, что ей нужно. Со мной. Защиту. Принятие. Признание. Я смогу ей это обеспечить. Разум бурлил. Безумием. Энтропией. Пугающе болезненными отрывками личных откровений, в которых никому нельзя было никому признаться. Которые он и вовсе с трудом принимал. С которыми едва мирился. С этим странным огнем внутри. Он был сильным. Всепоглощающим. — Обойдем город еще раз, — Генерал заставил себя говорить. — На этот раз тише и внимательнее. Разделимся на группы. Со мной пойдут Лэйн и Анна. Остальные, разбейтесь сами. Теперь так. Только они. Это стало аксиомой. Константой. Предзнанием. Чем-то рефлекторным. Как дыхание. Не было нужды в доказательствах. Он чувствовал лишь абсолютную уверенность. Их жизни представлялись ценностью. Его — разменной монетой. А потому ему следовало всегда быть рядом. Чтобы оплата, если понадобится, произошла в нужный момент. Дмитрий пришел к этому выводу не сегодня, просто раньше не решался признаться в нем даже самому себе. В том числе — мысленно. Анна, строгая и упрямая, была последним звеном, которое связывало его с прошлым. Лэйн же, с ее невыразимым взглядом и хрупкими запястьями, одним своим присутствием напоминала ему, что будущее вообще существует. Даже если меня там не будет. — Нам побыть в стороне, Генерал? — вкрадчиво поинтересовался Каин. — Или наплевать на запрет? Ангел сделал шаг вперед, привлекая к себе внимание. На его лице застыло идеальное спокойствие. Тебе бы подошел любой ответ, верно? Ты ведь — над всем. Дмитрий сошелся в зрительном контакте с Бессмертным. За его спиной в тени колонн стояли Пилеон и Анхея. От них сквозило такое же безразличие. — Запрет? Вопрос Лэйн был полон недоумения. Да, сложно поверить, что люди отвергли тех, в кого когда-то верили и на кого надеялись. Своих защитников. Заступников. Чемпионов. Но поделом. Генерал не обернулся к девушке. Продолжал сверлить глазами идеальную кожу на переносице Каина. Ангел терпеливо ждал ответа. — За последние три года Бессмертные успели зарекомендовать себя не лучшим образом, — Анна взяла объяснения на себя. — Им многие не доверяют. А в Роткове большинство — так и вовсе недолюбливает. Местные не хотят, чтобы они заходили в святые места. Дмитрий склонил голову, словно бы подтверждая ее слова. Вы принесли кровь. Боль. И смерть. Но это не худшее. Не главный грех и не самая большая трагедия. Вы оказались бесполезными. — Ждите снаружи, — холодно отчеканил Генерал, едва сдерживая злость. — Не будем провоцировать. Но если понадобиться помощь, вы должны быть рядом. Пилеон и Анхея коротко кивнули. Каин же криво усмехнулся. Небрежно поведя плечами, он продолжил шагать вперед. — Буду сзади, Генерал, — прошептал он, поравнявшись с мужчиной. — Ангелы-хранители всегда стоят за спиной. Так легче следить. И, едва слышно хмыкнув, Каин быстро сбежал с крыльца, направляясь к воротам, ведущим в город. Дмитрий сжал челюсть. От очередной провокации тянуло странной безнадегой. Может, я наоборот хочу, чтобы ты отвернулся. Генерал еще раз обвел глазами своих людей. — Мы проверим церковь на главной площади города, остальные — отправляйтесь в монастырь, — Дмитрий остановил взгляд на Лестере. — Собор рядом с ним тоже осмотрите. — Понял, — тут же ответил парень. — Сделаем. — На сборы двадцать минут. Берите оружие — и выдвигаемся. Утвердительно закивав, отряд начал медленно расходиться. Кто-то сразу же собрался в группу. На усталых лицах была написана готовность. На некоторых — даже злость. Та самая, которая заставляла двигаться вперед, несмотря ни на что. Хорошо. Не теряя времени, Генерал также зашагал к парадным дверям поместья. — Анна. Лэйн, — бросил он на ходу. — Собираемся в гостиной. — Да, Дмитрий. — Конечно, Генерал. Девушки ответили одновременно, а он даже не смог понять, кому принадлежала какая из реплик. Как символично. Внутри мужчина запутался не меньше. И давно. Не думай. Дмитрий подчеркнуто спокойно двигался вперед. Это все, что оставалось. Лишь вновь оказавшись в своей спальне, мужчина вдруг осознал, что не знает, зачем сюда пришел. Просто по привычке. Он ведь уже был готов. Пистолеты надежно покоились в кобуре. Ножи Генерал успел поцепить на пояс, когда отряд собирался в гостиной, чтобы выслушал отчет Киры. Лучше перестраховаться. Мало ли. Дмитрий прошагал к письменному столу и, выдвинув средний ящик, распихал запасные магазины по всем карманам. Руки действовали сами, а в голове билась одно и то же слово. Бессмысленно. Бессмысленно. Бессмысленно. Генерал раздраженно выдохнул сквозь стиснутые зубы и прошел к кровати, отстукивая грубой подошвой сапог громкий нервный ритм по паркету. Схватив с тумбочки пачку сигарет, он засунул очередную в зубы и дергано поджег зажигалкой. Несколько раз глубоко затянулся. Боковым зрением Дмитрий видел свое отражение в зеркале. Курил он теперь даже красивее отца. Внутри все снедал странный мандраж. Не помогал даже никотин. Невозможно было стоять на месте. Скосив взгляд еще немного в сторону, мужчина задержал его на комоде под зеркалом. Виски. После щедрых порций, которыми сегодня утром их обоих одарил Каин, в бутылке осталось алкоголя еще на один раз. Отлично. Подходит. Генерал оскалился и, запихнув сигареты с зажигалкой в забитый патронами почти под завязку карман, подобрал стакан с прикроватной тумбочки. Свой или ангела. Уже невозможно было сказать. Да и плевать. Стремительно пройдя к комоду, Дмитрий откупорил виски и плеснул себе остатки спиртного. Затем он вернулся к постели. Тяжело на нее осел. Затяг. Глоток. Затяг. Глоток. Все еще ничего не помогало. Тревожное засасывающее чувство не уходило. Впервые за долгое время оно было таким вездесущим. Вот сука. Шрам на губе дернулся вверх. Дмитрий уставился в стену. В груди он почувствовал щелчок — не физический, больше похожий на разряд подсознания. Что-то сродни дежавю. Наитию, которое, правда, уже почти походило на холодную уверенность, не оставляющей места для сомнений. Он ощущал нечто вроде смирения. Уже не страх и не злость. Не ненависть. А просто — точку. Она была рядом. Осталось только протянуть руку. Для человека смерти уготован лишь один логичный финал. Генерал выдохнул дым, который застыл в воздухе клубами, цепляясь за комнату, как за последнее пристанище. Мужчина водил взглядом по пространству, по скудной мебели, по трещинам на потолке и стенах, по коробкам на полу, словно бы всерьез прощался с этим местом. Как же смешно. Дмитрий хмыкнул, выпуская еще немного дыма. Даже не трагично, а именно смешно. Комната, пропахшая дешевым виски и крепким табаком. Разруха вокруг. Теперь эта разруха смотрела на него — хищно, но одновременно — и ласково. Она давно уже была его единственным собеседником, но сегодня ее голос казался особенно громким. Глаза Генерала застопорились на радиоприемнике. Споткнулись об него. Мужчина резко встал, вновь не до конца понимая зачем. Через секунду Дмитрий вновь был у письменного стола. Он резко захлопнул все еще раскрытый ящик с патронами. Еще через миг — вытаскивал антенну. Спустя мгновение — подключал микрофон. Эфир зашипел. — Профессор. Это Дмитрий, — заговорил Генерал, крепче сжав стакан в ладони. — Прием. Прости, знаю, что не по расписанию. Сквозь туман своего разума он с трудом пытался прикинуть, какое сейчас время в Оксфорде. Ночь? Или уже утро? Голова трещала. От шума радиоволн мигрень лишь усиливалась. Ему никто не отвечал. Он ждал. Смотрел, как секундная стрелка мерно двигается по циферблату его наручных часов. Через минуту попробовал еще раз: — Профессор? И снова лишь шипение помех. Возможно, на другом конце радиоэфира действительно никого не было. Или же Донован просто его игнорировала. Она любила давить на собеседника тишиной. Особенно когда злилась. Не догадываться о ее мыслях порой казалось в разы хуже, чем знать о них наверняка. Даже о самых темных и извращенных. Генерал устало опустился на стул перед приемником. — Не стоило мне взваливать вчерашний отчет на Анну. Я это понимаю. И сожалею, — пробормотал он, словно бы против своей воли. — Больше не повторится. Обещаю. Кривая усмешка тронула губы. Какая забавная двузначность. Как бы все не повернулось, сейчас Дмитрий был уверен, что точно не лжет. Он залпом допил оставшееся в стакане виски и с громким звоном поставил стекло на стол. Подавшись ближе к микрофону, Генерал вновь тихо заговорил: — Я лишь хотел сообщить, что сегодня вечером отряд отправится назад в Оксфорд. Пока не знаю, в каком составе. Но надежда есть, — с новым глубоким затягом он выдохнул сигаретный дым прямо в металлическую решетку девайса. — Возможно, мне все-таки удастся спасти Ника. Просто решил отчитаться, пока осталась такая возможность. Все прояснится в ближайшие несколько часов. Дмитрий замолчал. Уже и не ждал ответа. Возможно, так даже лучше. Пусть это будет имитация. Очередной симулятор. Диалог с фантомом. Так было легче избавляться от накопившихся внутри слов. Горьких. И пропитанных трупным ядом. — Конечно… Никогда никого нет, когда это важно, — он хмыкнул. — Просто потрескивание эфира. Какое-то глухое шипение. И я пытаюсь с ним объясниться. Как идиот. Ну и один хрен. Какая уже разница? Мужчина оскалился. Просидел так несколько секунд. Пальцы зажали сигарету до боли. Выражения он больше не подбирал. С тишиной можно было стать брутально откровенным. — Все. Что-то внутри меня понимает: все, — признание сорвалось на выдохе. — У тебя было такое, профессор? Это предчувствие? Тогда? Три года назад? Хотя кого я спрашиваю? Ты же точно не способна на это. Ты никогда его не любила. Ты даже не знаешь, о чем я сейчас. Генерал откинулся на спинку стула и задрал голову к потолку. Хрустальная люстра угрожающе висела над ним, словно меч. Дмитрий вновь поднес сигарету к губам. — Отец был на другом конце света, но я знал. Я просто знал. Проснулся ночью в холодном поту и понял: все. Это случилось. Его больше нет. Я почувствовал за несколько дней до того, как Анна позвонила мне в истерике и обо всем сообщила. И знаешь, я… почти никак не отреагировал. Слез не было. Я даже не орал в пустоту. И не бил кулаком стену. Мне кажется, я был заранее готов. Дым роился завитками над головой. И он дурманил. Тело напряглось. Было тошно. От себя. И от мыслей. От воспоминаний. От слишком ярких образов того проклятого дня. — Так вот… сейчас я чувствую что-то очень похожее, — Дмитрий нервно облизал губы — Та же тишина внутри. Только теперь ее больше, понимаешь? Она стала размером с меня. Заполнила все. От нее — никуда. И я чувствую, как все замедляется. Как будто меня уже потихоньку вырезают из этого мира. И я не могу никому об этом рассказать. С Анной я так не поступлю. Ни за что. Ни с кем из отряда тоже не поговорить. Генерал не может подрывать командный дух собственноручно. Еще и в такой момент. Возможно, я мог бы… Он осекся и резко зажмурился. Лицо Лэйн вспыхнуло в разуме. Там, в грязном переулке перед зданием их временного штаба. Он помнил ее взгляд. Она смотрела без жалости. И без грусти. Без паники. Без страха. Без злости. Без желания все исправить. В ней жило понимание. Холодное и беспристрастное. Даже какое-то причудливое принятие. Этих его демонов. И этой внутренней Руины. Ей не хотелось его спасти. Она не пыталась стереть кровь ни с его рук, ни с его лица. Она не сорвала бы цепочку с висящими на ней двумя армейскими жетонами с его шеи. Не старалась бы навсегда стереть имя Павла из его памяти. И Дмитрий тоже не стал бы смывать темно-алые разводы с ее прекрасных губ. Единственный оттенок красного, который ему нравился. И потому мне с ней так отчаянно хорошо. — Неважно. Все это так странно, — Генерал выпрямился и расправил плечи, сел так, словно бы действительно видел перед собой Донован и ее опасную улыбку. — Я ведь еще дышу. Я еще жив. Технически. Но все равно знаю, что не дойду. Просто чувствую это. Словно что-то хрустит внутри. Как будто тело говорит: хватит. А разум цепляется за провода, кнопки, за этот гребаный радиоэфир. За шипение. Как будто оно может спасти. Но не спасет. И даже отец — если бы он сейчас был рядом — тоже не спас бы. Горло сдавило. А он бы попытался. В этом Дмитрий тоже был уверен. Ни единого сомнения. Даже намека на него. Несмотря на то, что я гордость, а не радость. Мужчина струсил пепел сигареты на пол. Сердце, еще секунду назад забившееся в неистовом темпе, начало постепенно успокаиваться. — Смерти я не боюсь, — Генерал выжал из себя болезненный смешок. — Мне кажется, страх остался там, в прошлом. Теперь — только ожидание. И знаешь? Я удивительно спокоен. Как будто это должно было случиться именно так. Здесь. Сейчас. Совсем рядом с монументом, где высечено имя отца. Дмитрий провел ладонью по щеке. Щетина казалась более жесткой и колкой, чем обычно. Хотелось смеяться громче. И кричать. Часы на стене тикали слишком раздражающе, будто бы издевались. Раньше он их вообще не замечал. — Не знаю, зачем я это говорю. Тем более тебе, — мужчина уперся локтями в колени, бездумно всматриваясь в пластик приемника. — Наверное, мне просто хотелось хоть кому-то донести, что я все понял. Что я знал. Но ты ведь не услышишь, правда? Ты никогда этого не услышишь. И никто не услышит. Все хорошо. Даже если это не так. Резко вытянув руку, Генерал загасил сигарету о микрофон. — Выход, — мрачно отрезал мужчина и, выключив приемник, поднялся во стула. Он несколько раз измерил шагами комнату, словно загнанный зверь — клетку. Слова оставили горло. Тревога — нет. В чем дело? Что я забыл? Полы черной шинели бились о голень, хлопали при каждом повороте. Он шагал. И шагал. И шагал. Схватившись собранными в замок руками за шею сзади. Пистолеты. Патроны. Ножи. Рация? Ну, конечно. Дмитрий стремительно подошел к большому черному контейнеру у двери в коридор и рывком открыл его крышку. М-да, не густо. Внутри осталось еще около полудюжины запасных девайсов. Он вытащил два наугад. Пожалуйста, только бы были рабочие. Генерал зажал кнопки включения. Небольшие пластиковые экраны загорелись тусклым зеленым светом. Заряда было много. Дмитрий выдохнул и настроил правильные частоты. Одной рации — на отряд. Ее он поцепил на пояс. Второй — на Анну и Бессмертных. Это устройство мужчина спрятал в карман. Готово. Но почему-то ему все никак не удавалось закрыть крышку контейнера. Или встать на ноги. Что-то держало его. Не позволяло уйти. Заставляло и дальше смотреть на оставшиеся внутри девайсы. Она — моя, пока я жив. Условие, на которое никто не мог повлиять. Которое даже он сам уже не контролировал. Если меня нет, то на мое место обязан прийти кто-то другой. Священный Грааль не должен остаться без защиты. Дмитрий достал из контейнера третью рацию. Проверил заряд. Настроил нужную частоту. Лишь теперь он смог подняться. Всегда нужно исходить из худшего варианта. И готовиться к нему. Генерал не разрешил себе лишний раз подумать, что именно сегодня самый мрачный сценарий ему казался наиболее вероятным. А интуиция его редко подводила. Дмитрий вышел в коридор. Ноги сами несли его вперед. На площадке второго этажа он остановился и, оперевшись руками на мраморную балюстраду, посмотрел вниз. Гостиная была пуста. Значит, еще не спустились. Он тяжело сглотнул и медленно повернул голову к левому крылу. Несколько раз вдохнул и выдохнул. Расправил плечи. Ключица опять заныла. Проклятье. Дмитрий проигнорировал болезненные ощущения. Сейчас они казались второстепенными. Приподняв подбородок, он зашагал вперед. К знакомой двери. К третьей комнате в этом коридоре. Раньше он бывал внутри чаще. Пока Анна жила одна. Но потом появилась Лэйн. И он больше не мог позволить себе переступать порог этой спальни без причины. Сегодня повод есть. Генерал громко постучал в дверь. — Открыто, — Анна отозвалась сразу же. Коротко кивнув, Дмитрий дернул медную ручку на себя. Петли заскрипели. Он сделал шаг вперед и застыл на пороге. В комнате девушек, по сравнению с его собственной, царил идеальный порядок. Закутанная в меховую куртку, Анна прислонилась бедрами к подножию кровати и скрестила руки перед грудью. Казалось, что она провела в таком положении уже какое-то время. Ее сапфировые глаза были устремлены к дверному проему. Дмитрий на секунду застыл с ней в зрительном контакте и даже слегка улыбнулся. Анна ответила ему тем же. Взор Генерала сместился вправо. Лэйн стояла у окна возле письменного стола, на котором покоилась раскрытая «Книга Апокалипсиса» и, не поднимая головы, делала пометки в своих записях. Ее черное пальто лежало на стуле рядом. Девушка явно не фиксировала ничего и никого вокруг. Привычно. Дмитрий вошел в комнату, тихо прикрывая за собой дверь. — Собралась? — обратился он к Анне. — Да. — А ты? Мужчина повернулся к Лэйн, и лишь тогда девушка подняла на него взгляд. Гелевая ручка напряженно застыла над исписанной страницей. — Почти, Генерал, — едва слышно ответила она. — Хорошо. Дмитрий сделал еще несколько шагов вперед, крепче сжимая в ладони пластик рации. Он зачем-то медлил. Тянул. Словно хотел еще немного побыть в этой комнате, но такая теория никуда не годилась. Он ведь ненавидел поместье. Просто отдай Лэйн девайс. Покончи с этим. И уходи. Генерал открыл рот. — Анна, подожди нас на первом этаже, — из горла вырвалось совсем другое. — Мне нужно поговорить с Лэйн. Почудилось, будто он услышал несколько свистящих выдохов. Все взгляды точно сошлись на нем, а он — напротив, не мог ни на чем сфокусироваться. Ни на ком. Генерал смотрел в окно. Прямо на его заколоченную часть, где когда-то стекло рассыпалось на мелкие осколки от выстрела в упор. По коже пробежали мурашки. Внутри вновь зазвенела пустота. И тишина. И предчувствие. — Что-то случилось? Можно было даже не смотреть на Анну, он и так знал, что девушка обеспокоенно нахмурила брови. Определил по тону. — Нет. Просто небольшой инструктаж для лаборанта перед выходом, — отстраненно ответил Дмитрий. — Только и всего. Мужчина уже не понимал, насколько правдив его ответ. Точно не на 100%. Отчасти он врал. В первую очередь себе. Генерал все-таки посмотрел на Лэйн. Девушка действительно не отрывала от него взора. Она уже успела закрыть свою записную книгу и даже отложила ее на письменный стол. Руки Лэйн теперь тоже были скрещены перед грудью. Защитная поза. Ничего нового. Я не собираюсь нападать. По крайней мере, на тебя. — Для инструктажа я могу и остаться… — неуверенно протянула Анна. Дмитрий резко повернулся к ней. Сложно было сказать, что она увидела на его лице, но девушка тут же замолкла. Слабая попытка протеста задохнулась от недостатка кислорода. — Ладно, — Анна покачала головой. Одарив Лэйн тяжелым взглядом, девушка оттолкнулась от деревянного каркаса кровати и быстро направилась к двери в коридор — вскоре она захлопнулась за ее спиной. Генерал беззвучно выдохнул и вновь устремил взор на Лэйн. Вспомни, зачем ты здесь в первую очередь. Сердце билось болезненно и надрывно. — Рация, — сказал Дмитрий, начав идти к ней. — Твоя личная. Давно обещал. Теперь выполняю. Он остановился в нескольких шагах от девушки и протянул ей девайс. Она моргнула. Затем еще раз. Словно бы не до конца доверяя происходящему. — Бери, — Генерал почти толкнул черный пластик ей в руки. Лэйн зажала его пальцами. Дмитрию показалось, что они слегка подрагивали, как и в тот вечер, когда он впервые передавал ей рацию почти полмесяца назад. Свою. Теперь все было по-другому. Но так странно знакомо. — Спасибо. Лэйн подняла на него глаза и нервно облизала губы. Дмитрий пытался не фокусироваться на их влажном блеске. — Частота уже настроена на меня, Анну и Бессмертных, — пробормотал он, отведя взгляд. — Остальное знаешь сама. — Конечно. — Книгу спрячь, — Генерал кивнул в сторону лежащего на столе раскрытого фолианта. — Лучше ей не лежать на видном месте, пока здесь никого нет. — Куда? В голосе Лэйн чувствовалось волнение. Неподдельное. Хрупкое. Да, так, как за Книгу, ты ни за кого не переживаешь. Разве что… Дмитрий не позволил себе закончить мысль. От нее было слишком жарко. И остро. И солено. И горько. Точно не сладко. Ни на йоту. А еще тревожно. Только не делай глупостей, Лэйн. Тем более ради него. Живот скручивало в узел. Генерал быстро осмотрел комнату. Задержал взгляд на аккуратно сложенной горе чемоданов у дальней стены. — Запихни в любой из них, — быстро распорядился Дмитрий. — Сверху забросай одеждой. Другие — тоже забей вещами. Закрой каждый на защелку. Потом узнаешь у Анны комбинацию. Не будем рисковать. Все чемоданы должны выглядеть примерно одинаково. И весить — тоже. — Поняла. Не теряя времени, Лэйн подхватила «Книгу Апокалипсиса» со стола и быстро прошла в противоположный конец комнаты. Дмитрий же придвинулся к заколоченному досками окну. Оттуда просачивался холодный воздух. Как вы вообще здесь спали? Он скривил губы и поднял руку, прикрывая одну из щелей, словно бы это как-то могло исправить ситуацию. Сзади раздался характерный звук открывающейся молнии. Генерал не оборачивался, продолжая смотреть четко вперед. Он не понимал, зачем вообще еще стоит здесь. И чего ждет. Или, возможно, просто не хотел признавать правду. Не прощаюсь же я всерьез еще и с этой комнатой? Или с Лэйн? Пахло хвоей. Воздух каким-то непонятным образом пропитался ее ароматом, несмотря на вечный сквозняк. Уходи. Иди. Ты все сделал. И здесь тебе не место. Но ноги словно приросли к полу. А мысли дробились, расходились трещинами, но неизбежно возвращались к одной и той же точке: к ней. И это было невыносимо, почти физически больно — не признаваться даже самому себе, почему он так сильно хочет, чтобы Лэйн сейчас обернулась, подняла голову, увидела его и поняла все без слов. Глупость. Дмитрий скривил губы. Девушка, конечно же, не умела читать мысли. Она возилась с чемоданами. Ей вообще было не до него. Он сам же и взвалил на нее это задание буквально только что. Генерал слышал шелест одежды, которую она заталкивала в чемоданы, и он сводил с ума. Внутри стояли сотни отзвуков невысказанных слов. Они рвали его на части, требовали свободы, но каждый раз, когда в его разуме появлялся даже отрывок мысли, призывающий хоть что-то выдавить из себя, весь смысл того, в чем он бы хотел признаться, слипался, застревал, исчезал в вязкой тишине. Скажи. Скажи. Скажи. Хоть что-то. Вариантов, как ни странно, оказалось много. Но он не мог позволить себе правду. Правда слишком сложна. Она была больше, чем эта комната, чем он сам, чем Лэйн. Да и зачем ей такое знать? Если это последний их личный разговор, то никакие откровения сейчас не нужны. Желание оставить свой след на ней — ничтожный, маленький, незаметный — эгоистично. Нет никакого смысла признаваться, что ее присутствие спасало его, пусть и ненадолго, от вечной внутренней пустоты. Что она разрушила эквилибриум. Превратила порядок в хаос. И в нем он нашел жизнь. Рука сама собой дернулась к карману с сигаретами. Как же хочется курить. Невыносимо. Мужчина с трудом остановил себя. — Генерал, с тобой все хорошо? — за спиной зазвучал голос Лэйн. Он был ближе, чем Дмитрий ожидал. За пеленой размышлений он даже не заметил, как девушка покончила со своим занятием и подошла к нему. — Да, — хрипло соврал мужчина. Повисла тишина. Он все никак не мог пошевелиться. В груди стоял глухой стук. — Кури, — девичий шепот был едва различимым, и Дмитрий даже сначала подумал, что ему послышалось, пока она не повторила, на этот раз громче: — Кури, Генерал. Мужчина хмыкнул. Он бы с удовольствием заполонил ароматом табака еще одну комнату этого чертового поместья. Смешал бы своей запах с ее хвоей. С ней. Ты почти идеальна. Еще одно признание, которое он никогда не скажет. И хорошо. Лэйн бы оно не порадовало. Она была из тех, кого «почти» не устраивало. Ей нужно было «все». Трагедия всех недолюбленных детей. — Очень великодушно с твоей стороны, — выдохнул Дмитрий, расправив плечи, заклятие оцепенения сначала оставило лишь верхнюю часть его тела. — И заманчиво, не буду врать. Но Анна не простит мне такой наглости. Тебе — тоже. Так что откажусь. Но спасибо за предложение, Лэйн. — Хорошо. Он почти повторил такое привычное — их личное — слово за ней, но именно сегодня программа почему-то дала осечку: — Странно. — Что именно? Судя по тону, Лэйн тоже заметила этот сбой. Дмитрий медленно обернулся к ней через плечо. Графитовые глаза ловили каждое его движение. Девушка была совсем рядом — всего в нескольких метрах. — Прошло полмесяца, — Генерал прищурился. — Но какая-то часть меня все еще не до конца смирилась с твоим присутствием. Слова вырвались сами собой. Лэйн недоуменно нахмурила брови. — А другая? Казалось, что она задала этот вопрос тоже против своей воли. Не подумав. А потому Дмитрию пришлось продолжить диалог, направление которого ему заранее не особо нравилось. — Другой кажется, что ты была со мной всегда. Генерал сжал челюсть. Внутреннее напряжение накапливалось — его невозможно было удержать в себе. Боже, что я несу? А главное — зачем? Внятного ответа не было. Время стало восприниматься причудливо. Будто он разогнался с нуля до трехсот километров в час и теперь отчаянно давил по тормозам, но остановиться никак не получалось. Лэйн обхватила себя руками. Ему казалось, что он видит, как она дрожит. — И что делать с этим противоречием? — не разрывая с ним зрительного контакта, спросила девушка. — Ничего. Правда в том, что я не знаю тебя, — Дмитрий пожал плечами. — Все еще. Есть только догадки. Только предположения. И иррациональная вера. Иначе неизвестность породит страх. А страх — ненависть. Он тяжело сглотнул и повернулся к ней всем корпусом, наконец-то вновь обретая способность и желание двигаться. — Я представлял, как убиваю тебя. С шеи будто бы слетел тяжелый камень, а глаза Лэйн расширились в ошеломлении. Генерал сделал один шаг к ней, думая, что девушка отступит, не позволив ему сократить расстояния, но она осталась на месте. Несмотря на озвученное только что признание. Это дало силы продолжить. — Две недели назад. В гостиной. Перед камином. Я мысленно лишал тебя жизни, — Дмитрий прошел еще ближе, остановился прямо перед девушкой. — Не единожды. Придумывал различные сценарии. Каждый болезненнее другого. И, мне кажется, я действительно получал от этого что-то сродни удовольствию. Ты так и сказала тогда. Думаю, ты была права. — Мне жаль, что я не ошиблась. Девушка подняла на него подбородок. Он не чувствовал от нее страха. Или даже обиды. Не было и злости. Она не давила на него виной. Ему хотелось бы сказать, что он сейчас не видит в ней никаких эмоций вообще. Но это — ложь. Что-то в ней было. Еще нестойкое. Едва держащееся на ногах. Недавно рожденное. Беспомощное. Ему хотелось положить руку на грудь Лэйн. Прямо по центру. Туда, откуда исходило это непонятное нечто. Возможно, тогда оно передалось бы и ему. В своей голове он так и сделал. В своих мыслях его ладонь уже касалась ее солнечного сплетения. — Я всегда ищу иллюзию контроля в мире, где на самом деле его ни у кого нет, — правда сорвалась с уст Генерала неожиданно легко. Лэйн кивнула. В своем разуме Дмитрий уже скользил рукой выше. Обнимал ее пальцами за шею. Так аккуратно, как только мог, но, наверное, его прикосновение все равно бы оставило на ее бледной коже красные тревожные следы, несмотря на все старание. — Я думал о том, что было бы, если бы ты навредила Анне, — губы Генерала растянулись в горькой улыбке. — От этих мыслей невозможно было убежать. — Если так боялся за нее, то зачем поселил нас вместе? В вопросе слышался вызов. И упрек. Верно, все заслужено. — Потому что я эгоист, Лэйн, — Дмитрий хмыкнул. — И по-настоящему доверяю только ей… и себе. Продолжать мысль не было нужды. Образы альтернативного сценария опять зажглись яркими вспышками и так же быстро померкли. Лэйн в его комнате. День за днем. Из ночи в ночь. В его постели. Ее запах вокруг. Как сейчас. Волосы рассыпанные по простыням. А ему бы пришлось две недели довольствоваться спальником на полу, чтобы не коснуться ее во сне. Даже случайно. Скорее всего он все равно бы не смог уснуть. Бессонница стала бы лишь хуже. Из нежелательного состояния превратилась бы в идею фикс. В выбор. Он бы лежал, наблюдая за Лэйн, пока первый утренний свет не проник бы в его спальню. Только так можно было бы убедиться наверняка, что все под контролем. Она. Он. Слухи. Генерал завел ручную зверушку для забав. Тех самых. Разговоры бы все равно ходили. Даже если бы они были максимально далеки от правды. Но в нерв твоих желаний они бы попали удивительно точно. Дмитрий сжал челюсть. Лэйн же тяжело сглотнула. Это было слишком заметно. — И что бы ты сделал, навреди я Анне? — едва слышно выдавила из себя девушка. — Лучше тебе этого не знать. Лэйн обхватила себя руками еще крепче, а он вновь представил, как стискивает пальцы на тонкой девичьей шее. Ее глаза мерцали бы этим синими потусторонним светом, и каждый раз, стоило ему лишь немного угаснуть — хватка Генерала бы разжималась, чтобы затем сомкнуться вновь, как только неестественное сияние вернется в ее взгляд. Они бы зависли в этом цикле насилия. Навечно. Анна всегда выполняла роль предохранителя. Дмитрий умер бы вместе с ней. И остался бы лишь Генерал. Бессердечный и беспощадный. — Помнишь наш разговор на главной площади? — прошептал мужчина. — Да. — Есть люди, которые становятся нашей слабостью. Руки Генерала были сжаты в кулаки. Он напряженно держал их по швам, словно стоило ему хоть на мгновение потерять бдительность, они бы начали жить своей жизнью. Действительно бы потянулись к Лэйн. К ее ключицам. К ее шее. К ее лицу. Убрали бы спадающие на лоб одинокие черные пряди. Обняли бы ее щеки. Большой палец бы проскользил по коже. По родинке. По налитым алым губам. И это был бы разговор не Генерала и лаборанта. А Дмитрия и Лэйн. Мужчины и женщины. — Ради некоторых людей мы готовы превратиться в зверей, — если бы Дмитрий сейчас держал ее лицо в своих ладонях, он аккуратно огладил бы ее скулу. — Забыть о себе. Убивать. Или же наоборот. Умолять. Ползать на коленях. Пресмыкаться. А если ничего из этого не поможет — то и умереть. Или пожертвовать другими. За них. И ради них. — Зачем ты мне это говоришь? — Лэйн смотрела так внимательно, словно бы пыталась рассмотреть сквозь отверстия его зрачков все потаенные мысли. — Чтобы ты очень четко себе уяснила, — тон Дмитрия стал тверже и резче. — В этом городе нас бы уже не было, если бы не Ник. И наша цель — попытаться найти и спасти именно его. Но даже тут я не готов расплатиться ничьей жизнью. Особенно твоей. И ты не делай глупостей. — Не понимаю… Плохо. В груди стояла пульсация. И Генералу так невыносимо хотелось схватить девушку за плечи. И заставить увидеть. Ведь если вглядываться достаточно пристально, то все стало бы ясно без слов. Его броня и так уже потрескалась в дюжине мест. Особенно в районе солнечного сплетения. Но Лэйн молчала, и этим вынуждала его говорить больше, чем он хотел. — Романов и его жизнь нас не интересует, — выпалил Дмитрий. — Так тебе яснее? Вместе со словами вырвались и эмоции. Они застыли в воздухе подобно каплям воды. Туман беспокойства и раздражения, который лишь слегка завуалировал что-то другое. Нечто. Истина с трудом пускала корни в его разуме. Ранила. Почва была слишком неплодородной. Ревность. Лэйн громко выдохнула и лишь сейчас сделала шаг назад. Она приоткрыла губы. В первые несколько секунд с них не срывалось ни звука, словно девушка пыталась найти слова, но ни одно не подходило и близко. Дмитрий же и вовсе надеялся, что она так ничего и не скажет, но Лэйн все-таки попыталась: — Ты думаешь, что я… — Все, что думал, я уже сказал, — перебил ее мужчина, чувствуя почти физическую потребность не дать ей закончить. — Буду с Анной на улице. Не позволив девушке вновь заговорить, Дмитрий направился к двери, оставив и ее, и эту оборвавшуюся фразу позади. Так было лучше. Спокойнее. Ты думаешь, я бы попыталась его спасти? Ты думаешь, я бы рискнула собой ради него? Ты думаешь, я бы предала вас, ради него? Ты думаешь, я влюблена в него? Пускай болезненные догадки бомбардируют сознание. Каждая из них все равно не терзает так, как четкая уверенность. Сейчас Генерал даже приветствовал свое подвешенное состояние, пусть оно и отдавало трусостью. Ему показалось, что он вновь начал дышать, лишь когда оказался в коридоре. Размашистым шагом Дмитрий преодолел расстояние до лестницы и быстро сбежал по ней вниз. Полы черной шинели разрезали воздух, подобно вихрю. — Анна! — окликнул он девушку еще на середине пролета. Та вздрогнула. Возможно, от неожиданности. Возможно, от резкости его тона. Она быстро поднялась с кресла, в котором сидела. — Дмитрий? — За мной! Генерал дергано указал головой в сторону холла и, преодолев последние ступени, зашагал туда, никого не дожидаясь. Лишь через несколько секунд он услышал, что Анна кинулась за ним следом. Ему хотелось побыстрее нырнуть в сияние истинного Солнца и его ложного двойника. Пальцы уже нащупывали в кармане спасительные сигареты.

***

— Ни души, — Анна шептала, но ее голос все равно разнесся по пространству многократным эхо. — Действительно странно. Они застыли у самых дверей церкви. Пусто. Аромат ладана. Тяжелый. Давящий. Дмитрий медленно прошел вперед, и стоящая вокруг тишина стала лишь острее теперь, когда звук его шагов начал отражаться от стен храма. Слишком громко. Слишком надрывно. Свет, прорываясь через высокие окна, расчерчивал все вертикальные и горизонтальные поверхности тонкими полосами. Ни людей. Ни суеты. Все живое осталось за пределами этих стен, а внутри — только арки, золото и лики святых, затянутые пылью. После шумной главной площади Роткова, наполненной криками, разговорами и попытками горожан сбить цену на товары у местных торговцев, безмолвие, стоящее здесь, казалось даже еще более неестественным, чем видимое безразличие местных к пылающему кресту на небе. Они все знают. Дмитрий презрительно скривил губы. Либо законченные идиоты. Его оскал стал еще мрачнее. Или, скорее, и то, и другое одновременно. Он двигался вперед. К солее, минуя массивные колонны, поддерживающие высокие церковные своды. За спиной слышалось четкое стакатто каблуков Анны и более глухой шелест подошвы Лэйн. — Остальным идти до монастыря дольше, — тихо произнес Дмитрий, его слова вновь прошлись резонансом вокруг. — Осмотрим церковь, пока они не доберутся туда и не доложат обстановку. — Думаешь, в монастыре картина иная? — в голосе Анны звучало сомнение. — Нет, не думаю, — Генерал покачал головой. — Но нам нужно быть уверенными. Они разбрелись в разные стороны. Святые на иконах — все как один — смотрели в вечность, в темноту, в свод. Вовсе не на тех, кто мог бы прийти, чтобы попросить их заступничества. К счастью, я здесь не за этим. Лица мучеников были лишены эмоций, как и сама архитектура храма. Лишь строгие линии, тянущиеся ввысь. Они не позволяли думать о земле. И всех, кто живет на ней. Дмитрий поднял взгляд, и зацепился им за изображение Архангела Михаила, вырывающего меч из светлого облака. Генералу казалось, что тот смотрел на него с сожалением. Или даже — с тревогой. Лучше бы твои глаза горели красным. Каин хотя бы никого не обманывал. В ушах стояло фантомное пение церковного хора, которое он слышал не раз во время своих патрулей. Оно будто бы нарастало. Генерал резко отвернулся от иконостаса. На периферии зрения мелькнула тонкая фигура в черном пальто. Лэйн осматривала Северные врата. Она не сказала ни слова с момента их выхода из поместья и казалась даже еще более отчужденной и притихшей, чем обычно. Дмитрий беззвучно хмыкнул. Наверное, они оба уже сказали все, что могли. Или хотели. От этого во рту горчило. Гораздо сильнее, чем он ожидал. — Не понимаю, что ты надеешься тут найти, — голос Анны звучал почти раздраженно. — Здесь нет дверей. Нет подвала. Что нам искать, черт возьми? Дмитрий бросил на нее колкий взгляд через плечо. Девушка стояла посреди храма, уткнув руки в бедра. Генерал сделал к ней несколько шагов. — Ходы как в поместье, — он прищурился, не прекращая своего движения. — Замурованные комнаты или лестницы. Рядом с церковью — куча зданий. Они могут быть соединены. Мужчина остановился прямо перед Анной, сверля ее переносицу взглядом. Девушка его стойко выдержала, но все же не смогла подавить усталого выдоха. — Дмитрий, ты уверен, что горожане ничего нам не скажут? — она закусила губу. — А у тебя другие мысли на этот счет? — из горла Генерала вырвался хриплый злой смешок. — В Роткове пропали все священнослужители. Внутри церквей ни одного прихожанина. Случайность? Как думаешь? Анна молчала. Ответ был известен им обоим. — Эти люди знают о происходящем, — процедил Дмитрий сквозь зубы. — И молчат. Потому что не хотят оказаться на жертвенном столе следующими. — Мы могли бы зайти к Юлиане… — К кому? — К сестре того зараженного парня, с которой я общалась несколько дней назад. — Ах, да, — Генерал кивнул. — Без моего разрешения. Без приказа. — Дмитрий, сейчас не время для разбора полетов, — Анна дергано поправила очки на переносице и откинула со лба челку. — Мы уже все обсудили. Его пристальное внимание все-таки заставило девушку дрогнуть. Она уткнулась взглядом в пол. Генерал смотрел на нее сверху вниз. Сзади опять послышались шаги Лэйн. Возможно, она подошла ближе к ним. Возможно, просто безучастно рассматривала церковь, словно бы не замечая развернувшегося спора. Дмитрий не стал оборачиваться. О твоем участии в этом я тоже не забыл. Пропасть недоверия будет между ними, видимо, до самого конца. Но других в это не втягивай. Не смей. Генерал поднял ладонь и аккуратно положил ее на плечо Анны. Та вскинула голову. Глаза блеснули синевой за стеклами очков. — Напомни, что она вам сказала, — тон мужчины смягчился. — Единственное, что удалось из нее вытянуть. — Что нужно опасаться местных монахов, — тут же ответила девушка. — Вот именно, — Дмитрий крепче сжал рукав ее кожаной куртки. — Ты готова подставить эту Юлиану? Если жителей припугнули, им опасно распространяться о том, что здесь происходит. Он видел это десятки раз. На Ближнем Востоке. В Западной Африке. В Колумбии. Везде одно и то же. Круговая порука, где к «предателям» относились даже хуже, чем к чужакам. Его взвод часто находил их тела. Останки оставляли специально. Как послание. Или предупреждение. Местные, которые помогали и верили, что могут хоть на что-то повлиять, были разорваны, как тряпичные куклы, вывернуты наизнанку, унижены с такой изобретательной жестокостью, что казалось, каратели старались стереть с лица земли даже воспоминание о них. Эти люди никогда не держали в руках оружие. Не сражались за идею. Они просто хотели, чтобы их дети знали что-то, кроме войны. Чтобы был свет по ночам. Вода в кранах. Будущее. Но именно с ними и расправлялись жестче всего. Потому что их убийство на самом деле было извращенным способом коммуникации: Вы никогда не сможете выбраться из этого. Мы все повязаны. Враги насаживали не просто страх, а дисциплину террора. Им не хотелось, чтобы было что-то, кроме крови. Им нужен был статус-кво. Дмитрий вспомнил старика с иссушенным солнцем лицом. Он носил воду в их лагерь каждое утро, улыбаясь, словно вокруг не раскинулось сплошное поле боя. Говорил мало, лишь по делу. Но в его глазах пылала такая горькая решимость, что ее невозможно было описать словами. Однажды он не пришел. Ни утром. Ни днем. Ни вечером. Вскоре старика нашли в колодце. Руки связаны, горло перерезано, лицо изуродовано. Никто не узнал бы его, если бы не старая синяя куртка, в которой он всегда ходил. Таких людей было множество. Они тоже порой являлись Генералу по ночам. Не сны, а целые фильмы памяти, которые невозможно было поставить на паузу. И каждый раз Дмитрий задавал себе один и тот же вопрос. Стоила ли цель чужих жизней? Присутствие его взвода в горячих точках, все усилия разрешить конфликт — каждое действие только умножало страдания тех, кто оказался меж двух огней. Вероятно, ответ был Генералу известен, но он не мог произнести его вслух. Потому что, если сказать правду однажды, если позволить этим словам сорваться с губ, он уже никогда не смог бы смотреть на себя в зеркало. Люди смерти всегда несли боль, какими бы красивыми лозунгами они не прикрывались. Расфокусированный взгляд Дмитрия обрел четкость. Он вновь увидел Анну. В ее глазах была пустота. Возможно, она вспомнила того же старика. Генерал в очередной раз проклял тот злополучный вечер, когда напился до таких чертиков, что рассказал ей эту историю. Он бережно провел ладонью по плечу девушки, будто бы желая загладить свою старую вину. — Будем надеяться, что у остальных дела идут получше, — мужчина выдавил из себя улыбку. Выпустив руку Анны, Генерал выхватил с пояса рацию и поднес ее к губам. — Дмитрий-Лестеру, — отчеканил он. — Вы дошли? Помехи. Пауза, полная шумов. Затем девайс отозвался: — Только что закончили все осматривать, — парень на другом конце эфира тяжело дышал от быстрой ходьбы. — Все точно так же, как и несколько часов назад. Они словно все под землю провалились. Мы прочесали монастырь: кельи пустые, в соборе тоже никого. Дмитрий закусил щеку изнутри. Значит, заходим на новый круг. Никаких зацепок. Никаких ответов. Ничего. Как же. Это. Достало. — Ясно, — процедил он в рацию. — Ждите следующего приказа. Выход. — Выход. Генерал раздосадованно поцепил девайс назад на пояс и устало потер переносицу, принявшись бездумно мерить шагами пространство храма. Думай. Может ты что-то пропустил. Не сдавайся. В голове почти звучал отцовский голос. Дмитрий резко остановился и отнял руку от лица. Он вновь был у солеи. С иконы на него безразлично взирала Богоматерь. В ее взгляде не было ни боли, ни осуждения — только неподвижность. Лэйн порой смотрит на меня так же. Он находил в этом утешение. Сзади раздался высокий скрип петель. Дмитрий быстро развернулся к выходу, ладонь опустилась на бедро. В притворе показался Грег. Увидев его, Генерал выдохнул и медленно разжал пальцы на холодной рукояти Глока. — Уже справился со снегоходами? Он спросил почти рефлекторно. Парень тут же кивнул в ответ. Сердце забилось быстрее. Уехать. Уехать. Уехать отсюда. Желание стало поистине навязчивым. И они были в шаге от его исполнения. Увезти Книгу в безопасное место. Забрать с собой Лэйн. Забыть этот город. Этот ужас. Дмитрий почти ненавидел себя, что не может просто плюнуть на Ника, приказав всем садиться на снегоходы и отбывать прямо сейчас. — Видели, что творится на площади, Генерал? — Грег быстро преодолел расстояние до солеи. — Горожане сворачивают палатки. А некоторые из торговцев уже вообще ушли. — Может, испугались гало? — Лэйн впервые заговорила. Дмитрий бросил на нее косой взгляд. Она выглядела взволнованной. Его инстинкты тоже били в набат. Словно бы желая зацементировать это чувство, Грег мрачно произнес: — Народ здесь вроде не из пугливых. Генерал кивнул. — Что-то произойдет. И очень скоро. А мы теряем время, — злость и ярость поднимались в душе, молили о действиях. — Авраам мог послать нас по ложному следу, чтобы мы точно не смогли помешать культу… или что у них тут за хрень творится? Нам больше нельзя медлить. Нет смысла быть обходительными. — О чем ты? — Анна нахмурилась. Не ответив, Дмитрий уверенно поднялся по ступеням к Царским вратам. В следующую секунду он навалился на них всем весом своего тела. До боли в плече. До синяков. Кто-то из девушек ошарашенно вскрикнул. Металл не поддавался. Мужчина кинулся вперед еще раз. И вновь. И вновь. — Дмитрий! — вскричала Анна. — Ты же знаешь, что туда нельзя входить просто так! Он лишь оскалился. Да, людей смерти не ждали за вратами Рая. А мне плевать. Правил давно не было. Ни для смертных, ни для Бессмертных. Тяжело выдохнув, Генерал обернулся через плечо. — У нас нет времени! — зло выпалил он. — Вы хотите покончить с этим? Или мне лучше подождать в сторонке, пока эти ублюдки перебьют всех? Они с нами церемониться не будут. Так что и мои руки развязаны. На войне как на войне. Выхватив Глок с бедра, Дмитрий несколько раз прицельно выстрелил по Царским вратам. За спиной раздался новый сдавленный вскрик, но даже он не смог заглушить характерного звука. Замок вылетел, створки дверей разъехались. Хорошо. Шрам на губе дернулся вверх. Из ствола пистолета валил дым. Дмитрий спрятал его назад в кобуру. Над головой послышался шорох крыльев. Генерал посмотрел вверх. Из-под купола почти идеальным клином спускались Бессмертные. В центре был Каин. Приземлившись на мраморный пол, ангел быстро зашагал к ним. — До нас долетели выстрелы, — он прищурился. Его тон звучал, как всегда, безучастно, но Дмитрию показалось, что ему удалось рассмотреть в горящих красных глазах слабый отголосок волнения. — Все в порядке, — Генерал твердо кивнул, задержав взгляд на каждом из Бессмертных. — За мной. Грубо толкнув Царские Врата, Дмитрий уверенно вошел внутрь алтарной. Впереди маячил Престол, накрытый бархатным саваном. Пальцы Генерала безразлично сдернули ткань, он стукнул костяшками по древесине. Звук убедил его, что под низом —лишь цельный дубовый массив. Дмитрий двинулся дальше, сканируя каждую деталь помещения — подсвечники, потемневшие от копоти и воска, ниши с мощами, лампады, мерцающие слабым огнем. Просто декорация пустой театральной постановки. Не более. Настоящее — всегда за кулисами. Генерал подошел к стене, покрытой фресками. Сначала просто провел ладонью по ее поверхности, текстура штукатурки чуть оцарапала кожу. Мужчина мощно стукнул кулаком в нескольких местах. Звук был ровным. Рука потянулась к ближайшей иконе. Николай Чудотворец, исцарапанный и покрытый трещинами. Дмитрий, не колеблясь, снял изображение святого с гвоздя и начал обследовать открывшуюся нишу. Пусто. Злость становилась все сильнее. Он грубо перевернул ближайший аналой. Церковные книги выпали из-под резной крышки. Листы с молитвами рассыпались по полу, но Генерал даже не взглянул на них. Его движения стали механическими, как у бездушного автомата. Стопа зацепила кадило, оно упало, но и этот звук его не отвлек. Каждый угол казался подозрительным. Следующим его внимание привлек массивный кивот, утяжеленный резьбой и позолотой. Резким движением Дмитрий сдвинул его на несколько сантиметров, напрягая мышцы. Дерево скрипнуло по каменному полу. Мужчина пробежался глазами по образовавшемуся пространству и тяжело выдохнул. Опять ничего. Он подошел к очередной стене и начал выстукивать по ней. Рука застыла там, где звук был чуть глуше. — Тут пустота, — громко сообщил Генерал, обернувшись. — Вероятно, заложенный кирпичами проход. Рушьте его. Каин и Пилеон без слов направились к нему. Демон выглядел чуть ли не довольным. Казалось, что такая работа была ему вполне по душе. Анхея застыла возле Царских Врат вместе с Анной и Лэйн, взирая на происходящее со смесью ужаса и отвращения. Заметив, что Дмитрий на нее смотрит, ангел тихо выдавила: — Это же храм… — Только с виду, — громко возразил Генерал. — Ничего святого здесь давно не осталось. И к Небесам это место больше не имеет никакого отношения. Его опорочили. И осквернили. Перевернули все с ног на голову. И почему-то Дмитрий был почти уверен, что Апокалипсис не был причиной упадка и разложения этого места. Бессмертная покачала головой, так и не сдвинувшись с места. — Анхея, — Дмитрий расправил плечи. — Это приказ. Ангел напряженно повернула к нему голову. Таков уговор. Возможно, они вдвоем прокручивали в памяти одну и ту же фразу. Наконец, поджав губы, Анхея ответила: — Я… не могу это выполнить, Генерал. Не могу. Повисла тишина. Принципиальность граничила с безумием. Одно мое слово — и Анна не придет к тебе с целебной сывороткой. А дальше будет агония. Бесконечная. Пока ангел сама не приползет на коленях за новой дозой. Неужели глупые символы веры для тебя так много значат? Анхея смотрела на него с решимостью в глазах. Он пытался понять ее и не мог. Возможно, в ангеле взыграла иррациональная тяга к нормальности. К миру, где люди все еще верили в нее или в ее заступничество. Ладно, хочешь жить в иллюзии — дело твое. Наверное, такой безрассудный идеализм не стоил наказания. Если, конечно, не будет повторяться из раза в раз. Дмитрий отвернулся и твердо скомандовал: — Каин. Пилеон. Ломайте. Ангел и демон навалились на стену, словно бы только и ожидая его отмашки. Перегородка оказалась достаточно хлипкой. Спустя полминуты она рассыпалась, подняв столп пыли. Оттряхнув ее с ладоней, Каин довольно улыбнулся краем рта. Пилеон отступил от прохода открывая обзор. Грег подошел ближе. — Это часть трапезной неподалеку, — уверенно сообщил он, быстро просканировав глазами помещение. — Я был там. Узнаю интерьер. Кровь Генерала резко наполнилась сладкой вязкостью адреналина. Значит, я был прав. Он сжал челюсть. От насилия невозможно убежать. — Ровняйте с землей всю церковь, — новая, не терпящая возражения команда сорвалась с губ Дмитрия. — Подождем, пока святоши-убийцы сами выберутся из своих крысиных нор. Он ощутил на себе тяжелый осуждающий взгляд. Не в силах ни спорить с ним, ни выполнить ненавистный ей приказ, Анхея раздосадованно поджала губы и резко вспорхнула под купол, скрывшись из виду. Дмитрий проводил ее глазами. Прощу тебя в первый и последний раз. Вокруг стоял шум. Каин уже разламывал очередную стену. Грег стучал кулаком по противоположной, выискивая новые пустоты. Словно бы на кураже, Пилеон, хохоча, перевернул алтарь. Бесцельно. Просто потому что мог. Генерал его не остановил. — Дмитрий! — вскричала Анна. — Жители могут быть невиновными. А ты сейчас отыгрываешься именно на них! Она сделала шаг вперед и вытянула руку, словно бы пытаясь дотянуться до него. Успокоить. Унять его ярость. Генерал отшатнулся, и ладонь девушки захватила лишь воздух, а затем безвольно опала. — Переживут, — холодно отрезал он, поднимая с пола массивное кадило. — Может, потом даже «спасибо» нам скажут. Выполняй приказ, Анна. Плечи девушки поникли. Она попыталась что-то ответить, но не смогла. Пилеон начал срывать со стен икону за иконой. Они падали вниз с глухим стуком. — Стойте. Это уже слишком. Лэйн неожиданно подала голос. Генерал застыл в недоумении. Девушка быстро подошла ближе и заглянула прямо ему в глаза, задрав подбородок. Что это? Почему тебе не все равно? Анну понять не представляло труда. Она ведь была радостью. И светом. Надеждой на лучшее. И неиссякаемой верой. В себя. В меня. Во всех. В человечество. Анна была поистине нормальной. Несмотря ни на что. Но ты, Лэйн? Куда делась ее пустота? И безразличие? И отрешенность? Почему ее глаза сейчас горели так, словно перед ней была «Книга Апокалипсиса»? Почему сейчас ты, черт возьми, такая живая? В то время, как я все еще наполовину мертв. Дмитрий даже не заметил, что задержал дыхание. Кислорода начало не хватать. — Слишком? Лэйн, ты в своем уме? — сдавленно прохрипел он, лишь сейчас запуская новый воздух в легкие. — Город покрывает убийц, а ты хочешь, чтобы я с ними считался? — Нет, но в церкви нуждаются многие. Это особенное место, — она с трудом подбирала слова, словно никак не могла ухватиться за нужную мысль. — Не просто дом, чьи стены можно залатать тем, что будет под рукой. — Сейчас дома явно важнее церквей, — Дмитрий прищурился, почти утопая в до боли ярком блеске ее графитовых глаз. — Верить больше не во что. Лэйн резко замолкла. Она выглядела сейчас такой растерянной, будто бы сама пыталась понять себя. И у нее не получалось. Да что с тобой? Генерал узнавал ее сейчас и не узнавал одновременно. От ее реакций, от ее слов, от того, какой эмоциональной она сейчас казалась, все в нем приходило в странное движение. И ему даже почти хотелось отдать приказ все прекратить. Уйди. Уйди. Уйди. Миссия превыше всего. Генерал крепче сжал кадило. — Лэйн, здесь нет места жалости, — твердо отчеканил он, пытаясь звучать как можно спокойнее. — Либо мы стоим на своем, либо уходим ни с чем. А ты сейчас только мешаешь. — Я знаю, знаю. Просто… Она резко замолкла, так и не найдя слов. Покачав головой, Дмитрий заставил себя отвернуться. Он еще несколько раз стукнул кулаком по стенам. Наконец, вновь раздался глухой звук. Мужчина поднял кадило. Застывший воск осыпался на пол, разбиваясь на мелкие кусочки. Он замахнулся. — Прекрати! В последний момент, схватившись за ножку подсвечника, Лэйн остановила удар. А затем протяжно закричала. Почти завыла. Как раненый зверь. Дмитрий, оторопев, уставился на нее. И все, кто был рядом, застыли. Девушка схватилась за голову. Скрючила пальцы, словно бы пытаясь вырвать себе волосы вместе со скальпом. Ее тело ломало. Ее сгибало и разгибало в пугающем припадке. — Лэйн… — Дмитрий даже не заметил, что заговорил. Она высоко завыла еще раз, а затем из ее горла начали вырываться всхлипы. — Боже… Анна поднесла ладонь ко рту. Пилеон и Каин встали за ее спиной по обе стороны. Демон наблюдал за всем в недоумении. Ангел же… криво усмехался. Но Генерал не сумел зафиксироваться на этом его странном оскале. — Голова трещит! — Лэйн сжала ладонями виски. — Невыносимо! Все повторяется. Перед глазами Дмитрия была его спальня. Полутьма. И она, сжимающая до побелевших костяшек кассетный плеер. Ее слезы. Ее всхлипы. Только сейчас все было хуже. В разы. И Генерал даже не мог понять, что послужило триггером. Твои действия. Жесткий голос в голове, подозрительно напоминающий его собственный, был беспощаден. — Лэйн! Дмитрий быстро подошел к девушке и попытался опустить ладони на ее плечи. Ей была нужна опора. Фундамент. Но она резко отшатнулась от его прикосновения. — Нет, не надо! — ее сдавленный вопль отбился эхом от сводов. — Я не хочу чувствовать! Это больно! — Лэйн! Генерал с трудом поймал ее руки. Тело девушки били судороги. Она дрожала, пытаясь вырваться. И кричала. Кричала. Кричала. В ушах звенело. Он видел, как хрупкое тело ломает волной невидимой агонии. Словно что-то прорывалось изнутри, раздирая ее на части. — Тише. Тише. Лэйн. Дмитрий шептал. Пытался повторить все, что делал и тогда. Гладил большим пальцем кожу ее запястья. Притягивал ближе к себе. Плевать, что сейчас мы не одни. Но Лэйн не слышала его. Конвульсии заставляли ее подниматься на носки, изгибаться, будто она — марионетка, которой перекрутили нити. Лицо девушки побледнело до белизны восковой свечи, ее глаза были плотно зажмурены, как у ребенка, стремящегося убежать от ночного кошмара. — Чувствовать… ненавижу… чувствовать! — хрипела она, роняя слова, как раскаленные угли. Сердце Дмитрия колотилось. Пульс словно пытался обогнать сам себя. Совсем забывшись, он обхватил ее лицо ладонями, стараясь не причинить новой боли. Его горячая кожа соприкоснулась с холодом ее щек. — Лэйн! — голос Генерала треснул от напряжения. — Услышь меня! Он надеялся, что она откроет глаза, но девушка лишь продолжала мотать головой, кусать губы, извиваться, словно сопротивляясь чудовищному внутреннему урагану. Внезапно она закричала так громко, что показалось, будто раскололся сам воздух. Высокий, дикий звук сорвался с губ и, видимо, выдернул из нее остатки сил. Лэйн изогнулась другой, а затем обмякла. Голова свесилась на грудь, руки бессильно опали. Дмитрий поймал ее, прежде чем она рухнула на холодный каменный пол. Ее тело, легкое, податливое, будто бы вовсе утратило материальность. Он привлек ее к себе, слушая собственное тяжелое дыхание и следя, как едва заметно поднимается и опускается ее грудь. Она дышала. Этого хватало. — Лэйн… — ее имя снова вырвалось против его воли. К нему подбежала Анна. Окинув девушку быстрым взглядом, она выпалила: — Ей нужен воздух. Генерал отсутствующе кивнул. Лишь сейчас он понял, что его руки дрожат. Он крепче стиснул тело Лэйн. Дмитрий оглянулся на мрачные своды церкви, на свечи, которые продолжали гореть, как ни в чем не бывало, и на иконы, наблюдающие за этим безмолвным спектаклем. — Да, — прохрипел он. — Я вынесу ее на улицу. Прижав девушку еще ближе к своей груди он зашагал вперед, унося ее от алтаря. Мужчина старался ступать быстро, но осторожно. Лэйн казалась безжизненной, как брошенная кукла, и это угнетало сильнее, чем ее крики. Стук грубой подошвы солдатских сапог эхом разносился по залу. — Продолжайте выполнять приказ! — рявкнул Дмитрий, на секунду вспомнив, что он все еще Генерал. За спиной вновь раздались стуки и удары. Мужчина толкнул двери церкви и вышел на улицу. Холодный ветер ударил в лицо. Спасительный плевок реальности. Они с Лэйн растворялись в яркости гало и неестественной тишине. Ее ресницы подрагивали, будто ей снился мучительный сон. — Ты справишься, — прошептал Дмитрий, так и не поняв, к кому обращался: к ней или к самому себе.