Органы чувств.

***

— Вот это настоящая выпечка. Учись, Сенку, — Рюсуй с гордостью демонстрирует противень с печеньем разной формы. — Ему ещё надо остыть. Я пока займусь глазурью. Сенку, присмотришь, чтобы Рюсуй всё не схомячил? — Ишигами утвердительно кивает перекладывая выпечку на дощечку. Ты лишь благодарно улыбаешься на это.              Разбив яйца в ситечко ты ловка отделяешь белки от желтков после чего добавляешь сахарную пудру и лимонный сок. — Она не получится кислой? — в качестве уточнения спрашивает Хром. — Кулинария тоже своего рода наука. Благодаря лимоному соку масса получится более плотной и останется белой. Позже добавлю воды и получу инвертный сахар, смесь станет полностью сладкой.        Ты передаешь миску Кохаку придварительно показав движения который надо сделать для взбития белков. Это заняло не более трёх минут. Смесь стала кремообразной добавив немного воды начала её перемешивать, что сделало массу гуще и поддатливее.       С помощью кистей, пинцета и помощников было несложно нанести глазурь и сухофрукты на печенье, тем самым делая их более привлекательными на вид. — Через минут тридцать глазурь застынет и будет более удобно есть. Хотя это уже от вкусов зависит, — ты развязываешь фартук и вешаешь его на стул, — всё только не съешьте, детям оставьте. — С излишками что делать? — Мне всё равно. Безе сделаете, так можете съесть или с камнями Сенку выкинуть. Без разницы у меня дел по горло, — произносишь ты попутно поправляя выбившиеся пряди волос.

***

— Печенье так себе получилось, глазурь слишком сладкая, лучше бы шоколад добавила, — ты проходишься карандашом по чертежу добавляя детализации. — Нормальное печенье, если тебе станет лучше, то Рюсуй с менталистом за добавкой бегали. А детям было жалко их есть, — Сенку поглядывает на твои правки обдумывая их, после чего кивает. — Не льсти, я всё равно на кухню больше заходить не буду. — Ты и раньше особо не готовила, — он проводит лезвием по не аккуратному штриху, дабы убрать его. — Готовила, просто ты особо не ел. В первый месяц отношений я каждый день отдавала тебе бенто, когда заметила что не обедаешь прекратила это делать. У меня дома ты даже от чая отказывался. Когда передавала самодельные сладости их в основном съедал Ишигами-сан.       Он замер. Посмотрев на него ты была готова поспорить, что если прислушаться, то смогла бы услышать звук шестерёнок. Бровь вопросительно выгибается глядя на это зрелище. Сенку молча прикрывает лицо ладонью и шумно выдыхает. — Ты вкурсе что такие вещи подобным образом не обсуждаются? — не дожидаясь ответа он продолжает, — Бенто отдавал Тайджу, ему их никто не готовит, а покупной едой эта горилла не наедается. От чая отказывался ибо это было проще, чем слушать и выбирать определенный из твоей коллекции. Со сладостями и так понятно, старик после рабочего дня мог весь холодильник смести в одно лицо. — Прости, — теперь он вопросительно выгибает бровь, — всегда думала что не нравится как готовлю. Вот и ограничивалась куриными бульонами во время болезни. — Забыли… Кстати, у тебя хорошо получается выпечка, сможешь помочь Франсуа? — Не льсти, на кухню не вернусь. Ограничимся переодической выпечкой и шоколадом на чертнадцатое февраля… Вы с Рюсуем уже создали маркетинговый план по наживе с праздников? — В процессе. Займешься созданием формочек в виде сердца? — Ловко придумал: и наживиться, и шоколад получить. Требую тридцать процентов с продаж. — Сейчас мы не в той Японии где шоколад дарили только девушки так что… — Так я ещё и шоколад получу, прикольно.       Вы смотрите друг другу в глаза после чего заливаетесь смехом.       Ты осторожно обнимаешь его шею и укладываешь голову на грудь. Подмечая как бьётся сердце. Сто двадцать ударов в минуту, скорее всего произошёл выброс адреналина. Его руки выше талии но ниже груди, подбородок осторожно лежит на макушке. –Сто двадцать пять ударов в минуту, — он ели ощутимо целует волосы. — Сто двадцать ударов в минуту, — твои пальцы осторожно гладят шейный отдел проникая под одежду.