Горячо. Горячее. Два альфы

      — Ты можешь убить Ким Тэхена?       Мичи, которая до этого пристегивалась (а немного раньше — чуть не умерла от инфаркта, когда увидела рядом с издательством своего улетевшего парня) посмотрела на Юнги с недоверием.       — Если ты хочешь со мной расстаться, просто брось меня — мне необязательно садиться в тюрьму.       — Я о его герое в моем фильме. — Юнги закатил глаза, но так, чтобы видеть дорогу. — Ты можешь его убить в сценарии?       — Могу. Хоть сейчас. Вопрос только в том, как сильно удивится Хо, когда об этом узнает.       — Я с ним уже говорил об этом.       — Мин, что случилось?       В голосе Мичи слышалась пока настороженная тревога, которая только укрепилась в обращенном на альфу взгляде. Юнги злился.       — Он ударил Джина, и они расстались.       — Блять. — Сценаристка не стала сдерживать эмоции, запрокинув голову. — Наивно было думать, что у них всё будет гладко.       — Джин сказал, что ему похуй, пока это мой фильм и он мне обещал, а я сказал, что мне похуй на фильм, пока он в синяках и с разбитым сердцем. — Юнги быстро глянул на Мичи. — Так как?       — Надо подумать.       И дымный альфа тоже замолчал, думая вместе с расстроенной сценаристкой.       — Тэхен его раскрыл, тогда, в клубе. И Джин, как любой припизднутый социопат, решил его прирезать. Причем, сделать это так, чтобы это убийство невозможно было приплести к его серии. Он же гений — обставил как месть за какой-нибудь арест. — Юнги задумчиво рассуждал, следя за дорогой, пока его альфа следила за ним. — На его место поставят кого-нибудь другого. Например — пожилого копа, который готовится уйти на пенсию за выслугу лет, а сам в молодости поймал какого-нибудь жуткого маньяка. — Он посмотрел на Мичи. — Все любят старичков на экране.       — Это из-за того, что ты пишешь тексты песен? Откуда такие таланты?       — Впитал от тебя. — Юнги сделал паузу, а потом самодовольно улыбнулся. — Со смазкой.       — Грубиян. — Мичи покачал головой. — Ты наказан. Я сегодня буду сверху.       — Я знал, что ты не станешь шантажировать сексом. — Улыбка стала самодовольнее, а потом испарилась. — Это серьезный вопрос. А если у них с Джином ничего не наладится — вопрос решеный.       — Ты злишься, пока злится Джин, я поняла.       — Его спасает только то, что он в больнице.       — Полагаю, не из-за Джина?       Мичи с недоверием смотрела на своего альфу. Предположить, что Ким Сокджин, прирожденный актер, мог уложить на больничную койку прирожденного спецназовца… настораживала.       — Нет. Джин потом расскажет подробности.       — А с Тэхеном всё…       — Да.       — Это хорошо.       Юнги помедлил с ответом.       — Согласен. Пусть он и до сих пор гондон. И я бы очень хотел посмотреть ему в глаза.       — Лучше посмотри в мои глаза. — Теперь можно было спасти Тэхена и при этом… — Я жутко соскучилась.       — Вообще, я по прилете первым позвонил Джину…       — Останови машину!       Мичи начала дергать ручку, прекрасно понимая, что дверь не поддастся, и поэтому дымный альфа широко улыбнулся.       — С меня ужин.       — И охуительные истории. — Сценаристка вновь расслабленно откинулась на кожаное сидение. — Я хочу лишний раз убедиться, что мой альфа — самый крутой и деловой.       — Думай пока, как убить Ким Тэхена.       Это было сложно, очень, но при этом возможно, однако Чой Мичи очень не хотелось браться за эту сложную задачу. А еще ей хотелось вновь увидеть двух альф на съемочной площадке. В здравии. И, желательно, в мире и любви. Потому что они были созданы друг для друга, и для того, чтобы это понять, даже не нужно было приглядываться. Неужели у судьбы совсем нет вкуса, если она решила их разделить?..                     

* * *

                    Утро Тэхена началось с того, что он совсем забыл, что только вчера в нем сделали несколько дырок, и бодро подскочил с кровати, чтобы сходить в туалет. Эта боль не шла ни в какое сравнение с той, которую он испытывал до того момента, как выпал из реальности на пороге собственной квартиры, но всё равно было немного мучительно. Потом стало еще немного мучительнее, когда его навестили режиссер Чон и Чимин, который не мог определиться, что ему делать — переживать за друга, который травмировал другого его друга, или же злиться. В итоге, он просто волновался и тарахтел без умолку, прерываясь лишь на матерные восклицания. Режиссер Чон рассказал, что Мин Юнги планирует вырезать Ким Тэхена из фильма, потому что Ким Тэхен обидел его лучшего друга.       У всего этого было логичное объяснение. У всего абсолютно, и когда мятный альфа объяснил, почему ударил Джина, ссылаясь на авторитетное мнение своего врача, все немного воспряли духом. Особенно режиссер Чон, который пообещал поговорить с господином Мином, пока Чимин обязался выступить парламентером в их с Джином выяснении отношений.       Всё как будто немного наладилось, и когда Тэхена пригласили в смотровой кабинет, у него были только хорошие предчувствия.       — Как чувствуешь себя?       Доктор Пак сидела за своим столом, пока мятный альфа уселся в кресло напротив.       — Нормально. Тянет и болит, но я не жалуюсь. Очень терпимо.       — У меня для тебя новость. — Сказав это, доктор потянулась к каким-то распечаткам. — Судя по тем результатам биопсии, которые я получила, гон у тебя должен был начаться минимум через неделю, а не сегодня, как я успела узнать. — Пауза и удивленные глаза Тэхена. — Судя по форме гландулярных клеток, твои гонады только начали активную подготовку к главному событию пяти недель.       — Это из-за кисты? Нарушился цикл?       — Нет. Она не влияет на продолжительность цикла — только на его интенсивность. И для того, чтобы исключить некоторые сопутствующие патологии… — Она поднялась. — За мной.       Тэхена отвели за ширму, и он сразу узнал аппарат узи, на котором каждый год проходил плановое обследование.       — Вы знакомы? — Доктор Пак улыбнулась, когда мятный альфа кивнул. — Ложись. Я обещаю, что буду аккуратной.       Вообще, ощущения от холодного геля и насадки на заклеенных швах было почти приятными, и Тэхен морщился только в те моменты, когда доктор надавливала. Аккуратно, как и обещала.       — Ого!       — Я беременный?       Мятный альфа пытался заглянуть в монитор, но при этом не мог ничего на нем разглядеть.       — У тебя уже началась пролиферация… — Доктор Пак водила насадкой и при этом сосредоточенно смотрела на экран. — Это значит… — Она делала паузы, а Тэхен замер, перестав замечать боль в своих швах. — Терапия тебе не понадобится. Я догадывалась, что ты сильный мальчик, но чтобы на столько… — Опять пауза, а мятный альфа от волнения не мог даже собой погордиться. — Значит, цикл сбился не из-за патологии. Состояние твоих гонад полностью соответствует фазе… — Доктор Пак посмотрела на Тэхена. — Тот парень, который был здесь и которого ты ударил. Когда у него гон?       Это был слишком неожиданный вопрос, пусть мятный альфа и знал ответ.       — Через две недели после моего.       — А как давно вы вместе? Я имею в виду любые сексуальные контакты, в которых участвовал запах.       — Ну… Пара недель, наверное. — Тэхен взял протянутые ему салфетки и начал вытирать живот, при этом вглядываясь в лицо доктора Пак, которая откатилась к столу рядом, в ожидании распечатки снимков. — Всё было сложно.       — Что ты испытываешь, когда чувствуешь его запах?       Судя по всему, ей не было любопытно — это было важно.       — Ну… Возбуждение. Вдохновение. Я как будто… Всё вокруг перестает существовать, кроме его запаха. Как в коконе, из которого совсем не хочется выбираться. Рай, одним словом.       — Испытывал что-то подобное до этого?       — Нет. — Тэхен ответил быстро и уверенно. — Совершенно точно! У меня было достаточно… — Он замялся. — Половых партнеров, но никогда я не ощущал ничего подобного. Я… — И смущенно опустил глаза. — Даже не сомневался, когда решил заняться с ним сексом… снизу.       — Анальным. — Доктор Пак кивнула, и судя по ее лицу, она такой ответ предвидела. — Какие-то необычные ощущения?       — После первого раза я испытывал тянущую боль. И…       — У него большой член?       Наверное, от этого вопроса у мятного альфы начали выкатываться глаза, потому что посмотрев на него, доктора Пак виновато улыбнулась.       — Мне нужно оценить, насколько велика вероятность того, что во время полового акта он стимулировал не только простату, но и кисту, которая в твоем случае проросла не в брюшную полость.       — Ну… — Тэхен пытался собраться с мыслями и не обращать внимания на то, как горели его щеки.       — В диаметре… — Доктор Пак сложила большой и указательный палец колечком. — Больше этого?       — Да.       Это было очевидно.       — У вас был единственный…       — Нет. Мы попробовали еще, но я…. — Тэхен сглотнул. — Было больно. Но Джин сразу остановился! — Альфа заволновался. — И болеть сразу перестало, только… Я не чувствовал его запах.       — В итоге… — Доктор Пак изучала полученные снимки. — Мы имеем химическую провокацию и физическую стимуляцию. — Она подняла на Тэхена торжествующий взгляд. — Отсюда такой резкий рост кисты.       — Но ведь она не может… сбить цикл.       — Твой цикл не сбился. Пойдем.       Доктор Пак встала и, подождав, когда Тэхен поднялся, направила его вновь к своему столу.       — Он подстроился под цикл твоего альфы. Точнее, ваши циклы… — Женщина пыталась подобрать правильные и при этом понятные не посвященным в таинство естественной физиологии слова. — Синхронизировались. Точнее, подстроились друг под друга, и я могу теперь побыть прорицательницей — у твоего альфы гон также запланирован через неделю, плюс минус.       — Но… как такое вообще возможно?       С одной стороны, это, наверное, была хорошая новость, но с другой — Тэхен не мог в это поверить. Даже несмотря на то ощущение, которое никогда его не покидало. Что они с Джином были связаны, и даже четыре года вынужденной разлуки… Неужели, он успел настолько запомнить его запах? И…       — В акушерстве есть такое понятие как альфа-совместимость. Параметр, который помогает определить, какова вероятность, что одна альфа сможет забеременеть от другого альфы.       — А… мы тут причем?       Тэхен очень старался установить верные причинно-следственные связи, но все они рвались, когда натыкались на факт того, что они оба были мужчинами. И даже если бы очень хотели забеременеть друг от друга, сделать это не смогли бы физически.       — Этот тест помогает определить, насколько два сильных и независимых организма способны воспринимать друг друга на клеточном уровне. — Доктор Пак выразительно смотрела на мятного альфу, пока тот до сих пор не мог понять, к чему она клонит. — Например, если показатель совместимости высокий, можно делать пересадку, потому что донорский орган будет воспринят реципиентом как свой собственный. Другими словами, тела способны подстраиваться друг под друга. Запах — это продукт сложных биохимических процессов, которые способны запускать подобные механизмы в другом организме. Разумеется, при условии… совместимости. Которая также влияет на сексуальную жизнь, потому что обуславливаем чуткое и крайне позитивное восприятие запаха. Чем выше показатель, тем сильнее, продолжительнее, ярче реакция. Однако, у этого есть оборотная сторона. Если по каким-то причинам совместимые альфы разошлись, найти нового партнера будет сложнее.       — Из-за того, что тело запомнит любимый запах, и всё будет сравнивать с ним не… в чужую пользу?       Мятный альфа, кажется, смог уловить суть, и доктор Пак, улыбнувшись, кивнула.       — Простым языком — да. Вообще, это достаточно редкое явление, особенно, среди сильных альф, которые обладают повышенной резистентностью, то есть, устойчивостью.       — То есть, если мой альфа захочет со мной расстаться, он не сможет меня забыть?       — Это бессознательные процессы, обусловленные только физиологией. Он не будет осознавать, что не может найти пару потому, что ты был для него идеальный партнером. Просто чужие запахи не будут вызывать у него яркую реакцию. По крайней мере, некоторое время.       — А он сможет на меня обижаться, если почувствует мой запах?       Доктор Пак улыбнулась шире.       — Нет. Но тебе в любом случае нужно будет выяснить отношения, потому что долго манипулировать таким образом его чувствами не получится. Особенно, если он будет избегать ваших встреч.       — Я не хочу им манипулировать — я его люблю.       — В таком случае, ваша совместимость станет лишним аргументом в пользу счастливого и, что главное, совместного будущего. Однако. — Доктор Пак приняла серьезное выражение лица. — Я могу рассуждать об этом лишь гипотетически, пока у меня на руках не окажутся результаты соответствующих исследований. Мы не можем исключать простые совпадения или же естественные сбои, не обусловленные патологиями.       — Я понял. — Тэхен уверенно кивнул, а потом поднял на доктора блестящие глаза. — Скажите, а если у меня начнется гон, я смогу заниматься сексом? Или мне это запрещено?       Доктор Пак нахмурилась.       — Анальным — категорически нет. По крайней мере, недели две, до полного заживления иссечения. — И тут же смягчилась. — Все остальные виды секса не запрещены, но нужно будет полагаться на свое самочувствие.       Воображение уже рисовало Тэхену самые радужные перспективы. Отец поговорит с Джином, тот его простит, и вот когда они встретятся… Он расскажет ему, что они были созданы друг для друга. И главное — этому всегда можно раздобыть неопровержимые доказательства, просто обратившись к доктору. Идеально.       — Должна предупредить, что из-за проведенного оперативного вмешательства гон в этот раз может протекать не так, как обычно. Через пару дней к тебе должна вернуться восприимчивость к запахам, тогда же могут появиться симптомы в виде раздражительности, небольшого дискомфорта внизу живота, повышенной утомляемости и всего остального, что в норме испытывает альфа перед наступлением гона. — Доктор Пак делала пометки. — Обо всем остальном поговорим при выписке.       — Я всё понял!       И думал только о том, как бы поскорее встретиться с Джином.                     

* * *

                    — У тебя что-то болит?       Ким Соджун сидел на пассажирском месте, пока его сын расположился за рулем, немного нервно дергая рычаг переключения передач.       — Я знаю, о чем он будет говорить. И говорить об этом не хочу.       — Тогда сможешь просто послушать. В конце концов, он отец и переживает…       — Я обещаю не грубить, если ты об этом. — Джин быстро посмотрел на отца, пока горел красный сигнал светофора. — Надеюсь, ты не станешь развивать эту тему и будешь на моей стороне.       — Я не стану развивать эту тему и буду на твоей стороне. — Соджун вздохнул. — Но что-то мне не нравится твое настроение.       Джин сам не знал, что теперь творилось с его настроением, которое менялось так быстро, что он не успевал приспособиться. Карусель, в которой ему приходилось на полном ходу пересаживаться лошади на лошадь, надеясь на то, что его не выкинет. Наверное, это был стресс. Сначала он пережил позитивное потрясение, потом — негативное. Как сказал бы Юнги, можно ебу дать, а перечный альфа даже в собственных мыслях другу верил безоговорочно. Единственное, что его ободряло — он не испытывал тоски, гнетущей, сосущей жизненные силы и с садисткой неторопливостью портящей любые проблески хорошего настроения.       — Проходите.       Ким Джехен был в черных тренировочных штанах и белой футболке, которая была тщательно заправлена за пояс. Очевидно, привычки со времен службы, где опрятность становилась обязанностью, а не желательной чертой характера. Альфа был дома, но комиссар в нем не спал. Джин не стал продолжать мысль и комиссара разглядывать, дав отцу возможность поздороваться так, как полагалось двум влюбленным… Взрослым. Взрослым, потому что поцелуи были целомудренными и не выходили за пределы щек. Однако, перечный альфа знал, что его отец, в отличие от него, собирался остаться на ночь. А еще, он знал, что они большую часть времени просто спали вместе. Вот здесь была пропасть между поколениями — Джин не мог себе представить ни одного варианта развития событий, при котором он бы мог просто уснуть рядом с Тэхеном. Тэхеном? В горле зажгло раздражением, как будто он успел глотнуть острого перца.       — Дже, только давай ты начнешь с главного. — Соджун оценил, что еду из доставки, потому что комиссар не мог похвастаться кулинарными талантами, альфа подал почти как домашнюю. — А потом мы вкусно поужинаем.       — Это не я готовил.       Соджун с сомнением посмотрел на Джехена, без труда распознав в нем волнение. Значит, разговор был о чем-то тонком, животрепещущем и деликатном. Скорее всего, о том, о чем уже успела порассуждать Ая.       — Ты хотел поговорить о Тэхене? — Джин первым сел за стол и с любопытством стал разглядывать тарелки, а потом указал на одну, на которой были шарики из жареного риса. — Можно?       — Ни в чем себе не отказывай.       Джехен кивнул и даже не улыбнулся. Вместо этого сел напротив и скрестил на груди руки. Возможно, он пытался теперь давить своим авторитетом, который перечный альфа не мог разглядеть из-за набитых щек. Как можно было успеть настолько проголодаться за пару часов?..       — Ты… готов?       Соджун просто наблюдал со стороны и сразу оценил то, как осторожно по отношению к чувствам Джина комиссар начал этот разговор.       — Да. — Джин пожал плечами. — Он хорошо себя чувствует?       Казалось, эта забота была напускной, и за почти скучающим, но при этом лишенным злорадства любопытством скрывалось что-то сильнее и темнее, что перечный альфа показывать не собирался. Пока что.       — Да, он уже начал восстанавливаться — ему даже не нужно будет пить таблетки.       — То есть, всё закончилось настолько хорошо? — Перечный альфа удивленно поднял брови. — Вот что значит высокий альфа-статус.       — Джин. — Комиссар смотрел на Джина, не моргая. — Я поговорил с доктором Пак, и она сказала, что агрессия, которую Тэхен проявил по отношению к тебе, была вызвана его кистой. Он не помнил себя в тот момент и не мог сознательно желать тебе зла.       — Я в курсе. — Перечный альфа спокойно продолжил с интересом разглядывать тарелки. — Моя мама медик. Он была в курсе первее меня.       Джехен был удивлен, и, наверное, в поисках поддержки или ответов посмотрел на Соджуна, который только покачал головой.       — И что ты думаешь по этому поводу?       Джин положил в рот кусочек жареной в панировке свинины.       — Ничего.       — В смысле?       Комиссар нахмурился. Его начинало раздражать, как вел себя молодой альфа, при том, что разговор был на самом деле серьезный.       — В прямом. Хотя нет, вру. — Джин откинулся на спинку стула и ядовито заулыбался, сложив на груди руки, как будто теперь Джехена передразнивал. — Радуюсь. Что не помня себя, он меня не прибил. Вот это действительно хорошая новость, потому что если бы он захотел меня придушить или приложить головой о стену, я бы вряд ли смог ему помешать. Зато вот ты смог бы его оправдать. За состояние аффекта. Или как это называется?       — Он раскаивается за то, что ударил тебя. По-настоящему.       — Ударил по-настоящему? — Джин потер ушибленную и уже потерявшую в припухлости щеку. — Да, получилось убедительно.       — Нет. По-настоящему раскаивается. — Джехен не был настроен шутить, и перечный альфа закатил глаза. — Почему ты кривляешься?       — А как я должен вести себя? Биться в истерике, что меня незаслуженно обидели, или же в экстазе, что, оказывается, мне теперь ничего не помешает быть с таким завидным альфой, как твой сын?       — Джин. — Соджун положил руку на плечо сына. — Никто не говорит, что…       — Твой сын сказал мне, что я ублюдок, беспринципная сволочь и бесхребетный слабак, припомнив мне то, что я ему говорил в порыве светлых чувств. Это ему киста подсказала? Так она не успела дорасти до тех размеров, чтобы давить на мозги. А даже если так — я всё равно смог запомнить слово в слово. Потому что меня никогда так вдохновенно и искреннее не унижали. Незабываемые впечатления.       — Он был не в себе. И не помнит ничего из того, что между вами произошло, кроме удара, но тут ему подсказало тело. — Соджун видел, что Джехен изо всех сил пытался сдерживаться и не повышать тон, при том, что Джин его слишком умело на это провоцировал. — Он был болен в тот момент.       — Он был болен с того самого момента, как мы впервые переспали. Лично рассказал мне о том, что у него там что-то болит. И я лично уговаривал его сходить к врачу. — Джин скривил губы. — Я просил его сходить к врачу, потому что это не нормально, когда у тебя что-то болит после секса. Но твой сын боялся, что если с ним окажется что-то не так, я от него отвернусь. Боялся настолько, что сам довел себя до такого состояния. Он сам в этом виноват, господин комиссар, как бы тебе это ни было неприятно. Сам. Нет, разумеется. — Джин нервно и резко всплеснул руками. — Я бы мог потащить его к врачу за ухо, но тогда бы пришлось лечить не только его кисту, но и мою грыжу.       — Я не говорю, что он не виноват, Джин. Я говорю только о том, что он не хотел причинять тебе зла. — Джехен вдохнул, но не выдохнул. — Он любит тебя, и ты…       — Если ты про бьет значит любит — это не аргумент. — Перечный альфа покачал головой. — Плюс к тому, я беспринципная сволочь, так что… — И беззаботно пожал плечами. — Не понимаю, чего ты хочешь от меня добиться.       Вот теперь он не смог сдержаться, и Соджун вздрогнул, когда огромный кулак комиссара резко опустился на жалобно затрещавшую столешницу.       — А теперь по голове.       Перечный альфа даже не дернулся.       — Джин, следи за языком.       — О, это последствия сотрясения. — Джин скорбно поджал губы, повернувшись к отцу. — Мне прилетело по голове, но вы, наверное, в курсе.       — Какой же ты эгоист. — Джехен говорил сквозь зубы, и Соджун предусмотрительно поднялся, чтобы при случае встать между своим альфой и сыном, с которым явно что-то было не так. — Прекрасно понимаешь, почему всё это произошло. Прекрасно знаешь, что Тэхен сам никогда бы тебя не обидел. И вместо того, чтобы нормально меня выслушать, кривляешься, как клоун!       — Почему как? Я и есть клоун. Которого сначала смешали с дерьмом, потом сказали, что это было не специально, и теперь ждут, что я сам от всего отмоюсь, а потом еще и сделаю вид, что ничего не было. — Джин встал. — Спасибо за ужин. И можешь передать Тэхену, что он сам довел до этого. И единственный виноват в нашем расставании. А я не собираюсь его прощать, потому что больше не буду бесхребетным слабаком. Да и сволочь я очень даже принципиальная. — Он сжал руку в кулак и не ударил, а пригладил деревянную столешницу и при этом пару раз вдохнул и выдохнул. — Прости, что так резко, но не надо лезть туда, куда не надо лезть. Надеюсь, вы теперь не поссоритесь. Всего доброго. У меня дело. — Джин обратился к отцу — Не переживай — я в состоянии вести машину.       Соджун провожал спину сына глазами, пока глаза комиссара были устремлены в стол, а потом поднялись.       — В жену характером пошел?       — Вообще, раньше я думал, что характером он в меня. — Режиссер сначала хотел сесть за стол, а потом, заметив, как напряжен был Джехен, решил стол обойти. — Завтра отвезу его к своему лучшему другу.       — Наму?       — Да. — Соджун кивнул, положив руки комиссару на плечи. — С сыном что-то не в порядке. Последствия стресса или удара — лучше не затягивать. Потому что он ведет себя откровенно странно.       — Может, гон скоро? — Под руками Соджуна, который немного рассеянно, но старательно разминал мощные плечи, комиссар стал мягче. — Обычно даже самые воспитанные и сдержанные дуреют, а твой сын и воспитанный, и сдержанный, кем бы теперь не притворялся.       — Насколько я знаю, не скоро. Но с другой стороны, он сидит на подавителях, поэтому я в принципе не помню, когда видел у него хоть какие-то естественные проявления.       — Надо позвонить Тэхену — он ждет.       Джехен повернул голову, дотянулся губами до вжавшихся в его мышцы пальцев, а потом поднялся, оставив Соджуна в задумчивости, из которой он выбрался, вновь услышав бас.       — Привет. Как ты? — Комиссар вернулся к столу, только на этот раз присел на его край, а не за него. — Сфотографируй назначения врача и скинь мне. Я завтра заеду к тебе во время обеденного перерыва — мне нужно будет в мэрию. Да. И не выгорело. Тэ. — Джехен сделал паузу. — Категорически не хочет ничего слушать. И запомнил, как ты его обзывал. Джин уверен, что ты делал это не потому, что был болен, а почему-то другому. Наверное, думает, ты действительно его таким считаешь, не знаю. Ничего не знаю, Тэ. Он сам ведет себя странно, и завтра Соджун хочет показать его их семейному врачу. Мало ли… У тебя удар поставлен. Хорошо. Да. Отдыхай и не делай резких движений. И маме позвони. Все, до завтра.       — И?       Соджун прямо и напряженно всматривался в лицо комиссара, который отложил телефон и сцепил перед собой руки.       — Кажется, он был к этому готов. И судя по всему, у него есть план.       — Вот и хорошо. Пусть сами разбираются, Дже, потому что по итогу мы останемся крайними.       — Когда двое дерутся, третий не лезет. — Комиссар немного печально ухмыльнулся, а потом посмотрел на режиссера, когда тот сделал к нему шаг и накрыл ладонью его сцепленные пальцы. — Ты прав. И пожалуйста, покажи Джина врачу. Потому что мой сын уже пострадал от своей беспечности — надо хотя бы твоего уберечь.       — Обязательно. — Соджун кивнул. — Выпьем? Я привез с собой бутылочку кое-чего отличного, если ты не заметил.       — Мне завтра на работу, но мы пораньше ляжем спать.       Комиссар покачал головой, а потом перехватил руки своего альфы и потянул к своим губам, при этом заискивающе вглядываясь в его глаза. Джехен в такие моменты становился совсем другим, теряя всю свою профессиональную закостенелость и растворенную в крови строгость и дисциплину. Как мальчишка. Который не знал, чего хотел, и при этом был готов ко всему. Особенно теперь, когда узнал, что его сын собирался не страдать, а действовать       — Очень толстый намек, Дже. Очень толстый.       Соджун качал головой и пытался быть серьезным, но когда на тонких и обычно сердито вытянутых в линию губах комиссара дрогнула улыбка… Режиссер рассмеялся, и пока смеялся, завел руки альфы себе за спину.       — Знаешь. — Содджун обнял его за плечи и приложился щекой к макушке. — Вода камень точит. Ты не сможешь так же тонко, как я, но мне нужны гарантии, что Тэтэ на самом деле больше такого не повторит.       — Встретишься с ним и получишь.       — Надеюсь, не в челюсть.       — Еще один шутник. — Джехен досадливо усмехнулся, а потом отстранил от себя альфу. — Ужин стынет. И твое чудо в бутылке. Завтра будем думать.                     

* * *

                    — Дядя Нам, прости, что дернул тебя в конце рабочего дня.       — Забей. Для вас с Джуном я свободен двадцать четыре на семь.       Ким Намджун был ровесником отца и его школьным другом, с которым они сообща гордо несли эту дружбу через десятилетия. Джин сколько себя помнил, помнил и этого доброго доктора с ямочками, с которым он познакомился задолго до того, как пришел в преддверии своего первого гона.       — Давай, пока я пытаюсь всё это не поломать, ты мне вкратце и по делу расскажешь, что тебя беспокоит.       Джин уселся на кушетку, пока доктор согнулся рядом с аппаратом узи, колдуя над кнопками и розетками. Больница уже закрылась для посетителей, врач-диагност, который обычно на одном языке общался с этой сложной техникой, уже закончил свой рабочий день, но доктор Ким умел всё. И тихо матерился под нос, когда вместо того, чтобы его поприветствовать, монитор выдал, что нужно подождать, прежде чем система загрузиться.       — Перепады настроения и нытье внизу живота. — Джин вздохнул. — Я уже отвык от этого.       — Потому что слишком крепко присел на подавители. — Намджун, наконец, выпрямился и немного растерянно огляделся. — Интересно, где здесь одноразовые халаты… — Он подошел к шкафу. — Кто тебя приложил?       — Альфа, с которым я планировал провести этот гон без таблеток и с которым благополучно расстался. — Джин опустил голову. — За пару дней произошло слишком много. Я, кстати, помирился с мамой. И что удивительно, даже папа помирился с мамой.       — То есть, эта стерва вернулась? — Намджун хмурился и пыхтел, пытаясь затянуть бантиком завязки на затылке. — И даже не позвонила.       — Она спрашивала отца о тебе. — Джин улыбнулся. — Так что, не забыла.       — Я с ней однажды чуть не подрался — такое забудешь. — Доктор Ким ухмыльнулся, потом смирился с тем, что завязки не поддавались, и просто запахнул халат посильнее. — Она всегда была прекрасной матерью, так что, если вдруг спросит еще, я буду рад с ней пообщаться. Тем более, за десять лет она наверняка успела успокоиться. Ложись.       Перечный альфа лег, послушно приспустил штаны, задрал футболку и прикрыл глаза, пока добрый доктор с помощью холодящей смазкой насадки тщательно исследовал его живот.       — Да, ты на пороге гона, никаких сомнений. И… — Он ближе придвинулся к экрану, щурясь — забыл очки. — Не вижу патологий.       — Это может быть из-за стресса?       — Вполне. — Доктор закончил осмотр на том, что уронил банку с гелем, пока пытался дотянуться до бумажных салфеток. — Блять.       — Давай, я сам.       О нерасторопности Ким Намджуна ходили легенды, главным поставщиком которых был его отец, поэтому Джин только улыбался. Это было очаровательно.       — Обычно, при длительном и беспрерывном приеме подавителей, цикл удлиняется, сокращая общее число гонов на календарный год. У тебя цикл укоротился, значит, это какой-то естественный сбой. И я вполне допускаю, что он из-за стресса. — Теперь доктор пытался отключить аппарат, нажимая кнопки и сверяясь с экраном. — Тебе же не нужны снимки?       Он вспомнил об этом в последний момент, и когда Джин отрицательно помотал головой, кивнул.       — В этот раз придется пострадать. Как и в следующий. Я выпишу тебе несколько препаратов, которые помогут немного нивелировать скачки настроения. Говорю сразу — это легкие седативные, но машину лучше не водить. И да, придется взять два выходных от твоих съемок — я не могу ручаться, что ты своим темпераментом не испортишь рабочий процесс. Особенно, если учесть, как долго мы с тобой держали его под камнем.       Доктор Ким дождался, когда Джин привел себя в порядок, и направил обратно в свой кабинет, уже думая о том, что и в каких дозировках выписать.       — Надеюсь, я не умру.       — Только если не будешь дрочить. — В голосе доктора послышалось сочувствие. — А еще лучше найти себе компанию. Ты красивый популярный парень — не понимаю, в чем проблема?       — Не могу найти подходящий запах. Всё… — Память издевательски вернула ему свежие мятные воспоминания, которые до этого морозным вихрем выдували из него сознание, заменяя всё чистым блаженством. — Не то.       — Ладно, это в любом случае не мое дело. — Намджун сел за стол и взял в руки пока пустой бланк. — Ты, кстати, ужинал? Или составишь старику компанию, раз уж здесь? — Он сосредоточенно водил по бумаге ручкой, пару раз подняв на Джина глаза. — Открыл для себя недавно одно место — тебе понравится.       — С тобой — всегда за.       Вообще, перспектива провести остаток вечера с человеком, который не знал подробностей его личной жизни и потому не мог в нее вмешаться, воодушевляла. Джин даже почувствовал себя как будто свободнее. Другая перспектива — провести гон без таблеток и без секса, его до сих пор удручала, но… Это была не проблема. В сравнении с тем, что до сих пор яростью и ненавистью звенело у него в ушах. Мама вчера, в порыве ностальгии, сказала, что он всегда был впечатлительным. Только впечатления все запирал внутри, о чем ей однажды рассказал школьный психолог, после очередного проанализированного теста. Наверное, это нетипично для альф, которые всё, особенно то, что их тяготило, вываливали наружу и расправлялись с этим самым жестоким образом. Ладно. Как-нибудь справится. Наверное, Тэхен прав, и он на самом деле бесхребетный слабак, что до этого просто умело скрывал за холодностью и…       Блять, как это выветрить из головы?..