Письмо

— Капитан… То есть Командир Ханджи, для вас письмо, — солдат, имя которого сейчас Ханджи не может вспомнить, протянул ей аккуратное письмо, держа его обеими руками. Первым желанием было отослать солдата куда-нибудь подальше, чтобы побыть одной, но Зое вовремя заметила робкую надпись на конверте. Этот почерк она узнает даже если её разбудить посреди ночи после особенно тяжёлого дня. "Дорогой Ханджи". Она осторожно забирает конверт и не знает, что ей стоит сейчас сказать. Моблит… когда он успел написать ей письмо? Почему он это сделал? Неужели написал его перед походом в Шиганшину? — Спасибо, можешь идти. Мне… нужно побыть одной. Зое запирает двери кабинета, как только оказывается одна. Всё её внимание сосредоточено на письме. Тихий смешок вырывается из неё. Интересно, с какими мыслями он писал его… Неужели он чувствовал, что смерть уже настолько близка к нему? Ханджи начинает открывать конверт, ещё присаживаясь за теперь уже её рабочий стол. Почему же так в груди ноет? Словно кто-то очень сильно туда ударил. Или это всё ещё последствия от того падения? Да, должно быть так. На удивление аккуратно достав письмо, Ханджи обратила внимание на то, как скачут линии текста. Должно быть, Моблит волновался… Или же был пьян, сейчас уже сложно точно сказать. Что же он так хотел донести до неё? Читать страшно, но и оставить не прочитанным последнее письмо будет невежливо. Часто заморгав, Ханджи глубоко вдохнула, решив, что обязана прочесть, даже если боль в груди усилится. "Дорогая Ханджи, Ты никогда не слышала, чтобы я обращался к тебе так, но ты и представить не можешь, насколько часто я сдерживал себя, чтобы не сказать так. Если ты читаешь это письмо, значит, я не пережил наш поход. Последнее время что-то внутри меня говорило, что в случае опасности я лучше умру сам, чем дам умереть кому-то ещё. Должно быть именно эти мысли привели меня к такому концу. Я дал себе обещание, что расскажу тебе о своих чувствах сразу, как мы убедимся в нашей победе в Шиганшине. А письмо это на случай, если я не успею. Я люблю тебя. Должно быть даже больше, чем просто люблю. Я хочу помогать тебе с любыми даже самыми безумными экспериментами. Хочу приносить тебе еду, когда ты снова о ней забудешь, хочу стоять за тобой, когда очередной идиот решит, что может указывать тебе, как будет лучше. Прости, что не говорю это лично. Прости, что молчал. Прости, что покинул… Ханджи, ты сильная женщина. Ты красивая и умная. Ты заслуживаешь всего самого лучшего. Иногда я не понимаю, как ты выносишь всё это, но продолжаешь так широко улыбаться. Я когда получаю ранения с огромным трудом сосредотачиваюсь на том, что должен сделать, а ты можешь даже разработать план, словно это какой-то пустяк. Твоя улыбка никогда не пугала меня, я лишь хотел, чтобы эта улыбка никогда не сменялась слезами. Я готов всю ночь слушать твои размышления о титанах, если это поднимет тебе настроение. Я уверен, что ты справишься. Только живи. Восторгайся миром и дальше. Спасибо, что позволяла мне быть рядом. Никогда не сдавайся. И прости, что так и не решился." Ханджи почувствовала, как боль в груди стала сильнее. Даже дышать стало тяжело, а слеза потекла по щеке. Она хлопнула ладонью по груди и резко опустила лист на стол, ударив по нему. — Дурак! Хулиган бессовестный! И это всё? Как прикажешь улыбаться, когда попрощался заранее!? Дурак! Зое снова ударила по листу и опустила лоб на стол. Очки запотели, а на стекло упало несколько солёных капель. Ханджи хочет разорвать письмо в клочья. Но это последняя память о Моблите. Память, вызывающая столько боли…