Рок на кокосовой стружке

Выполняя задание своей подпольной андеграундной группы, Женя-подпольщица отважно и неслышно вышагивала в кроссачах по направлению к вражеской радиостанции. На станции в это время нагло сидел диджей Варанцофф. Звукооператора не было (он затусил со своей девушкой Валерией Леонтьевой, и порвал об нее жопу:). Со скуки Воронцов потянулся за диском, произнося в эфир: «А сейчас, специально для наших верных слушательниц Анны Малфоевой и Алисы с Магнитки, в эфире звучит крутое арэнби!» Из динамиков в его наушники и на головы слушателей полилась песня Амиры и Яны Крошкиной: Очарую, околдую, Посмотри мне в глаза! Раздеваю тебя Взглядом будý я твоя. Закричу «Ага, ага!», Закричу «Ага, а!» Если выдохся, знай: Я секс-машина! Воронцов расстегнул под диджейским столом ширинку, и полез туда рукой. Он еще не выдохся, и был в самом расцвете – день только начинался, а с утра он забыл подрочить. Он считал себя неотразимым секс-инструктором, от которого все девушки [должны обязаны быть] без ума. Он даже носил футболку «Секс-инструктор», чтобы им понятнее было, кто он, и надеялся, что они попросят его проинструктировать их на практике. Тем не менее, он чаще дрочил, чем занимался сексом. Последний раз он занимался сексом в Уфе с Катей. А сейчас, представляя Катю и Валю Карнавал, он двигал по своему инструктору рукой, которой ставил диск. Песня кончилась, и он подъехал к дисководу на кресле с колесиками (не инвалидском), и той же рукой, не вытерев ее, вставил диск «Бархата», продолжая начатое под песенку: Взгляд, Замираю, Шаг Замедляю, Твои мысли я легко вот так читаю. Хочешь, бэйби, Твоею буду, И не нужны мне жемчуга и изумруды-ы! Денис переиначивал про себя: «И никогда не попрошу я мыть посуду!» Ему это дико нравилось, и он зажмурившись скользил рукой, уже не под столом, а развернувшись и выехав на кресле на середину радиорубки. Шефа Саныча он не боялся: тот дико забухал. Внезапно открылась дверь, и вошла Женя во всей своей естественной красе. Она дико ох¥€ла от вида вставшего инструктора невставшего секс-инструктора. Минуту она стояла на пороге, выпучивая зеленые глаза на этот соло-сеанс в импровизированном радио-хабе. «Ни х¥я себе подкаст!» –  подумала она. Он не слышал ее: сидя лицом к двери, раскорячившись, он зажмурился от удовольствия от качественной попсовой музыки и дорогой филиппинской стереосистемы, и не слышал входа Жени, будучи в наушниках. Он представлял, как Катя ласкает его, а Меган Фокс и Клава Кока по очереди делают ему минет. Внезапно он открыл глаза, чтобы сменить диск, и теперь уже сам ох¥€л: прямо перед ним стояла ох¥€нная русая подкачанная спортсменка, раскрыв  округленный рот с пухлыми губами, расширяя ноздри, выкатив на него изумрудные глаза. От такого сюрприза он чуть не кончил прямо на нее, и тогда бы рассказ можно было сворачивать, потому что она дико умертвила бы его на месте, села бы на зону (и даже аллигатор не помог бы), и карьера Кокосовой Стружки свернулась бы без задорной барабанщицы. В спешке Денис кинулся прятать инструктора туда, откуда достал, отталкиваясь кроссовками на кресле и паркуясь обратно за стол. Встать перед девушкой он не решился: в уфимской школе он прогуливал уроки этикета. А может, их там и не было – откуда ему знать, он же их прогуливал. «Э… Вы что-то хотели?» –  самоуверенно перешел он а наступление, дабы не ударить перед девушкой в грязь яйцом лицом. "Я… Э… Ну… Я это, диск принесла!» – уверенно ответила Женя. Ее невозможно было стушевать: она кидала через бедро, и жала сотку от маленькой упругой груди. А еще она в шашки играла! И в дурака. И даже выиграла (один раз в дурака, и 83 раза в шашки) у самого Полежайкина, чемпиона раёна по тяжелой атлетике и быкованию. «Чё за диск?» – начал перехватывать инициативу в свои липкие от смазки руки смазливый Варанцов. «Диск Кокосовой Стружки. Чтобы вы… ты его в ыфир поставил!» – бойко ответила чемпионка области по дзюдо. «А мы разве уже на ты? Хотя, мне так даже нравится! Но знаешь, бэйба, тут не «Утренняя почта». Тут отдел платных ротаций. Чем будешь рассчитываться за эфиры, бэйби? Деньгами или, мэйби, натурой?» – с лица Дэна не сходило наглое выражение. «Капец, какой наглый и дебильный дебил!» – подумала чемпионка раёна по каратэ. А вслух ответила: «Какосовой стружкой!» «А тебя чё, есть?!» – второй раз за рабочую смену ох¥€л обаятельный дебил. "Спрашиваешь! В носке принесла!" «А чо так? В подкладке олимпоса не судьба?» «А, та у вас там на походной сидит злая Жахарева, всех жахает, лапает, шмонает, за подкладку лезет и шшупает, сиськи мнёт! Я ей дала откупного корвалола, трёхзвездочного! Даха, сеструха старшая, подогнала, мы сёдня не весь выбухали!» «Может, Даха тебе и стружку подгоняет?» «Ну так, оф кос, чистый кокос! А ей подгоняет его Паукóс!» – Женя заржала, села на диванчик, и стянула кроссач «Adidos», а за ним носок «Abibas». Из носка посыпалась стружка. Женя пошевелила пальцами ног, и ссыпала стружку с ладонь: «На, держи! Нюхай, если не веришь!» Дэн подставил пригоршни. Часть он пересыпал в карман, часть – в ящик стола вместе с флешками, промо-дисками и дихлофосом от тараканофф, а часть тут же пожрал жадными широкими ноздрями. Ему мгновенно торкнуло в буйную кудрявую головушку, и его дичайше потянуло на безумства: «Ссышь, как там тебя? А? Женя? О, клёвое имя, сама выбрала?.. Ссышь, Женя, не одевай покедова носок, я хочу у тебя с ноги употребить… Ну, шоб не пропадало! Стружка ж топовая!» «Капец ты дебил, Воронцов! Ну лана, камон!» – Женя откинула спину на спинку дивана, и вытянула ногу, призывно шевеля припудренными пальцами. Дэн встал перед ней на колени, понюхал пальцы ее ноги, облизал стружку, взял ее большой палец в рот, и стал нализывать. Противного запаха не было – стелька в ее фирменных кроссах «Odidass» была ароматическая. Дэну даже показалось, что пахнет кокосовым молоком, а потом – молочным сыром. В это время в эфир играла песня ШПИЛЕК: Буду-буду твáей стервою, Первою, Айлавъю. А мой зверёк, он меха ценного, Нежного, Страстного! Буду-буду твáей стервою, Закипит кровь венная, А буду портить тебе нервы я, Стерва я, и драгоценная! Женя иронично глядела на него сверху вниз, и думала: «Чо за зверёк? Брить надо своего зверька, вот и меха не будет! А то вот как этой бодипозитивщице-хэйри-гёл Шпильке лизать, если мех в нос лезет?..» Впрочем, сама она своего зверька тоже не трогала, потому что состояла в Обществе Защиты Животных от дебилов (и в ДОСААФ). Дэну послышалось в пении вместо «стервы» «сперма». От этого, вкупе со стружкой и естественным запахом ног физически здоровой молодой совершеннолетней спортсменки, он пришел в дичайшее возбуждение. Сердце, чл€н и кудрявая голова готовы были разорваться на куски. Вцепившись в ремень, он дико освободил себя из штанов, рухнул рядом с Женей на диван, потянулся к ней, развернул ее к себе, и принялся за операцию особождения ее от потного олимпоса. В нос ему ударил еще один ее запах – дезика из «Магнита». Это была последняя капля. Теперь ничто не имело значения – ни риск быть застуканным шефом, ни атомный холокост, ни новый диджитал-сингл Милохина, ни мусора́, ни вахтерша Жмыхарева, ни смерть с косой. …Голая Женя сидела на Дэне, сидевшем на диванчике, и упиралась в него (диванчик) ладонями, подпрыгивая на нем как на копре. Инструктор Дениски превратился в отбойный молоток, потом в свайный молот. Дэн нюхал Женю, лизал ее, ел ее, имел ее. Ничего во вселенной не имело значения, кроме упругой потной мускулистой спортсменки с запахом «Магнита». Внезапно заморской, и в то же время дико родной, птицей обламинго в студию нагло влетел звонок. Дэн поднялся с дивана, не снимая с себя Жени. Она, прижавшись к нему спиной, закинула руки себе за голову, ему за шею. Он придерживал ее за разведенные батоны, раздвигая их еще больше. Подняв Женю своим мясным рычагом, он с ней на своем крюке двинул в сторону стола. Не добравшись еще до стола, Женя уперлась в его край мускулистой босой ногой, напрягая икру, сдвинув упругими ненапедикюренными пальцами какой-то дебильный неподшитый файл с эфирной сеткой. Дэн едва дотянулся до кнопки приема звонка. «Радиактивное, чё надо?» – тяжело дыша, сдавленно то ли простонал, то ли выкрикнул он. Женя хотела ржануть в микро, перебив его, но он вовремя зажал ей рот. Она обхватила его большой палец и стала насасывать, не давая его инструктору уменьшиться и упасть, а себе – соскочить с этого кожаного домкрата. «Ну, я, например, паук!» – раздался из динамика гнусавый голос. «Какой Паук? Тот, шо с Дашей по кладбищам шароёбицца?» – ржанула Женя с недососанным большим пальцем Дэна во рту. Пока она артикулировала, отсосанный палец прошелся слюной по ее расширенным ноздрям, возбудив ее. Дэн хотел было придушить ее, но неожиданно сам заржал – стружка неуклонно действовала. «Не, я, тащемта, Паук из Коррозии Металла, называется» – ответил гнусавый голос. – «Я, например, ехал тут на черном БМВ, называется, из Мск в разные васюки, дико выламываясь, так сказать, из пробок, в общем-то. И тут мы дичайше застряли, например, во мгле ада у поворота на какие-то Ебеня. И, например, со мной справа дичайше клёвая герла, называется, и она мне, тары-бары-растабары, стала, называется, дичайше сосать под группу «Бегемот», называется. Ну, такая угарная польская дико сатанинская группа, например. И тут, тащемта, по вине ZOGа моя немецко-китайская автомагнитола «Грюндиг» дико наебнулась к ебеням, называется. А девка, тащемта, Алина, не может сосать без клёвого дико угарного музона, например. Ей нужен ритм, тащемта. Поэтому, например, у меня просьба к вашему радио дико порадовать нас с Алиной угарной музыкой, дабы мы, так сказать, смогли кончить начатое, например. Например, музыку Эйси/Диси, Рамштайн, Cannibal Corpse или Einstürzende Neubauten, или тащемта, олдскульный дэт-грайндкоровый альбом CARCASS «Necroticism – Descanting The Insalubrious»!» «На радиоактивном нет таких групп!» – раздраженно крикнул Дэн на кокосе, раздосадованный тем, что Паук хочет довершить оргазм, а ему не дает. – «Можем поставить Монеточку, «Одуванчики», Михуил Крух, Мадонну, Таркан «Шыки дам». Есть Галкинг с Пугочовой, но они иннаогенты!» «Не, Певзнершу нам, тащемто, на хуй не надо, ее поставьте Наковальному в склеп отходняком. Ну а, например, патриотическая группа трэш-могильного рока Коррозия Металла, называется, есть?» «Есть. Щас исполню ваш заказ!» Дэн открыл ящик с Жениной стружкой, взял диск пальцами, перепачканными в своей смегме, Жениной слюне и стружке, и поставил с начала. Голая упругая Женя в это время извивалась на его рычаге, норовя лизнуть его в шею. Из динамиков полилась бодрящая дико патриотическая музыка Коррозии: Больше водки и угара! Больше прайса, и бензин! Выиграли душу в рулетку, Взяли голых балерин! Тёлки в бассейне с кетчупом С собаками вступают в содомию! Чад кутежа!!! Лесбиянки на дыбах, Проститутки и угар! Ад кровавой женской содомии – Это дикий чад кутежа! Денис рухнул в диджейское колесное кресло, не снимая Жени с рычага. Колёса и рычаг – он чувствовал себя неутомимым киборгом Дэном. Женя сжала внутренние мышцы бедер, и внутри нее копер Дэна стал вбивать сваи. Женя мотала русой головой, бия затылком ему по носу, а он, как гривастый лев, норовил ухватить ее зубами за шею, или хотя бы за волосы. Одной рукой он держался за стол, чтобы не уехать на середину комнаты, а другой придерживал ее за маленькую упругую грудь с набухшим соском. Она держалась одной рукой за его руку, впиваясь в нее короткими ногтями, а другой, смоченной в слюне, массировала свою набухшую горошину. Первым не сдержался он, бурно разрядившись в нее, доставая, как ей казалось, изнутри до ее пупка. На последних секундах его финала волна оргазма передалась ей. Женя, и без того будучи крэйзи, превратилась в дикого зверя. Она рычала, мычала, скулила, мотала головой в стороны, попадая ему в бесстыжие глаза русыми прядями, елозила на нем, не вставая с его инструктора, который, тем не менее, внутри нее неуклонно съеживался – но главное, что он успел. А она подхватила эстафету, помогая себе снаружи пальцами. Жаль, он сзади не видел ее лица «ахегао» с закатанными глазами, расширенными ноздрями, всколоченной челкой и раскрытым ртом, блестящим от собственной слюны. Наконец она кончила, и уперлась ладонью в диджейский стол, поднимаясь. Развернулась к нему, голая, и он ох¥€л в третий раз за смену – просто от ее красоты. Взлохмаченная, нагая, перепачканная в слюне, она была прекрасна, сочетая неземную красоту и простоту. «А ты не такой уж дебил, Воронцов!» – усмехаясь, заявила она, отдышавшись. Он еще не восстановил дыхание – он не был настолько спортивным, как она. «Значит, за этим столом ты и работаешь?» – иронично спросила Женя Дениса, натягивая носок. «Ну почему только работаю... Как видишь, еще и отдыхаю! С тобой… Давай свой диск, щас его и поставим в эфир!» «На, держи… Ой… Блядь!!! Бляааадь… Это не тот диск, это мне Машка Лазаря своего дала… Ну, держись, пергидрольная! Готовь розовый гроб! Делай последний в жизни траурный педикюр! Лак у Дашки возьмешь! €б@ло в кровь расшатаю нах! Чо я, даром €б@лась?! На кресле скакала и на диване! Я скакала, я скакала По диванам, по х¥ям! Я кончала, я кончала По €б¥чим €лдакам! Стружку белую ховала По вонючим я носкам! И нашла…» «Та не загоняйся, Женёк!» – конски заржал Дэн. – «Завтра приноси, поставим сразу в эфир! И попрыгаем уже под твою музычку! Только стружку не забудь, и побольше, чем сегодня, и не в носке!» «Дебил!» – Женя, одернув олимпос, рванула к выходу. «Э, стой! Кроссачи обуй, забыла!» – ржал диджей на кокосе… Спортсменка развернулась, схватила кроссы, чтобы обуться в коридоре… И тут ей в русую голову молнией ударила шальная мысль. Без предупреждения она швырнула ему в лицо рожу свой потный кроссач «Abibos», и, пока он целую секунду приходил в себя и отшвыривал кроссач обратно ей в сообразительную голову, она за это время молниеносно подскочила к дивану, на котором он так и оставил свой ремень «Дольче и Кабано», схватила этот аксессуар, притянула наглого дебила к спинке кресла, как в самолете и других авиационных судах, и застегнула сзади. «Э, дура подорванная, чо делаешь, коза!» – испуганно крикнул храбрый диджей. Женя стоя снова стянула с себя носок, перепачканный в стружке, и запихнула в широкий неумолкаемый рот связанного диджея: «Будешь вести новое радиошоу «Час носка на радиактивном!» Адьё, дебил!» Подняв кроссы, упругая читерша Женя босиком выскочила из радиорубки, и застучала голыми пятками по коридору, чтобы обуться в холле. И напоследок выкрикнула из коридора: «Дебил!!!»