Оттенки несуществующих реальностей

Лаборатория взорвалась. Ладно, технически, взорвался котёл, а если ещё точнее — сочетание ингредиентов, которое, как оказалось, приводило к взрыву, и… И лаборатория взорвалась. У Се тоскливо вздохнул, разглядывая покорёженную защитную плёнку. Полупрозрачное поле мерцало зелёным, тянулось от чернильных росчерков контура на полу к потолку и там закруглялось, образовывая неровный купол. У Се создавал её почти три дня. Плёнка выдержала вызов демона, потерявшегося домового дракона и заигравшуюся стаю щенков. Она выдержала У Се! Или, технически, не выдержала, потому что зелье проявления скрытого варил именно он. Замечательно. У Се взмахом руки собрал осколки котла и переложил их в стеклянный контейнер для исследований. Тем же способом почерпнул мензуркой остатки неудачного зелья. Выждал пару минут. Ничего не произошло. У Се закрыл мензурку крышкой и подождал снова. Содержимое невинно синело прожилками и никак не реагировало ни на стекло, ни на отсутствие кислорода. У Се облегчённо вздохнул и перенёс мензурку в специальный отсек. Отвернулся, сел за стол, сделал пометки в лабораторном журнале. На полях личного блокнота записал несколько вопросов и комментариев: если он сможет доработать зелье и создать подходящую тару, то может получиться отличное взрывное зелье. Панцзы был бы счастлив. Думая о друге, У Се привычно покрылся лёгким румянцем. Они пересекались несколько раз в поле, и У Се надеялся, что и в следующий раз им повезёт встретиться. При каждой встрече в У Се просыпалось что-то восторженное и жадное. Ему почему-то хотелось спрятать Панцзы ото всех, покормить и осыпать золотом. Потому что сокровища надо было держать рядом друг с другом и подальше ото всех, а Панцзы… У Се обречённо признавался сам себе — для него Панцзы был сокровищем. И часть драконьей крови, которая текла в сосудах У Се и о которой не принято было говорить за пределами семьи, восторженно пела. Хорошо, что люди придумали слово «любовь». У Се покосился на бардак позади себя, покрытую неудачным зельем дверь и покрутил магическое нефритовое кольцо. Подумал. Вспомнил про вторую дверь и, счастливый, схватил мензурку, положил её в ящик с остатками котла и вышел в коридор. Уборка могла подождать результатов исследований: мало ли, вдруг неудачное зелье нельзя было трогать руками? Или магией? У Се меньше всего хотел бы получить ожёг за несколько дней до похода в гробницу. Тем более, если там будет Панцзы. А если ещё и… У Се споткнулся, поражённый как воспоминаниями, так и собственной жадностью. Потому что был ещё один человек. Или не человек — У Се за время обучения магии повидал многое, но таких способностей, как у Чжан Цилина, он не видел ни у кого и никогда. Разве мог человек зависать в воздухе и обладать такой физической и духовной силой? Даже маги были ограничены в своих возможностях слабостями, которые буквально бросались в глаза любому, кто готов был посмотреть. Например, У Се регулярно попадал во все иллюзии. И не мог сам из них выбраться, потому и зелье варил, надеясь, что кто-то из команды догадается его им напоить. И уж точно он никогда — никогда! — не смог бы раскрошить камень двумя пальцами. Забавно, что его Саньшу игнорировал существование иллюзий, но с появлением магического дара больше не мог ничего говорить прямо. Только иносказательно. Шифрами, метафорами, намёками. То, как он объяснялся в чувствах с тётей Вэньцзин было уморительно, а сам У Се сдавал древние языки на отлично с минимальной подготовкой — не было того языка, который его напугал бы после выходок Саньшу. А у Чжан Цилина будто бы не было слабостей. Его молчание казалось проявлением характера, как и склонность уходить сразу же после сделанной работы. Если и была слабость, то Чжан Цилин её хорошо прятал. Но У Се вообще сомневался, что мужчина был магом. Он был невероятным — да, за пределами любого понимания — именно, божественно красивым — точно так. Но он никогда не пользовался магией, с его губ не сорвалось ни одного заклинания, а его руки обхватывали только рукоять меча, а не какой-то из магических проводников. Чжан Цилин был загадкой. И У Се надеялся, что судьба подарит ему шанс разгадать её. Или хотя бы просто узнать чуть-чуть больше. Где он научился так драться? Где он жил? Какую еду любил? Смотрел ли он фильмы? Любил ли он собак и драконов? Согласился бы он пойти с ним и Панцзы на свидание? От последней мысли У Се пришёл в такое взбудораженное смятение, что запнулся о ковёр и упал. Стеклянный ящик с осколками и мензуркой пролетел до стены, стукнулся и взорвался, разлетевшись сотней осколков и мелкой крошкой бывших остатков котла. Запахло сахаром. На улице залаяли дежурные собаки, послышались встревоженные крики слуг. У Се вздохнул и мысленно кивнул сам себе. Значит взрывное зелье. Осталось только тару доработать, чтобы в рюкзаке не взорвалось, и подарок будет готов. А на нотации Эршу он всегда мог сказать, что именно это и планировал!