Руководство: как избежать наказания за преступление

Настоящее время

      “Почему они собрались в кафе? Кто вообще занимается чёртовым учебным проектом в кафе?” — кипят мысли у Армина в голове. На самом деле его бесит не это, но он усиленно старается направить свой гнев в иное русло. Нервничая, он грызёт карандаш, поглядывая на троицу перед собой — Браун, Хувер и Леонхарт и каждому из них явно не до учёбы. Райнера больше интересует, когда принесут заказ. Бертольда — Анни, её шея, волосы и шепотки ей на ухо. А что интересует саму Анни ему невдомёк, кажется, вообще ничего.       — Нам надо распределить задачи, кто и чем будет заниматься, — наконец говорит Армин, заканчивая проставлять отметки в учебнике, да расклеивать разноцветные стикеры, с которых на него смотрели большеглазые медведи. Кажется, стикеры ему всучила Хитч, но точно он не помнил.       — Ты у нас здесь светлая голова Арлерт, ты и распределяй, — говорит Райнер беззаботно.       Армин прикрывает глаза. Не зря бывшего нападающего их школьной команды, называли обезьяной в школе. Так говорила...кажется, Имир…он давно её не видел, а ведь у них осталось незаконченное дело.       — Я могу это сделать, но потом не жалуйтесь, что вам не хочется делать то или другое.       — Мы не будем, — говорит Анни вполне серьёзно.        — Отлично.        Он снова берётся за карандаш, отдаст им всю лёгкую работу, ответственные части оставит себе.  Это хоть и факультатив, но он очень важен для общего балла в аттестате.        Но вот незадача стоит ему начать, как на стол опускаются тарелки с жареной курицей, картошка фри и молочные коктейли. Немного раздражённо он убирает тетради прочь. Неужели они не могли поесть дома?       — Не смотри на меня так, Арлерт, моему мощному телу нужно много еды, столько, сколько в тебя не влезет, — считывает Райнер его взгляд.       Армин отодвигается подальше, достаёт телефон, ему нужно найти информацию по проекту, если покажет им, то научпоп видео, возможно, они чего да поймут.        — Ха, — слышит он глухой смешок, изданный Хувером. Армин поднимает на него глаза, смотрит непонимающе. Бертольд показывает пальцем на его смартфон, — Всё носишься с этими игрушками?       Сначала Армин и вовсе не понимает, что тот имеет в виду, но затем осознаёт, у него на смартфоне висит брелок с персонажем из популярного аниме-шоу.       — Это титан из того аниме…про титанов, — произносит Анни, поглядывая на своего парня слегка осуждающе. Бертольд кажется удивлён, что она знает.       — Ты его смотришь?       — Ну оно довольно популярное. Марло его смотрит, и Хитч, конечно, тоже.       Будь они школьниками, Армин, скорее всего, тут же принялся рассказывать всё, что знает про это шоу, ему важно было бы посоветовать его остальным, он бы и о брелоке рассказал, и о персонаже на том — кто это и почему она ему так нравится. Но он больше не школьник, он знает точно, всё это абсолютно никому не интересно.       — Дай посмотреть! — тянет руку к его телефону Райнер, — Кажется, это какая-то фигуристая женщина…мне нравится!       Армин инстинктивно отстраняет ладонь, но Райнер не сдаётся, он может и подуспокоился со школьных времён, но чувство такта у этого здоровяка не прибавилось ни на грамм. Райнер тянет ладонь через весь стол, случайно толкает молочный коктейль и содержимое стакана выливается на чёрную футболку Армина, оставляя там белые сладкие разводы.       “Чёрт” — думает он про себя, только больше раздражаясь.

      Два года назад

      Армин спиной чувствует взгляд, но когда, в очередной раз, оборачивается, видит, что глаза девушки направлены в его карманную приставку, которую она приватизировала для своих нужд.       Анни Леонхарт заходит к нему всё лето, иногда каждый вечер на неделе, иногда неделями не появляется. У неё проблемы в семье, хоть она и не говорит об этом прямо. Он не лезет к ней в душу, просто позволяет “зависать” у себя — сам же предложил.        Одна проблема, ему жарко находиться с ней в одной комнате. Дышать нечем, даже если открыть окно нараспашку. И виной этому абсолютно точно не знойное лето.       Но порой он про это забывает, когда показывает ей свою коллекцию карточек по покемонам; или когда они вместе смотрят смешные видео в интернете; или кино из того, что он для них выбрал, старые, уважаемые у гиков картины из его личной коллекции.        Ей с ним иногда скучно, а иногда весело, но, кажется, абсолютно всегда довольно комфортно. Ему в такие моменты тоже, порой у него ощущение, что они самые настоящие друзья. Но только вот незадача, он нет-нет, а встречается с её голубыми холодными глазами и сердце делает кульбит.        Жарко и нечем дышать — от этого неспокойно, чувствует себя не лучшим человеком из-за того, что не может смотреть на неё как на друга. На Микасу, может, а тут всё совсем по-иному. Время от времени неприличные мысли так плавят ему мозги, что он думает, что стоит попросить её вовсе не приходить. Но он этого не делает — он, кажется, плохой человек.       Оглядев девушку, он переводит глаза на свой постер с титаном из того популярного шоу, что сейчас возглавляло все рейтинги. Этот монстр на плакате довольно классный — Женщина Титан, и, как ни странно, но, кажется, они с Анни даже чем-то похожи.        “Вот бы она сделала на неё косплей,” — проносится мысль в его голове, и наполняет тело неприличным волнением. Ему стыдно.       — Хочешь чтобы я ушла? — говорит она, отрывая взгляд от консоли. Анни устроилась у него на кровати, вообще без какого-либо смущения. Закинула ноги на спинку, свесив те вниз. Разве девушка не должна испытывать волнение, находясь в комнате парня? Ах да…наверно, он, Армин, в её глазах и не парень вовсе.       — Нет, с чего ты взяла.       — Смотришь как-то странно.       — Просто думаю вдруг тебе скучно.       — Нет, Арлерт, в твои обязанности не входит меня развлекать, занимайся, чем занимался.       — А-а-а…хорошо.       — У меня есть идеи на тот счёт, если я заскучаю, — протягивает она. Ему кажется, он слышит в её голосе ехидство, наверно — просто, кажется.       Он отворачивается и пытается сконцентрироваться на игре —  его войска наступают, и пока он говорил с Анни, потерял парочку осадных башен. Ситуация не критичная, но могло быть и лучше. Так проходит час или около того. В следующий раз он оборачивается, заслышав её смех. Ему некомфортно слышать смешки за спиной, даже её. Каждый раз, когда за спиной смеются, тело наполняет скованность.       — Ахахаха, Армин зачем тебе это?       Что её могло так насмешить, думает он, всматриваясь в предмет в руках девушки, поправляет очки. Ах да, ну конечно, Анни сжимает в ладони пачку презервативов, которые валялись на комоде, сам не знает уже сколько. Ему вообще их всучила мать Эрена когда он был у того в гостях. По какой-то причине женщина решила, что они могут ему пригодиться. Ему и Эрену. Бедная госпожа Йегер и не догадывалась, что её сын, и его лучший друг, в отношениях и романтике полные нули.       Ситуация могла бы показаться ещё более двусмысленной, если бы миссис Йегер к их общему счастью, не сказала тогда — “Нужно с уважением относиться к девушкам, мальчики!”. Хорошо, что она думала о девушках, а не наткнулась на мысль, что её сын слишком уж часто зависает с каким-то блондином из своей школы.       И вот, ему и так было душно и нечем дышать, а теперь, когда кровь прилила к лицу, стало совсем невыносимо находиться в этой комнате.       — Не трогай мои вещи, — дуется он отворачиваясь.       — Ладно, — отбрасывает она найденную ей пачку куда-то на кровать,  — и сколько же девчонок тут уже побывало до меня?       — А? Девчонок? Никого…А…ну Микаса?       — Аккерман?        — Да, мы с ней хорошие друзья.       — Ха… — протягивает Анни, — Аккерман.       Он хочет повернуться к экрану и продолжить игру, но запоздало до него доходит, что вопрос был с подвохом.       — Чёрт побери Анни, нет, Микаса Аккерман просто моя подруга, у нас с ней ничего никогда не было и не могло быть, — почти задыхаясь спешит сказать он.       — Ты в себе настолько не уверен? — интересуется девушка. — Мне кажется вы бы могли...       — Что? Нет! Микаса она…       Он краем глаза ловит, что экран монитора затягивается чернотой, а затем на том мигает красная надпись — “Ваше войско повержено”. "Вот же, проиграл!".       Его снова отвлекает её голос.       — Не переживай, я спокойно могу поверить в то, что у вас с ней ничего не было. Но для кого ты их хранишь?       — Что? Ах это…ну, знаешь каждому парню нужен запас на непредвиденный случай…       — Непредвиденный случай…ох, вы, парни, такие идиоты…       Она падает головой на подушку, подтягивает к себе консоль, вид у неё снова бесконечно скучающий. Кажется, он не в состоянии её развлечь, только покраснеть как помидор и нелепо путаться в словах.       А что он может ей ответить? Она права, он идиот, а кем ему быть в семнадцать то лет? В его жизни не случалось никаких трагедий и печалей, чтобы стать взрослым не по годам. Его голова полнится глупостями, и в теле бушуют гормоны.       Он жмёт кнопку загрузки, надо переиграть заново.        Каждый раз, когда телефон звонит, он вздрагивает. Сам поставил этот эпичный звонок, и сам же, каждый раз, пугается. Он ищет телефон глазами, находит зажатым в пальцах у Анни, она пробегается глазами по экрану, затем отдаёт ему:       — Микаса Аккерман, — говорит девушка.       Армин рад её звонку, ведь Микасе запретили пользоваться телефоном. Эта радость, скорее всего, отражается на его лицо, и не может пройти мимо Анни незамеченной. Он выхватывает трубку и тут же отвечает:       — Микаса!        — О мой дорогой адепт тьмы, — слышит он знакомый голос подруги. Микаса говорит приглушённо, будто вынуждена прятаться.       — Я так рад, что ты позвонила.        — Мне мешали тёмные аномалии, но сейчас всё в порядке.        — Когда ты возвращаешься?        — Отец сказал, что заберёт меня во вторник.        — До вторника ещё уйма времени… — страдает он.        Он не видел её уже больше месяца. Микасу отправили в религиозный лагерь, хотели, чтобы она выбросила из головы все эти ужасные вещи. Но он прекрасно знал, что на Микасу это не сработает, надеждам её родителей, лишить свою дочь индивидуальности, не суждено сбыться.       И Эрена не было в городе, господин Йегер забрал сына с собой на медицинскую конференцию, проходящую где-то в столице. И всё же вечерами они играли с ним в мобильные игры по сети, и жаловались на скуку. Только вот про Анни он ему так ничего и не рассказал, сам не понимая почему. Ему бы похвастаться, но отчего то кажется, что его водят за нос.       — Мой тёмный брат, я сама тягощусь этим времяпрепровождением, но за эту поездку мне выдадут столько карманных денег, что я смогу позволить себе одежду, достойную адептки тьмы.        Армину вспоминается, что Микаса выкидывала уйму денег на брендовые шмотки. Вот почему она вообще поехала. Когда вопрос касался украшений и одежды, его подруга проявляла чудеса хитрости.       — Мой дорогой адепт тьмы, как продвигается наш план…наше сотрудничество о чувствах Тёмного Рыцаря ко… — начинает Микаса, но, что говорит дальше, Армин уже не слышит. Анни Леонхарт выхватывает смартфон из его руки, нажимает кнопку выключения, и Армин видит, как гаснет экран, телефон летит в сторону на стопку одежды.       — Анни, ты чего?  — ошарашенно таращился он в сторону девушки, после дёргается к телефону, надо перезвонить Микасе, она ведь может и обидеться.       Но где-то в середине пути, он чувствует чужие пальцы на своём запястье, Анни хватает его за руку, почти выворачивает, подталкивает под колено, и он неловко заваливается на постель. Она слишком близко, ему не по себе, он тут же пытается подняться, но девушка и вовсе усаживается на него сверху, блокируя движения. Ему хочется умереть. Прямо здесь и сейчас.       — Вот теперь, когда ты треплешься с Аккерманшой…мне скучно.       — Я...я...я…— только и лепечет он, предпринимая попытку подняться на руках. Он не понимает, что сейчас происходит, видит, как оборки её юбки спадают по его ногами, как металлическая цепь касается его брюк, чувствует тепло её тела. Она клонит голову набок, с этим своим скучающим видом, за которым прячется что-то, о чём он не знает.        — Ты разве не ждал непредвиденного случая?       Он очень давно не пользовался ингалятором, но кажется, что сейчас самое время, приступ паники подступает к горлу, сдавливая грудь.       — Анни я…ты что-то поняла, нет так… — продолжает лепетать он, чувствуя, как горит лицо. Он смущён, и непрерывно думает, что это какая-то шутка — розыгрыш. Но к собственному стыду и глупости, где-то на краю сознания маячит мысль: неужели…это всё же случится?        — Что я поняла не так? Ты хочешь, чтобы сейчас здесь была Микаса Аккерман?        — Нет…Микаса, моя хорошая подруга…я же говорил.       — Вот и прекрасно,  — проговаривает она, придвигаясь ближе и убирая выпавшую из-за уха прядь, —  А я-то нет.       Он отворачивается, не может смотреть на неё так близко. От неё пахнет чем-то сладким и это сводит с ума. А ещё это ощущение её тела, прижатого к его. Он чувствует нарастающее возбуждение и не знает как с ним справиться. Это абсолютно точно не в его власти.       — Анни… — в который раз повторяет он, — Если это какая-то шутка.       Она прикрывает глаза, вздыхает и говорит.       — Хорошо, хорошо, если ты не хочешь…я же не извращенка. Ты так на меня смотришь, что я думала это то, чего тебе хочется.        Она отстраняется, выпрямляется, но пока не встаёт.       — Нравишься! — поспешно выпаливает он. Когда у него ещё будет шанс сказать ей?       — Чего? — теряется она.       — Ты мне нравишься, и я не против…просто я не ожидал…не то чтобы я не хочу…просто…я такое видел только ну, в кино для взрослых…       — Кино для взрослых… — усмехается она его детской формулировке, а он и сам не знает, почему строит из себя невинность, у него на компьютере огромная куча ссылок ведущая на сайты с самыми неприличными вещами на свете. Быть может, он просто хочет казаться лучше в её глазах, а может, просто смущён, — Надо было додуматься, что ты застесняешься до смерти.       Она отводит глаза вбок, хочет встать, но он неосознанно перехватывает её за запястье, а после, и сам смотрит на то в замешательство. Он зачем вообще это сейчас сделал? Ах да, он ведь глупый подросток…куда ему отпустить такую возможность.        Ему хочется проявить хоть какую-то инициативу, но даже для этого приходится переступать через себя — он приближается к её лицу близко-близко, сердце бьётся так быстро, что сейчас остановится. Ему не хватает отваги её поцеловать — ей хватает.       Никогда не целовался прежде. Тонет в её губах своими, чувствует себя глупо. Её губы пахнут ягодами…да и мягкие словно ягоды…перехватывает дыхание…разум…теряется где-то сбитый с толку происходящем. Это он, Армин Арлерт, сейчас целуется с одной из самых красивых девчонок школы? Да быть такого не может, просто не может такого быть!       А она совсем на него непохожа, ей кажется не неловко, и её ничего не смущает, её руки сразу оказываются под его футболкой, вызывая волну мурашек, бегущую по телу. Длинные ногти вычерчивают символы на его коже. Он ведь мылся сегодня? Да точно принимал душ…утром. Не думал, конечно, о таком развитии событий… а может, и думал, может, ради этого и принимал душ. Он такой идиот.       Когда футболка оказывается у него подмышками, им приходится отлипнуть друг от друга, он помогает ей стянуть ту с себя, прячет глаза. Чувствует себя крайне нелепо — он ведь такой худой и тонкокостный. Девушкам такое не нравится, верно? Им нравится спортивное тело, как у Райнера Брауна. Но он мог бы выглядеть и хуже, думается ему…но мысль сразу теряется в потоке других, вот взгляд упирается в её грудь: а можно ему…потрогать её? Можно же…раз всё это происходит? Он поглядывает на девушку так, словно просит разрешения и, не видя отказа, кладёт ладонь поверх. Мягкая…а какая ещё, что он вообще ожидал? Она усмехается, касается пуговиц на своей рубашке, расстёгивает их, и, прикрыв глаза, стягивает с себя верхнюю одежду. Теперь на ней один только бюстгальтер, довольно девчачий, рюши, сердечки…его это удивляет…немного.       Она перебирается с его коленей на постель, поглядывает в его сторону, пока он всё так и сидит с открытым ртом, говорит:       — Так и будешь на меня глазеть?       Его, кажется, здесь и сейчас поставили перед выбором, продолжать до самого конца или слиться…а, он так волнуется, что к горлу подступает очередная волна удушья. Как там всё бывало, в этих глупых подростковых сериалах, которые они смотрели с Микасой на стриминговых сервисах…Как же там было…       Он подбирается к ней, упирается рукой в кровать, наклоняется и целует её в губы, ощущая, как собственные волосы закрывают и его, и её лицо, мешаются, в таких случаях стоит собирать их в хвост — проносится в голове странная мысль, а после другая: что он ужасно плох в поцелуях. А как ещё, он целовался второй раз в жизни, первый был минуту назад. Но да, кажется, именно так всё и выглядело в тех глупых сериалах.       Так они просто целуются какое-то время, пожалуй, даже слишком долго, ей вот-вот надоест, а он не уверен, что вообще ему дальше делать? У него в голове носится сразу несколько мыслей — одна чистое ликование из-за того, что сейчас происходит. Вторая — страх.        И вот когда вся эта игра с поцелуями заходит в тупик, она отстраняется, просто ложится к нему лицом, молча смотрит на него, не говоря ни слова. Изучает, заглядывает в глаза, ищет там что-то, он не знает что. И он уверен, что на этом всё и закончится, по его вине, от его пассивности и страха. Но вместо этого, чувствует, как со звуком тихого шороха одежды, мешающимся с гулом его компьютера, её пальцы пробираются к его животу, он дёргается, ладонь проскальзывает под резинку штанов, проникает туда, и всё, что он может —  замереть, напрягшись, как струна.       — Анни…       — Я аккуратно, — шепчет она ему.       И он вздрагивает, когда её рука касается его члена.        — А-а–а–ни…       Тело реагирует сразу. Мозг просто взрывается, кажется, система перегружена и восстановлению не подлежит. Он ощущает, как чужие пальцы двигаются по его плоти, а он не в состоянии оценить нереалистичность происходящего — логически рассудить, что возможно ему это всё просто видится. Армин словно со стороны слышит свои вздохи и думает — вряд ли что-то и с того, что сейчас происходит, выставляет его как классного парня. Но её это кажется не волнует, отчего-то всё смотрит в его глаза, будто в них есть что-то, что ей нужно. Он жмурится. От новой яркой волны ощущения с губ срывается сдавленный стон, глаза непроизвольно распахиваются, и он снова видит её лицо, видит, как она облизывает алеющие губы — на лице нет скуки или пренебрежения, только сосредоточенность, она даже улыбается, ловя его взгляд.       И вот, пока девушка, упёршись локтем в матрас его постели, доставляет ему такое удовольствие движениями одной своей ладони, он не может сделать вообще ничего — только зацепиться глазами за постер на стене, засмотреться на лицо девушки из аниме. Больше того, видя его, он чувствует, что вот-вот кончит. Признаться честно, это случится далеко не впервые, только раньше в этом участвовали только его руки.       Ему неуютно, неудобно…стыдно и жарко и в то же время отчаянно хорошо…в конце концов, его тело просто обмякает на кровати, словно разом он лишился всех сил. Ему очень странно, что в такую минуту, рядом другой человек. Анни выуживает свою ладонь из его брюк, поглядывает по сторонам, так деловито, будто сейчас ничего не произошло, девушка находит салфетки на прикроватной тумбочке, берёт парочку себе, обтирает ладонь, остальную пачку протягивает ему. Он берёт их — растерянно.       Хочет спросить её: “Это сейчас всё было реально?”, но не успевает:       — У тебя такой испуганный вид, что я чувствую, будто совершила преступление.       — А…нет…вовсе нет!       — Уверен, что не вызовешь копов? — шутит она.       — Ах Анни, — краснеет он и прячет лицо в ладонях, приседая на постели, — Я просто…я…сама знаешь…я…же…неудачник…       — Ага, — протягивает она. — Знаю. 

Настоящее время

      В этом чёртовом ресторане, только одна туалетная комната и пока он ждёт, когда дверь распахнётся, сладкий коктейль на его футболке стремительно засыхает. Если он не застирает пятно прямо сейчас, то одежде придёт конец. Он и подумать не мог, что не стоило надевать футболку из лимитированной коллекции на встречу в кафе. Ловит себя на мысли, что сам это заслужил, ведь надел её, чтобы похвастаться. Только вот с чего взял, что она это заметит? С чего взял, что ей будет интересно? Пока раздумывает об этом, ему слышится ругань из зала:       — Да ты остолоп Райнер. Извинился бы!       — Я извинился.       — Не помню такого.       — Возможно, я не сделал этого вслух.       — А к чёрту пойду ему помогу.       — Это обязательно? — раздаётся глухой голос Хувера.       — Ещё как.       Дверь туалетной комнаты отворяется, и он, наконец, может зайти внутрь, но когда почти захлопывает за собой створку, что-то мешает ему это сделать. Он оборачивается, за ручку двери держится Анни.       — Я помогу тебе.       — И сам справлюсь.       — Я помогу, — настаивает она.       — Если ты так этого хочешь.       — Райнер не специально… — оправдывает она друга.       Она заходит за ним, закрывает дверь на засов, чтобы им не мешали. Ему становится жарко, хоть в помещение и шумит кондиционер. Слишком маленькая комната для них двоих. Он передёргивает плечами, включает холодную воду, тянет под струю ту часть ткани, что оказалась испачкана. Это оказывается не очень удобно, но не раздеваться же ему. Анни подходит к тумбе, в которую вделана раковина, ставит на ту сумку и выуживает влажные салфетки, говорит:       — Повернись.        Он поворачивается. У неё сосредоточенное лицо, изучает пятно, тянет ладонь, промакивает то мокрой салфеткой.       — Извини, за Райнера.       — Да мне как-то пофиг.       — Правда? Выглядишь…злым.       — Я не зол.       — А что же тогда?       — Мне всё равно.       — Футболка из ограниченной серии. Тебе не всё равно.       Он хмурится, она всё-таки заметила. Он получается не круглый дурак.         — Удивлён, что ты знаешь.       Она поднимает глаза. Смотрит на него с осуждением.       — Да ты вообще обо мне ничего не знаешь.       Армин поджимает губы. Почему она смотрит на него с такой обидой, будто он должен ей что-то. Они давно не вместе. Больше того, она вполне живёт своей жизнью…в отличие от него. Возможно, он и правда злится.       — Ну…знаю, что ты теперь спишь с Хувером. Довольно занятная информация — растягивается его рот в ухмылке, а сам он отводит взгляд куда-то к потолку. Провоцирует её. Это глупо. Им двигает ревность. Он ведёт себя как идиот.       — Прям-таки и сплю? Думал мне станет стыдно, если скажешь именно так?       — Да мне пофиг.       Он врёт. Его это бесит. Быть может, ему просто нужно перевестись и закончить на этом. Он не хочет видеть её ни дня в своей жизни.       — Да тебе всегда было пофиг.        Она бросает салфетки на тумбу. Снова смотрит на него с досадой, и ему от этого больно. Разворачивается. Хочет уйти. Но он ловит её за ладонь. Толкает к стене. Понимает вдруг, что стал, куда её выше и это, как ни странно, придаёт ему уверенности. Она не напугана, кажется, пытается выглядеть отстранённой, только пытается. Он ощущает, как под её блузкой от волнения вздымается грудь. Глаза девушки пробегают по его лицу, останавливаются на губах, на секунду, и это для него словно разрешение, хотя, признаться честно, оно ему не нужно. Он чувствует себя полным подонком, и делает, что делает то ли со злости, то ли отчаяния, то ли от любви.       Целует её, проникается языком в рот, слышит сдавленный стон. Его это только раззадоривает, да и сопротивления она не оказывает. Да, её запястья дёргаются под зажатыми им ладонями, но он знает — хотела бы, давно ему вдарила. Он может и подрос, но всё ещё не выдержал бы сопротивления от кого-то, вроде неё. Они целуются, и он точно знает, что делают это вместе, она отвечает, так же жадно, как если бы это было её искреннее желание, а не его эгоистичная потребность. Он подхватывает её под бёдра, усаживает на тумбу. В голове ноль логических связей — одно лишь желание.        — Армин… — говорит она, когда её рот наконец не занят его языком. Её лицо пылает, и он понимает, что его тоже. Под рёбрами громко стучит сердце, он забирается рукой ей под юбку, находит руками бельё, тянет ткань на себя. Она смотрит на него растерянно, ему хочется думать, что не от шока…от собственного желания. Он задирает ткань юбки выше, последний раз проверяет взглядом выражение её лица, если увидит хоть что-то, любой намёк, на то, что он должен остановиться — остановится. Но там та же самая растерянность, укутанная алым цветом, разлившимся по лицу. Растерянность и поблескивающие от страсти глаза.        Он наклоняется к её бёдрам, касается между теми языком, и слышит её сладостный вздох. Это навивает множество воспоминаний —  ей нравилось, отчаянно нравилось, когда он делал так. Когда его язык вырисовывал там круги, когда оказывался внутри, где горячо и мокро, когда раз за разом касался клитора. Она сама говорила ему, как именно ей нравится, и он хорошо это помнил.       Ей тогда это отчаянно нравилось, она пальцами хваталась за его длинные волосы и выстанывала его имя вместе вперемешку со всякой руганью, которой набралась от отчима и плохих компаний. И хоть всё это было от других в секрете, он чувствовал тогда, что она в нём нуждалась. Неужели сейчас, он ей больше не нужен?       Всё, что он делал сейчас, ей отчаянно нравилось. Её руки путаются в его волосах, хоть те уже и не настолько длинные, чтобы она могла накручивать их вокруг ладони. И он не слышит её стонов лишь по одной причине — Анни кусает губы, чтобы не издавать ни звука, прикрывает ладонью рот. Её бёдра нет-нет, а прижимаются к его вискам, живот выгибается дугой, когда она дёргается от любого, даже самого мимолётного касания её возбуждённого клитора. Его руки впиваются ей в бёдра, колено упёрлось в жёсткий холодный пол.        Там за этой дверью полное кафе людей, и её парень — Бертольд Хувер. Армин чувствует себя подонком, хоть и прекрасно знает, что Хувер ничем не лучше него. В какой-то момент он слышит, как один из её стонов вырывается сквозь зажатый ладонью рот. Анни отталкивает его руками.       — Хватит… — справляясь со сбитым дыханием, говорит она.        Он встаёт, выпрямляется и отходит на пару шагов. Она тоже оказывается на полу. Берёт салфетки, утирается, натягивает обратно и бельё, и юбку, выбрасывает использованные салфетки в мусор, а оставшиеся впечатывает ему в грудь. Смотрит на него почти безразлично:       — Вытрись.       Он растерянно берёт пачку салфеток. Вытягивает одну, утирая лицо. Она разворачивается, собирается уйти, но затем замирает на месте.       — Я не сплю с ним, — бросает она.       — Что?       — Я не сплю с Бертольдом.       — Не понимаю…вы разве не встречаетесь…       — Решила, что больше никогда, не буду спать с кем-то, в ком не буду полностью уверена, — кидает она ему, то, что должно быть уколом в его сторону, — Мы с Бертольдом хотим построить здоровые отношения.        — А ты уверена, что ему так нормально… — сомневается он.       — Конечно, он хороший парень.       — Ох, ясно…почему ты говоришь мне об этом?       — Не делай так больше. Я не сплю с ним…конечно…я…легко возбуждаюсь…        — Но тебе ведь понравилось.       Она оборачивается резко, смотрит на него, теперь уж точно с раздражением.       — Ты разбил мне сердце, гадёныш, а теперь портишь мне жизнь, — кидает она, — Переведись лучше. И не появляйся больше передо мной.