acid

acid is your enemy

Иногда, возможно, мы слишком помешаны на том, чтобы удержать то, что нам не принадлежит. Точнее, мы заблуждаемся, думаем, будто являемся владельцами. Неважно, человек это или вещь, мы — жалкие собственники, не умеющие признавать истину, даже если она так настойчиво стучится в наши двери. Мы не умеем отпускать.

\\//

Кай предполагал, что его мозги вынесут, как только он переступит порог родного дома. Лучше бы их вынесли сразу с дробовика, это было бы быстро и почти безболезненно. Но, увы, мучительная расплата за все проёбы ожидала его как верная псина. Стоило войти в гостиную, в которой, по ощущениям, Смит не был чёртову сотню лет, как тяжёлый взгляд пронзил его насквозь. Это был не отец и даже не мама, Ния смотрела на него своими тёмными синими глазами, в которых сгущался шторм, и Каю казалось, будто над головой нависли грозовые тучи. Она была зла. Она была просто охренеть как зла. — Садись. Её твердый голос отдавал властными нотками. И вот она была папиной любимой принцессой? Эта дама больше походила на укротительницу львов, одним взором способную заставить тебя замолчать и виновато опустить голову. Расстояние от двери до дивана тянулось медленно, Кай ощущал себя привезённым на казнь, где последние минуты жизни превращались в вечность. Его отношения с сестрой не были плохими, но последний год выдался действительно тяжёлым для обоих, и весь гнев младшей Смит был совершенно оправдан. — И тебе привет, сестрёнка. Ещё немного, и над головой Нии появится всевидящее око, чтобы начать божественный суд. А может, Кай просто слишком драматизирует, ведь не может простой нагоняй от сестры быть чем то сродни каре небесной. Или... — Маме вчера звонили из универа, объяснишь, где ты шлялся весь месяц? Ох. Нет, даже не так. Охуеть. Смит, конечно, не исключал того, что его куратор всё-таки решит поинтересоваться, где его чёрт носит. Но не у мамы же, в самом деле. Пусть семья Смит и имела хорошую репутацию среди профессоров и ректора за счёт постоянного участия в жизни университета, Кай даже не подозревал, что эта самая репутация в итоге обернётся против него самого. — Да там такая история приключилась, столько всего было... Синие глаза закатываются, отрезая любые попытки Кая оправдаться. Ния ему не поверит. Ни в одно из множества оправданий не поверит, не тогда, когда он в очередной раз подвел её доверие. Это осознание очень больно бьёт под рёбра, напоминая, какой он отвратительный брат, и сколько тысяч слов ему надо перебрать, чтобы найти нужные. Чтобы вернуть тот хрупкий огонёк в их отношениях, когда сестра не смотрела на него с таким недоверием. Тяжелее всего ощущался факт чужого разочарования. Когда-то он так старался быть для своей младшей сестры примером, тем, на кого она может положиться в любое время, тем, кто свернёт горы для её благополучия, если это потребуется. И в какой-то момент всё изменилось так сильно, что Кай ощущал, как его жизнь пересобрали, в хаотичном порядке перестроили, и он совершено не понимал, что с этим делать. Теперь Ния была для него примером, той, кто вступалась за него и всегда старалась помочь. Но даже у этого был свой предел. И вот, они его достигли. — Кай. Собственное имя из её уст звучало, как приговор. Будто прямо сейчас ледники образуют непреодолимую стену, и она отречётся от него. Закроется, и пропасть станет ещё шире. Нет. Нетнетнет. — Ния, я... — Ты вообще за голову браться собираешься? Хотя, думаю, для начала тебе стоит её включить. Кай может лишь натянуть на своё лицо виноватую улыбку. Ния с детства была такой. Кай часто думал, что из неё получился бы отличный воспитатель. Да и родитель в будущем из неё точно выйдет замечательный, способный как дарить любовь, так и направлять в нужную сторону. — На что ты надеешься? Жить надоело? Младшая Смит вздыхает, прикрывает веки, и только сейчас Кай замечает, какой усталой она выглядит. Вот же ублюдок. Под её глазами залегли тени, контрастирующие с бледной кожей.... Будто она давно нормально не спала. Блять. — Что с твоей машиной? Я слышала, ты в столб врезался недавно, — её голос уже не звучит таким строгим, но Кай корит себя за каждую болезненную нотку в нём. — Сколько раз говорила, чтобы не садился пьяным за руль, совсем меня не слушаешь? А если бы пострадал ты, а не машина? Сердце пропускает удар. Как бы не злилась, как бы разочарованно не смотрела, всё равно волнуется. Волнуется. Будь на месте Нии кто угодно другой, Кай бы потешил свое самолюбие этим фактом. Но это был не кто-то другой, это была Ния. И от этого хотелось влететь башкой в ближайшую стену. Она не должна волноваться, не должна терзать себя ночами, думая, живой ли её непутёвый брат, не должна выглядеть такой усталой и измученной. Кто угодно, но только не она. Не этот лучик света. Да, Ния — это свет, чистый и прекрасный, а он — тьма, впитавшая в себя всю грязь и безысходность. Она должна сиять, освещать путь таких, как он, и ни в коем случае не соприкасаться с этой грязной тьмой. Джей наверняка думает так же. — Всё нормально, скоро поеду забирать её из ремонта. Сразу после того, как попросит у родителей взаймы, ага. Но Нии пока не стоило знать, что баланс брата медленно, но верно приближался к нулю. — Хорошо, — эта новость ей явно пришлась по душе, потому что её напряжённые плечи наконец опустились, а уголки губ совсем немного, но потянулись в улыбке, — давай пообедаем, мама вчера готовила лазанью, там ещё осталось. Девушка поднялась и направилась на кухню. У неё почти получилось смириться с тем, что её брат полный кретин — сколько не пытайся достучаться, по ту сторону будет тишина. В любом случае, сил на поучения больше не осталось. У Кая в этот момент будто камень с души упал. Пусть впереди их ещё ждал серьёзный разговор, но сейчас он чувствовал, что не всё потеряно. Ния шла к нему навстречу, и он просто не мог снова облажаться. — Так что с универом собираешься делать? Кай на мгновение замирает, переставая ковырять вилкой свою лазанью, и в лёгком недоумении смотрит на сестру. Ния же задает этот вопрос совершенно обыденно, разливая чай по кружкам. Смит ловит себя на мысли, что этим они с Джеем очень похожи: оба умеют загнать в тупик в самой непринужденной атмосфере. — Учиться? Думаю, поздновато уже отчисляться. Ния окидывает его скептическим взглядом, но не возражает. Кай и сам понимает, что отчисляться сейчас — свинство по отношению к собственным родителям. Но учёба... — А что у тебя с успеваемостью? Как ты зачёты сдавать сбираешься, если гулял весь семестр? Ох, сёстренка, если бы ты знала, как просто получилось расправиться с зачётами в прошлом году. Смит получил автомат по четырём предметам, ещё с двумя преподами удалось договориться, и, как итог, самостоятельно он сдавал только криминалистику, с которой у него, даже не смотря на прогулы, не было проблем. В общем, зачёты это последнее, что волновало его. — А как ты думаешь я доучился до третьего курса? Парень самодовольно улыбается, подмигивая сестре, на что та фыркает. — С божьей помощью, я полагаю. Смит усмехается, а Ния наконец ставит перед ним чашку с чаем и сама садится напротив. Давно они вот так не обедали вместе. Кай чувствует, что скучал по этому, пусть изначально его сюда привели не самые лучшие обстоятельства, но он рад, что может как раньше посидеть с сестрой на этой кухне. — А что с общагой? Тебя оттуда не выперли ещё? Им однозначно предстояло много обсудить. — Ты настолько плохого обо мне мнения? — Кай наигранно-обиженно хмурится, тыкая вилкой в сторону сестры, — К твоему сведению, коменда без ума от меня. Брюнетка в той же манере удивлённо вскидывает брови, перемешивая сахар в кружке. — Точно, ты же такой прилежный и послушный, всегда возвращаешься вовремя, действительно, о чём это я. Ещё одна общая черта между Джеем и Нией — саркастичные подъёбы, на которые Кай мог только недовольно закатить глаза. Наверное, это было чем то подсознательным — найти себе лучшего друга, похожего на собственную сестру. И думается Каю, что не будь Джей таким бараном, они с Нией хорошо бы спелись. — Если честно, я удивлена, — её выражение лица стало серьезней, — в последнее время ты всё реже оказываешься в эпицентре всяких сумасшедших слухов. Это похвально. Теперь Кай становится серьёзней и хмурится уже не наигранно, потому что ёбаные слухи — последнее, что он хотел бы сейчас слышать от сестры. — А тебе бы перестать верить во всякие сплетни от своих безмозглых подружек, может, тогда будет меньше поводов для беспокойства. Брови брюнетки съезжаются к переносице. Очевидно, ей не нравилось слышать подобное о своих подругах, но Кай знал почти всех их достаточно хорошо, чтобы делать какие-то выводы. — Только вот большинство из этих сплетен правда, и то, что рассказывала мне Скайлор... — Блять, даже не начинай о ней. Кай обрывает сестру, и та на удивление замолкает, только вид её становится каким-то озадаченным. Она задумчиво вглядывается куда-то сквозь парня, прежде чем снова заговорить. — Так вы правда окончательно расстались? Этот вопрос вводит Кая в замешательство. Они со Скайлор не обсуждали это, но не связывались достаточно давно, чтобы их статус превратился в "расстались", так что скорее всего, так и было. И почему-то Кая раздражал тот факт, что его бывшая сплетничает с его сестрой о нём, пусть и поводов было достаточно. — Это не важно, просто перестань слушать всё, что говорят у меня за спиной. Девушка на это лишь покачала головой, но решила больше не говорить об этом. Не то, чтобы она сильно верила во все слухи, которые ходили об её старшем брате, но они слишком часто оказывались правдой, чтобы совсем забить на них. Оставалось лишь анализировать и напрямую интересоваться у самого Кая. Младшая Смит не была слишком доверчивой, напротив, она старалась быть осторожной со всеми, кого плохо знала, проверять факты, быть чуткой, чтобы не попадать в неприятности. Однако в глубине души ей всегда хотелось искренне довериться кому-то, не боясь быть обманутой и преданной. Она всегда шла навстречу тем, кто в ней нуждался, помогала, не прося ничего взамен, и была честной со всеми. Слишком, слишком светлая и чистая для этого прогнившего мира. — Как там... Джей? Тихо и неуверенно начала Ния. Такой тон был ей совершенно несвойственен, но Каю не нужно было спрашивать, чтобы понять. Когда дело касалось Джея, Кай слишком хорошо всё понимал. Джей, мать его, Уолкер был кровоточащей раной на сердце Нии Смит. И как бы Кай не хотел, как бы не протестовал, этого нельзя было отрицать. Душа Нии болела за этого ублюдка так же сильно, как этот ублюдок тосковал по ней. Эти двое до одури любили друг друга, но между ними была слишком большая пропасть. Кай, как непосредственный наблюдатель этой трагедии, мог лишь посочувствовать. — Да как обычно, жить может. Ния опустила голову, и вся её фигура была пропитана чем-то горьким, в каждом движении и взгляде читалась эта горечь. Каю захотелось бросить сукиного сына Уолкера к её ногам, чтобы ползал и извинялся за каждую слезинку и боль в её сердце. Джей и сам был бы не против, Кай уверен. Против была бы только сама Ния. — Вот как... Она постаралась выдавить улыбку, но вышло надломанно. Хотелось обнять сестру, прижать к себе и попытаться как-нибудь выветрить из головы все те мысли, что так нещадно убивали её. Как жаль, что любовь была слишком непростой штукой.

\\//

Проводив брата, Ния ещё долго смотрела в окно на удаляющийся силуэт. Ей хотелось задать Каю так много вопросов, но все они касались одного конкретного человека, и из сотни этих вопросов она смогла задать лишь самый посредственный. Она пыталась глушить мысли в своей голове, что не давали покоя. Но Ния не могла перестать думать о нём. О том, кто когда-то разбил ей сердце. О том, чьё имя отдавалось ноющей болью под рёбрами. О том, кого она ненавидела так же сильно, как любила. С их первой встречи Ния поняла, что они из разных миров, но даже так, тогда она не переставала грезить о чём-то... Прекрасном. Она помнит те робкие взгляды, которые Джей кидал в её сторону, когда первый раз пришел к ним домой. Ния находила это забавным. То, как он отворачивался, стоило их глазам встретиться, как краснели кончики его ушей, как искренне он смеялся с её шуток. Сначала он был просто забавным другом старшего брата, который вечно прятал глаза под чёлкой и приносил ей шоколадные батончики. Постепенно он становился и её другом, но в какой-то момент Ния поняла, что "друг" — не совсем правильное слово. В какой-то момент Ния поняла, что влюбилась. Влюбилась в лучшего друга своего брата. Это было так странно, до бабочек в животе и красных щёк. Странно. Она мечтала перед сном о признании, просила брата как бы невзначай остаться вместе с друзьями дома. Наблюдала из-за угла украдкой, не замечала, что взгляд карих глаз всегда прикован только к ней. Или делала вид, что не замечала, а в своей комнате сходила с ума, уткнувшись носом в подушку. Обожала, когда он "совсем случайно" ловил её на улице после уроков и вёл в парк. Они часами могли обсуждать что-то, напрочь забывая о бегущем времени, пока Кай или родители не выдёргивали одного из них, вынуждая наконец разойтись. Они должны были быть вместе. Ния знала, Джей вот-вот признается ей, а она ответит ему тем же, и они будут держаться за руки, не отпуская. Так всё должно было быть, должно... А потом Ния узнала, что Джей подсел на наркотики. И земля ушла из-под ног моментально. Словно стеклянная чашка, все надежды разлетелись по полу осколками, об которые резались руки. Ние стало страшно. Страшно, что Джей сломает себе жизнь, что останется один, что умрёт... Но ещё страшнее ей было остаться с ним. Тогда она осознала, насколько слаба. Осознала, что слишком труслива, чтобы остаться с ним. Она не сможет, не справится. Она слабая и трусливая. И любовь её такая же. Она помнит тот вечер. Вечер, который болезненно въелся в память, превратился в кошмар и не давал покоя по сей день. Тогда шёл дождь, такой сильный, стеной заслоняя пейзаж за окном. Ния тогда только отошла от той страшной новости, пыталась переварить и думала, как максимально безболезненно оборвать все контакты с Уолкером. Безболезненно, к сожалению, не получилось совсем. Было слишком много "но", на которые невозможно было закрыть глаза. Капли барабанили по окнам, что помогало хоть немного расслабиться. Ния любила дождь, его шум на фоне и запах после, когда выходишь на крыльцо и вдыхаешь полной грудью сырой воздух. Ния любила дождь. До этого дня. В дверь постучали. Тихо и будто неуверенно, сначала показалось, что это звук собственного сердца отдаётся в ушах. Но потом он повторился снова. Это точно был стук в дверь. Глянув на часы, девушка удивилась. Брат вряд ли бы заявился в такое время, а родители были слишком далеко отсюда, чтобы нагрянуть вот так без предупреждения. Это было странно. Осторожно подойдя к двери, Ния прислушалась, не спеша открывать. Стук повторился. Набравшись смелости, девушка повернула замок и потянула ручку на себя. И замерла. Джей смотрел на неё. Его мокрая чёлка налипала на глаза, да и сам он промок с головы до ног. Прошли десятки секунд, прежде чем уголки его губ потянулись в улыбке. — Ния... Только сейчас девушка заметила, что Уолкер слегка пошатывался, да и взгляд его был мутноват. Да, он точно пьян. Ния надеялась, что он только пьян. — Зачем ты пришёл? Голос её прозвучал резко, а на лицо налегла тень. Она так не хотела видеть его, хотела забыть, отпустить, оставить позади... Но она уже открыла ему. Ну почему? Почему судьба так жестока? — Просто захотел увидеть тебя. Для того, кто был пьян, эти слова прозвучали слишком чисто, без единой запинки. Ния не хотела думать, с какой нежностью они были сказаны, и каким тёплым, пусть и пьяным взглядом Джей на неё смотрел. Он продолжал стоять под холодным ливнем, по его лицу стекала вода, пока сердце Нии болезненно сжималось. Нежность, тепло, любовь... Джей весь искрился этим, смотря в синие глаза. А Ние было больно, больно смотреть на него, больно признавать... Что она любит. Что так сильно любит эти глаза, в которых сейчас собрались всё тепло и нежность этого мира. Любит так сильно, что хочется рыдать. — Тебе не нужно сюда приходить. Но у них нет будущего. — Я обо всём знаю, Джей. Они не смогут больше держаться за руки, гуляя по парку. — Это отвратительно. Они не будут счастливы. — Пожалуйста, не приходи сюда больше. Что-то внутри с треском обрывается. Разбивается вместе с тем, как Ния захлопывает дверь. Рушится, когда она сползает по этой двери вниз, прижимая колени к груди. Умирает, когда там, по ту сторону, Джей прижимается мокрым лбом к высокой стене, что возвелась между ними за это мгновение. — Прости меня... Тихо, но Ния слышит. По щекам одна за одной скатываются солёные капли. — Прости. Она слышит и ломается. Рыдает так громко, что шум дождя теряется в её голосе.

\\//

По дороге до дома Уолкера у Кая из головы не выходил печальный образ сестры. Ей нужно было ещё немного времени, чтобы отпустить, но Кай не переставал думать, что будет, если отпустить она всё-таки не сможет. Эти мысли и его доводили до отчаяния. Сегодня они с Джеем нажрутся, потому что Кай не представляет, как по-другому справиться со всем этим пиздецом. Слишком много всего за один день, слишком большой рой жужжал у него в голове, не давая передохнуть. Ему очень о многом нужно подумать, а под алкоголем это всегда было проще. Так он и оказался на пороге Уолкеровского дома с полным пакетом бутылок. Джей, пусть особым радушием не отличался, но охотно пустил шатена, стоило только услышать знакомый звон. — Это пиздец, у меня щас башка разорвётся. Кай приземляется на диван, предварительно смахнув с него какие-то бумажки и обёртки. Подмечает, что с последнего визита тут стало чище. В некоторых местах, конечно, ещё валялся какой-то мусор, но Джей однозначно тут прибирался. А если Джей прибирался у себя дома, значит, он был в хорошем расположении духа. — Весь во внимании. Кидает Уолкер, попутно вытаскивая бутылки из пакета на кухонный стол. В глаза сразу бросается бутылка вина. Охуеть. Джей честно не может вспомнить, когда пил вино последний раз. Да ещё и Кай, который привык жрать водяру с горла, притащил это в его дом. — Сегодня чьи-то поминки? Или нахуй ты его купил? Вытягивая руку с вином, Уолкер смотрит на друга с искреннем недоумением. — Хотел посидеть, душу тебе поизливать, самое то для подобного. Смит ухмыляется, с ногами залезает на диван и в немом жесте даёт понять, чтобы Джей тащил штопор. — Давно ты сентиментальной бабой стал? Парень недовольно цокает, но всё-таки скрывается в глубине кухни, шаря по шкафчикам в поисках нужного инструмента. Штопор, к удивлению Джея, находится довольно быстро. Возвращается он к Смиту уже с открытой бутылкой и показательно делает глоток, на что Кай кривится в отвращении. — Ну не с горла же, побудь человеком, а не уёбком, намути ёмкости. — Канистра подойдёт? Могу к ней ещё воронку предоставить. Теперь цокает уже Кай и с красноречивым "как же ты меня заебал" поднимается, решая самому отыскать в этом доме подходящие стаканы. На бокалы шатен не надеется, но крайне удивляется, когда всё-таки обнаруживает их в одном из кухонных сервантов. Хорошенько сполоснув их под краном, Смит вплывает в гостиную. Вино плещется в бокале, Кай с видом кровного аристократа пьёт его маленькими глотками, то и дело покручивая бокал в руке. Уолкер на эти пoнты лишь закатывает глаза. — Хорош выёбываться, так во всех сериалах делают, может, и нам проще будет, — Смит задумчиво разглядывает бокал, следом поднимая взгляд на собеседника, — чувак, ты абсолютно во всём консервативный и вечно недовольный пердун. Давай хоть сейчас ради меня расслабишься наконец и попробуешь что-то кроме приевшегося дерьма? Тут же парень поймал себя на мысли, как же всё-таки, блять, несвойственно это было для Джея. Ну, для старого Джея. Который был полон радости и дикого желания жить, который почти первым, сразу после Кая, конечно, лез в авантюры, который был всегда и везде. У него горели глаза и чесались руки. А потом... Они оба ненавидят вспоминать, что случилось потом. Ненавидят, но осознанно калечат себя этими мыслями в любой удобный момент. Сейчас, например. Уолкер без каких-либо эмоций всё же делает глоток вина и, к удивлению друга, даже не морщится. — Нравится? Я долго выбирал. — Я так горжусь тобой, сынок! — Почти смеясь выплёвывает Джей перед тем, как выпить ещё немного и поставить бокал перед собой. Нравится, но напрямую он об этом ни за что не скажет. — Да блять, — шатен раздражённо трёт переносицу, — ладно, я понял, успокойся уже. Будем говорить по делу, раз ты так меня не переносишь, урод. — Да неужели? Я думал, ты просто так припёрся. Как всегда. В этот раз Джей был серьёзен и даже не стал скрывать нотки заинтересованности в голосе. Кай, конечно, этого определённо не понял, но где-то в глубине души он был страшно рад и благодарен, что у него есть тот, от кого можно услышать подобное. Пусть искренне, пусть наигранно, похуй. У Смита давно размылись рамки между правдой и ложью, хоть он и старался с этим разобраться, получалось пока не очень. — Если бы, — парень шумно вздыхает, продолжая мучить бокал в руках, — помнишь ту хрень, когда я пришёл к тебе и жаловался, мол, не мог вспомнить, что случилось ночью? — А, когда ещё подушка чем-то воняла? Помню-помню. — Да не воняла она, дебил, — Кай допивает вино и тянется к бутылке за добавкой, — а пахла. Вкусно пахла. И самое пиздатое, что я наконец-то понял, чем. Ты сейчас упадёшь. Джей с усилием поднимает брови, одним выражением лица подталкивая Смита закончить предложение, но действительно чуть ли не падает, когда слышит знакомое имя. — Ллойдом. Ллойдом она пахла, блять, я не шучу, только не смейся, умоляю, я сам до сих пор не въехал, — шатен начинает сыпать оправдания, замечая реакцию друга, но они не помогают. — Чего? Ллойдом? Ллойдом, мать его, Монтгомери? Который живёт с тобой? — На лице Уолкера, по ощущениям Кая, уже очень давно не было такого спектра эмоций. — Да, Джей, именно им. Слушай, я прошу тебя, — Кай в момент стал необычно серьёзным, отчего Джей немного напрягся, — я знаю, как это всё ужасно тупо и смешно звучит. Пожалуйста, просто дай мне договорить. Там дальше такой пиздец, и если ты уже тут выпал, до конца можешь и не дотянуть. Смит просто уставился на друга, видимо, ожидая какого-то согласия и понимания. Чёрт, случилось реальное дерьмо, если этот идиот ведёт себя так. Уолкер одобрительно кивает, глотая вино. Это точно будет долгий разговор. Так и происходит: сначала Кай с каким-то ужасом и отторжением рассказывает о той ночи, которую вспомнил секундными обрывками, потом про утро, про тусовку, про тачку, про оплаченный Ллойдом обед и его ненужные попытки извиниться. Про то, что он вдруг почувствовал, когда ковырялся в спагетти и слушал бормотание парня напротив. Про эти странные покалывания в груди, странную для него снисходительность, странные мысли о тех зелёных глазах, которые периодически всплывают в голове. Во время этого монолога у обоих собеседников в сознаниях складываются вместе кусочки пазла, и картинка, которая там выходит, мягко говоря, заставляет крепко охуеть и в ускоренном темпе добить несчастную бутылку. Не просто так Джей был для Кая единственным лучшим, да и, наверное, просто настоящим другом. Он видел Смита насквозь. Даже не как книжку читал, а скорее как фотки голых баб в эро-журнале разглядывал. Всю его наготу внутри, всю действительность, видел и понимал абсолютно всё. Вот и сейчас сидел с озадаченным лицом, искренне недоумевая: Кай реально не вкуривает или просто не хочет признаваться самому себе? Скорее второе. Хотя.... — Я всегда знал, что ты беспросветно тупой, — внезапно перебивает Уолкер, — но сейчас хоть на секунду остановись и попробуй послушать свой собственный голос в голове. Кай тут же замолчал. Не просто замолчал, замер. — Ну? Как оно? Не пизди, даже я слышу, что у тебя там, — парень по-настоящему улыбается. Не ясно, от вида усердно думающего Смита, или от того, что он втрескался в соседа по комнате. Нет, в старого друга. Кай наконец поднимает глаза. Почти плачет — настолько он в шоке. Улыбается Джею в ответ, оголяя зубы, но тут же прикрывает рот рукой. Вот оно. Не смог больше сопротивляться. Уолкер готов взорваться смехом от зрелища, как перед ним человек буквально ломается пополам, но сдерживается. — Всё, дорогуша, обратной дороги нет, — Джей встает из-за стола, подходит к Каю, по-доброму хлопает по спине пару раз и идёт в сторону прихожей, — выдыхай, бери руки в ноги и ползи курить, — кидает Смиту его куртку, нарочно промахиваясь, — а то откинешься прямо на моей кухне. Слава всем, кто там есть, сигарета и свежий воздух — лучшие отрезвители. Кай медленно успокаивается, методично втягивая дым, но почти не моргая продолжает пялиться в воображаемую точку. — Ещё я всегда знал, что ты пидорас, — хихикнув выдаёт Уолкер, чувствуя, что градус снизился, и можно наконец вкинуть какой-нибудь подкол. — Боже. Почему я с тобой общаюсь... — Кай, конечно, разочарованно фыркает, но после сразу расплывается в улыбке, — Так, мне этот пиздец в любом случае переварить надо. Закроем тему на пару дней, я потом сам к тебе приду, не волнуйся. Джей молча соглашается, выдыхая сизое облако куда-то вверх. Даже после такого шквала он не чувствовал себя утомлённым, что странно. Наверное... Наверное сейчас Кая стоит отвлечь, раз есть ресурс? Пусть переключится, итак эмоциональный перегруз еле стерпел. — Слушай, я забыл спросить. Ты на такси приехал, значит, где-то был сегодня? Почему не сказал? Блять. Джей, ты точно хочешь знать? — Дома был. Смит не успевает подумать и спокойно выдаёт два слова, от которых Джей мгновенно мрачнеет. Вот поэтому и не сказал. Как по щелчку пальцев в кудрявой голове всплывают и шум дождя, и полные слёз синие глаза, и почти пищащие всхлипы из-за двери. Твою мать. Ему больше не нужно спрашивать о Ние. Кай итак всё понимает. Нет, блять, нет, ему вообще не нужно спрашивать о Ние, и думать о ней, и продолжать мечтать о ней, пялясь в потолок перед сном. Однажды перед Уолкером были поставлены весы, и он, бездумно свалив всё в одну чашу, сделал свой выбор. Но разве ещё не поздно передумать? — Вот не смей сейчас ныть, — отрезает Смит, — не смей ничего спрашивать. Язык голыми руками вырву. Ты хоть знаешь, как она страдает из-за тебя? Клянусь, каждый раз злость берёт, когда она пытается узнать у меня что-то о тебе. Знаешь, почему? — Парень сплёвывает куда-то под ноги и достаёт вторую сигарету. Руки немного потряхивает, — Потому что я вижу её лицо в такие моменты, и там нихуя не радость нарисована. Виноват в этом всём ты. Ты и только ты, Уолкер. Джей остолбенел. Резко стало совсем не смешно. Он сделал шаг назад и, скатившись вдоль стены, сел на холодный бетон. Знал. Знал, что пиздец как виноват, но не думал, что она тоже так сильно об этом жалеет. Дерьмо. Вопросы сами собой заворачивались в путаный клубок, но по-настоящему волновал лишь один. Неужели она всё это время помнила его? Скучала? Хотела вернуть? — Да-да, еблан, она тоже до сих пор тебя любит, — Уолкер почти удивился тому, как друг прочитал его мысли, и поднял глаза, — но в отличие от тебя, ублюдка, у неё есть мозги. Кай смотрел в упор. Будто отчитывал младшего брата, который разбил любимую вазу мамы, пока бегал по дому. В какой-то момент он заметил, что стеклянные глаза напротив стали такими мокрыми, что самому было тяжело сдерживаться. — Нет, Кай, ты не понимаешь, — дрожащий голос режет тишину, — я сам себя уже давно возненавидел за то, что сделал тогда, но так и не смог всё исправить. Я слишком глубоко в этой бездне. Жить без неё не могу, сам видишь, во что я превратился, — от ощущения собственной ничтожности Джей переходит на шёпот, — но я подвёл её. Тогда всё было так просто, я почти нихуя не думал, шёл, куда ветер подует. И только в тот вечер, когда припёрся к ней бухой, всё понял. А там уже как по накатанной. Каждый день одно и то же, каждый день я в одном и том же тупике. Если я не могу простить себя, Кай, не могу простить свою слабость — как это сделает она? — Она — не ты. Она лучше всех нас вместе взятых, и ты знаешь об этом. — Знаю, — Уолкер коротко вздыхает, — поэтому и не хочу ей такое говно в пару. Они молчат пару минут, докуривая. У обоих на душе какая-то мерзость, которую, кажется, ничем уже не перебить. — Я засыпаю иногда, — начинает Джей, поёживаясь от холода, — и падаю в пропасть. А она сверху, как Солнце... Вытаскивает обратно, и глаза открываются. Я на краю обрыва буду стоять и думать о ней. Истекая кровью в какой-нибудь канаве, с ножом у горла, везде — если это любовь, то я просто обречён любить её. Точно знаю, это не пройдёт, — парень чуть опускает голову, — это хуже любой зависимости. Я последний вдох бы ей отдал, понимаешь? Сука, только не заслужил. Смит хмурится, бросает окурок на землю и в эту же секунду хватает друга за ворот куртки, притягивая к себе. Уолкер испуганно таращится, потому что чувствует неподдельную агрессию в чужих движениях. — Сукин сын, или ты прямо сейчас прекращаешь это ебучее нытьё, — Кай действительно говорит через зубы, давая понять, что он на грани, — или я набиваю тебе рожу! Если моя сестра действительно что-то для тебя значит, ты прямо сейчас обещаешь мне завязать с наркотой, наконец-то, блять, берёшь себя в руки, несёшь свою тушу к ней и умоляешь о прощении! Мне повторить? Несколько секунд Смит яростно пыхтит, не бросая попыток разглядеть на лице Джея согласие. Тот точно напуган, и не ясно, чем больше — необходимостью в очередной раз сделать выбор, чересчур серьёзным Каем, или тем, что придётся снова посмотреть в глаза той, кого однажды сломал. — Не надо, — Уолкер еле заметно улыбается, а Кай приходит в себя и отпускает синюю куртку, — я с первого раза всё услышал. Смит, уж совсем неожиданно для друга, кидается вперёд и крепко-крепко обнимает, утыкаясь лицом в плечо. — Обещаешь? Джей обнимает в ответ, закрывая глаза. Он сделает этот выбор ещё раз, но теперь ни за что не позволит себе ошибиться. — Обещаю.