Неистовое знакомство

Дверь наконец захлопнулась, оставляя все заботы и неприятности за пределами квартиры. Устало швырнув в сторону сумку и отбросив в стороны надоедливые туфли на приличном каблуке, побрела в сторону кухни, волоча бутылку белого полусладкого. Рухнув на диван, поняла, что сил на большее уже нет, но и настроение было слишком скверным, чтобы просто лечь и уснуть. Хотела расслабиться сегодня и пригласила теперь уже коллегу Геннадия на ужин, но получила отказ. Якобы замотался, якобы занят... Отказы получать не привыкла, потому это болезненно сказалось на ее и без того паршивом настроении. А может?... До этого не приходилось особо увлекаться такими способами расслабления, но пару раз все же возможность выпадала. Потому, кое-как найдя желание переодеться и привести себя в порядок, она улеглась поперек кровати. Женские пальцы как по наитию скользнули сначала к груди, очертив пару кругов вокруг ореолы, затем коснулись живота и, наконец, скрылись за домашними шортами и кружевной материей. Накрыв сердцевину женского возбуждения, подушечки принялись совсем медленно совершать круговые движения, концентрируя под собой всю накопившуюся усталость, мгновенно трансформирующуюся в томную негу, заставляющую Ирину подаваться тазом навстречу своим же пальцам. И когда ее тело натянулось струной, ягодицы не находили места на кровати, а сама она, выгибаясь, была уже готова обрушить свой разум, утопив его в разливающемся по телу наслаждении, раздался звонок в дверь, оглушив все желания женщины. — Черт. — выплюнула, подрываясь с кровати. Вырисовываясь напротив зеркала, поправила взъерошенные белоснежные кудри и погладила разрумянившиеся щеки, будто стараясь тем самым вернуть их обычный вид. В любом случае тщетно. Нырнув в мягкие тапочки, поторопилась к двери, где все не утихал настойчивый звонок. Посмотрев в глазок, удивилась, но тотчас открыла. — Геннадий Ильич? — вместо лица мужчины увидела небольшой букет пушистых хризантем. — Добрый вечер, Ирина Алексеевна. Извините, что так поздно, но подумал, что нехорошо все же оставлять Вас без совместного ужина. — протянул ей цветы. — Я так понимаю, пришли поднять настроение? — прекрасно знала про происки пациентки и не совсем удачную операцию, что буквально разбило Геннадия. — Наверное в этом наши цели схожи. Купил вина. — из-за широкой мужской спины показалась бутылка того же белого полусладкого. — Я тоже купила. — улыбнулась, пропуская уже нежданного гостя в квартиру. Хоть Ирина и приглашала его примерно на это время днем, но все же мужчине было неудобно, что так неожиданно нагрянул в поздний час. Увидев, как Геннадий все топчется на месте, словно метаясь от мысли к мысли, сама начала стягивать с него плащ. — Проходи. В холодильнике мышь повесилась, потому будем закусывать только конфетами. — оставив букет на столе в вазе, вихрем понеслась в ванную, желая поскорее помыть руки, что забыла сделать в запаре. Прошел до ванной, желая занять очередь, и заглянул в оставленную в двери щель. Но сказать ничего так и не смог. Взгляд опустился на округлые ягодицы, еле прикрытые шортиками, а затем поднялся глазами к ее оголенной манящей шее. Мысленно уже несколько раз прикоснулся к ее нежной коже губами и, наверное, сделал бы это в действительности, если б не очнулся, когда Ирина уже встала перед ним, заглядывая ему в лицо. — Что-то не так? — шепотом спросила, обдавая лицо своим горячим дыханием. Сейчас она была слишком близко, чтобы хоть как-то вывести в голове разумные мысли. — Нет... Нет. — его губы принялись сокращать расстояние с ее. — В таком случае мой руки и пойдем. — нарочно дразнила, отстранившись и пытаясь увильнуть от мужчины. — Постой... — крепкая мужская ладонь ухватилась за запястье Ирины, заставляя повернуться уже перед тем, как она собиралась раствориться в полутьме коридора. Прижав женщину к холодной стене, покрытой белоснежным кафелем, навалился на нее своим телом. Носом провел по белоснежным, слегка спутанным волосам, вдыхая их аромат, а подушечкой указательного пальца начал вырисовывать на коже в зоне ее декольте незримые узоры. — Может, хрен с ним, с вином? — склонился совсем близко, опаляя шепотом ее пересохшие губы. Миг, и Ирина подалась вперед, уводя предельно разгоряченного мужчину в поцелуй. Ухватив ладонями женские щеки, Геннадий, не медля, позволил себе направить к ее небу язык, в очередной раз изучая его, переплетаясь с ее языком, терзая ее уже слегка немеющие губы, прикусывая их. Атмосфера резко накалилась, и когда он уже был готов отдать все, лишь бы продолжить, Ирина отстранилась. — Подожди меня на кухне либо в спальне. Мне надо в душ. — услышав разочарованный вздох, ухмыльнулась. — Я быстро. — ладони пригладили шевелюру, пропитанную сединой, и буквально вытолкнули Геннадия из ванной, закрывая за ним дверь. Голод мужчину не одолевал, но оставлять бутылку на столе нетронутой не хотелось. Отрыв в одном из полупустых шкафчиков штопор, с легкостью открыл ее и отыскал бокалы. Геннадию до того никогда не приходилось бывать дома у Ирины, потому не стал сдерживать себя в любопытстве, внимательно осматривая кухню, соединенную с просторной гостинной. Осмотрев вдоволь каждый предмет, понял, что в ванной комнате все так же шумит вода. Ожидание затягивалось, и в голове щелкнула почти безумная идея. Отставив бокал с бледно-золотистым напитком, Геннадий неторопливо направился прямо в ванную, где его уж точно никто не ждал. Дверь распахнулась с характерным скрипом, чем выбила Ирину из забивших голову мыслей. Попыталась закрыться руками, будто не она не столь давно сгорала абсолютно нагой в его жарких объятиях. — Что ты здесь делаешь? — больше удивленно, чем возмущенно пролепетала, совсем сломав голос. Мужчина лишь молчал, внимательно наблюдая за тем, как горячие капли окутывали ее силуэт, как въедались в разнесшиеся блондинистые локоны и как стекали по округлой груди, старательно очерчивая ее слишком правильную для возраста Ирины форму. Он все так же безмолвно подался вперед, с силой отодвигая стеклянную дверцу душевой кабинки, выпуская раскаленный пар наружу. Последняя преграда меж их телами в качестве стекла была жестоко разрушена руками хирурга. Потеснив начальницу в совсем крохотном пространстве, Геннадий застыл, с придыханием рассматривая ее лицо. Пальцы смущенно медленно провели по ее скулам, очертили овал женского лица, собирая с него горячие капли. Затем они заставили ее руки наконец опуститься, оголить прикрытые формы. Мужчине не было дела до насквозь взмокшей шевелюры, каждой промокшей нитке одежды, которую он и не потрудился снять. Но ему было дело до ее пухлых губ, часто вздымающейся груди и подрагивающих ресниц, обрамляющих изумрудные глаза женщины, томный взгляд которых уже мог сразить Геннадия наповал. — Геннадий... Ильич... — предложение растворилось в воздухе, будучи прерванным ее звонким стоном, когда мужчина жадно припал к женской шее, словно сейчас ее нежная бархатистая кожа была эквивалентом воздуха. От внезапно нахлынувших ощущений Ирина взвалилась на стену, удерживаясь за плечи хирурга. Его губы, опускаясь на ключицы, ложбинку меж грудей, осыпая настойчивыми прикосновениями пышные груди, будоражили настолько, что возгласы удовольствия сдержать было уже невозможно. Неприличные выражения женского наслаждения беззастенчиво грели слух Геннадия, разбиваясь горячим звуком об ушную раковину. Его бесстыдно умелые пальцы наконец достигли промежности, когда он позволил себе заглянуть в ее глаза. И он пропал, утонув в пучине ее притененного пеленой разыгравшегося возбуждения взгляда. На щеках выразительно играл румянец, а сама она не успевала вдыхать в такт растущим потребностям в кислороде. Но главная ее потребность сейчас игралась с ней, вызывая тысячи мелких мурашек. Его губы заглушили стон, когда мужской палец направился внутрь ее разгоряченного лона. Геннадий начал свои ритмичные движения, выбивая каждым остатки самообладания. И когда сил терпеть не было, когда женские бедра сжались, ознаменовывая настигающий финал, мужчина отстранился, отходя на возможное расстояние и оглядывая плоды своих усердий: с застывшим на лице удовольствием, расплывшейся улыбкой, совсем румяная, готовая прямо сейчас разбиться в небывалом наслаждении, Ирина была в его глазах еще прекраснее. Улыбка внезапно заиграла на лице, когда уловил себя на мысли, что совсем непривычно видеть свою начальницу вне атмосферы, насквозь пропитанной омерзительным вечным официозом, в таком виде, совсем обнаженной и телом, и желаниями. Веки, внезапно ставшие практически неподъемными, все же приоткрылись, пальцы ухватились за рычаг подачи воды, отключая струю из душа, а сама женщина приблизилась к Геннадию, вцепившись пальцами в пряжку его ремня, расправляясь с ним за секунды и роняя плотную ткань брюк, устало отпадающих от взмокших ног. Отодвинув ткань боксеров, Ирина медленно опала вниз, присаживаясь перед мужчиной на колени. Гортанный возглас немедленно сорвался с губ Геннадия, когда длинные женские пальцы уверенно охватили его ствол, опускаясь от основания, еле ощутимо очерчивая головку. Наконец, мужчина ощутил, как его сверхчувствительная кожа начинает покрываться влажными отметинами, а затем и вовсе захватываться женскими губами, беззастенчиво скользящими по члену. Он не был новичком в этих ощущениях, но запросто мог поклясться всем сейчас, что ранее никогда не испытывал настолько мощного наслаждения от женских губ. Рука неосознанно опустилась на влажные белокурые волосы, слегка направляя Ирину, чему та, на удивление, вовсе не противилась, продолжая вбирать в себя не только член мужчины, но и крохи оставшегося в нем самоконтроля. Павлова резко остановилась, отстраняясь, несмотря на останавливающую ее мужскую ладонь. Отныне они оба могли наслаждаться возбужденным видом друг друга. Женские пальцы нежно провели по груди Геннадия, а губы Ирины опустились на его шею, ласково оставляя на ней влажные следы. Затем женщина заглянула в его глаза, теперь уже ожидая его дальнейших действий. Он тянуть не стал, потому уверенно обхватил плечи Павловой и повернул, заставляя податься вперед и опереться о стеклянную стенку кабинки. Был слишком разгорячен, чтобы медлить, потому всего пару раз проведя головкой по ее промежности, направил к ее входу, слегка наваливаясь на женщину и оказываясь меж сдавливающих его ствол горячих стенок. Ему до одури нравилась эта словно девственная теснота внутри нее, показывающая продолжительное отсутствие сексуального партнера в ее жизни. Ему нравилось, когда она так легко распалялась, словно двадцатилетняя девушка, трепещущая в умелых руках, жаждущая лишения ее юной невинности. Слегка повременив и ощутив попытки Павловой самостоятельно взять процесс под контроль, решился на действия. Толкнувшись в Ирине, сорвал с ее губ непозволительно громкий стон, тотчас разбившийся о стены, отделяющие их маленький мир полного уединения от мира, наполненного заботами и тревогами, постоянным движением. За первым толчком последовал и второй, но уже более сильный. Навалившись ладонями, старалась найти хотя бы какую-то опору в стенке мокрой кабинки, пока ее тело послушно содрогалось в такт мужским движениям. Все больше наклонялась, пока Геннадий сзади, не щадя, вбивался в нее, с силой ударяя ягодицы. Его бурные движения в женщине сливались в водоворот, все больше отдаляющий скопище ненужных мыслей, в конце концов и вовсе растворяя их в вихре возбуждения, обуздавшего весь разум Ирины. И даже несмотря на пылкость и резкость в толчках, Геннадий умел даже в этой ситуации оставаться каким-то педантичным и... манерным? Его ладони продолжали бережно охватывать ее талию, иногда перемещаясь на грудь, бережно массируя ее, а его губы время от времени опускались к ее плечам, останавливаясь на них, глухой тон срывался на шепот, наговаривающий что-то на ушко женщине. И от этого еще больше хотелось отдаться этому человеку полностью. Без остатка. Павлова и не заметила, как ее еле выступающие ноготки разрисовали стекло заметными царапинами. Она обязательно это увидит и будет крайне зла на всех вокруг из-за испорченной новенькой кабинки, но это будет уже завтра. Совсем навалившись на женщину, сделав заключительные толчки и почувствовав стремительно подступающую финальную волну возбуждения, которая должна была разлиться приятной негой по телам обоих, Геннадий срочно отстранился. И каково было его удивление, когда Ирина проворно обернулась, устроившись вновь на коленях, захватывая губами его ствол и начиная быстрые движения с целью окончательно довести его до исступления. Пальцы хирурга снова устроились на взмокшей макушке, но на этот раз более уверенно направляя женщину. Спустя всего несколько движений Ирина немного отстранилась, и белесая струя рассыпалась каплями на лице Павловой. Геннадий удовлетворенно прикрыл глаза, но всего на секунду, затем заново их распахнув уже будучи весьма удивленным поступком женщины. — Погоди, я сейчас. — несмотря на убивающую, но такую приятную усталость, мигом вышел из кабинки, забирая первое попавшееся полотенце и возвращаясь обратно, начиная бережно вытирать махровой тканью лицо Ирины, пока на нем сияла улыбка всеобъемлющего удовлетворения. Геннадий, отбросив полотенце, поспешил сесть рядом с Павловой. Их совсем не смущала неудобная ребристая поверхность, испарина, смешивающаяся с остатками воды на лицах, да и в принципе то, что вообще происходит за гранью их желаний и этой комнаты. Мужские пальцы нашли женские, переплетаясь с ними и тем самым вызывая удивление Ирины. — Доверься мне. — поднялся и, увидев настороженность Павловой, поспешил успокоить, а сам сгреб с полки кабинки несколько баночек. Найдя самый приятный аромат, вернул остальные склянки на место. Распределив лосьон по рукам, Геннадий бережно усадил Ирину к стенке, раздвигая ее бедра. Его пальцы накрыли обнажившийся клитор, начиная совершать умелые движения. И сейчас она была готова выдать все, что у нее есть, лишь бы он не останавливался. Геннадий не отрывал взгляд от ее прикрытых век, изнемогающе подрагивающих губ, изредка прикусываемых для сдерживания стонов, теряющихся в тихих неразборчивых звуках, все же вырывающихся из уст. В какой-то момент зубы женщины стиснулись, голова резко запрокинулась, бедра затрепетали, а тело подалось вперед, изгибаясь идеальной дугой. Акрил противно заскрипел под давлением ногтей, с натиском проводящих по поверхности нижнего основания кабинки. Наконец тело, ранее натянувшееся струной, обмякло под гнетом умелых пальцев мужчины. На лице заиграла лишь легкая улыбка, а все мышцы мигом расслабились: женщина расплылась в экстазе, наконец почувствовав полноценное удовлетворение. — Спасибо. — прошептала, цепляя своими пальцами мужские, разделяя их лосьон, смешанный с ее эякулятом. Губы Геннадия опустились на висок Ирины. — Мне надо еще раз принять душ. Только теперь точно подожди меня снаружи. — лицо Ирины еще сильнее озарилось улыбкой, что не могло не вызвать ответный свет в душе Кривицкого. Мужчина вышел из кабинки, скрывая наготу с помощью полотенца из стопки, красующейся на стиральной машине. Но покидать ванную комнату он не спешил, решив подождать просто вне душевой кабинки. Ирина возобновила подачу теплых капель из душа, но уже совсем без стеснения омываясь, будто подразнивая Геннадия едва заметным покачиванием ягодиц и бедер. Стоял, совсем не замечая, что принятие душа у Павловой весьма затянулось. Наконец, оттряхнувшись от назойливых капель воды и завернувшись в махровое полотенце, подошла к мужчине. — Твоя очередь. Это полотенце выбросишь в корзину для грязного белья. — женские пальцы якобы невзначай ухватили полотенце, тотчас спавшее с Геннадия. — Чертовка. — глухо прорычал, срывая с ее губ поцелуй. Ирина последовала примеру своего нежданного гостя и решила дождаться его в комнате, усевшись на крепкую корзину. Она с интересом наблюдала за каждым его движением, зачем-то подмечая для себя каждую мелочь. Но вдоволь насмотреться на него все же не удалось: Геннадий в отличие от Ирины справился довольно быстро. — Ждешь? — улыбнулся, появившись перед ней. Мужские руки ловко вопреки возрасту подхватили женщину под ягодицы и унесли в сторону спальни. Бережно опустив на кровать Павлову, словно оставляя хрупкую вазу или тепличный цветок, грозящийся увять от единственного неверного движения, принялся вытирать ее волосы. Заботливо сушил полотенцем ее белокурую шевелюру, тщательно стирая влагу с каждого сантиметра. Ирина впервые почувствовала настолько выраженную мужскую заботу, отчего, конечно же, улыбнулась. — Ну все. Почти сухо. — Геннадий развернулся, собираясь направиться в ванную комнату за своей одеждой, но внезапно женские пальцы перехватили его ладонь. — Останься сегодня у меня. — сипло попросила Ирина, встречаясь своим взглядом с его. — Как пожелаешь. Геннадий опустится на мягкую кровать, принимая в свои объятия женщину с белокурыми пушистыми волосами, источающими неповторимый аромат. И когда сон начнет одолевать Кривицкого, он поймет, что она все так же тихонько лежит на его груди, вырисовывая на ней что-то, что зримо только ей, тая в голове неизвестный для него рой мыслей. — О чем думаешь? — спросит, пытаясь до последнего противостоять накатывающему сну. — Да так... Ни о чем важном. — женские губы нежно прикоснутся к его груди, тем самым помогая царству Морфея одолеть мужчину, забирая его в пучину сновидений. Что означал тот момент в ванной, когда Геннадий так бережно сплел свои пальцы с ее? Этот жест, как и его проявления заботы уже в спальне, наверное, были слишком интимными для их поверхностных отношений. Если их, конечно, можно было так назвать после второго соития, в котором каждый из них чувствовал что-то раннее неизведанное. Впрочем, все это на утро превратится в реминисценцию. Или... нет?