Cogent Sacrifice

      Ядовитые скалы былого величия: покрытые ржавчиной плиты, сломанные механизмы часовых поясов, плотный, как мамина кофта, едкий дым – газообразная ртуть вместо пара и кислорода.       Мир построен на две половины, и Джеку кажется, на миг, что необъятная Галактика включает множество подвидов обитателей.       Их отличают от ботов крупицы: строение тела и механизация. Несколько нанокликов-образов, ведь похожи: нервная система хранит облако памяти телефонным справочником, речь искажена эмоциональнее бродвейских актеров, питание рассчитано на трехразовое потребление энергона.       В манипуляторах механичных существ, - пластины тонкие, иголки стойкие, - они блошки. Мелкоподобные муравьи. Крупицы пыли Джасперских дорог.       — Вот и все, похоже, — Дарби замирает: на грани смерти космическое пространство обретает кислотно-розовый привкус жжения в груди. Ему страшно, всем им страшно, а говорить что-то надо. Нельзя показывать слабость, ни перед потертой стороной автоботов. — Конечная. Кибертрон…       Слова не лезут, в горле скапливается слизь. Сплюнуть некуда – место в емкости сжимается, стекло в космической пыли оттенком дегтя и запахом шин горящих.       — Воняет, — говорит за всех общую мысль Мико, рисуя на стекле знак союзников. — И как вы жили тут? Невозможно же.       — В жарких краях воздух свежее, как же, — Старскрим кривит фейсплейт. — В крыльях застревает песок, глотки энергона не впитывают шнуры и не прогревают… Не вам говорить о дискомфорте.       — Не вам судить нашу планету, чужаки, — Рафа покидает сознание и чувство координации – замкнутость иклюзила до состояния мертвого таракана. — Не мы просили вашего вторжения.       — Не вам говорить о брезгливости положения, — Мегатрон буднично фырчит на манер убитого полковника Бишопа. — Не союзникам автоботов. Привязались к ним со страшной силой, такова природа белковых ничтожеств. И что теперь: думаете, они предпочтут вас возрождению планеты?       Тишина служила компаньоном сикеров и медика. Они упивались победным триумфом: хоть кто возьмет Омега-Ключи, теперь это не имело значения, кроме первенства.       Их искры возродятся. Теперь они, боты и коны, в мертвой планете, покинутом доме, вернулись сиротами с окрепшими умами.

***

      — Страшно? — Нокаут приветливо стучит на манер «тук-тук, я старый твой сосед – Человек-Паук», подсмотренный во время операции с Брейкдауном – не взаимствует, но берет лучшее с людской культуры, — по люку девушки.       Мико прижимает колени, повторяет кресло-качалку, и пыхтит, стреляя глазами вбок фары – ее пустослов-спорткар доставал больше остальных из-за наблюдения болтливой дерзости.       — Ты не бойся, белковая, — утешающе напевает медик, — все быстро кончится. Мучить не будем, автоботы вряд ли вами пожертвуют…       — Мы не знаем их так хорошо, как вы, но я знаю, каково это – последствия войны и катаклизмы, память, стертая с Земли и бессилие перед искаженными фактами, — Накадаи переводит взор на чужую – кровавую – оптику. — Вас тянет общее дело и шанс вернуть минувшие дни. Ты сам-то веришь своим словам?       Ее встречает пылающий остатками трупов инсектиконов закат, мигающие огни-миражи рождественских шаров и отрешенное выражение сбоку.       Впервые десептикон тушуется под уставшим взглядом японки.

***

      — Они нас не простят, — Балкхэд мотается болванчиком, повторяя манер напарницы суетиться по оси. — Мы себя не простим.       Смоукскрин растерянно обменивается оптическим прицелом с Бамблби.       Краска с желтого капота слетела; темные полосы душат и жужжат. Он не готов терять союзника.       Эскивель – юное дарование природы, скромный переводчик кодов, лучший напарник в адаптации, слишком мал для угасших искр безмолвных теней падших автоботов.       — Оптимус, — Арси прочищает фильтры, пока лидер бездумно держал активаторы, связки ее не вздрагивают. — Война обессилила нас. Мы дома. Больше не нужно сражаться за право активатора. Они ослабли. Отпусти детей. Им нужно домой – их ждут дома. Мы обещали Джун и Фоулеру. Докажи, что слова – не пустое место. Не будь подобен ему.       Датчики туснеют в Прайме отливом Темного Энергона, – их редкими остатками, внедренными в системы охлаждения, - и округлостью разбитой памяти.       — Я не могу, Арси. Боль предков и убитых не дает мне… — Оптимус затухает – крик искры не внедрит надежду и лучшего исхода. — Это наш шанс. Не дай памяти Клиффджампера уйти в Колодец Всех Искр напрасно.       — Но мы давно потеряли дом, Командир, — Смоукскрин осторожно передвигается по мертвому металлу. — Нельзя вернуть полностью ушедшее когда-то. Сложно теперь искать своих среди Галактик. Почти невозможно. Мегатрон скоро погаснет, все они, но-       — Мы справимся, — упрямо шепчет лидер. — Мы вернемся, восполним и отстроим заново. Как и всегда.       Тишина трех кукол, упавших в разъедающее море, растворяет писк лазерных потоков под мерное гудение Лазербика.