Сборник непростой любви 4.0

      — Я слишком стар для всего этого маскарада, Сунен, поэтому…       — Ой, да кому ты пиздишь, я видел сообщение о доставке костюма в аренду на твоем телефоне, Кван-а.       — Эй! Прекрати брать мой телефон!       — Да-да, сразу же, как ты прекратишь строить из себя серьезного взрослого дядьку, который работает в офисе и не знает песни всех женских групп в к-попе.       — Но я действительно работаю в офисе…       — Если ты сейчас же не наденешь костюм, я просто вытащу тебя в домашнем и заставлю идти так — поверь, это будет куда более неловко, чем нарядиться феечкой.       — У меня не феечка!       — Бу Сынгван.       — Ладно-ладно! Все равно твой костюм тигра отвлечет от меня все ненужное внимание…       — У меня отличный костюм тигра, ты, маленький!..       — Все, я пошел переодеваться! Ничего не слышу!       Сынгван быстро закрывает входную дверь, игнорируя череду гневных стуков. Он тяжело вздыхает и направляется в свою комнату, буквально заставляя себя делать каждый шаг вперед.       Вообще-то, Сунен должен был пойти за конфетами — господи-боже, через пару-тройку лет им уже тридцать — со своим парнем, и только поэтому Сынгван решился арендовать этот костюм. Он собирался просто сходить на какую-нибудь вечеринку, где его точно никто не знает, чтобы немного потанцевать и, может быть, поймать на себе парочку чужих взглядов для поддержания самооценки, а потом отправиться спать — завтра на работу, а он серьезный взрослый дядька и все такое.       Кто же мог подумать, что именно в этот день Сунен вспомнит о своем одиноком друге, которого он просто не может бросить в такой праздник? Хотя Сынгван больше склоняется к версии, что ему напомнили, и даже знает, кто — Джихун никогда не любил подобные мероприятия, особенно если их дресс-код позволяет его парню наряжаться в костюм тигра. Сынгван обязательно запомнит этот нож в спину. У него нет ни одного сомнения в том, что ждет его в изменившейся программе на сегодняшний вечер и, вероятно, еще много вечеров вперед — бесконечные подколы от Сунена, которых и так всегда было достаточно, а теперь станет еще больше.       Сынгван прекрасно видит это по чужим широко раскрытым глазам, когда возвращается и вновь открывает дверь. Он мысленно досчитывает до трех, когда наконец слышит вполне ожидаемое:       — Ты уверен, что не перепутал аренду костюмов для Хэллоуина и БДСМ вечеринки?..       Сынгван закатывает глаза. Он понимает, как выглядит: черные кожаные шорты и такая же легкая куртка с рисунком красных крыльев на спине, накинутая на сетчатую майку, которая больше показывает, чем скрывает… красные рожки, выглядывающие из светлых волос, и хвост, прикрепленный в поясу, высокие сапоги на шнуровке. Но он и не собирался ходить так по улице, окей? Его вынудили! Сынгван вообще во всей этой ситуации жертва.       — А ты с детского утренника сбежал? — парирует он, наслаждаясь мгновенным всплеском чужого возмущения. — Ладно, Тигруля, не рычи. Пошли уже искать твоего Винни Пуха, раз мои изначальные планы на вечер больше не актуальны благодаря кому-то.       Сунен фыркает и закидывает руку Сынгвану на плечо.       — Я своего Винни Пуха дома оставил, вообще-то. Ради тебя! А у тебя в этих твоих планах меня точно нет, насколько я могу судить, — он ухмыляется, демонстративно окидывая взглядом чужой наряд.       Сынгван дуется, пытаясь справиться со смущением, и вырывается из хватки смеющегося Сунена, обходя его и направляясь дальше по улице.       — Да ладно, Кван-а! — не сдается тот, крича ему в спину. — Найдем мы и тебе Винни Пуха, чтобы ты тоже привел его домой и…       — Не собираюсь я никого никуда приводить!       Сынгван лишь вздыхает, когда Сунен догоняет его и вновь закидывает руку ему на плечо с ехидной улыбкой.       — Как скучно, Кван-а.       — Говорит человек, который почти в тридцать лет вытащил меня собирать конфеты, — не может не подколоть в ответ Сынгван.       — Эй! У праздничных традиций нет возраста, Сынгван-а! — сразу возмущается Сунен.       — Да-да, конечно, — очень убедительно соглашается с ним Сынгван. — Но давай все же пройдем несколько улиц вперед, прежде чем начнем, чтобы мои соседи, которые могут придерживаться иного мнения, потом не смотрели на меня косо.       — Как скучно, Кван-а.       — Ой, заткнись.       Так, пихаясь и хихикая, они все же находят малознакомый район неподалеку, и Сынгван благодарит небеса за то, что они оказываются не единственными «охотниками за конфетами» там. Хотя все остальные в основном дети, но зачем эти уточнения, правильно? Сынгвану вон до сих пор алкоголь без паспорта не продают.       Спущенный с поводка Сунен энергично бросается к ближайшему дому с кучей тыкв у входной двери. Сынгван неловко плетется следом, но в итоге все проходит куда лучше, чем он ожидал — их встречает молодая пара с ребенком, который, конечно, оказывается в восторге от костюма тигра и отдает им сладости только за это.       С каждым новым домом Сынгван все больше включается в процесс, без проблем находя подход к разным людям. Они с Суненом были довольно известной парочкой клоунов в колледже, поэтому устроить мини-представление или рассмешить кого-то для них совершенно не составляет труда. Иногда Сынгван выбирает просто спеть что-нибудь ностальгическое, если им открывает человек преклонного возраста, а порой Сунен танцует отрывок из выступлений к-поп групп, чтобы порадовать встреченного фаната — или наоборот, или даже вместе.       Сынгван очень много смеется, неожиданно для самого себя получая наслаждение от всего происходящего, и периодически раздает свои конфеты встреченным детям под протестующие вопли Сунена, упрекающего его в ужасном подходе к воспитанию малышни и требующего сначала попросить какой-нибудь танец, песню или что угодно еще, чтобы ребенок не привыкал получать все просто так. Сынгван закатывает глаза и все равно делится сладостями, не прося ничего взамен, пока Сунен не видит — да, он слаб перед этими милыми мордашками в ободках с ушками, и что вы ему сделаете?       Сунен как раз зачитывает одну из своих лекций на тему важности мотивации у ребенка — он работает детским хореографом — когда Сынгван, старательно игнорируя его, поднимается по ступенькам ко входной двери очередного дома. Он жмет на звонок и оглядывается назад, чтобы с преувеличенным раздражением посмотреть на друга и тем самым заставить его замолчать хотя бы ненадолго. Звук открывания двери совпадает в широким «открыванием» глаз замеревшего на пару ступеней ниже Сунена, и Сынгван быстро поворачивает голову обратно, чтобы узнать причину чужого удивления.       Он видит… священника.       Молодого — примерно их возраста — красивого и разглядывающего его не менее внимательно.       Чужие губы растягиваются в обаятельной ухмылке и вдруг вкрадчиво произносят:       — Такие очаровательные демонята мне еще не каялись в своих грехах.       Сынгван невольно повторяет за Суненом, замирая на месте от неожиданности.       — Хотя, признаться честно, сейчас я и сам едва ли способен сопротивляться греху, — за обольстительными речами следует самое неприличное подмигивание в жизни Сынгвана, и он чувствует, как стремительно его лицо начинает гореть.       Возможно, так и закончилась бы жизнь несчастного Бу Сынгвана, являющегося обычным офисным работником и преданным фанатом всех женских к-поп групп, который, к сожалению, не пережил обширное кровоизлияние в мозг от смущения вселенских масштабов, если бы рядом с соблазнительным священником вдруг не появился… вампир.       — Ты опять пугаешь детишек карой божьей, Джису? Это весело, не спорю, но не забывай про их родителей, которые могут… — голос прерывается, когда его хозяин видит «детишек», наведавшихся к ним.       Внезапно обретший имя Джису коротко усмехается, по-прежнему не сводя глаз с Сынгвана, и отвечает:       — Ты само воплощение лицемерия, Хан-и. Я видел в окно, как убегали прошлые дети, которых встретил ты. Что ты использовал? Клыки? — Вампир показательно фыркает, ухмыляясь, а Джису с лукавой улыбкой продолжает: — В любом случае, как ты можешь видеть, просто пугать в этот раз не так интересно, как… в самом деле карать.       Сынгван, отвлекшийся было на появление второго человека, чуть не давится воздухом из-за чужих слов.       — А я всегда говорил, что ты слаб ко всему милому. Этот ангелочек действительно думает, что накладные рога и хвост скроют его истинную сущность? Сынчоль определенно торчит мне десятку.       — Вы серьезно поспорили на мои предпочтения? — закатывает глаза Джису.       Сынгван, всем естеством противящийся принятию того факта, что даже после всех его усилий выглядеть сегодня если не сексуально, то хотя бы круто, без единого сомнения получает в ответ «милый» и «ангелочек», наконец открывает рот в возмущении:       — Эй, я не!..       Только чтобы быть прерванным внезапно ожившим Суненом, выскакивающим вперед с восторженным:       — Ты же Джошуа!       — Кто? — не понимает Сынгван, привлекая внимание друга.       — Он делает каверы на английском языке на своем ютуб-канале, — оживленно объясняет Сунен. — Его аранжировки действительно классные, и я часто беру их для своих выступлений!       — На самом деле аранжировкой занимается Хансоль, — вмешивается виновник обсуждения, а на непонимающий взгляд Сунена добавляет: — Ты можешь знать его, как Вернон. Он иногда появляется со мной в видео.       — О! Мне очень нравится его рэп!       Джису мило улыбается в ответ, но почему-то Сынгван видит в этой улыбке некий подвох. Он понимает, какой именно, когда пристальный взгляд темных глаз возвращается к нему, хотя слова продолжают звучать в адрес Сунена:       — Ты можешь зайти и сказать ему лично. У нас тут небольшая костюмированная вечеринка, так что, считай, дресс-код вы соблюли. Осталось лишь познакомиться — я Хон Джису, если вас интересует мое корейское имя, но вообще Джошуа предпочтительнее. Джонхан зовет меня Джису, чтобы побесить.       — Юн Джонхан, — довольный Джонхан просто машет им, откинувшись на стену рядом со входом.       Сунен первым отвечает на рукопожатие Джошуа, радостно представляясь следом, а после за протянутую руку неуверенно хватается и Сынгван. Он сразу чувствует, как чужой большой палец мягко проводит по тыльной стороне его ладони.       — Бу Сынгван, — нервно сглатывая, произносит Сынгван.       — Очень приятно, — отвечает Джошуа, с обворожительной улыбкой глядя ему прямо в глаза и задерживая рукопожатие дольше необходимого.       — Сунен, я, пожалуй, подожду здесь, ты… — Сынгван, ощущая себя маленьким беззащитным кроликом под взглядом коварного лиса, пытается освободить свою руку, но Джошуа не отпускает, очень дружелюбно перебивая:       — Нет-нет, я настаиваю. Вернон может говорить о музыке хоть целый день, поэтому быстро Сунен не освободится в любом случае.       — Тогда я… — пытается придумать что-то еще Сынгван, но на этот раз вмешивается уже сам Сунен, загоревшийся возможностью разговора с предметом его профессионального восхищения:       — Кван-а, пошли уже! Я уверен, что ты и сам планировал сходить на какую-нибудь вечеринку — если решишь отрицать это, то посмотри сначала в зеркало — так вот тебе вечеринка!       Мысленно Сынгван пускает одну горькую слезу из-за предательства лучшего друга, продавшего его в лапы хищника за беседу с кем-то, кого он даже не встречал в реальной жизни, но внутренняя драма быстро прерывается Джонханом, который отрывается от стены и приходит на спасение, освобождая руку Сынгвана — пожалуй, он сделает этого человека своим новым лучшим другом.       — Ты все-таки напугал ребенка, Джош, — хмыкает Джонхан, обхватывая плечи Сынгвана и подталкивая его ко входу. — Не бойся, малыш, он только лает, но не кусает — хотя, может, и кусает, но я предпочитаю не знать о подробностях происходящего за закрытыми дверьми спален моих друзей — поэтому заходи и не стесняйся угощаться всем, что найдешь.       — Почему ты продолжаешь называть меня ребенком?.. — ворчит Сынгван. — Ты не выглядишь сильно старше.       — Спасибо, милый, это все хорошее питание и регулярный секс — не волнуйся, не с Джошуа. Хотя ты и сам можешь видеть это по нему — бедолага стареет куда быстрее меня… А ведь мы одного возраста и питается он достаточно хорошо, понимаешь? — в одно мгновение выдает Джонхан с самодовольной ухмылкой.       Сразу два возмущенных голоса звучит в ответ:       — С чего мне вообще волноваться?!       — Да черта с два! Я выгляжу моложе тебя!       Джонхан лишь злобно хихикает, не обращая внимания, и продолжает, ведя гостей по коридору с идущим следом Джошуа:       — Нам тридцать, малыш, и я уверен, что ты младше — насчет твоего друга не знаю — поэтому можешь звать меня хеном.       — Ты серьезно из нас двоих младшим выбрал не человека в костюме тигра? — искренне не понимает Сынгван под довольный смешок Сунена.       — Ты вообще видел свою мордашку? Эти щеки заставляют идти на риск тюремного заключения. Хотя, знаешь, это навело меня на другую фантазию с разницей в возрасте… Ты, конечно, можешь звать Джоша также хеном, но, думаю, ему больше понравится «папочка».       Сынгван старательно игнорирует все сказанное, надеясь, что волосы закрывают его красные уши, и повторно проклинает Сунена.       — Кстати, обязательно попробуй коктейли — они фирменные, и я ручаюсь за каждый из них, — наконец заканчивает с «советами» Джонхан.       Джошуа закатывает глаза и бормочет ему перестать делать вид, будто это его дом, а тем временем Сынгван оказывается в гостиной с Суненом, который бросает его практически сразу, говоря найти его, если станет скучно, и отправляясь на собственные поиски того самого Вернона.       Сынгван вздыхает и осматривается. Довольно большая гостиная полностью украшена под тематику праздника, но людей немного — вместе с Джошуа и Джонханом он насчитывает около десяти. На столике у дивана несколько пицц и пирожные в виде разных монстров, напитки — как услужливо подсказывает Джонхан — на кухне, которая «прямо и направо». В другой части комнаты еще один стол, за которым несколько человек, играющих в… что-то. Все люди в целом делятся на три группы: оживленно играющие за столом, мирно беседующие на диване — там же вскоре оказывается и Сунен — и буквально отдающие жизнь в караоке у телевизора с колонками и микрофоном.       Последние, конечно же, сразу привлекают Сынгвана, почти мгновенно забывающего о каких-либо опасениях и смущении, стоит только заиграть одной из его любимых песен.       — Нет, это я не вытяну, — стонет парень в костюме куклы Чаки и кричит в сторону играющих: — Сокмин-хен! Нужна твоя помо…       Не успевает он закончить, а «Сокмин-хен» отойти от стола, как Сынгван врывается на «сцену», выхватывая микрофон и выкрикивая:       — Я вытяну! — буквально за мгновение до начала слов.       Он знает эту песню наизусть, пел ее во всех караоке, в которых был, и даже в свое время выступал с ней на школьном фестивале, наплевав на то, что по тону она высоковата даже для большинства девушек, не то что парней — считайте, Сынгван в целом научился хорошо петь только потому, что хотел уметь хорошо петь именно эту песню.       Неловкость внезапного появления среди незнакомцев быстро стирается всеобщим восторгом, и к зоне караоке подтягивается еще больше людей, привлеченных возросшей энергией этого места. Сунен, конечно, тоже появляется очень быстро, неспособный отказаться от танцев с Сынгваном, и вскоре к ним присоединяются все, кто хоть немного знаком с хореографией. Тот самый Чаки, может, и не вытягивает саму песню, но в танце выкладывается на всю, а тот самый Сокмин — в костюме страшного клоуна — и вовсе в какой-то момент оказывается обнимающимся с Сынгваном и надрывающим горло в один с ним микрофон, хотя свободных еще два.       Заканчивается все свистом, аплодисментами и смехом, а Сынгван решает, что все эти люди прошли главную проверку и определенно достойны стать его новыми друзьями, хотят они того или нет. Он знакомится с каждым, хотя и не запоминает всех пока, но Чаки, который оказывается Чаном, довольно надежно фиксируется в памяти вместе с Сокмином, ставшим ему практически братом за одну песню.       Сынгван пожимает руку последнего в очереди на знакомство человека в костюме чудовища Франкенштейна, которого Джонхан любезно представляет Сынчолем, попутно целуя, и понимающе отмечает его «источником вечной молодости Юн Джонхана».       Ощущение чужого взгляда отвлекает его, и Сынгван смотрит в сторону, сразу натыкаясь на Джошуа, который совершенно не стесняется разглядывать его даже в процессе разговора с другими людьми. Сынгван боится расплавиться под этим взглядом и решает, что ему срочно нужно ознакомиться с ассортиментом коктейлей Джонхана. Он ретируется на пустую кухню, но практически сразу к нему присоединяется Сунен с телефоном у уха.       — Джош разрешил мне позвать Джихун-и, — объясняет тот на вопросительный взгляд Сынгвана. — Тут весело, да и, думаю, он посчитает знакомство с Верноном довольно полезным — этот чувак реально шарит за создание музыки, бро.       Сынгван фыркает.       — Не зови меня бро, предатель.       — Что ты… — растерянно начинает было Сунен, но Джихун наконец отвечает на звонок, поэтому дальше звучит привычное: — О свет моих очей, о любовь всей моей жизни, не соблаговолишь ли ты…       Сынгван закатывает глаза и хватает Сунена за руку с телефоном, приближая к себе и с коварной усмешкой произнося:       — Он назвал тебя Винни Пухом, хен.       Да, иногда Сынгван может быть мстительной маленькой сучкой, поэтому, совершенно довольный собой и отчаянными криками друга, он хватает первый попавшийся коктейль и возвращается в гостиную.       На диване оказывается несколько свободных мест, и Сынгван решает перевести дух. Он совершенно не удивляется, когда рядом опускается черная ряса — лишь обреченно вздыхает и делает глоток яркого напитка, слегка морщась от неожиданной крепости того.       — Ты потрясающе поешь, — негромко произносит Джошуа, словно отгораживая их от всех остальных в комнате. — Ты занимаешься этим по профессии?       — Ах, нет-нет, это просто… хобби, — против воли смущается Сынгван, не смотря на собеседника. — Я работаю в офисе федерации спорта, и мне действительно нравится там, даже если в детстве я мечтал стать айдолом. Но спасибо, получить столь высокую оценку от кого-то, имеющего собственную аудиторию и фанатов в этой сфере, очень приятно.       — Ты преувеличиваешь мою компетентность, — в чужом голосе отчетливо слышится улыбка. — Я хорошо пою, но основную массу моих подписчиков привлекла именно связь между английским и корейским языками. Думаю, если бы ты когда-нибудь спел в моем видео, большая часть аудитории сразу перешла бы к тебе.       — Твой друг пел вместе со мной и ничуть не хуже, — неспособный просто принять чужую похвалу, Сынгван пытается перевести внимание. — Почему бы ему не спеть в твоем видео?       Джошуа молчит пару секунд, словно всерьез обдумывая вопрос, а потом выдает:       — Ах, понимаешь, есть небольшая проблема… Я люблю Сокмин-и, но он даже близко не такой милый.       Где-то со стороны звучит возмущенное «Эй!». Сынгван не сдерживает смешка, делая еще один глоток коктейля.       — Так значит… Английский? — меняет тему он.       — Да, я родился и вырос в Америке, а потом моя семья решила переехать поближе к родственникам, и так я оказался здесь. У Хансоля похожая история, мы познакомились с ним в университете и довольно быстро сблизились.       — Прям сблизились? — осмелев из-за алкоголя, подкалывает Сынгван, поворачиваясь к Джошуа и поигрывая бровями.       Тот смотрит в ответ с мягкой усмешкой и уверенно отвечает:       — Не так, как я хотел бы сблизиться с тобой, малыш.       Сынгван раздраженно фыркает, что вместе с красными щеками и надутыми губами представляет собой картину, делающую Джошуа еще более самодовольным. Хотя так он выглядит еще красивее, и Сынгван не знает, чего хочет больше: поцеловать его или придушить.       — Еще одно «малыш», и я за себя не ручаюсь, — предупреждает он, угрожающе указывая на Джошуа пальцем.       Тот невозмутимо рассматривает его протянутую ладонь и с улыбкой отмечает:       — У тебя действительно красивые руки.       — Боже, прекрати это, — отчаянно стонет Сынгван, безуспешно пытаясь охладиться напитком.       — Прекратить что? — Джошуа закидывает ногу на ногу и опирается на колено локтем, аристократично поддерживая голову рукой.       — Соблазнять меня, — практически шипит Сынгван, похожий на взъерошенного воробья.       Джошуа смеется.       — Почему? — весело уточняет он.       — Потому что у тебя получается, — недовольно бормочет Сынгван, вскакивая с дивана, после чего залпом допивает коктейль. — Пожалуй, мне стоит обновить стакан.       — И что-нибудь съесть, — услужливо предлагает Джошуа.       Сынгван смотрит на него, как ему кажется, угрожающе — как рычащий медвежонок, если вас интересует точка зрения Джошуа — и настойчиво повторяет:       — Я не ребенок.       — Нет, конечно, — покладисто соглашается Джошуа, чтобы после продолжить с привычной уже ухмылкой: — Ты не ребенок. Ты просто очаровательный малыш, который топит свое смущение в алкоголе.       Сынгван и сам не замечает, как возмущенно топает ногой, лишь подтверждая чужие слова, и сердито обещает:       — Я придушу тебя.       — Я открыт для любых экспериментов в нашей постели, детка, — поддерживает Джошуа.       — Айщ! — не выдерживает Сынгван, снова стратегически отступая в сторону кухни под звук чужого довольного смеха.       Вот только по пути его перехватывает Джонхан с самой дьявольской улыбочкой из возможных.       — Сынгван-и, куда направляешься?       — На кухню, — выдавливает из себя Сынгван, показывая пустой стакан.       Джонхан хмыкает и бросает понимающий взгляд ему за спину, после чего мягко, но настойчиво хватает Сынгвана под локоть и ведет за собой.       — Отличное решение, пойдем, я расскажу тебе про все коктейли. Есть у меня подозрение, что твои очаровательные красные щеки — результат не только приставаний моего дорогого друга…       — Что ты имеешь в виду? — смущенно уточняет Сынгван.       — Кажется, ты решил начать сразу с моего самого крепкого детища, — объясняет Джонхан, останавливаясь посреди кухни. — Где ты взял этот стакан?       Сынгван молча показывает в сторону.       — Да, так и есть… — кивает Джонхан самому себе. — За основу я взял Джин, и это единственный крепкий напиток здесь, потому что никто особо не планировал сегодня напиваться. Прости, что не проинструктировал тебя раньше. Судя по твоему состоянию после одного стакана, тебе лучше остановиться на… двух-трех, — советует он. — И не пить другие коктейли.       Сынгван дуется.       Джонхан смотрит на него с дразнящей ухмылкой, но спрашивает серьезно:       — Твой друг ведь проконтролирует твой путь до дома?       — Мне двадцать семь, а не пятнадцать, — возмущается Сынгван, скрестив руки на груди. — А Сунену самому контролер не помешает.       — Ну, контролер Сунена скоро должен приехать, если я все правильно понял, — Джонхан пожимает плечами. — Поэтому за него не волнуемся. Ты же… Я не хотел бы, чтобы с нашим дорогим гостем что-нибудь случилось.       Сынгван фыркает.       — Вашему дорогому гостю угрожает разве что ваш дорогой друг.       Джонхан смеется.       — О, милый, — он берет стакан с тем же коктейлем, который уже пил Сынгван, и любезно протягивает ему. — Джошуа может пугать своим активным флиртом, но он никогда не сделает ничего, чего ты не захотел бы.       Сынгван лишь благодарит за напиток, старательно игнорируя все сказанное, и делает небольшой глоток, чтобы отвлечься.       Джонхан внимательно смотрит на него и вдруг ехидно замечает:       — Или проблема наоборот в том, что ты хочешь?       Сынгван не уверен, что именно обжигает ему нутро: алкоголь или смущение. Он бросает на Джонхана крайне раздраженный взгляд, не обращая внимания на то, как сильно горит его лицо.       — Теперь я понимаю, почему ему так понравилось дразнить тебя, — Джонхан довольно хихикает. — Злишься ты крайне мило. Эх, если бы не Сынчоль…       — Хен!       — Ладно-ладно. Если серьезно, то Джошуа действительно хороший парень, — чужое лицо смягчается. — Я не говорю тебе бросаться в его постель после одного часа знакомства — хотя ничего против этого тоже не говорю — но позволь ему пригласить тебя на свидание, если он хоть немного зацепил тебя в ответ — не знаю, кого мы тут обманываем этим «если». Обещаю, что ты ничего не потеряешь и только приобретешь.       — Сомневаюсь, что мне стоит доверять твоим обещаниям… — ворчит Сынгван.       Джонхан не пытается переубедить его и лишь хитро улыбается в ответ.       — Джош выбрал себе очень сообразительного малыша.       — Конечно, — Сынгван закатывает глаза. — По одному взгляду определил мою сообразительность.       — Зря ты не веришь — он очень хорошо читает людей. Знаешь, почему? Посмотри, — Джонхан обхватывает его за плечи и тянет обратно в гостиную, поворачивая в сторону дивана, на котором все еще вальяжно восседает хозяин дома в костюме священника. — Видишь? С ним ведь Бог.       Может быть, будь Сынгван более трезвым, он бы вообще не посчитал это смешным… но сейчас несдержанный смех все же вырывается из него, привлекая внимание и самого объекта глупой шутки.       Джошуа смотрит с нескрываемым интересом, словно разбирая Сынгвана на кусочки в желании узнать о нем больше. Это подтверждается, когда он поднимается с дивана, прерывая беседу с кем-то, чье имя Сынгван не запомнил, и направляется прямиком к ним.       — Над чем смеетесь?       — Это глупая шутка, — с улыбкой отмахивается Сынгван.       — Эй! Это отличная шутка! — притворно возмущается Джонхан.       — Ну, глупая так глупая, — не тратя и мгновения на раздумия, выбирает сторону Джошуа.       — Кто бы сомневался, что ты так быстро предашь своего лучшего друга ради миленькой штучки, — фыркает Джонхан.       — Ах, Хан-и, не преувеличивай… Мне не нужна миленькая штучка, чтобы предать тебя.       Джонхан угрожающе движется на ухмыляющегося Джошуа, который стремительно прячется за хихикающим Сынгваном.       — И кто вообще сказал, что ты мой лучший друг? — продолжает подкалывать Джошуа. — На самом деле это Сынчоль.              — Да-да, поговори мне тут.       Несостоявшееся насилие прерывает звонок во входную дверь.       — Я открою, — великодушно решает Джонхан. — Покорми уже ребенка чем-нибудь.       Он уходит прежде, чем Сынгван успевает в который раз за вечер возмутиться.       Джошуа обходит его и, мягко взяв за руку, ненавязчиво тянет в сторону столика с едой.       — Пицца? — уточняет он с улыбкой.       Сынгван вздыхает.       — Пицца, — соглашается он, позволяя вести себя.       Звонившими оказываются Сунен с Джихуном. Они первым делом подходят к Сынгвану, который полностью игнорирует Сунена и обнимает Джихуна, плаксиво жалуясь тому на ухо:       — Хен, он отдал меня прямо в лапы монстра-соблазнителя.       — Мы точно об одном и том же человеке говорим? Вероятно, он даже не заметил, поэтому вместо «отдал» я бы использовал «обронил», — невозмутимо отвечает Джихун, похлопывая Сынгвана по спине. — Но, в любом случае, этого следовало ожидать — ты же смотрелся в зеркало перед выходом, да? Не то чтобы произошедшее стало сюрпризом для тебя или людей вокруг… Впрочем, я рад. Наконец-то хоть кто-то сделал это.       Сынгван в шоке отстраняется.       — Хен! — он хватается за сердце. — Ты должен был бороться со злом, а не вступать в его ряды!       — Прости, Сынгван-а, но даже я устал смотреть на твое грустное одинокое лицо, — вообще не сожалея, признается Джихун, после чего кивает на тарелку с несколькими кусками пиццы в руках терпеливо ждущего рядом Джошуа. — Ешь свою пиццу. Я уверен, что Сунен совершенно не следил за тем, что ты пьешь.       В ответ на это Сунен серьезно извиняется перед своим парнем за то, что увлекся беседой и не проконтролировал.       Сынгван не уверен, что Вселенная вообще способна вынести тот уровень негодования, что бурлит в нем.       — Да вы сговорились все или что?! За мной не надо следить! Я…       — …взрослый и серьезный дядька — мы знаем, — понимающе заканчивает за него Сунен, пытаясь своровать один кусок пиццы с тарелки Сынгвана, за что внезапно получает хлопок по рукам от Джошуа.       Джихун не сдерживает смешка от этой картины, хватая Сунена за костюм и уводя в сторону.       — Возьми со стола, дурень. Не видишь, что ли? Самец ухаживает, показывая, что может прокормить свою пассию. Эту еду брать нельзя.       Джошуа лишь довольно улыбается в ответ, не опровергая, а Сынгван хочет просто провалиться под землю, но решает вместо этого банально утопиться в алкоголе. Вот только не успевает он сделать и глотка, как Джошуа отводит его руку со стаканом в сторону, протягивая вместо этого тарелку.       — Пицца, — настойчиво повторяет он.       Сынгван недовольно хмурится, но пиццу берет. Не из-за приятных поглаживаний большим пальцем по его кисти, конечно. Просто потому что действительно лучше перекусить — он знает, он бы так и сделал сам. Он взрослый.       Пока Сынгван ест, к нему с Джошуа на диван подсаживается Чан, хватая одно из пирожных.       — Даже Чан-и кушает сам, видишь? — ехидно подмечает Джошуа. — А ведь он тут самый младший.       Сынгван и Чан оба замирают на месте, смотря в ответ с разными выражениями на лицах: Чан — с недоумением, Сынгван — с обещанием долгой и мучительной смерти.       — А я не должен?.. — не понимает Чан.       — Нет-нет, Чан-а, все правильно. Ты молодец. Просто Сынгван-и, как оказалось, иногда забывает о чем-то таком важном.       Чан фыркает.       — Ну, все в этом доме достаточно взрослые, чтобы самим решать, что и когда им есть или пить, — отвечает он, даже не догадываясь, что в этот момент получает звание нового лучшего друга Сынгвана вместо утратившего доверие Джонхана. — Не припомню, чтобы ты когда-либо всерьез заставлял меня есть на наших вечеринках, хен. Хансоль — да, но он, как мой парень…       Чан вдруг замолкает, переводя взгляд с Джошуа на Сынгвана и обратно.       — О… О, — наконец осознает он, после чего коротко смеется и хлопает Сынгвана по плечу. — Удачи, Сынгван-хен. Ты мне действительно нравишься, надеюсь, мы продолжим общаться, даже если ты решишь бежать из страны.       — Чтобы спрятаться от него? — устало уточняет Сынгван.       — От него, — Чан кивает, — или от властей, когда все же не сдержишься и прибьешь его за очередную шутку, подколку или бесящее самодовольство, — со знанием дела продолжает он.       Сынгван смотрит на Джошуа, и тот лишь подмигивает ему. Он вздыхает.       — Джонхан-хен ведь такой же? — словно смирившись, интересуется Сынгван, уже заранее зная ответ.       — Да, в нашем кругу друзей мы даже зовем их злыми близнецами. Если хочешь, чтобы они что-то сделали — формулируй это максимально точно и конкретно, со вниманием ко всем второстепенным деталям, иначе они обязательно найдут лазейку для того, чтобы сделать это по-своему, — уверенно наставляет Чан. — Если они хотят, чтобы ты что-то сделал… считай, ты обречен сделать это, даже если не хочешь.       — Как Сынчоль-хен может встречаться с ним? — искренне не понимает Сынгван.       — Ах, эта сила любви, — Чан усмехается. — Ну и буквально сила. Знаешь, когда Джонхан-хен совсем выводит его из себя, Сынчоль-хен просто забрасывает его себе на плечо, уносит куда-нибудь и… учит хорошему поведению.       Сынгван еще раз осматривает невозмутимо слушающего их беседу Джошуа. Костюм, к сожалению, полностью скрывает чужое тело, поэтому ему приходится вновь обратиться к доверенному лицу.       — Ты думаешь… я смогу унести его? — с хрупкой надеждой спрашивает Сынгван, стараясь не думать о том, что его увлечения спортом никогда не были направлены на силовые упражнения.       Может быть, дьявольским характером Джошуа защищает свое слабое тело? Может быть, он далек от силовых упражнений даже больше, чем Сынгван? Хотя бы одно преимущество, хотя бы…       Чан сочувствующе поджимает губы.       — Прости, хен… Скорее это он унесет тебя.       — Не надо меня никуда уносить, — бормочет Сынгван. — У меня и так хорошее поведение.       Джошуа скептически вскидывает бровь, очевидно несогласный с ним из-за ситуации с пиццей, но ничего не говорит.       — Что ж, если мы говорим о Джошуа-хене, то, скорее всего, унесет он, чтобы, наоборот, учить плохому, — предупреждает Чан, пожимая плечами. — И ты ничего не сможешь сделать, поверь. Не то чтобы я сомневался в твоих физических возможностях, но, хен… Он ходит в качалку вместе с Сынчоль-хеном и Мингю-хеном. Мингю-хен это тот зомби в кровавой майке, видишь? Джошуа-хен, конечно, намного утонченнее, если тебя интересует мнение кучи комментаторов под его видео, но вот его руки… не сильно отстают от рук Мингю-хена. Видишь их? Вот сейчас, смотри, он как раз…       Сынгван, как и просят, смотрит, вот только обзор ему внезапно перекрывает черная ряса на вдруг выпрямившемся и расправившем плечи Джошуа. Тот все еще улыбается, но улыбка эта не доходит до его глаз, которые он не сводит с почему-то ухмыляющегося Чана.       — Чан-а, спасибо за лестную оценку, — угрожающе мило благодарит Джошуа, — но, думаю, я в состоянии продемонстрировать все самостоятельно и без сторонних примеров.       — В общем, твой случай сложнее, — с усмешкой игнорирует его довольный Чан, продолжая обращаться к растерянному Сынгвану. — «Буквально сила» не поможет. Остается только сила любви.       — Да какой любви — мы знакомы пару часов!       — Страстной, глубокой, всепоглощающей, безграничной, совершенно греховной — ведь священника никогда не простят за связь даже с настолько очаровательным демоном — но самой трепетной и определенно стоящей потери сана или даже жизни, — драматично перечисляет Джошуа, беря Сынгвана за руки и заглядывая ему в глаза, чтобы переключить все внимание на себя.       Чан на фоне просто фыркает, больше не влезая. Сынгван же вздыхает, старательно избегая мыслей о том, почему вообще что-то настолько ужасное заставляет его краснеть, преумножая самодовольство на чужом красивом лице, и уверенно произносит:       — Думаю, это все-таки второй вариант, Чан-а.       Тот издает вопросительный звук, и Сынгван объясняет, не отводя взгляда от темных глаз напротив:       — Прятаться в другой стране от него или от властей. Это второй вариант, Чан-а. Думаю, я все-таки прибью его.       Джошуа смеется, довольный реакцией, а Сынгван решает, что он уже достаточно сытый, но недостаточно пьяный, поэтому освобождает руку и хватает свой стакан, преданно ждущий его на столе. На этот раз ему не мешают… примерно пару минут, потому что после — как всегда из ниоткуда — появляется Джонхан, зазывающий всех танцевать.       Конечно, присоединяются не все, но большинство, и Сынгван в их числе, ведь совершенно не может сопротивляться бурлящим внутри него энергии и алкоголю. Он не удивляется, когда видит там всех, чьи имена он запомнил, и еще несколько человек, пока не закрепившихся в его памяти.       Популярные и не очень, ритмичные и лирические песни сменяют друг друга, микрофоны переходят из рук в руки, а Сынгван старается не реагировать на периодически обжигающие его поясницу, талию и плечи прикосновения, воздушные настолько, что скорее дразнят, чем оказывают какое-либо реальное давление. Он прекрасно знает, кому они принадлежат — Джошуа и не думает скрываться — но не может найти в себе сил — или желания? — прекратить это.       Джихун, не участвующий в веселье, но приглядывающий за отрывающимся в танцах Суненом со стороны, бросает оценивающие обстановку взгляды и на Сынгвана. В какой-то момент он подходит, чтобы забрать очередной стакан из его рук, и, хотя Сынгван честно пытался не переходить установленную Джонханом границу в три порции, он не помнит, сколько в итоге выпил.       Некоторое время — и множество песен — спустя принимается коллективное решение передохнуть, но Джонхан — кто же еще? — не дает всем разбрестись по комнате, вместо этого требуя собраться вокруг него.       Сынгван не понимает, что происходит, но остальные — да, и так он узнает, что, оказывается, в течение всего вечера коварный вампир то и дело отлавливает себе двух жертв для игры в семь минут рая. Джонхан по очереди протягивает каждому руку с сжатыми в ней зубочистками, среди которых есть две сломанных, а Сынгван опирается на удачно оказавшегося рядом Сунена, крайне увлеченного происходящим — хотя Джихун никогда не согласится залезть с ним в шкаф — и тихо смеется с самой идеи играть в игры для неловких подростков.       Сунен вытягивает целую зубочистку и огорченно вздыхает, что еще больше смешит Сынгвана, протягивающего руку за своей, вот только Джонхан почему-то проходит мимо, даже не предлагая ему. Сынгван лишь фыркает, не расстроенный, а тем временем все вокруг получают по зубочистке. Все, кроме двух.       Сначала Сынгван замечает, что последними в странно избирательной очереди оказались он сам и… Джошуа. Потом в глаза бросается ухмылка на лице Джонхана и закатывание глаз Джошуа, который, впрочем, все равно выглядит довольным — он определенно понимает что-то, чего пока не понимает Сынгван. Все остальные тоже — они смотрят на него с разным уровнем веселья во взгляде, и тогда Сынгван обращает внимание на то, что все вытянутые другими зубочистки целые.       Теперь Сынгвану уже не до смеха.       Джонхан не тратит время на обмен оставшимися — очевидно, сломанными — зубочистками, и просто хватает выбранных случаем игроков, утягивая их в сторону двери, которую Сынгван раньше не замечал. Комната оказывается спальней, и в глаза сразу бросается кровать, заваленная одеждой из опустошенного шкафа — Сынгван не сомневается и мгновения, что все это дело рук Джонхана.       — Ты уверен, что это твой дом? — со смешком уточняет он у Джошуа.       — Уверенность тает с каждым часом, — хмыкает тот в ответ.       Джонхан быстро заталкивает их в шкаф и угрожающе предупреждает:       — Я оставлю дверь в комнату открытой, поэтому, если кто-то из вас решит нарушить правила и выйти раньше, чем истекут семь минут, я увижу и самолично выберу наказание.       Сынгван откуда-то заранее знает, что любого наказания от этого человека лучше избегать.       — Семь минут! — еще раз повторяет Джонхан и закрывает дверь.       В опустившейся тишине Сынгван слышит чужое дыхание и напряженно сглатывает, только сейчас начиная осознавать ситуацию.       Шкаф достаточно высокий, чтобы стоять в полный рост, но расположиться в нем вдвоем, не касаясь друг друга, просто невозможно. Сынгван чувствует, как длинная ткань рясы щекочет его голые, ниже шорт, ноги, и старается не думать о том, что Джошуа нужно лишь немного сильнее прижаться к нему, чтобы посадить на свое колено.       — Значит… — негромко произносит вдруг тот, — увлекаешься спортом?       — А? — Сынгван растерянно смотрит выше, где в полумраке виднеется лицо Джошуа.       — Ты сказал, что работаешь в федерации спорта.       — Ах, да, я… Мне нравятся многие виды спорта, но особенно… — Сынгван настойчиво пытается заставить работать свой мозг, затуманенный коктейлями и ситуацией, — с мячами. Обожаю волейбол.       Джошуа кивает, словно соглашаясь с ним в чем-то, и выдает:       — Это объясняет, откуда у тебя такие ноги.       Сынгван шумно вдыхает из-за внезапной нехватки воздуха, а Джошуа невозмутимо продолжает с дразнящей улыбкой:       — Уверен, ты прекрасно знаешь, как они притягивают взгляд — ты не просто так надел эти чертовы шорты.       Те самые ноги от озвученных комментариев, кажется, начинают подводить Сынгвана, и во избежание неловкого падения он хватается за ближайшее, чем оказывается костюм Джошуа в районе груди. Тот в ответ мягко поддерживает его под локти, не предпринимая никаких других действий. Замолкать, впрочем, тоже не собирается.       — Я понимаю, что соблазнять невинные души это прямая обязанность таких демонят, как ты, но мог бы и пощадить несчастного священника, обреченного смотреть, но не трогать.       — Я не думаю, что… твоя душа невинна, — почти шепотом замечает Сынгван. — И я сомневаюсь, что «смотреть, но не трогать» про тебя.       Джошуа наклоняется к нему и жарко выдыхает в шею, не касаясь, из-за чего Сынгван с силой сжимает рясу в своих дрожащих руках.       — Если бы я трогал, ты бы не сомневался, — просто отвечает Джошуа ему на ухо.       Сынгван покрывается мурашками с ног до головы. Сейчас он уже уверен, что не падает только благодаря чужим рукам, надежно удерживающим его в вертикальном положении. Надежно и легко — Чан не обманул.       — Чего ты хочешь?.. — все-таки сдается Сынгван.       Он больше не может — ему так жарко, что даже сознание, кажется, плавится. По ощущениям скоро начнет плавиться и тело.       Джошуа отодвигается и внимательно смотрит ему в лицо.       — Пригласить тебя на свидание, — неожиданно мягко усмехается он. — Пойдешь?       — Я точно придушу тебя, — мрачно обещает Сынгван под чужой смех. — Пойду. Но только если ты уже наконец поцелуешь меня, черт в одежде священника, — одновременно настойчиво и отчаянно заканчивает он.       Джошуа прижимается к нему, в самом деле усаживая на свое колено, и перемещает руки на талию, пока сам Сынгван закидывает свои ему на шею.       — Все, чего пожелает мой ангелочек, нарядившийся в демона, — игриво возвращает подколку Джошуа, преодолевая последнее расстояние, разделяющее их, и наконец-то прижимается своими губами к чужим.       Сынгван едва ли не стонет, когда чужой язык сплетается с его собственным — или все-таки стонет, потому что Джошуа лыбится в поцелуй, как сытый кот, и начинает пожирать его рот еще энергичнее, превращая и так далекий от трезвости мозг Сынгвана совсем в кашу.       Джошуа жадно кусает и следом нежно лижет губы Сынгвана, сводя с ума двойственностью ощущений, а еще сжимает руками его талию и притирается бедром между ног, любезно предлагая опору, об которую Сынгван, недолго думая — или не думая совсем — принимается, словно кошка в течке, тереться из-за отчаянной нужды в освобождении от этого жара, сжигающего его изнутри.       Джошуа остраняется на мгновение, учащенно дыша, и хрипло спрашивает, понимая, что бедра, вероятно, недостаточно:       — Позволишь помочь тебе, Кван-и?       — Да, пожалуйста, — совершенно разбито отвечает Сынгван, также жадно хватая ртом воздух.       — Какой вежливый малыш, — воркует Джошуа, вновь накрывая чужие губы своими, пока одной рукой нащупывает застежку на кожаных шортах.       Сынгван протяжно стонет в поцелуй, когда чужая ладонь твердо обхватывает его длину, большим пальцем гладя по головке. Он сжимает в своей руке волосы Джошуа, словно пытаясь притянуть его еще ближе к себе — хотя ближе просто некуда — и наслаждается звуком ответного стона.       Ни один из них не беспокоится о собственной громкости: Сынгван просто не способен сейчас думать о чем-либо, кроме чужих прикосновений, а Джошуа еще в самом начале обратил внимание на то, как громко играет музыка в гостиной.       Он не мучает Сынгвана на этот раз, быстро помогая достичь разрядки и в процессе глотая все его отчаянные звуки, после чего просто обнимает, гладя по спине и давая отдышаться. Кончив, Сынгван совсем слабеет, практически проваливаясь в сон и бормоча что-то об ответной помощи, на что Джошуа, не сдержав смешка, отказывается:       — Спасибо, милый, но, даже если я черт, душа моя не настолько черна, чтобы требовать от тебя удовлетворения моих потребностей в таком состоянии. Я только хотел сделать приятно тебе. Теперь не думай об этом и просто отдохни, хорошо?       Сынгван неразборчиво ворчит ему в шею, а Джошуа, улыбаясь, достает из кармана костюма свой телефон и пишет Джонхану:       «Закрой дверь.»       Он быстро получает ответ:       «Обижаешь — я вообще-то сразу закрыл. Как ты смеешь сомневаться в Великом Джонхане? Или что, ты думаешь, там реально были сломанные зубочистки? Не разочаровывай меня, Джису.»       Джошуа фыркает.       «Я был уверен в этом на девяносто девять процентов, оставив один на твою несуществующую совесть. Сегодня никаких больше семи минут рая, понял? Я уберу вещи обратно в шкаф.»       «Вы только сейчас переходите на кровать?»       «Никуда мы не переходим. Сынгван устал, и я хочу уложить его немного поспать.»       «Вы что, трахались прямо в моем шкафу?!»       Джошуа закатывает глаза.       «Мы не трахались, и это не твой шкаф.»       Он убирает телефон и выводит дремлющего Сынгван наружу. Сдвигает одежду и усаживает того на кровать. Достает мягкие спортивные штаны и легкую толстовку и помогает переодеться, после чего заботливо укладывает на кровать и гладит по светлым волосам, из которых вытащил ободок с рогами.       Телефон пиликает оповещением в его кармане.       «Ладно-ладно. Но хоть на свидание позвал?»       «Ты вообще видел его? А эти щеки, когда он дуется? Как я мог не?»       «Хоть у меня и другой типаж, его очаровательность даже я не могу не признать. Ты был бы даже большим дураком, чем обычно, если бы упустил его. Он согласился?»       «Ты сомневаешься в Великом Джошуа? Предупреди его друзей, что я переодел его в свою одежду для удобства, чтобы они не подумали ничего лишнего, когда придут за ним.»       «Поздно рыпаться — они уже подумали все, когда я отвел вас и запер в шкафу. Но переодевание… Звучит так, словно вы все же трахались, но ты зачем-то скрываешь это от меня.»       «Только не смей говорить ничего подобного при нем самом — я не хочу, чтобы он умер от смущения. И мы не трахались. Я просто немного попробовал его на вкус, вот и все. Он, может быть, даже не вспомнит. А я хочу, чтобы он запомнил наш первый раз.»       «Вот теперь я не сомневаюсь в Великом Джошуа. Бедный малыш даже не осознает, в чьи лапы попал.»       Джошуа думает о том, какой костюм выбрал Сынгван и как он первым потребовал поцеловать его, и с задумчивой улыбкой печатает:       «Или осознает и изначально в этих лапах хотел оказаться.»       «Тогда вы стоите друг друга.»       Он хмыкает, нежно заправляя светлую прядь за ухо.       «Определенно.»       Джошуа отключает звук телефона, чтобы больше не отвлекаться от созерцания чужого спящего личика, но, вдруг вспомнив что-то, напоследок отправляет:       «И скажи Мингю больше не приходить ко мне в гребанной майке.»