Охота на Зверя

      В голове появился туман, обволакивающий и притупляющий разум, словно относил в прострацию, нарушая духовную связь с телом, отделяя их друг от друга. Тело обмякло, Кларк смутно ощутила, как упала на пол в силах лишь судорожно хватать ртом воздух, словно ей его не хватало, место укуса начало жечь, хотелось содрать кожу в том участке. Затуманенным взором она смутно видела фигуру перед собой, в груди что-то болезненно кололо усиливаясь с каждой секундой, её словно охватила паника, разрываемая изнутри которая сейчас заставляла мечтать лишь о том, чтобы эта боль утихла. Все воспоминания и болезненные ощущения нахлынули на неё выбивая в её сознании прошлое, даже то, что было хорошо спрятано в дальних уголках сознания. Словно кто-то сейчас вытягивал из Кларк самые дальние и болезненные воспоминания. Кларк, отчего-то, ощутила себя преданной. Этим, практически незнакомым для неё человеком. Кларк мутило, хотелось вывернуть наружу всё содержимое желудка, закашлявшись, она окончательно упала на деревянный пол. Лёжа на боку, сквозь закрывающиеся веки, ей показалось, что она увидела блестящие слёзы на глазах тёмного уже силуэта, который подобно Кларк так же приосел на пол, тяжело и глубоко дыша. Кларк окончательно погрузилась во мрак, который постепенно развеялся воспоминаниями, но… Они ведь не принадлежит Кларк… Они не её?       Кларк явно видела чужие воспоминания...

Прежмер 1500 год

      В богато обставленной комнате слились воедино два человека, словно две сущности превратились в одно, переплетаясь друг с другом обнажёнными горячими телами, пропитанные потом простыни безжалостно сминались под весом двоих. Столь долгожданное соитие двух влюблённых душ, что сплелись в страстном танце. От стен отбивались громкие стоны обоих человек, всё громче и громче по нарастающей. Двое людей стали воплощением страсти и похоти. Их желание росло и, с каждым мгновением оба приближались к пику наслаждения, пока девушка протяжно не застонала, полосуя спину партнёра глубокими кровавыми царапинами, впиваясь зубами в плечо мужчины. Поведение недостойное леди. Об этом грехе и позоре не должен узнать никто. Желание стало выше моральных ценностей, подбивая людей к неосмотрительным действиям. Сейчас эти двое в пустом доме, совершенно одни, совершили страшный грех, за который полагалась смерть. Сейчас им было слишком хорошо, чтобы осознать это. Закусив губу, девушка выгнулась в спине, ласкаемая нежными сильными руками в успокаивающем жесте, проходящем вдоль каждого участка тела. Пальцы ног сжались, ноги свелись, и девушка задрожала, с громким стоном откинула голову на подушку, благоговейно выдыхая. Лёжа в обнимку они шептали друг другу нежности на ухо, успокаивая, приободряя и любовно гладя обнажённые тела. Мужчина не мог налюбоваться на столь невероятную женщину перед собой. Он не мог поверить и нарадоваться собственному счастью. Он никогда бы не подумал, что подобная ей девушка когда-либо обратит внимание на такого, хоть и хорошо сложенного, простолюдина. Сама же являла собой образец послушной дочери и прилежной послушницей церкви. Сейчас, счастливый, он улыбался самому себе. На вопрос возлюбленной о причине его улыбки, он лишь отмахнулся, не желая делиться моментом восхищения и гордости. Дом остался пуст после ухода родителей его девушки… Если ему вообще позволено её называть подобным образом, ведь нет такого понятия, как девушка, есть лишь партия или жена. Такого как он, её семья никогда не примет. Это единственное, что было ложкой дёгтя в их бочке мёда. Так или иначе, они вместе, а значит и весь мир им нипочём. Воодушевлённый, он заговорил: — Давай сбежим, ото всех, чтобы нас никто не нашёл, в место, где мы будем счастливы. Ты и сама знаешь, что твоя семья не позволит нам быть вместе, давай сбежим подальше. В Трансильванию, а оттуда можно уйти ещё дальше ото всех. Я буду работать и обеспечивать тебя и, если даст бог, то и нашего ребёнка. Ты же знаешь, я всегда смогу выкрутиться и найти любую работу, если потребуется, для нашего благополучия, буду работать не покладая рук. — Это невозможно, ты же знаешь, — загрустила она, неуверенная стоит ли действовать столь радикально, — всё-таки они моя семья… — Но ведь и я твоя семья, а они… Никогда не примут нас. Те, кого ты называешь семьёй не побрезгуют избавиться от тебя, как только узнают о нас. Ты знала, как и я, что это огромный риск. Ты знаешь о моих искренних и серьёзных намерениях по отношению к тебе. У меня даже уже есть план. Вечером, под покровом ночи мы сбежим. Далеко. Они не найдут нас. В Трансильвании я найду работу, по поводу жилья не переживай, я заранее договорился с одним человеком. Он мне должен. Нужно лишь поехать, а дальше я сделаю для тебя всё. Я заработаю деньги, нам на всё хватит. Не переживай. — Я… Не уверена… — В чём не уверена? Ты любишь меня, а я люблю тебя больше жизни. Клянусь, я как щит загорожу тебя от любых бед, недоброжелательных взглядов, слов или действий. Ты знаешь меня. Ну так как, ты согласна? Если согласна, то нужно собираться прямо сейчас. Я заранее подготовил повозку, кучер ожидает нас неподалёку от Прежмера. Так мы доберёмся в целости и невредимости, к тому же избежим нежелательных взглядов. — Хорошо, я согласна. Но ты должен выполнить данные обещания. — Обещаю, что так и будет. Я никогда и ни за что не оставлю тебя и буду защищать, если потребуется, даже ценой собственной жизни.       Молодые люди начали сборы. Метаясь по комнате, мужчина помогал женщине с её вещами, к счастью, его вещи не нуждались в сборах, так как он подготовил их заранее. Её родители должны были скоро вернуться. Им повезло, что сегодня какой-то фестиваль, куда семья и отправилась, за исключением их дочери, которая притворилась, словно ей нехорошо. Далее отпустила всех слуг на праздник, пользуясь полномочиями госпожи, хоть и понимала, что за подобную выходку её запросто могли наказать родители. Её это не остановило. Покончив со сборами и взяв всё необходимое, светловолосый голубоглазый мужчина поднял чемоданы и направился к выходу, а за ним следом и девушка. Она даже не подумала о чувствах слуг и том, как их накажут за провинность. Ведь кому придётся отвечать за сбежавшую госпожу, отвернувшуюся от собственной семьи? Эгоистичные желания госпожи порождали страдания для её, уже бывшей, прислуги.       Молодые люди вышли из дома и направились к выезду из Прежмера, что не оказалось особо сложным, ведь сейчас основные силы стражи были сосредоточены в центе, следя за порядком. Добравшись в назначенное время, мужчина поставил чемоданы на землю, а сам огляделся, уперев руки в бока. — Ничего не понимаю, он уже должен был быть здесь… — Может, что-то стряслось? Девушка огляделась в поисках повозки, но, так ничего и не обнаружив, вернулась взглядом к мужчине. — Подожди здесь, я пройду вдоль тропы, может быть, он остановился неподалёку. — Постой, — Окликнула она отходящего мужчину, — Не задерживайся слишком долго… Этот лес меня пугает, да к тому же стемнело… — Не переживай, одна нога тут, другая там, я быстро, — он улыбнулся, и от этого действия на душе девушки стало немного спокойнее.       Через мгновение он скрылся из виду за деревьями.       Стоя посреди леса, она ощущала беспокойство, словно предчувствие, но она его успешно игнорировала, ссылая всё на страх темноты. Её состояние ухудшило послышавшееся неподалёку угрожающее рычание. Она испуганно взвизгнула, отходя назад. Огромный чёрный волк показался из-за деревьев. Широко распахнутые глаза девушки и немой крик о помощи, что застыл, так и не сорвавшись с её губ. Чёрный, как смоль зверь, что больше волка в несколько раз, сверкая глазами, бросился в сторону девушки. Та лишь успела вытянуть руку вперёд, в попытках защитить шею. Зубы вонзились в её руку не успев сомкнуться до конца, когда зверь взвизгнул от боли, раскрывая пасть, и завизжал. --Эбби, беги! Сейчас же, я задержу его! — Я тебя не оставлю, как ты собираешься…       Мужчина перебил: — Эбигейл Гриффин, сейчас же уходи отсюда, ты мне будешь только мешать! С тобой у меня меньше шансов! Мужчина продолжал жечь плоть зверя факелом, по всей видимости он нашёл повозку, но… С погибшим кучером, сейчас валявшимся в кровавом месиве собственных внутренностей. Поняв, что дело неладно, мужчина схватил факел и помчался на помощь, почти добежав, услышал крик, к счастью, к этому моменту он был уже совсем близко. Зверь, словно нацелившись на девушку, проигнорировал мужчину, кинувшись в её сторону. «Нет»! — Воскликнул мужчина, рванув наперехват, когда зверь практически вонзился в глотку его возлюбленной, он смог остановить его выпад, схватив того за шею обеими руками, пока тот рвался вперёд, брызжа слюной в попытках убить всех на своём пути. «Беги»! Девушка рванула прочь изо всех ног, вытирая слёзы тыльной стороной ладони на бегу, зовя на помощь.       Борьба между мужчиной и зверем продолжалась недолго. Вырвавшись из захвата, когда силы отчаянного мужчины иссякли, зверь набросился на него, остервенело отрывая руки, пока тот продолжал пытаться защититься, откидывал оторванные конечности в стороны, когда же четвертованное тело сейчас лежало перед ним беззащитное, кровоточащее. Изо рта лилась кровь, а глаза закатывались, он вот-вот потеряет сознание, зверь вгрызся в шею и за доли секунды вырвал его гортань, клацая зубами покрошил её на мелкие осколки. Изумрудные глаза, такие знакомые Кларк, сейчас же выглядели совсем обезумевшими, полные ненависти, горя и отчаяния, смешанного с непониманием. Разъярённые, они сейчас внушали страх, даже в израненную и повидавшее многое, душу Кларк. Неужели этот зверь… нет, не может быть, чтобы это была Лекса… От этого зверя исходит настолько пугающая аура, что даже не верится, что этот зверь и Лекса одно существо… Хотя смутные ощущения от него такие же. Именно этого зверя она видела в своих снах, что сопровождали Кларк на протяжении жизни, периодически мучая кошмарами, хотя, иногда, ей и снились более спокойные сны с этим зверем, что было странно. Но, поскольку Кларк не так давно поняла, что оборотни могут искреннее проявлять эмоции и действительно чувствовать то же, что и люди — всё возможно. Не зацикливаясь на этом, мозг Кларк начал проецировать новое воспоминание. Видимо Лекса следила за Кларк некоторое время, хотя, судя по воспоминаниям, довольно часто. Жаль Кларк не могла понять, что чувствовала Лекса в тот момент. Как Кларк убедилась в том, что это Лекса в одном из промелькнувших воспоминаний, она услышала как к ней обращались «Лекса», «Хеда». Судя по всему, «Хеда» — это либо статус, либо прозвище. Исходя из того, что Кларк знакома с Лексой, она сделала вывод, что «Лекса и есть имя этого зверя». Пазл сложился. Пробегаясь по воспоминаниям, видя лишь отрывки, одно из таких воспоминаний она увидела отчётливо:       Девушка, которую ранее мужчина назвал «Эбигейл», сейчас лежала на неком алтаре в церкви. Она тяжело дышала, а живот был непозволительно большим. Такой есть лишь у беременных. Но почему Кларк видит это воспоминание? Вокруг девушки суетится акушерка и сам епископ стоит поодаль нервно кусая ногти. Эбигейл напоминала ему погибшую дочь и сейчас он боялся, что с ней может случиться то же самое, хотя сам он и находился в предвкушении того, родится ли у неё здоровый ребёнок и будет это девочка или мальчик. Он был знаком с Эбби и хорошо с ней общался. Так он её ласково называл, когда она, весёлая, прибегала в церковь под наблюдением родителей. Хоть они и были строги к ней, но очень её любили и желали лишь лучшего. «Кровотечение не останавливается»! Ком переживаний скрутился в животе епископа, пока акушерка принимала у Эбби роды. Его обдало потом, он всей душой надеялся, что кровотечение остановится и всё будет хорошо. Но хорошо не было и не будет. Бледная, словно смерть, Эбигейл тужилась из последних сил, пока облегчённо не выдохнула, когда, спустя долгие часы, акушерка не вытащила плод. Наконец-то это закончилось. Эбби так устала, так хочется спать, но она не может этого сделать, пока хотя бы не взглянет на ребёнка. — Покажите его. Это мальчик или девочка? — На локтях с трудом приподнялась она, пытаясь посмотреть сама. — Это… — Ошарашенную акушерку перебил воскликнувший епископ: — Э-Это что, волчонок?! Присутствующие переглянулись, затем ошарашенно уставились на Эбигейл. — Дайте его сюда, покажите моего малыша. Превозмогая отвращение и желание убить это нечто прямо на месте, епископ разрешил отдать это "что-то" матери. Когда Эбигейл получила малыша, волчонок, которого так назвали только что, начал уменьшаться в размерах, становясь тоньше, конечности начали стремительно уменьшаться, а пасть укорачиваться, хвост пропал, словно его и не было. Превратившись в самого обыкновенного младенца. Эбигейл улыбнулась, улюлюкая ребёнку. — Это девочка, — изнемождённо проговорила она, с нежностью, присущей лишь матери, начала поглаживать и укачивать малышку, — Теперь твоё имя Кларк… Кларк Гриффин… Прекрасно тебе подходит. Необычная и храбрая малышка… — Она обратилась к епископу, — Жан-Симон де Шампиньи, прошу вас, в знак нашей дружбы и вашей отцовской любви, сохраните Кларк жизнь… Она всё, что у меня осталось, она моё дитя, которое я люблю больше жизни, я ни о чём не жалею, она вырастит потрясающим человеком, только, прошу, помогите ей прожить эту жизнь достойно… — Ох, дитя… — замялся он в неуверенности, помедлив некоторое время он, приняв решение, вновь заговорил, поддавшись душераздирающему «Прошу» от девушки что до безобразия напоминала ему усопшую дочь. — Хорошо, я сделаю всё, чтобы защитить её, хоть я и не смогу присматривать за ней долго, учитывая мой преклонный возраст, я сделаю всё возможное, — он ласково, но болезненно, раздираемый изнутри, улыбнулся, наблюдая за последней улыбкой Эбби и блеском покидающем её глаза, пока голова не ударилась о подушку, а грудная клетка замерла. Епископ держа младенца на руках, которого он аккуратно забрал из ослабевающих рук матери, ушёл. Акушерку ждала незавидная участь, чтобы скрыть подробности рождения ребёнка, епископ избавился от уже пожилой женщины. Поскольку он дал обещание, он обязан был выполнить его как следует, пусть и такими методами, для кого-то жестокими. Но бог всё видит, он действовал во благо. Не мог позволить ребёнку погибнуть, пусть кто-то и считает, что рождение Кларк на совести сатаны, но епископ был уверен, что ничто не проходит без ведома господа, а значит на то его воля. Возможно этот ребёнок однажды перевернёт мир…

***

      Лекса же, в свою очередь, увидела воспоминание Кларк, от которого ей, мягко говоря, стало дурно. Если бы это не её духовное тело, Лекса уверена, что её вывернуло бы на месте.

Прежмер 1506 год

      Солнце нещадно пекло, обжигая кожу горячими лучами. Тяжёлый воздух с трудом заходил в лёгкие. Тело беспрестанно потело. Со лба струями стекал пот, застилая глаза, без того залитые слезами. Ни на погоду, ни на что другое не было сил или желания обращать внимания. Вот уже несколько часов малышка Кларк не возвращалась домой. Слёзы, вперемешку с потом, стекали по щекам к подбородку, заливая маленькие ручки, которыми она прикрывала глаза в неверии. Изредка убирая руки от лица, глядела своими голубыми глазами, наполненными болью и сожалением на труп котёнка. Серый малыш лежал с открытыми остекленевшими зелёными глазами, лишившиеся своего бывалого блеска и любви во взгляде. Сейчас же он был просто пустой оболочкой до этого столь любимого создания. Кларк готова была отдать за него всё. Она готова убить любого. Лишь бы вернуть того к жизни. Но увы. Это было невозможно.       Сейчас она могла только сидеть и смотреть на его маленькое окровавленное тельце и её сердце разрывалось от боли. Это было невыносимо терпеть. Её разрывало изнутри, подкатывая плотным комом к горлу, вызывая ощутимые симптомы тошноты. Этот зверь, недавно живой и игривый, который всего несколько часов назад весело скакал, бегал и прыгал, играя с его любимым родным человеком, теперь лежал мёртвым пластом с открытым ртом и вспоротым брюхом. Внутренности которого покинули оболочку и сейчас же распластались по земле. невозможно было осознать, что это любящее существо больше никогда не залезет девочке на колени, не прыгнет ночью на кровать, ластясь к любимому человеку. Как такое могло произойти со столь светлым, добрым и любящим созданием?       Со смертью Пепла невозможно было мириться. Особенно со смертью от рук тех тварей, которые спят сейчас в своих домах или весело щебечут со своими родителями. Так не должно быть. Так не будет. Девочке плохо и им будет плохо. С потерей Пепла она потеряла частичку себя. Последняя надежда на свет ушла. С этим маленьким созданием она чувствовала, что способна на многое, стоило лишь потерпеть. Но лучше не будет и та боль, что она испытывала изо дня в день, никогда не пройдёт. Она страдает и они тоже будут страдать!

Видение меняется, относя Лексу немного дальше в воспоминания, до этого инцидента

…

Прежмер 1505 год

      В просторном и светлом, благодаря большому окну, что пропускало достаточно солнечных лучей, кабинете, в тёмном и удобном на вид кресле, сидел Джаха, окружённый шкафами из дерева, окрашенными в тёмный оттенок, наполненными разнообразными книгами. Непринуждённо крутя трубку в одной руке, в другой держал газету, с сосредоточенным выражением лица, которое часто смешило Кларк. На мгновение оторвавшись от газеты, выпустив облачко дыма, Джаха прикрикнул: — Кларк, подойди!       Девочка сидела в своей комнате на втором этаже и играла с деревянными фигурками животных. Но через мгновение послышался спешный топот ног спускающейся Кларк. — Что такое, папа? — Девочка счастливо улыбнулась, заходя в кабинет, увидев отца, таким красивым: Белый смокинг с золотыми вставками необычайно красиво контрастировал с тёмной кожей, придавая некую возвышенность и величие отцу, делая того принцем в глазах дочери.       Джаха обратил внимание на вошедшую белокурую девочку. Откинув газету на небольшой столик перед креслом и аккуратно положив трубку на стол, он заглянул в глаза Кларк и вкрадчиво начал говорить: — Кларк, пять лет — отличный возраст. Тебе пора помочь мне с нашим семейным делом, не так ли? — Джаха ослепительно улыбнулся и счастливо взглянул на дочь. — Конечно, папа, а когда мы пойдём? — Кларк подошла ближе, цепляясь за отцовский рукав, поднимая свои маленькие голубые глазки, заглядывая в большие карие глаза напротив. — Да хоть сейчас, — обрадовавшись инициативе дочери, он подхватил её на руки — Пойдём же, я покажу и расскажу тебе всё. Так или иначе, мне нужен приемник и чем раньше ты всё узнаешь — тем лучше. Никто не может знать кому сколько отведено. Даже бессмертный может умереть. — Ты бессмертный, папа? — Удивлённо, но с восхищением проговорила она. Голубые глаза радостно засветились. Девочка была готова услышать историю. Но, к её разочарованию, он лишь по-доброму рассмеялся, проговорив: — Нет, конечно же нет, Кларк, я не бессмертен. Я сказал это образно, — он всё так же улыбался.       Выйдя на улицу, Джаха, с Кларк на руках, обошёл дом, проходя мимо небольших соседских заборов, что скрывали развешенное на верёвках бельё, оказались перед крышкой погреба, что была надёжно закрыта. Вытащил засов и откинули эту массивную доску в сторону. Джаха, одной рукой открыл крышку. Осторожно спускаясь по деревянной лестнице, меря каждый шаг, чтобы не оступиться, наконец, они оказались внутри помещения, освещаемого факелами, закреплёнными вдоль стен. По факту, от погреба тут было одно лишь название, так как это место не являлось им.       Место, в котором они сейчас находились, выглядело как старая комната бедняка. Никакой внутренней отделки не было. Лишь каменные стены и несколько изношенных временем столов и стульев. От этой комнаты отходило три туннеля, в конце которых так же находились комнаты. Из-за них это место скорее напоминало шахту без рельс и вагонеток. — Дело в том, Кларк, что мы богаты, успешны и имениты из-за того, чем мы занимаемся. Этот мир мы делаем лучше, понимаешь? — Начал разговор Джаха, после относительно долгого молчания, задавая, скорее, риторический вопрос.       Но Кларк, конечно, не понимая таких сложных вещей, всё же ответила: — Да, папа, — хотя она не совсем понимала того, что ей сказал отец. Главное, что они хорошо живут из-за этого дела. Наконец, на их пути начало что-то виднеться. Как поняла Кларк, там была решётка. Джаха подошёл вплотную. В камере что-то зашевелилось. — Папа, что там? — Испуганно пискнула девочка, дёрнувшись. — Не волнуйся, смотри. — Джаха спустил Кларк, усадив на стул.       Малышка Кларк оказалась в комнате, в центре которой стоял деревянный стол и стул, на который её только что посадил отец. К стене была прибита деревянная доска со вбитыми и чуть загнутыми вверх гвоздями, на которых висели пилы, топоры и другие непонятные приспособления.        Теперь уже тонкий писк привлёк внимание Кларк. Она вновь перевела взгляд на стол перед собой, на котором стояла клетка. Кларк до этого даже не обратила на неё внимание. Девочка забавно сощурилась, всматриваясь, пока не ойкнула, испуганно подпрыгнув, из-за чего стул под ней пошатнулся, едва не падая. В клетке была живая крыса, которая что-то увлечённо жевала. Это не тот случай, когда вы видите что-то милое и красивое. Это была огромная мерзкая тварь, грязно-коричневого цвета с длинным бледно-розовым хвостом, непокрытым шерстью. По всему телу виднелись облезшие участки розоватой кожи. Кругловатые уши были обглоданы, словно постарался кто-то из её сородичей. Длинная морда практически лишилась шерсти. Лысые розоватые лапы были покрыты засохшей кровью, как и длинные передние зубы, глодающие какую-то небольшую косточку.       Преодолевая испуг, Кларк заговорила: — А это для чего? — Указала она пальцем на клетку с крысой, держась на приличном расстоянии. Этот отвратительный грызун пугал её.       После, раздалось ещё одно всхлипывание, после которого Кларк вновь обратила внимание на решётку, заменявшую целую стену. Джаха заговорил: — Поскольку ты, Кларк, девочка, тебе ближе будет она. Я покажу, чем тебе придётся заниматься.       Джаха схватил молоток с крючка и открыл дверь решётки. Перед взглядом Кларк предстала картина:       В самом тёмном углу сидела молодая девушка, руки, ноги и горло которой были скованы короткими цепями, прибитыми к стене и полу. Практически любые движения были ограничены настолько, что лечь выходило с трудом.       Джаха, с молотком в руке, подошёл к девушке практически вплотную, и та тут же начала кричать: — Нет, не нужно, пожалуйста, отпустите меня, я никому не скажу! — В отчаянии проверещала та, в попытках закрыться руками от летящего в неё молотка. Но это не помогло. Последовал удар. Затем второй. Послышался хруст. Девушка завизжала от боли, выгибаясь в агонии. В голове образовался туман. Её начало тошнить. Желтоватая рвота с кусочками непереваренной пищи начала литься на её подбородок, затем на живот. После полного опустошения желудка, в горле остался мерзкий привкус, на который не было сил обращать внимание. Посмотрев вниз, на ногу, её начало трясти и сильнее выворачивать, слёзы полились ещё сильнее. Ей стало намного хуже от вида своих переломанных пальцев ноги, которая сразу же распухла и потемнела. Крики боли смешались с хныканьем и всхлипыванием. Тело неудержимо дрожало. Содрогались все мышцы. Во рту пересохло настолько, что девушка начала давиться собственным кашлем и слезами, смешиваемыми с соплями. Невозможно было спокойно всё это слушать. Люди в двух других камерах, находящихся в конце разных коридоров, заплакали, закрывая рот руками, сдерживая всхлипы. Это заставило их вспомнить, что происходило с ними самими не так давно. В обеих камерах сейчас сидели уже воспитанные рабы, готовые к продаже. Специально для Кларк, Джаха оставил одну рабыню. Судьба которой сулила неблагополучная…       Кларк на мгновение замерла от увиденного зрелища. Её глаза расширились, а брови поднялись, лицо словно посерело. Придя в себя через мгновение, она бросилась к отцу с криками: — Папа, что ты делаешь? — Она схватила его за штанину своими маленькими ручонками, захлёбываясь слезами. Что её добрый, улыбчивый и щедрый отец только что сделал с этой девушкой? Он просто не может быть таким жестоким, творя подобное безумие. Он никогда даже голоса не поднимал на Кларк, со всеми всегда общался вежливо, конечно, иногда высокомерно, но не делал ничего подобного. Сейчас же его глаза не горели прежней добротой и мягкостью. Нет. Напротив. В его глазах плескались недобрые огни, его взгляд напоминал скорее дикого хищного животного. Никак не её любимого отца. Как её заботливый отец может быть настолько жесток к другим? — Папа, прошу тебя, хватит. Не делай ей больно, пожалуйста, папа, — взмолила Кларк, всхлипывая, крепче прижимаясь к отцу, надеясь на то, что он её послушает и они вместе уйдут. Чтобы всё было как прежде. — Кларк, — мягко произнёс Джаха, привлекая внимание дочери. — Вот, держи. Твоя очередь. — его глаза были полны заботой и отцовской любовью. Было сложно противостоять этому взгляду, но… делать кому-то больно.?       Джаха вложил молоток в руки дочери, некрепко сжимая её маленькие ладоши в своих, тем самым подбадривая. — Либо ты сделаешь так, как я сказал, либо я больше не буду считать тебя своей дочерью, — рявкнул мужчина. — Ну и ладно, — заупрямилась Кларк. Я не буду никого обижать, — вновь разразилась плачем она. — Вот так значит? Хорошо, — заскрипел зубами Джаха, — ты меня разочаровала, Кларк. Я считал тебя умнее. Думал, что ты, как и я когда-то, возьмёшь на себя ответственность за наше дело. Твоя мать тоже тобой разочарована. Ты разочарование всей нашей жизни! — А вот и нет! Моя мама самая лучшая и никогда бы никого не обидела! — Кларк упёрла руки в бока, насупившись. Игнорируя стекающие по щекам слёзы. — Что? Это тебе бабушка с дедушкой наплели подобную ересь? Больше ты их не увидишь, Кларк. — Недобро гоготнул Джаха. — Ч… Что? Почему это? — Растерялась Кларк, опуская руки. Глаза наполнились беспокойством и непониманием. Джаха подхватил растерянную Кларк на руки и закинул в клетку. — Посиди тут пару дней и подумай над своим ответом хорошенько. Когда я приду, я дам тебе возможность ещё раз ответить на мой вопрос. И, для тебя же лучше, если ты сможешь сделать то, что я скажу с этой погонью. — Джаха плюнул на пол. Слюна тут же смешалась с землёй, становясь чёрной.       Мужчина покинул «погреб», поднимаясь в дом. Через какое-то время послышался скрежет и стук. Видимо отец Кларк поставил на место засов.       Тишина, нарушаемая лишь болезненными стонами, начала давить на малышку Кларк. Встав с холодной земли, она направилась к тому углу, из которого доносился «скулёж» и безостановочные рыдания. — Извините: -- позвала Кларк, — вам, наверное, очень больно.? — Кларк, пыхтя, с трудом оторвала рукав своей рубахи. — Вот, — малышка протянула руку с куском ткани. — Завяжите, может быть так вам станет чуточку легче. Кларк не знала, как ещё можно помочь девушке, потому, надеялась, что хотя бы это поможет. — Спасибо: -- прохрипела та, принимая ткань и перевязывая повреждённый участок ноги, насколько это было возможным. Хотя кровь смешалась с землёй, и девушка понимала, что хорошо всё не закончится, и обязательно будут осложнения. Она была благодарна девочке за доброту, но мыслить не могла ни о чём, кроме того, насколько сильно болит нога. Нестерпимая боль.       Девушка рукавом вытерла подбородок и шею, стирая большую часть желудочного сока с остатками еды и слизи. Ужасно хотелось пить, но воду, как и еду, сюда приносили редко, а сейчас, судя по всему, её принесут ещё не скоро. — А вы любите купаться? — улыбнулась Кларк, обращая взгляд голубых глаз в янтарные глаза напротив. — Ч-Что? — Не поняла девушка, неуверенная в том, что хорошо расслышала фразу. — Купаться, — Повторила Кларк, улыбаясь, — любите? — Эм. Ну да, — девушка не знала как ответить, ведь этот столь простой и неуместный вопрос выбил её из колеи. Показалось, что боль начала ощущаться чуточку слабее, скорее всего от того, что она отвлеклась от боли, разговаривая со столь невинным, замечательным и добрым ребёнком. — Меня Кларк зовут, а вас? — Глаза малышки блестели добротой. — Меня зовут Jackaloo, Ugu yaraan taasi waa mar magacayga*. — измученно улыбнулась та со слышимой досадой в голосе. — Что? — Не поняла Кларк, пытаясь повторить сказанную фразу на непонятном ей языке. — Что это за язык? — Это уже не важно, Кларк, ты запомнила моё имя? — она по слогам произнесла его вновь, а Кларк повторяла за ней по слогам: — Джа-кка-лу. — Джаккалу… да, я поняла, у тебя красивое имя, — восхитилась Кларк, — откуда ты знаешь наш язык?       Увлёкшись непринуждённой и лёгкой беседой, Кларк не имела понятия сколько времени прошло с момента её заточения. Так проходили часы. Затем наступил момент, когда у её собеседницы кончились силы говорить. Тогда Кларк рассказывала той истории, пока не ощутила как её опустевший живот заурчал, а горло, беспощадно сушась, просило воды. Сама Джаккалу нуждалась в помощи. Она не могла спать, долгое время находилась без пищи, настолько долго, что перестала ощущать голод. Но вот пить хотелось просто ужасно. Губы высохли и потрескались, глаза Джаккалу предпочитала держать закрытыми. Губы, как и тело девушки, содрагалось. На лбу выступил пот. Что с ней происходило, Кларк не понимала, но с той явно было что-то не в порядке. Должно быть у неё ужасно болела нога.       Кларк слегка приоткрыла рану: к ткани прилипла какая-то вязкая субстанция, тянущаяся словно паутина.       Нога Джаккалу распухла и покраснела. Из повреждённых участков вытекло что-то непонятное, желтоватого цвета. Кларк стало не по себе от увиденного. Она обратно закрыла ногу девушки тканью. Запах в «погребе» стал ещё более тяжёлым, с кисловатым привкусом.       Наконец, Кларк услышала как скрипнула дверь. Вдалеке туннеля показалась фигура отца. Которая становилась больше по мере приближения. — Ну что, ты подумала? — Бодрым голосом в хорошим настроении сказал тот, подойдя впритык к решётке. — Да, но, сначала, помоги ей, — Кларк указала пальце на Джаккалу, которая тряслась в углу и обильно потела. — ей не хорошо, — продолжила она, обеспокоенно глядя отцу в глаза. Джаха перевёл взгляд на рабыню. — Кларки, малышка, — начал ласково тот, — зачем же ей помогать? Она ведь и так умрёт, разве нет? Разве ты не переосмыслила все мои слова. Ты так ни к чему и не пришла? — Насупился Джаха, сводя брови вместе. Его взгляд стал серьёзным и твёрдым. — Ну? — подтолкнул к ответу он, вытирая вспотевшие руки тряпкой. После, небрежно откинул её на стол. — Нет! — злобно глянула на своего отца Кларк, — Она не умрёт! Ты не сделаешь ей больно. Кларк раскинула обе руки в стороны в защитном жесте. Будто они могли остановить Джаху. Вот только Кларк верила в то, что остановит. Тот рассвирипел. — Нет?! Что значит нет, Кларк?! Ты всё это время здесь сидела и ни к чему не пришла? Где твои мозги, мелкий ты выродок! Я покажу тебе что бывает, когда ты меня не слушаешь. Я давал тебе шанс! Джаха рывком ринулся к стене, выдернул топор вместе с гвоздём, который глухо упал на землю. Со злостью сорвал замок и отшвырнул его подальше. Резким движением откинул Кларк, что та, отлетев, ударилась головой о стену. В глазах начало темнеть, образы расплывались. Перед тем, как потерять сознание, она видела как Джаха поднимал и опускал топор снова и снова. Красная вязкая жизкость летела в разные стороны словно раскрывающийся веер. Вновь и вновь. С трудом она слышала голос… Знакомый, трепещущий голос, разрывающийся в агонии. Пока не стих, как и всё вокруг. Простояв некоторое время над окровавленным телом, теперь уже больше напоминающим кашу, Джаха откинул на землю окровавленный топор. Прошёл к столу, взял платок и вытер им руки и лицо от брызг крови. Посмотрев на Кларк, словно что-то обдумывая, на мгновение замешкавшись, подошёл и поднял ту с пола.       Оказавшись в доме, Джаха положил малышку на диван, сам же, вышел на террасу и закурил трубку. Втягивая дым, он задумчиво постукивал пальцами по столбу, боком к которому он прислонился, с закинутой рукой выше головы. Обводя глазами небольшой прудик, в котором плескались рыбки, блаженно затягиваясь, он выдыхал клубки дыма, которые тут же уносило ветром. Докурив, он вытряхнул остатки пепла на траву. Затем засунул трубку в карман за пазухой.       Сознание Кларк начало становиться более ясным. С трудом она открыла глаза. В голове стоял гул, а боль была ужасной. Кларк коснулась затылка и посмотрела на руку, на которой отпечаталась кровь. Руки задрожали. К горлу подкатил тошнотворный ком, спирающий дыхание. «Нет. Не думай об этом. Не думай об этом. Не вспоминай. Всё хорошо. Ничего не случилось. Ничего не случилось». Повторяла она себе мысленно, не позволяя вернуться воспоминаниями к тому, что недавно произошло. Она не хотела до конца осмысливать это. Что произошло? Ничего ведь не случилось.       Кларк услышала шаги у себя за спиной. Она напряглась, замерев. Перед ней на небольшом столике показалась миска с едой и стакан воды. У Кларк потекли слюни, голод давал о себе знать, как и жажда. Но она так и не осмеливалась пошевелиться, пока не услышала холодный повелительный тон: «Ешь».       Кларк набросилась на стакан с водой, осушив тот в два счёта, затем принялась за еду, набивая щёки руками. Когда с едой было покончено, её организм немного успокоился, не беря во внимание саму Кларк. Тело которой было натянуто, словно струна. — Кларк, иди за мной.       Жестокий взгляд отца ещё больше пугал Кларк. Она никогда не видела этого взгляда, направленного непосредственно на неё. Они вышли из гостиной, прошли некоторое расстояние, пока не оказались в кабинете отца, в котором он проводил большую часть своего времени. Джаха закрыл за собой тяжёлую дубовую дверь, завесил окна тюлями и начал разводить огонь в камине. Зачем разводить огонь, когда на улице ежедневно беспощадное пекло? Когда огонь вовсю разжёгся, а брёвна начали потрескивать, он выпрямился. Отойдя от камина, он взял Кларк и посадил её в кресло. Затем стянул с неё грязную рубаху. Возможно он хотел переодеть Кларк в чистое, как он всегда это делал?       Джаха снял с шеи массивный металлический крест. Зажал его клещами и положил в камин, ожидая пока тот раскалится. Кларк сидела в непонимании. Но не смела шелохнуться. Пока Джаха ожидал подходящего прогрева металла, он вынул трубку и закурил. Дым заполнил помещение. Кларк залилась кашлем. Слёзы выступили в уголках её глаз. Едкий запах дыма заполнил лёгкие. — Папа, зачем мы здесь? — Кларк посмотрела на отца со смесью надежды и страха. — Заткнись, отродье! Ты мне не дочь. Хочешь поскорее узнать, зачем ты здесь? — он выдернул трубку у себя изо рта. Облокотился одной рукой о подлокотник, оказавшись глазами на одном уровне с Кларк, выдыхая дым той прямо в лицо. Не сводя с неё взгляда, перевернул трубку, стряхивая весь пепел на голое плечо Кларк. От чего та взвыла, соскочив с кресла, падая, попятилась. Стряхнув остатки пепла с плеча, болезненно поморщившись, захныкала. Джаха грубо схватил её за волосы, намотав на кулак, поднял вверх и обратно усадил в кресло. — Если ты сойдёшь с этого кресла, я прикончу тебя, поняла? — Зыркнул он, злобно оскалившись. Рывком отпустил волосы Кларк.       Тем временем, крест принял нужный красноватый оттенок. Джаха вытащил клещи, мгновение полюбовавшись. Свободной рукой схватил Кларк за шею, ощутимо придушивая. Кларк захрипела, схватилась маленькими ручками за огромную руку отца, в попытках освободиться. Бесполезно. Ей некуда деваться. Кларк разразилась хриплыми рыданиями. Джаха, перед тем как начать, держа клещи в близи от Кларк, сказал: — А теперь раскаивайся, Кларк, перед богом! Что, вопреки его словам, ты отказалась слушаться своего отца, который в одиночку тебя воспитал и вырастил. — Джаха приложил крест к телу Кларк. Она завопила от боли, извиваясь, она сильнее попыталась выбраться, но без толку. Её расширенные от боли глаза не знали за что зацепиться, хаотично бегая по комнате, всё ещё заполненной дымом. Голова пошла кругом. Её кожа плавилась и шипела, следуя очертаниям креста, из-под которого шёл дым. — Разве я плохой отец, Кларк?! — Он оторвал крест от тела девочки, давая небольшую передышку. Пока тот вновь раскаляется в камине. Щёки Кларк заливались слезами. Дышать было тяжело. Не только из-за руки на шее. Малышка быстро дышала, пытаясь стерпеть боль. Затем процесс повторялся до тех пор, пока Кларк не потеряла сознание. К несчастью, в сознании она оставалась долго…       На этом издевательства отца не закончились. Изо дня в день от твердил ей, какое она отродье сатаны. Что она ему не дочь. О том, что она не имеет права на существование и то, что лучше бы такая тварь как она никогда не появлялась. В дни наибольшей злости, он бил её головой о пол или стену, пока та не теряла сознание, так же повторял процесс с раскалённым крестом. В лучшие же дни всё обходилось оскорблениями и горячим пеплом на теле. Каждый раз, когда Джаха курил, он выворачивал пепел на Кларк. Так шли дни. Недели. Месяцы. Кларк в голову приходили мысли о его убийстве. Она представляла, как перерезает ему горло, пока тот спит. Чем дольше продолжались издевательства, тем больше вопросов возникало в её голове о том. Стоит ли её жизнь всех этих мучений. Она ведь может просто уйти. Ведь может? Нет. Он найдёт её и тогда будет только хуже. Гораздо хуже. Он может выдрать ей ногти. Вырвать все зубы. Вырвать ресницы или отрезать губы вовсе. Он много раз говорил об этом. Если Кларк будет паинькой, ничего этого не случится. Ведь терпеть всё то, что происходит изо дня в день проще, чем потом прочувствовать на себе весь его гнев. Быть может, его всё же нужно убить? Убить… Нет… Или… Умереть самой? Сколько ещё это будет продолжаться, и ради чего мне это терпеть? Зачем?       В жизни Кларк появился Пепел. Она нашла его совсем маленького на улице. Он был тощим и слабым. В нём она словно увидела частичку себя. Она решила его прятать от отца. Со временем он начал отпускать её на улицу, хотя до этого держал взаперти. Но при условии, что о том, что происходит дома никто не узнает. Со временем Джаха так же успокоился и теперь у них с Кларк были только его «лучшие» дни. Поначалу Кларк прятала котёнка, пока Джаха его не обнаружил. Она испугалась за его жизнь не на шутку. Но, на её удивление, «отец» позволил ей его оставить. Если он не будет гадить и лезть туда, куда лезть ему не следует. С тех пор Кларк играла с ним на улице и спала в своей комнате. Пепел был необычайно умён и ни разу не сходил в туалет в доме. Если ему хотелось, то он просто выходил через окно, затем возвращался и ложился рядышком с Кларк.       Жить стало более или менее возможно и мысли об убийстве или самоубийстве, покинули её. К сожалению не на долго. Лишь до того самого инцидента, которое стало последней каплей и отправной точкой для Кларк. Небольшая частичка её настоящей, что так упорно сдерживалась, вырвалась наружу. В следствии чего погибло несколько детей.