Let Me Love You

      — Что ж, это все, что вы хотели сказать? После этого сеанса вы пойдете на вынесение приговора. — прокашлялся психолог.       — Да, это все… Я могу воспользоваться уборной?.. — тихо спросила Ким.       — Можете. Я пока что позову надзирателя. — пожал плечами мужчина, вставая с диванчика. Минджон встала с кресла и зашла в туалет, запираясь в нем изнутри на замок. Еще во время прошлого сеанса она поняла, что ни зеркал, ни острых предметов тут нет, дабы заключенные не вытворяли то, что им не следовало бы делать. Но тут есть туалет, который она пнула со всей силы. В первый раз не получилось отколоть даже малейший осколок фарфора. Но за следующим разом ей удалось его разбить. Подобрав осколок, Минджон дрожащими руками поднесла его к венам.       — Не могу… Не могу жить с этим клеймо… Не могу… Я не должна жить… Джимин, милая, если Бомгю мне не соврал… Мы встретимся… Мы будем вместе, обещаю тебе… Как ты и хотела… Я сделаю все, чтобы ты чувствовала себя счастливой… — зажмурившись, Ким надавила острой стороной осколка на кожу, с трудом сдерживая желание закричать от боли. Кровь быстрой струйкой полилась по ее запястью, капая на пол. Взяв осколок в уже окровавленную руку, девушка порезала себе вторую руку, а напоследок приставила острый конец к виску, неглубоко вонзив его внутрь. В глазах начало темнеть от быстрой потери крови. Ее колени задрожали и Минджон села на пол, постепенно укладываясь на него всем телом.       Заподозрив что-то неладное, в туалет постучались. После того, как ответа не последовало, дверь тотчас выбили два огромных надзирателя.       — Блять… — выругался психолог, нажимая на красную экстренную кнопку.       — Как вы могли упустить ее? — грубо спросил надзиратель.       — Ничего, есть время. Она просто так себя не убьет. Если медики быстро прибегут, то смогут попытаться остановить кровотечение. — нервно ответил психолог.

***

      Сеул погрузился в мрак. Страшная новость разлетелась по всему городу в утро того же дня. Родители Джимин впали в глубокую депрессию. Мать сошла с ума, отец тоже. Потеря дочери сильно ударила по их психике, отчего они оба долго не могли смириться с потерей. Енджуна каждую ночь мучали кошмары, панические атаки и истерики. Ему тоже было безумно тяжело осознавать, что он потерял свою любовь. Когда были назначены похороны, он остался стоять тогда, когда все ушли.       — Джимин… — парень закрыл ладонью глаза, сдерживая слезы. — Милая… Я… Я должен был приехать… Я должен был тебя спасти… Умереть за тебя… Ты не заслужила этого, милая… — Чхве упал на колени перед могилой, положив на нее букет цветов. — Ты была лучшим, что случалось в моей жизни… Я буду любить тебя… всегда… Только тебя… Я никогда никого больше не полюблю, обещаю… Боже…       Он просидел у ее могилы и, казалось, выплакал все свои слезы. Он ушел с кладбища глубокой ночью.       Енджун не доехал до дома. Он разбился насмерть на мотоцикле, потому что боль, которая окутала его с ног до головы, заставила руки ослабнуть. Мотоцикл выехал на встречную полосу и столкнулся с грузовым автомобилем.       Они все умерли. Умерли из-за того, что человек сошел с ума. Невиновные люди пострадали от чьих-то рук просто потому, что когда-то пересекли ему дорогу. Умерли жестоко и ужасно, страшнейшей смертью, которую даже врагу не пожелаешь.

      Покойтесь с миром. Вы не заслужили этого.

***

      Минджон поняла, что она до сих пор жива. Она лежит, будучи прикованной к койке. В нос бьет неприятный запах медикаментов. Глаза открывать вовсе не хочется. Единственное, что заставило ее сейчас заинтересоваться окружающим миром — голоса врачей.       — Что мне делать? — спросил, судя по всему, молодой специалист.       — Заходи к ней иногда, смотри, когда проснется. — ответил человек с более хриплым голосом. — Как очнется — сделай укол и поменяй капельницу. Кстати, следи, чтобы в капельнице жидкость не закончилась. Если хотя бы пару капель пропустит… Все. Пиши пропало, умрет. Итак много крови потеряла, с того света достали. Я пошел пить кофе.       — Х-Хорошо… — ответил медбрат. Дверь в палату закрылась. Через пару секунд Минджон снова услышала этот звук. Судя по всему, они оба ушли.       Каштановая поморщилась и медленно открыла глаза, смотря на то, как яркий холодный свет от лампы слепит ее глаза.       — Лучше бы я очнулась в морге… — пробубнела Ким, вздыхая. Она чувствовала невыносимую слабость во всем теле, да такую, что повернуть голову уже было тяжело. — Капельница, говорите… — она коротко усмехнулась. — Зачем меня пытаются спасти… Спасти, когда я не достойна этого… Я так и не смола выбраться из своего кошмара... Я искала несуществующее спасение...       Она на время замолчала, погружаясь в свои мысли. А мысли были только о Джимин и о том, что она натворила. Было до ужаса больно. Рука медленно потянулась к небольшому шлангу капельницы, воткнутому в ее кожу. Обхватив его пальцами, девушка напоследок вздохнула и со слабой улыбкой на глазах проговорила:       — Говорят, что после смерти мозг способен думать еще семь минут… Ты будешь моими семью минутами, Джимин… — пальцы вытащили шланг из кожи. Минджон наконец почувствовала это долгожданное приближение своей смерти, когда ее душа словно покидает ее тело, уходя в свободное плавание. Веки отяжелели. Глаза закрылись.