Let Me Love You

      — Ты обещала. — грубо буркнул Чхве, догнав Джимин, которая стремительно уходила от парка как можно дальше.       — Тебя еще не хватало. — она недовольно огрызнулась, хмурясь.       — Я пытаюсь уберечь тебя от проблем, а ты отвечаешь мне этим? — Енджун перегородил ей дорогу. — Я разочарован в тебе, Джимин.       — Я не прошу тебя делать это, я и сама могу прекрасно с этим справиться! Уйди с дороги, пока я не разозлилась и на тебя.       — Сама? — он усмехнулся, правда без единого намека на веселье. — Ты забываешь о том, как ты плачешь буквально по каждому пустяку и не можешь собрать себя в кучу без чужой поддержки!       — Что?! — остановилась Ю. Она с обидой закатила глаза и, толкнув парня в плечо и быстро обойдя его, ушла прочь от этого места.       — Ты серьезно?! Джимин! — Енджун вновь догнал ее, взяв за запястье, однако Джимин дернула руку и быстро освободилась от хватки.       — Оставь меня, Чхве. И без тебя хреново себя чувствую.       — Пф… Ну и иди. Не собираюсь я крутиться вокруг тебя с таким отношением! Услышала?! Эй!

***

      Дойти из парка до дома оказалось тяжелым делом. Минджон хромала и жмурилась от острой боли в колене, иногда опираясь на стены зданий, сопровождающих ее почти весь маршрут. По влажным щекам до сих пор текли редкостные слезы.       И, несмотря на то, что ей было больно элементарно ходить, Минджон все равно вернулась домой раньше отца, первым же делом смотря на свое отражение в зеркале: под глазом стал виднеться темно-синий пигмент кожи, указывающий на образование синяка. Даже на склере глаза образовалось небольшое красное пятно. Она грустно вздохнула и поплелась в ванную комнату, чтобы смыть грязь с щек, ободранных коленей и локтей. К слову, Минджон не по своей воле порвала джинсы и свитшот. Как только вода коснулась лица, Ким не выдержала и заплакала сильнее, упираясь ладонями в раковину. Квартира наполнилась шумом напора воды и женским плачем.       Было больно. Везде. Изнутри и снаружи.       Все чувства повторились с необычайной точностью, прямо как восемь лет назад. Восемь лет назад Минджон в первый и, казалось, последний раз потеряла близкого ей человека. Несмотря на свой небольшой возраст в то время, она сразу осознала всю масштабность ситуации. Если вы думаете, что дети не могут до конца осознавать понятие «смерти», то вы глубоко ошибаетесь. Именно в детском возрасте ребенок привязан к своей матери слишком сильно, чем когда-либо.       Минджон, стоящая у панорамных окон, услышала, как открылась входная дверь. Она обернулась и скорее побежала смотреть, кто же пришел. Это был отец. Его взгляд был направлен в пол, тело его подрагивало, да и сам он выглядел очень мрачным, подавленным и шокированным.       — Папа? — в недопонимании спросила Минджон, аккуратно присаживаясь на корточки и заглядывая отцу в лицо. — Где мама?       — Нету мамы больше. — с тяжестью проговорил отец, молча уходя в родительскую спальню. Ногой он случайно задел сидящую дочь, но, видимо, даже не заметил этого. Девочка плюхнулась на холодный пол, провожая его взглядом.       — Как… нет… — она испугалась. Как же так? Мама не могла не придти с работы. Мама всегда приходила примерно в семь вечера, принося пакеты со сладостями и продуктами. Это было невозможно. Минджон упрямо пошла в спальню родителей и открыла дверь, подходя к отцу. — Папа, куда ушла мама? У меня есть мама! Ты мне врешь! — ее глаза начали слезиться.       — Да умерла мать твоя! — комнату наполнил болезненный отцовский крик. Мужчина взял Минджон за плечи и встряхнул ее, пытаясь вразумить. — Убили ее! Зарезали!       — Ты мне врешь! Я не верю! — крикнула девочка, убегая из комнаты со слезами на глазах. Она подошла ко входной двери, встала на носочки и с трудом стянула с полки папин телефон, самостоятельно набирая маму. Хныча, Минджон отчаянно вслушивалась в каждый гудок, надеясь на то, что мама ей ответит и скажет, что все хорошо. — Мама!.. Мамочка, ответь! Пожалуйста!.. — звонок завершился безответно. — Мамочка! Мама! — Минджон выронила телефон из рук и упала на колени, громко плача и крича. — Не бросай меня, мама! Ты ведь обещала мне!.. Обещала всегда быть рядом! Мама!.. Ты не можешь бросить меня!..       Ровно так же, как и восемь лет назад, Минджон лежала на кровати и рыдала в подушку, до боли в костяшках сжимая ее ткань. Внутренний голос кричал ей, что это полностью ее вина, что она сама довела ситуацию до такого исхода по своей же глупости. В ушах звенело, вызывая неприятную головную боль. Осознание очередной потери ударило по ней слишком сильно, чтобы суметь успокоить себя, как обычно подавить наплыв эмоций и отреагировать так, будто ей плевать. Она плакала в подушку, выглядя со стороны так жалко и глупо, что внутри себя Минджон чувствовала невероятное отвращение к самой себе.       — Почему я такая!.. — крикнула в подушку Ким, ударяя по матрасу кулаками. — Почему?! — она резко встала, ударив кулаком по стене. — Почему?! Почему я такая неудачница?! Что я сделала в прошлой жизни не так, чтобы получить такое страдание?! — один удар за другим порождали на стене небольшие пятна крови из-за кровоточащих костяшек. Но Минджон ударяла по стене так сильно, будто не чувствовала всей этой боли. Ей хотелось выплеснуть всю свою агрессию на чем-то материальном, ведь самая громкая версия ее крика в подушку была не способна успокоить бушующий в ней ураган безумия. Она была зла, но сейчас Ким не понимала, на что именно.       — Не сделала тогда, сделаю сейчас! — прорычала Минджон, выходя из комнаты и направляясь на кухню. Крепкой хваткой девушка схватилась за острый нож и стала судорожно разматывать дрожащей рукой бинт, скрывающий за собой страшные шрамы после прошлой неудачной попытки вскрыть вены.       — Брось. — приказала грозно Винтер, внезапно появившись перед ее лицом. — Брось, пока я не заставила тебя кричать от болей в бошке. Скоро придет отец, ты ведь не хочешь вернуться в психушку из-за своей тупости?       — Нет! — крикнула Минджон, поднося лезвие ножа к руке. Ее охватила нечеловеческая дрожь, глаза горели страхом.       — Хорошо, я тебя предупреждала. — пожала плечами Винтер. В ту же секунду Минджон выронила нож из рук, который со звоном упал на плитку. Девушка схватилась за голову, сжимая пряди волос. Стиснув зубы до боли, она прорычала. Казалось, голова вот-вот лопнет от невыносимой боли, которая в ней происходит.       — Хватит! — болезненным криком попросила Ким.       — Одумалась. — закатив глаза, Винтер вздохнула. Боль постепенно сошла на «нет».       — Исчезни, я прошу тебя… Пожалуйста… — хныкала девушка.       — Посмотри на себя: превратилась в сопливую и жалкую версию своей подружки. — с явным раздражением подметила светловолосая.       — Не говори так о ней!.. — жалобно шмыгнула та.       — Как меня это раздражает… Все кончено с Джимин. Вы обе поставили жирную точку в своем общении. Ты в ее глазах дерьмо полное, так почему ты продолжаешь воображать себе ту беззащитную плаксу, которая, по твоему мнению, такая «милая и заботливая»? Как тебе ее забота сегодня? Понравилось? Хочешь еще? Не слышу? Я слышу только твои жалкие всхлипы. Смой уже свои сопли и иди отоспись, смотреть противно на тебя.       — Я убью себя!.. Если не сегодня, то завтра!.. — проскулила Ким.       — Я не дам тебе умереть, пока не выйду из твоей жалкой физиономии. Вот когда я освобожусь и стану свободной душой, тогда ты можешь хоть из окна выброситься, меня не волнует, каким способом ты размажешь себя по асфальту.       — Почему ты не можешь покинуть меня сейчас или после моей смерти?..       — Потому что если ты подохнешь таким ужасным человеком, то я обращусь в точную копию тебя, а мне такого счастья не надо. Я хочу быть милашкой Винтер, которая не успела выстроить из себя ледяную глыбу. Хочу быть той, кем я должна была оставаться и по сегодняшний день.       — Что тебе нужно?.. Скажи прямо, я не могу понять, что от меня требуют…       — Скоро, Минджон. Скоро ты все поймешь. А теперь делай то, что я тебе сказала.

***

      Минджон проснулась поздно вечером. Как только она по случайности взглянула в окно и увидела там темное небо, девушка быстро ободрилась и посмотрела на настольные часы. Через двадцать минут она должна быть на крыше соседнего дома.       — Агрх… — прохрипела та, поднимаясь с кровати и подходя в торопях к шкафу. Девушка по привычке взялась за любимые джинсы, однако вспомнила про разодранные на них колени. Кстати о коленях…       Ким ощутила что-то непонятное на коже коленей и локтей. Опустив голову, та заметила белые большие пластыри, налепленные на них. Костяшки ее также были чем-то обработаны.       — Черт… — замерла та. Было не трудно догадаться, что это сделал отец. Значит, он уже в курсе того, что с ней что-то случилось. Глянув на себя в зеркале, в глаза бросился темный синяк на одном из них. — Мне пизда. — заключила Ким, вздохнув. Вытащив из шкафа удлиненные серые шорты и свиттер, Минджон быстро переоделась и растрепала свои волосы. Она взяла с собой только чистый лист бумаги и ручку, а также пару купюр.       Девушка, стараясь как можно тише покинуть квартиру, тихонько прокралась до входной двери и стала обуваться.       — Куда? — уставший голос отца заставил ее остановиться и закрыть глаза, высказав губами что-то типа «блять». Минджон виновато обернулась, молча взглянув на него.       — Что случилось? — он кивнул на ее колени и лицо.       -… — Ким не могла сказать ни слова. Она стояла молча, смотря на отца умоляющими и грустными глазами, подобно щенку, который напакостил в доме, от чего и слушает наказание от хозяина.       — Тебя кто-то избил? — вздохнул отец, опираясь на стену плечом.       — Не важно, пап… Я уже все решила. — Ким почесала затылок. — Больше такого не повторится.       — Кто это сделал? Почему учителя не отреагировали на это? Где ты была? — на растерявшуюся Минджон резко обрушился шквал вопросов.       — Я… Я сбежала с уроков. Прости, пап… — она не знает, почему сказала правду. Обычно, Ким могла легко соврать отцу, но сейчас что-то не давало ей этого сделать. — И я сама спровоцировала человека на драку. Я больше так не буду. — наконец, она опустила голову вниз, вздыхая.       — Минджон. Ты ведь уже не маленькая девочка и должна понимать, что это уже давно не шутки. Всякий раз, когда с тобой происходит что-то подобное, я молюсь, чтобы это не обернулось в ужасные последствия.       — Я понимаю. В этот раз я не подумала, прежде чем что-то делать.       — Ох… — он тяжело выдохнул, подходя к дочери и обнимая ее. — Это был последний раз, когда я тебе такое прощаю.       — Хорошо. — тихо ответила Минджон, потираясь головой об его плечо.       — Куда ты собираешься идти так поздно?       — Погулять с другом. Это будет недолго.       — Ладно… Будь осторожна. — Минджон думала уходить, однако она почувствовала, как в кармане ее шорт вдруг что-то оказалось. Это было что-то небольшого веса и плоской формы. — И будь на связи со мной.       Теплая отцовская усмешка заставила ее ненароком улыбнуться. Минджон действительно соскучилась по телефону. Без него она чувствовала себя слепой, немой и глухой.       Распрощавшись с отцом, Минджон вышла из дома и направилась в круглосуточный магазин, чтобы выполнить свое обещание. Пробив на кассе самообслуживания пять шоколадных батончиков «Bounty» Ким с раздражением закинула их в пакетик и наконец направилась к нужному дому.       Она открыла дверь на крышу. Белые звезды, рассыпанные на темно-синем небе, казались расположенными намного ближе, чем на земле.       — Привет, Минджон-а. — сказал Чхве, сидя на пледе. Он даже не обернулся, но, почему-то, он был уверен, что это была именно она.       — Привет. — хмыкнула Ким, подходя к сидящему Бомгю и протягивая ему пакет.       — Оу, что это? — он любопытно взял пакет и заглянул внутрь. — Ва-а-ау, сколько батончиков! Минджон-ни, по какому поводу? — Бомгю довольно улыбнулся, укладывая пакет рядом с собой. Похлопав по месту рядом с собой, тот предложил Ким сесть, что она и сделала.       — За помощь. Правда, у меня ещё есть просьба.       — Ну давай, расчехляйся.       — Я сказала классной, что завтра дам ей записку от отца, что он якобы был в курсе того, что я ушла домой и только домой. В общем, мой почерк она сразу поймет, поэтому…       — Давай листок. — Бомгю взял листок и ручку у Ким, начиная писать самодельную записку. — В общем-то… Как все прошло?       Минджон замолчала, теребя шнурок на своем кроссовке.       — Да ну… — с грустным удивлением догадался тот, поднимая голову на Ким. — М-да… — Бомгю заметил, как Минджон приставила кулак к губам. — Мне жаль, Минджон.       — Просто… Я не ожидала такого… Я… Мне так больно это понимать… Я…       — Ты потеряла близкого человека. — заключил за нее Чхве, покачав головой.       — Д-да… ох, черт, извини… — она закрыла глаза ладонью, пытаясь сдержать слезы.       — Все нормально, ты можешь плакать. Нет, ты должна плакать, понимаешь? Есть такие слезы, которые надо выплакать обязательно, в любое время дня и ночи. Выплакать, чтобы внутри все перегорело. Люди плачут не потому, что они слабые, а потому, что они были сильными слишком долгое время. И это про тебя. Эй, иди сюда. — Бомгю раскрыл правую руку, слабо улыбаясь Минджон. На удивление, она сама медленно уткнулась в его плечо и стала плакать, сжимая в ладонях ткань своих шорт.       — Не бойся прощаться с тем, что не делает тебя счастливой. — его голос звучал так спокойно, убаюкивающе и нежно, что речь его ласкала уши и как-то сама проникала прямо в мозг, так легко оставаясь в нем. — Мы… похожи, хах… — он грустно усмехнулся, подумав о Йеджи. — Умом я понимаю, что я должен ее отпустить, но вот сердце… Сердце всегда упирается до последнего. Важно, чтобы кое-что шло своим чередом. Надо отпускать. Освобождаться. Люди должны понять — никто не играет краплеными картами: иногда мы выигрываем, иногда остаёмся в проигрыше. Не следует ждать, что тебе вернут его, что оценят твои усилия, что признают твой талант, что поймут твою любовь. Завершай цикл. Не из гордости, не по неспособности, а просто потому, что это больше не вмещается в твою жизнь. Закрой дверь, смени пластинку, прибери дом, выбей пыль. Перестань быть такой, какой была, стань такой, какая ты сейчас. Порой нам нужно принять решение, от которого будет зависеть наша судьба… И не только наша. Но иногда мы понимаем: чтобы сделать человека счастливым, правильнее будет его отпустить, как бы тяжело это ни было… Да, так будет лучше… Наверное. Все хорошо, Минджон, поверь. Такое бывает в жизни и это нормально. У каждого в жизни рано или поздно случается что-то подобное. — все это время его ладонь аккуратно гладила Ким по спине, постепенно успокаивая ее.       — Но ты ведь любишь свою девушку до сих пор, ты не отпустил ее… — заметила Минджон, шмыгая и отстраняясь, вытирая слезы рукавом.       — Знаю. Но я слишком сильно люблю ее, чтобы отпустить. Тем более… Судьба разлучила нас против нашей воли. Я не могу отпустить человека, который даже на последних днях своей жизни думал обо мне и любил меня так же сильно, как и я его. Не забивай свою голову этим.       — Ты расскажешь мне о своей девушке?       — М… Хорошо. Только сначала мы поговорим о твоих галлюцинациях. Что именно ты видишь? Может слышишь?       — А… Я вижу… Точную копию себя, только со светлыми волосами. Ее зовут Винтер и… она просит у меня помощи, говорит, что я якобы могу ее выпустить из своего тела, если освобожу всех своих «друзей» от проблем. Я не понимаю, что мне нужно сделать. Месяц назад… Месяц назад я пыталась покончить с жизнью самоубийством. Для этого было много причин, в том числе ссора с Джимин, но… Я почувствовала, что начала сходить с ума. Я хотела умереть, чтобы больше не мучаться от этого всего. Недавно она вернулась, буквально сразу же после того, как я вышла с психиатрической больницы. И теперь, когда я делаю что-то не так, она… создает очень сильную боль в моей голове. Это очень больно. Я не знаю, как я не падаю в обморок от такой боли…       — Хм… Интересно, конечно. У меня происходит что-то подобное, правда без боли и все… Более позитивно.       — Ты случайно не знаешь, как я могу избавиться от нее?..       — А почему «Винтер»? Почему не Минджон?       — Ну… — Ким вздохнула. — Пару лет назад Джимин назвала меня Винтер из-за моего характера. Я не отличаюсь проявлением потока любви, интереса и заботы, я больше холодна и равнодушна ко всему…       — Миленько. Скажи об этом психологу, они пропишут тебе таблетки, которые должны помочь. — пожал плечами Чхве.       — А если они обратно вернут меня в психушку? Я не хочу испытывать этот ужас снова.       — Тоже верно… Такой вариант вполне себе возможен. Тогда… Попробуй игнорировать ее. Думай, например, о чем-то другом. Внуши себе, что она галлюцинация и никакого материального вреда она сделать тебе и людям не может.       — Я пыталась, не получилось.       — Тогда… Смирись. Найди с ней общий язык. Плюс один друг. Разве не классно?       — Если друг, то точно не такой, как она.       — Эх, понятно. — он тихо усмехнулся, выуживая из ветровки пачку сигарет и зажигалку. — Будешь?       Минджон взглянула на пачку сигарет и задумалась. Через пару секунд она взяла одну и положила один конец на нижнюю губу, придерживая двумя пальцами. Чхве поджог табачные концы сигарет и убрал все обратно в карманы. Ким затянулась достаточно сильно, что выдавало ее опытность в курении. Выдыхая остатки пара, та взглянула на небо и вздохнула.       — Что ж… Ты хотела послушать о Йеджи, верно? — позволив Минджон насладиться тишиной, парень прервал эту минутную паузу вопросом.       — Да, мне интересно, как это происходит. — кивнула Ким, выпуская в воздух еще немного дыма.       — «Это»?       — Как люди любят друг друга. Мне не до конца понятно это чувство, если честно.       — Ха-ха, я удивлен. Хорошо, раз уж ты хочешь знать, то слушай.