Let Me Love You

      На улице было так же прохладно, как и утром. Уроки только что закончились. Джимин чувствовала себя утомленной, но не физически, а морально. И что-то ей подсказывало, что это отнюдь не из-за школьной нагрузки. Поджав губы в полоску, девушка шла молча, зачастую смотря только под ноги. Ее кончик носа слегка покраснел наряду с щеками.       — Что будем дарить Эри? — черная джинсовка заботливо легла на плечи Джимин, пока Чхве решил развеять длительную тишину между ними, — Эй, Джимин-а, выше нос.       — А? Ах, да, точно… — неловко кивнула Ю, смущенно отводя взгляд в сторону и пробуя на ощупь джинсовую ткань. Румянец на щеках усилился.       — Мило, — хихикает Енджун, заглядываясь на лицо спутницы.       — Что? — остановилась Джимин, с чувством легкого стыда глянув на Енджуна, улыбка которого стала намного шире. — Т-твоя джинсовка… Ты… Я… С-спасибо, просто… — язык нелепо заплетался, словно она влюбленная, неуклюжая восьмиклассница, похожая на Маринетт Дюпен-чен, только что встретившую старшеклассника, более известного как любимчика всей школы. Что-то смущенно пискнув, Ю закрыла ладонями лицо, отвернувшись от Енджуна.       Парень рассмеялся, мило забирая из рук Джимин ее рюкзак. Это выглядело по-своему мило, глупо и приторно сладко, отчего брюнетка тоже стала хихикать. Возможно, это была защитная реакция в своем отчаянном положении, дабы не опозориться еще больше, а возможно и то, что ей действительно стало смешно с этого.       — Прекрати, — буркнула Ю, наконец убирая ладони с покрасневшего лица и поворачиваясь обратно, глубоко вдохнув, — Мы остановились на подарке для Эри… Я знаю, что она вроде как фанатка Леди Гаги, а у той есть свой бренд косметики. Думаю, что можно подарить ей что-нибудь из этой темы. Как тебе?       — Мне, как и всегда, все нравится. Ты знаешь толк в подарках, Джимин-а. — на его лице сверкнула лисья улыбка с прищуренными глазами.       — Ты так думаешь? — в моменте девушка почувствовала легкий импульс грусти и боли, когда в голове промелькнул давний подарок для когда-то близкого человека, который был и сломан на ее глазах.       — Конечно! Эй, я что-то не так сказал? — взволнованно спросил Чхве.       — А? Нет, что ты, — натянула улыбку Джимин, отнекиваясь, — Не бери в голову.       — Как скажешь, Джимин-а.       Следующую половину часа они провели в скитаниях по двору Енджуна. Сначала они посетили круглосуточный магазин, где купили газировку, а после прогулялись по парку, который построили и облагородили совсем недавно. В частности в парке были современные детские площадки, на одной из которых был уличный небольшой батут, в ту же секунду испытанный Енджуном.       — Снимаешь? — спросил Чхве, распрыгиваясь на батуте.       — Может не надо? — усмехнулась Джимин, выглядывая из-за телефона.       — У меня в крови быть человеком-пауком. Ну, погнали. — после этих слов последовала небольшая распрыжка. Последний прыжок был более высоким, что позволило Енджуну без всяких проблем сделать заднее сальто и успешно приземлиться на батут, победно запищав от радости.       — О, Боже! — зажмурилась Ю. Она практически сразу открыла глаза, как услышала этот девчачий писк, засмеявшись.       — Джимин-а, давай так же?       — Нет-нет-нет, я так не умею! — замахала ладонями перед лицом та.       — Тогда пошли на турники. Это еще не все, что я умею. — амбициозно заявил Чхве, уверенно вышагивая к турникам и ловко хватаясь за самый высокий из них.       — Енджун, я верю тебе на слово… Давай лучше… на качельке покачаемся? Хотя нет, ты и там начнешь кувыркаться…       — Не волнуйся, Джимин-а. Просто восхищайся таким брутальным мужчиной, как я. — сначала парень демонстративно подтянулся пару раз, показывая, что для него делать подтягивания — это как два пальца об асфальт. Затем, подтянувшись и уперевшись в турник, тот зацепился за него коленями и повис кверх ногами. — Здесь можно было бы и вспомнить про Питера Паркера с Мэри Джейн… — мимолетно пропел парень. Как жаль, что Джимин не смотрела первую часть линейки этого фильма. Чхве почувствовал, как край футболки так и норовит слететь вниз и, поймав его в последнюю секунду, он опять пискнул, посмеявшись, — Боюсь, что ты ослепнешь после такого.       — Конечно, — наигранно закатила глаза Джимин, — Прыгай уже. Как-нибудь. Желательно не на спину. У меня память скоро закончится.       — Понял, — подмигнул Енджун и в эту же секунду раскачался и спрыгнул с турника, сделав трюк, больше известный под названием «топорик».       — Ты напрыгался?       — Более чем. Ты умеешь подтягиваться?       — Нет… Нет, я не буду пробовать! — этих слов было достаточно, чтобы попытаться убежать от детской площадки на безопасное расстояние, но, увы, реакция у парней намного лучше, чем у девушек.       Схватив Джимин крепкой хваткой за живот, Енджун без малейшего угрызения совести понес ее до самого низкого турника, посмеиваясь с недовольного писка и барахтания девушки.       — Заниматься спортом полезно, цепляйся давай!       — Отпусти меня, я не хочу! — хнычет сквозь смех Джимин.       — Если нет, то я раскручу тебя на карусели до посинения.       — Нет, не надо! Только не карусель, у меня слабый вестибулярный аппарат…       — Тогда цепляйся. Повисеть пару секунд на турнике — это не страшно.       Цокнув, Джимин пришлось вытянуть руки вверх и зацепиться за турник. Повиснув на нем, девушка с наигранным недовольством посмотрела на коварно улыбающегося Енджуна, который уперся на турник плечом.       — А теперь подтягивайся!       — Не умею я. У меня руки слишком слабые.       — А ты попробуй. Я помогу, если что.       — Бесишь, — вновь цокнула Джимин, изо всех сил пытаясь подтянутся. Правда, силенок хватило только на половину пути.       — Ай-яй-яй, слабенькая. — покачал головой Чхве и, обхватив руками ее ноги, помог ей дотянуть недостающую часть, — К концу месяца будешь стабильно десять раз подтягиваться.       — Что?! — спрыгнула с турника Джимин, удивленно вскинув брови.       — Я пошутил. Девочки должны быть слабыми, чтобы был смысл их защищать. Ладно, хватит с тебя мучений, пойдем домой уже. Я проголодался.       — Наконец-то умные мысли посетили твою голову. — отпарировала Ю, победно усмехаясь и направляясь в сторону дома Енджуна.       — Эй! Вообще-то у меня всегда умные мысли! — крикнул в догонку Чхве, подбегая к Джимин.

***

      Он стоял у плиты, в очередной раз грустно оглядывая сковороду с только что приготовленным раменом. Сглотнув, мужчина тяжело выдохнул и сжал ладони в кулаки, закрывая глаза.       В голове стали проносится теплые воспоминания, главными участниками которых была его семья. Полная, счастливая и любящая семья. Маленькая Минджон, бегающая на детской площадке, и сидящая рядом Суджон, которая, как обычно, нежно улыбалась, наблюдая за дочерью… Эти воспоминания отзывались где-то там, в глубине сердца, колкой теплотой, такой ранящей и заставляющей бессильно плакать даже взрослого мужчину.       Он медленно направился в комнату Минджон, дверь в которую была привычно закрыта. Только недавно мужчина заглянул в эту комнату и освежил в памяти, как она вообще выглядит. Аккуратно постучавшись, он выждал пару секунд. Ответа не последовало, что было ожидаемо. Открыв дверь и заглянув внутрь, его глаза прошлись по бездушно сидящей на кровати Минджон: она вся была зажатая, будто напуганная кем-то, что вот-вот начнет трястись от страха, как замерзший щенок. Ее голова был опущена вниз, а ладони лежали на коленках. Виновато посмотрев в пол, мужчина остановился и задумался: «А стоит ли? На вряд ли она захочет разговаривать».       — Кхм… — неуверенно прочистил связки тот, закрывая дверь и подходя ближе к Минджон, — Минджон?.. Мы… Можем поговорить?       Повисло давящее молчание. Ким, прорезая взглядом свои колени, тотчас напряглась и даже не поверила своим ушам. Она очень давно не слышала голос отца в трезвом состоянии, а еще хуже то, что он восемь лет не подходил к ней с такими словами. Девушка медленно подняла голову, взглянув в его лицо: он выглядел на удивление чисто и опрятно, прямо как в детстве. Аккуратные, густые, пушистые и чистые темные волосы, мягкие черты лица, добрый вид… Видеть все это было до жути непривычно.       Мужчина медленно опустился перед ней на колени, упираясь ладонями в свои ляжки:       — Я ужасный отец, Минджон. Мне… Мне очень жаль, что я оставил тебя одну, сел на твою шею, когда тебе была необходима моя поддержка… Я признаю это. Я ужасен. Прости меня, прошу… Только сейчас я осознал это, осознал, каким подонком я выглядел, до чего довел свою дочь и самого себя… Я не смог воспитать тебя, проработать с тобой все твои травмы и проблемы, потому что я не достоин быть твоим отцом… — он стиснул зубы, жмуря глаза и всхлипывая, — Ты единственная, кто у меня остался!.. Я должен был обеспечить тебе счастливое детство и поддержку, должен! Мне правда жаль, Минджон!.. Прошу, прости меня, дай мне второй шанс! — уткнувшись лбом в ее колени, спина отца предательски задрожала. Он продолжал тихо просить прощения из раза в раз, отчаянно надеясь, что еще не поздно все исправить.       Минджон в ужасе смотрела на все это. Ее глаза не бегали по его фигуре, а дрожали. Увидеть такое она не могла даже в каком-нибудь неудачном сне или воображениях, не говоря уже и про реальность. Что-то внутри пропустило удар невыносимой боли.       — П-Папа?.. — тихим и дрожащим голосом окликнула того Минджон, с легкой дрожью положив ладонь на его плечо.       «Папа» — слово, которое резало уши и сознание. С тех пор, как он стал алкоголиком, Минджон стала называть его отцом, вместо привычного папы. И сейчас она поняла, насколько сильная разница существует между этими двумя понятиями. Папа — это что-то милое, нежное, родное и дорогое, в то время как отец — формальное, официальное и строгое.       Мужчина удивленно поднял голову, смотря прямо в ее глаза. Для него это тоже было сюрпризом.       — П-папа… встань, пожалуйста… — тихо попросила Минджон. Отец послушно поднялся на ноги. — Почему… Почему только сейчас, папа? Почему?..       — Минджон… Это полностью моя вина. Я навязал себе зависимость, которая полностью поглотила мою осознанность и способность мыслить… Когда… Когда ты месяц назад сотворила с собой этот ужас, я не на шутку испугался… Тогда я боялся потерять тебя снова по своей вине. Когда я понял, что, возможно, это будет твой конец, мне стало очень страшно…       — Какого черта… — выругался мужчина, услышав звонкий смех, доносящийся из ванной комнаты. Поднявшись с дивана, тот быстрым шагом направился к комнате и распахнул дверь.       — Весь пол в ванной был в крови… Ты еле стояла, но продолжала смеяться и держать нож дрожащей рукой…       — Что ты творишь?! — крикнул отец, выхватив из рук дочери нож и выбросив его в сторону.       — И тогда… Тогда я посмотрел в твое лицо и увидел в нем… безумие? Ты продолжала улыбаться, будто сошла с ума, а кровь продолжала течь по венам слишком быстро.       Судорожно глядя на эту картину, мужчина ощутил, как неприятный холодок пробежался по всем его конечностям. Если бы не его стальная психика, наработанная в процессе работы медиком, он бы точно свалился в обморок. Не каждому человеку удастся остаться в сознании, глядя на лужи крови и изрезанные вены человека. Открыв шкафчик в ванной, он быстро, так слаженно и оперативно извлек из него жгут и бинт, оказав Минджон первую помощь.       — Ты потеряла сознание и я подумал, что я не успел…       — Минджон?! Минджон, нет! Минджон, смотри на меня! — кричал мужчина, с ужасом прорезая взглядом глаза дочери, которые постепенно закрывались.       — Не могу, папа, ха-ха… Я… Наконец… Свободна… — отрывисто, запинаясь, но с необычайной легкостью, радостью и спокойствием в голосе ответила девушка. Ее голова безжизненно запрокинулась назад, а все тело резко потеряло контроль. Мужчина кричал, пытался задержать ее в сознании, крепко держа на руках.       — А потом я понял, что скорая — единственный шанс тебе помочь… Потом тебя забрали в психиатрическую лечебницу на терапию и восстановление… Мне с трудом удалось отбить тебя от рук опеки, потому что я не хочу, чтобы ты продолжала жить в постоянном ужасе и неблагополучии… Я мог все это предотвратить, но… Черт, я такой ублюдок. Здесь не может быть никаких «но»… Я был обязан этого не допустить…       Минджон молчала. И нет, ей не было плевать. Наоборот, ей стало жалко отца. Она никогда не думала, что сможет почувствовать по отношению к нему что-то такое, но слушая, как он бился за ее жизнь наравне с врачами… Ей показалось, что все его слова и просьбы о прощении правдивы.       — Пообещай мне, что больше не бросишь меня… Пообещай, что перестанешь пить… Я устала, папа… — она поднялась с кровати, взглянув в лицо отца своим щенячьим взглядом, пропитанным отчаяньем и печалью.       — Конечно, Минджон. Обещаю. — кивнул отец. Наконец, он сделал еще один небольшой шаг к дочери и обнял ее, прижав к себе, что было сил. Его большая ладонь заботливо держала затылок Минджон, слегка почесывая его. Уткнувшись носом в ее плечо, отец кромко выдохнул в него, словно ему наконец удалось отпустить тяжелый груз с сердца.       — Я… Я хочу, чтобы меня любили… — тихо проскулила Ким младшая.       — Все еще впереди, щеночек. Я приготовил твой любимый рамен… Правда, не знаю, до сих пор ли он тебе нравится, но… — он грустно усмехнулся, — Тебе нужно хорошо кушать и восстанавливать силы.