Let Me Love You

      Отстраняясь от Минджон, Джимин взглянула в ее глаза. Взгляд младшей был пропитан страхом и волнением, отчего Ким вновь напрягается, нервно сглатывая.       — Я хочу, чтобы наш разговор прошел наедине. Не против пойти на один из балконов? — вздохнула Ю, поджимая губы.       — Пойдем… — тихо ответила Минджон, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж, — О чем таком важном ты хочешь поговорить?       Джимин молчала, не отвечая на вопрос. Она поднималась по лестнице рядом с Минджон, но взгляд ее так и не прошелся даже по ногам старшей, будучи прикованным к полу. Она волновалась и, видимо, была не в восторге от своего решения, которое хотела принять здесь и сейчас. Она очень долго думала над этим, также долго не решалась сказать, ведь боялась навсегда потерять Минджон. Эта потеря стала бы последней потерей в ее жизни.       Они зашли на балкон: сначала Джимин, потом Минджон. Брюнетка встала у панорамного окна и, нервно сжав свои синие штаны, поджала губы вновь и опустила голову вниз, собираясь с мыслями. Тогда у растерянной Минджон наконец появилась возможность оглядеть ее образ. Глаза сами по себе задержались на оголенной талии и прошлись по ремню, держащему на бедрах эти широкие штаны. От собственных же мыслей Ким стало неловко и она смутилась, быстро жмурясь и отгоняя их прочь. Ладонь потянула ручку на двери на себя и та закрылась с щелчком.       — Я просто хочу, чтобы ты знала об этом. Это слишком тяжелая вещь, которую так же тяжело скрывать от тебя, — начала тихо Ю своим хриплым голосом, — За эти двенадцать лет нашего общения я поняла, что только ты подошла бы ко мне так идеально, как никто другой. Только с тобой я могла бы почувствовать себя собой и только ты приносила в мою жизнь столько счастья, сколько обычным бы детям даже и не снилось. Пускай со временем ты изменилась, как и я, но я продолжала заботиться о тебе, потому что знала, что где-то в глубине души этой Минджон до сих пор сидит та самая маленькая девочка, которая когда-то предложила мне с ней подружиться, — Джимин грустно улыбнулась, — Среди всех веселых, энергичных и общительных детей эта девочка выбрала именно меня, ту, которая постоянно сидела одна в дали ото всех, застенчиво смотря за играми детей… И сейчас, когда я выросла, я понимаю, что отдала бы все, лишь бы тебя не потерять. Ты… Ты действительно для меня большее, чем просто лучшая подруга. В последнее время я почувствовала забывшееся тепло от тебя и… подумала, что это могло что-то значить… Мы близки с тобой слишком сильно, чтобы продолжать видеть в лицах друг друга статусы лучших подруг. Я хочу большего, Минджон. Я поняла, что влюблена в тебя еще год назад и… Всё это время я скрывала свои чувства от тебя, боясь надавить на тебя и сделать все только хуже, — Джимин обернулась, подходя к Минджон и обхватывая ее холодные ладони своими, сжимая их и согревая, — Недавно я сделала для тебя цепочку в знак того, что я люблю тебя, Минджон. — вытащив из кармана штанов красивую, такую милую самодельную цепочку с висящей на ней белым щеночком и металлической пластинкой с надписью: «JiminJong♡» — Скажи мне… Это взаимно?.. — вложив в ладонь старшей цепочку, Ю осторожно подняла свой взгляд и остановилась на лице Ким, смотря на нее так умоляюще, будто при одном неверном слове старшей она будет готова разрыдаться.       Дыхание Минджон в ту же секунду сперло. Она замерла, застыла, будто окаменевшая. Руки не шевелились, как и ноги, несмотря на нарастающее желание сбежать. Она полностью потеряла контроль над своим телом, да даже сказать что-то было очень тяжело. Минджон была шокирована словами Джимин. Не сказать, что она не ожидала такого, наоборот, это было читаемо и предсказуемо, учитывая то, какая Джимин любвеобильная и привязанная личность, но… Когда эти слова являлись Ким в кошмарах и плохих мыслях, девушка еще могла с этим как-то смириться, но сейчас, когда опасность заглянула ей прямо в душу, она потеряла любой намек на смелость и уверенность в своем теле. Она струсила.       — Д-Джимин… — запинаясь и рвано дыша, будто ее только что схватила паническая атака, Минджон медленно покачала отрицательно головой, а после вовсе выдернула руки так резко, что Джимин тотчас отпрянула назад, напугано прорезая ее своим взглядом, — Нет… Мы не можем быть вместе… Нет-нет-нет, Джимин, прошу тебя… — словно находясь в лихорадочном бреду, Ким прислонилась к стене: казалось, она испугалась и без того беззащитной Джимин, представляя ее черной большой пантерой, готовой наброситься в любую секунду. Ее голос дрожал и соскакивал с тихой тональности на более громкую.       — Минджон? Что с тобой?.. П-почему мы не можем быть вместе? — слезы наворачивались на ее глазах слишком быстро и явно, чтобы их не заметить. Это стало еще одним мощным ударом по Минджон — плачущая Джимин, — Я… Я ведь… Я ведь заботилась о тебе… Минджон, скажи мне, что не так, прошу!.. Я исправлюсь, я сделаю все, чтобы стать для тебя идеалом… — она подавляла желание всхлипывать после каждого слова, пока слезы стали течь по ее щекам. Джимин добавила еле слышно:       — Н-не б-бросай меня, М-Минджон…       — Джимин… — нервно сглотнув, Минджон выдавила из себя, — Я никогда тебя не любила, слышишь? Никогда. И никогда не полюблю в будущем, потому что я не умею любить. Я всегда старалась быть к тебе холодной, чтобы предотвратить такой исход, но у меня не вышло. Я не хочу делать тебе больно в наших отношениях, потому что я просто не смогу дать тебе того же тепла и заботы, которую ты готова дать мне. Я психически больной человек и даже я сама не знаю, на что я буду способна еще через месяц, когда все травмы усилят мое сумасшествие. Я боюсь случайно навредить тебе, Джимин… Ты единственная, кто у меня остался среди близких и дорогих для меня людей, поэтому я так же не хочу потерять тебя… Но мне придется уйти из твоей жизни. Уйти навсегда, убежать прочь, чтобы ты больше никогда обо мне не вспоминала. Так будет лучше в первую очередь для тебя… Прости, Джимин… Больше никогда не ищи меня, не пиши и не звони, прошу… Я… Я поступаю, как последний подонок, потому что я не умею быть достойным и надежным другом. Я бросила тебя, Джимин, но бросила не потому, что ты мне надоела, а потому, что я… дорожу тобой. И если я когда-нибудь тебе сделаю больно еще раз, то я себе больше такого не прощу. Ты не заслуживаешь такого мучения, как я. Ты заслуживаешь куда большего… — с уголков ее глаз потекли редкостные слезы, — Мне очень жаль, Джимин… Прости меня, пожалуйста, но так будет лучше… — Ким опустила взгляд на свою ладонь, в которой лежала цепочка, а после сжала ее со всей силы. Послышался треск.       На пол упала цепочка и пару осколков от пластинки и белого щеночка. Минджон поджала губы и стиснула зубы до боли, поворачиваясь в сторону двери и открывая ее.       — Нет! — раздался душераздирающий хриплый крик Джимин, упавшей на колени. Ее дрожащие руки приподняли над полом разбитую цепочку, но размытая пелена перед глазами от слез вовсе не давала оценить весь ужас потери, — Минджон! Не бросай меня! Минджон! — ее крик, казалось, можно было услышать сквозь бьющую бассами громкую музыку, если бы не шумоподавление на балконе.       Минджон быстрым шагом, чуть ли не бегом, спустилась со второго этажа, вытирая рукавом слезы. С грубым толчком она отворила входную дверь и выбежала на улицу, тихо всхлипывая и уходя прочь от коттеджа, лишь бы оказаться подальше от плачущей Джимин. Это осознание буквально резало ее острыми осколками изнутри, принося невыносимую боль. Разбить сердце Джимин — последнее, чего она желала в жизни.       Сгорбившись к коленям и рыдая, Джимин сжимала в ладонях цепочку.       — Почему именно я! Почему я такая неудачница! Почему! Где я допустила ошибку?! — кричала девушка, ударяя по полу кулаками, — Почему я не могу получить такую же любовь, которую получают остальные?! Почему я постоянно страдаю?! Я ненавижу тебя, Минджон, слышишь?! Ненавижу! Ненавижу тебя, твою жизнь, твой дом, твои подарки!       Ее истерике не было предела. Она рыдала и кричала на этом балконе около часа беспрерывно, к чертям сорвав все свои голосовые связки. Ее ослабшие руки до сих пор держали в ладонях осколки цепочки. Джимин не думала, что Минджон поступит с ней настолько ужасно. Сломать на ее же глазах самодельный подарок, в который она душу вложила… Это было слишком для «лучших подруг». В голове с болью проносятся недавние воспоминания того, как она кропотливо нанизывала каждое колечко друг на друга, создавая цепочку из них, как, высунув язык, выводила красивым почерком эту несчастную надпись на пластинке, как бережно распаковывала фигурку белого щенка и натирала ее до плеска, а после так же аккуратно цепляла на всю эту конструкцию, как она расцеловала эту чертову цепочку, наивно думая, что Минджон примет ее подарок, придет в восторг, расплывется в своей милой, как это обычно происходит, улыбке, обнимет ее и произнесет эти гадкие, такие противные заветные слова, услышать которые Джимин пыталась блядские двенадцать лет! Джимин не думала, что ее добротой, застенчивостью и слабостью воспользуется когда-то любимый человек, который кинул ей в лицо все ее признания и воткнул нож в спину.       — Кем ты стала, Минджон… — вздохнула Ким, опираясь на стену какого-то здания и поднимая голову, закрыв глаза.

***

      — Джимин-а! — доносится радостный детский голос за спиной маленькой Джимин. Девочка обернулась и растянулась в широкой улыбке при виде Минджон, — Закрой глаза и вытяни руки вперед. Только не подсматривай! — хихикала Ким, держа что-то за своей спиной.       — Что ты хочешь сделать? — улыбнулась Ю и послушно закрыла глаза, вытягивая руки. Маленькие ладошки нащупали что-то до безумия мягкое. Это было похоже на плюшевую игрушку, отчего девочке хотелось поскорее открыть глаза и посмотреть на нее.       — С днем рождения, Джимин-а! — взвизгнула Минджон и накинулась на младшую с объятиями.       Щеки Джимин мгновенно покраснели. Взаимно обнимая Минджон, она впервые почувствовала некое тепло во время своего дня рождения. Ее впервые поздравил кто-то другой, кроме родителей и других родственников. К слову, стоящие рядом родители Минджон и Джимин мило улыбались, смотря на это милое зрелище с особой радостью. Все-таки они были рады, что эти девочки имеют такую крепкую дружбу между собой в столь ранние годы.       — С-спасибо… — тихонько ответила Джимин, отстраняясь от Минджон. Смотря на игрушку щеночка, с ее глаз потекли маленькие слезки.       — Эй?! Тебе не нравится мой подарок?! — разгневанная Минджон нахмурилась и сложила руки на груди.       — Нет-нет, этот щеночек очень милый!.. — хныкала Джимин.       — Минджон, Джимин просто растрогалась после твоего поздравления, это нормально. Даже отлично! — улыбнулась мама, заботливо положив ладонь на ее маленькое плечо.       — А… Плакса! — посмеялась Ким, тыкая в нос Джимин пальцем. Ее маленькие ладошки по-хозяйски смахнули с щек младшей ее слезы, пока улицу наполнял ее звонкий детский смех.

***

      Ичжо не думала, что ей когда-нибудь удастся испытать на собственной шкуре фразу: «Не суди книгу по обложке». Какой бы неприятной Эри ей изначально не казалась, на деле Учинага была достаточно понимающим и комфортным человеком: у нее не было каких-то установленных идеалов, принципов и стереотипов, она всегда знала, что все люди на планете разные и, скорее всего, не без изъянов. Эри умела принять недостатки других и принять свои.       Они сидели в гостиной на одном из свободных диванчиков, болтая на разные темы. И, как не странно, все их интересы совпали.       — Ты не думаешь, что наркотики и другие вредные привычки портят твою жизнь? — спросила Ичжо после минутного молчания между ними. — Прости, если эта тема для тебя неприят…       — Да не, забей, все окей. Не вижу скрывать явных вещей и стыдится того, на что сама когда-то повелась. Знаешь, порой я задумываюсь: а нахер оно мне надо? Конечно, в некоторые моменты наркотики, курение и алкоголь действительно помогают отвлечься от проблем, но они не избавляют от них, а только оттягивают время их решения. И я бы бросила, но никакого весомого повода для этого нет, да и я наркоманка с неплохим стажем, поэтому побороть зависимость без терапии я вряд ли смогу. Ну… С пакетиком в кармане мне всегда как-то спокойнее, шаришь? — Эри подтолкнула ту локтем в бок и ухмыльнулась.       — Говоришь, нет весомого повода… — Ичжо усмехнулась, — Помнится, пару дней назад ты ляпнула что-то типа: «я брошу ради тебя, Ичжо», — рассмеялась та, — Неужели это были пустые слова, брошенные тобой на ветер? — ей хотелось надавить на Эри ее же словами, чтобы спровоцировать ее на некий вызов или спор.       — Кхм… Ляпнула лишнего. У меня всегда есть тупая привычка пиздеть невпопад.       — А тебе слабо ради меня бросить? — Ичжо растянулась в заманчивой улыбке.       — Пф, просто так? Типа, я брошу и ты скажешь что-то типа: «вау, молодец», а потом: «ну, давай, иди нахуй»?       — Какая ты тупая все-таки, — прорычала Нин, — Признаюсь, после этой вечеринки ты перестала меня бесить и даже чем-то зацепила, но с наркоманкой я возиться не буду.       — Ох, так вот как мы заговорили. Хорошо, я согласна. Я брошу, а ты начнешь со мной встречаться. По рукам?       — По рукам.       Они пожали друг другу руки. На самом деле Эри пыталась бросить хотя бы употреблять, но все возвращалось к одному и тому же: через три недели она открывала замок в рюкзаке и доставала из него припрятанный пакетик, судорожно принимая его чуть ли не залпом. Потом слезы, ненависть к себе и своей безалаберности, а потом смирение и употребление, как ни в чем не бывало. Но сейчас на кону стояло далеко не ее здоровье и вызов, брошенный самой себе. На кону стояла Ичжо, а это неплохо подливало азарту в ее и без того безбашенную душу.       — «Действительно, Эри, пора бросать. Это отличный шанс. Мало того, что бросишь, так еще и девушка появится. Ебанутое комбо!» — подумала Учинага.       — Кхм… Мне, наверное, пора домой. Я вызову такси и уеду через…       — Да брось ты, дочка миллионера! Намного круче и веселее добираться до дома пешком, когда ты пьяная и тебя шатает из стороны в сторону. Давай-давай, пошли! — Эри поставила опустошенный красный стаканчик на ручку дивана и резко встала, покачиваясь из стороны в сторону, — Ой, пиздец, что-то меня немного раскрутило… Кхм-кхм, ну? Отказы не принимаются. Я провожу тебя.       — Идти пьяной домой?.. Иу… — омерзительно фыркнула Ичжо, но при этом встала с дивана, напрочь забывая об оставленной на нем своей джинсовке.       Эри и Ичжо вышли из коттеджа и пошли по пустым улицам Сеула. Это было весьма забавным зрелищем: Ичжо, пытаясь выглядеть трезвой на фоне Эри, не могла сдержать смеха от ее постоянных шуток и смешных действий, которые она вытворяла. Только что она взялась за фонарный столб и покрутилась на нем, чуть не завалившись на землю, отчего Нин разразило на более сильный смех и заставило упереться ладонями в согнувшиеся колени. Они обе смеялись так сильно и непрерывно, что иногда начинали болеть животы, а воздуха уже не хватало. С Эри действительно было очень весело, и Ичжо подумывала над тем, чтобы когда-нибудь позвать ее на ночевку, чтобы посмотреть их любимый жанр фильма с попкорном и газировкой, поиграть в отцовскую приставку и просто подурачиться между собой.       Если сравнивать Эри с другими подругами Ичжо, то можно было бы выразиться так: «небо и земля». Подруги Ичжо были стервами, суками, такими же, как она, одетыми и вылизанными с ног до головы визажистами со стилистами. У них была своя богатая атмосфера и, признаться честно, если когда-то давно ей такое и нравилось, то сейчас от таких посиделок ее буквально тошнило от накатывающей волной скуки. Ей хотелось чего-то до безумия обычного, детского и веселого, что можно было спокойно провернуть с Эри.       Подходя к дому они, конечно, уже успокоились и даже взялись за руки. На щеках Ичжо после этого выступил легкий румянец, а Эри, заметив его, довольно улыбнулась.       — «Я такая альфа» — гордо заявила Учинага, останавливаясь возле подъезда Нин.       Они молча посмотрели друг на друга: Ичжо чуть смущенно, Эри — уверенно. Расплывшись в милой улыбке, Учинага раскрыла руки в стороны:       — Ну давай, иди сюда, — довольно протянула челкастая, заключая обнявшую ее Ичжо в свои объятия. Поглаживая ее по спине, Эри позволила себе расслабиться и спокойно выдохнуть, понимая, что она сделала это. Честно, она думала, что так и не сможет добиться внимания Ичжо, так и оставшись в ее глазах стремной наркоманкой и фриком. Но удача повернулась к ней лицом впервые в жизни, отчего на душе будто слетел тяжелый груз, давящий на нее уже как несколько лет.       — Спокойной ночи, котенок, — умхыльнулась Учинага, отстраняясь.       — Пф, котенок, — наигранно закатив глаза, Ичжо посмеялась и, кокетливо подмигнув Эри, зашла в подъезд.       Глянув на звезды, челкастая посмеялась и смущенно почесала затылок. Такой довольной она себя давно не чувствовала.       — Эх, растяпа. А теперь идем обратно за твоей джинсовкой. Класс. Зато появится повод заглянуть к ней домой. — несмотря на нарастающую усталость и желание спать, Эри была готова пройти этот длинный путь еще раз, желая вернуть Ичжо ее забытую джинсовку.