Let Me Love You

      — В последнее время ты выглядишь напряженной. — заметила Минджон, смотря в найденную своими глазами точку на стене уютной комнаты. Комната была небольшой, однако по ощущениям, когда Ким в нее заходила, то в груди ее отдавало какой-то теплотой, а на душе становилось спокойно. Здесь безопасно, никто не пытается суваться сюда без разрешения из собственного любопытства. Минджон сидела на кровати, оперевшись спиной на стену; одна из ее ног была вытянута, а другая согнута в колене, на котором удобно расположился локоть. Справа же от нее сидела другая девушка, почти на краю: у нее были волнистые, словно шелковые черные волосы, от которых всегда приятно пахло. Это был единственный запах, который Минджон узнает из тысячи других. Хотя, нет. Запах, который она узнает точно — запах алкоголя, смешанного с сигаретным дымом. Но сейчас это не так волнует, как вздохнувшая фигура, сидящая рядом.       — Просто… Вся эта ситуация в городе сильно пугает, — донесся наконец голос с запоминающейся хрипотцой, — Убийца ходит по улицам безнаказанным и, кто знает, встречалась ли я когда-то с ним взглядами… Мне страшно выходить на улицу, если честно. И страшно за родителей… Ещё и Сонхун пугает своими шутками… Он задирает меня последние три дня, я не знаю, почему он вдруг решил обратить на меня внимание…       — Что за Сонхун? — с ноткой недовольства спросила Ким, продолжая смотреть в одну точку. Ее длинные пальцы стали тереться друг от друга, а после ладонь обратилась в кулак, сжатый до побелевших костяшек.       — А?.. — девушка обернулась, в непонимании смотря на подругу. Для нее такая реакция была слегка странной, но та решила не придавать этому особенного значения, все-таки она в курсе, что Минджон немного… психически больна, — Ах, Сонхун… Парень из двенадцатого класса. Ну… тот, к которому мы как-то ходили на вечеринку, помнишь?       — Он… помню. Что он тебе говорил?       — Слушай, Минджон, просто… не бери в гол…       — Что он тебе говорил? — повторила вопрос коротковолосая, резко переведя взгляд на глаза подруги, наполненные легким страхом и тревогой.       — Он запугивал меня тем, что убийца когда-нибудь навестит и меня, из-за того что я типа привлекательная… А ещё он, эм… — девушка подбирала правильные слова так, чтобы Минджон не обратила на них особого внимания, но подняв свой виноватый взгляд на старшую, та вздохнула, — Пытался флиртовать со мной на спор со своими друзьями… Не обращай внимания, пожалуйста.       — Хорошо, — ответила Минджон и подозвала брюнетку к себе жестом руки, лежащей на коленке, — Джимин, почему ты позволяешь ему так обращаться с тобой?       Джимин виновато поджала губы и пододвинулась на кровати ближе, усаживаясь совсем рядом с Минджон. Опустив голову и дырявя взглядом белоснежное одеяло, та не знала, что ответить. В последний год Джимин заметила, что чувствует к Минджон что-то большее, чем просто дружескую любовь. Они лучшие подруги, потому что знакомы с десяти лет. Тогда Ким была не такая. Все случилось из-за переломного момента в ее жизни, после которого Ю стала больше уделять внимания старшей, в попытках хоть как-то поддержать ее в весьма плачевной ситуации.       Восемь лет назад у Минджон умерла мать. Причем весьма трагично. Кто-то напал на нее, нанеся тринадцать ударов ножом и оставив на спине вырезанный кровавый крест. Ким хорошо помнит этот вечер, когда она, вернувшись со школы, ждала ее, словно преданный щенок-дворняга, подобранный с улицы на последних минутах своей жизни. Помнит, как оставила свои маленькие ладошки на панорамном окне, находящемся в их гостиной. Прекрасно помнит то, какой холод гулял по пустой квартире в этот вечер.       Она не вернулась.       Минджон была напугана тем, что дома не было ни отца, ни матери. Тогда она была слишком маленькой, чтобы самостоятельно позвонить в полицию с телефона, которого у нее даже не было. Она ждала их, как слепой котенок, в надежде на то, что они вернутся. Вернулся только отец, и то, под утро. Где он был — Минджон не знала. Но даже по сей день она помнит его подавленный, полный горя взгляд. Настораживает то, что убийцу так и не нашли.       Эта потеря сильно ударила по психике маленькой девочки. Джимин тогда сильно испугалась за нее, ведь то, сколько сценариев плохого исхода придумывала ее голова, заставляло пускать по телу нездоровую дрожь и леденящие мурашки. Родители ужаснулись такой новости, когда та прогремела на всех каналах телевидения Южной Кореи, а Джимин думала, что больше она никогда не увидит Минджон. И это оказалось правдой.       С того момента прошло восемь лет, но та Минджон, такая добрая, милая, общительная и дружная, решила остаться в прошлом. Та Минджон, которая первая познакомилась с Джимин, которая спустя пару дней после знакомства подарила ей игрушку щенка (которая лежит у нее на кровати по сей день) — умерла, а на смену ей пришла новая версия. Ю помнит, как однажды, во время их ночевки, Минджон схватилась за нож, лежащий на кухне в ее квартире, и резким движением срубила почти всю длину своих волос. Ее мягкие черные волосы упали на кафель, прямо как Джимин, упавшая на колени, взяв в ладони обрубленные пряди волос. Минджон стояла на кухне, крепкой хваткой держась за нож, будто она не закончила и хочет сделать с ним что-то еще; ее громкое сбитое дыхание разносилось в тишине по всей квартире, а после та начала плакать, выронив нож из рук, что упал со звоном на пол.       Но Джимин любит ее, несмотря на то, что в любую секунду старшая может проявлять приступы агрессии или неконтролируемые действия, которые могут нанести вред не только Джимин, но и самой Минджон. Она действительно привязалась к ней, привыкла к тому, что только она является единственной подругой Минджон, да и в принципе человеком, которому она действительно доверяет. И это правда. Только Джимин сможет заставить Ким сделать что-либо, но никто другой. Она слушает только Джимин, потому что за все восемь лет она ни разу не сделала ей больно, а наоборот, пыталась скрасить ее депрессивную жизнь. И Минджон благодарна ей за это.       — Джимин. — окликнула младшую Ким, аккуратно дотронувшись подушечками пальцев до ее подбородка и приподняв ее голову. Коротковолосая наклонила голову, тщательно всматриваясь в лицо Ю, будто пыталась что-то найти в нем, — Ты боишься меня?       — Что? Нет, что ты… Я… Просто, ты так расспрашиваешь меня о Сонхуне, что мне становится не по себе… Ты ведь ничего не сделаешь с ним плохого? — Джимин подняла свой наивный щенячий взгляд, от которого у Минджон приподнялся уголок губы. Младшая аккуратно обхватила тонкое запястье Ким, слегка сжимая его, будто вовсе не хотела, чтобы та убирала руку.       — Нет, — выдержала короткую паузу Минджон, — Не сделаю. Что я могу с ним сделать, глупая сырная кошка? — на лице Ким расцвела редкостная ухмылка после названного прозвища. На самом деле, прозвище «глупая сырная кошка» придумала сама Джимин, когда те смотрели фильм на одной из ночевок. Главный герой как-то невнятно произнес свои слова, отчего Ю повторила их, только исказив смысл до такого варианта. Тогда ей удалось вызвать у Минджон легкую усмешку, видимо, ей действительно понравилось это сочетание, раз теперь оно стало прозвищем младшей. Мило наблюдать то, как спустя столько времени прозвище продолжает вызывать у нее улыбку. Возможно, оно может показаться грубым, но… Почему-то, когда Джимин смотрит на Ким, вся грубость, которую она может сказать, расплывается на фоне ее миловидного личика. Это звучит больше как шутка, чем оскорбление. Да и Джимин не из тех, кто будет обижаться на такой пустяк, ей даже нравится это. Ей нравится все, что приносит Минджон удовольствие. По крайней мере то, о чем она знает.       — Ты, если захочешь, можешь сделать все, что угодно, поэтому я и волнуюсь. За тебя, конечно же, — хриплый смешок сорвался с губ Джимин, когда та завалилась на кровати и игриво потерлась макушкой об живот старшей. Минджон, конечно, не до конца понимает всех этих детских забав и игр, но, пытаясь быть на одной волне с Ю, та почесывает пальцами ее шею, будто играясь с котенком, — Как у тебя дела дома? Ты давно ничего не рассказывала про это, что-то случилось? — наконец поинтересовалась черноволосая, сменив тему.       — Ничего не меняется. Не удивлюсь, если отец сейчас лежит на диване, будучи пьяным. Сукин сын не может поднять свою задницу и найти работу, чтобы элементарно купить себе бутылку пива и пачку сигарет. И какого хрена мне приходится пару дней в неделю подрабатывать уборщицей в нашей школе, чтобы видеть это животное, развалившееся на диване… — расслабленное лицо Минджон мигом сменилось на недовольный вид и нахмуренные брови, пока губы скривились в хищном оскале.       — Тише, Минджон, — успокаивающий тихий голос заставил старшую вздохнуть и закрыть глаза, поморщившись. Джимин взяла Ким за руку, начиная ее поглаживать, — Понимаешь… это привычка. Привычка, которую можно объяснить. Не стоит упрекать отца в этом. Он потерял любимого человека и, возможно, выход из такого подавленного состояния он видит в алкоголе и курении…       — Скоро и дочь потеряет. — огрызнулась Ким, отводя взгляд в сторону.       — Минджон. — большой палец в ту же секунду перестал гладить костяшки старшей.       — Молчу я. Просто… Я действительно устаю от этого. И ладно он пьет сутками на пролет, но почему он просто не может уделить хотя бы малейшее внимание своей родной дочери? Знаешь, мне кажется, что он прокурил и пропил единственный здравомыслящий участок своего мозга и теперь ему просто плевать. Я уверена, что он даже не знает, сколько мне лет. Его не колышет то, что стены, ковры, вся чертова мебель пропиталась запахом алкоголя. Я даже перестала убираться и вымывать все до блеска, чтобы запах уходил хотя бы на пару часов. Единственное безопасное место в этой хрущевке — моя комната.       Минджон готова часами обсуждать поведение своего отца. Она ненавидит его за безответственность и алкоголизм. Когда она должна была сесть на его шею после смерти матери, почему-то все произошло с точностью наоборот, и на шее сидит уже не она, а он, являясь тяжелым грузом и так для проблемного подростка. Он даже не знает о том, что Минджон как восемь лет психически больна и ей нужно лечение, ему просто плевать на то, что происходит в ее жизни. Когда он пьян, то бывает не против сорваться на Ким младшую, обвиняя в смерти матери именно ее. И Минджон до сих пор не знает, почему. Он ведь не может брать эти обвинения с воздуха, значит он знает больше, чем знает полиция? Или из-за того, что теперь вместо крови у него спирт, его мозг придумывает целую книгу о том, как умерла его жена?       — Все равно большую часть времени ты находишься вне дома, поэтому не видишь всего того, что выводит тебя из себя, — вздохнула Джимин.       — Но когда я прихожу домой, то эти несколько часов ада тянутся, как целая вечность.       Джимин тихо похихикала с угрюмости Минджон, а после посмотрела время на своем телефоне. Что-то они засиделись, ведь время перевалило за восемь часов вечера. В теле младшей проснулась мгновенная тревога от осознания того, что Ким придется идти в темноте до своего дома абсолютно одной тогда, когда помимо нее по городу разгуливает маньяк.       — Восемь часов вечера… Это поздно. Останься со мной на ночевку, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты шла домой в такое время одна. Это опасно, — Ю села на кровати, умоляющим взглядом смотря на Ким.       — Дойду, ничего со мной не случится, — странно, но эта фраза звучала из ее уст достаточно уверено. Минджон поспешила встать с кровати, как вдруг младшая схватила ее за руку.       — Нет! — воскликнула та, глядя вставшей Ким прямо в глаза своим напуганным взглядом. Повисло неловкое молчание, от которого черные глазки Ю растеряно забегали по комнате в поисках спасения, — Я провожу тебя, — Джимин поспешила встать, но как только она сделала это, то сильные руки коротковолосой, опустившиеся и надавившие на ее плечи, усадили ее обратно.       — Нет, ты никуда не пойдешь. Я сказала, что дойду сама, — старшая нахмурилась, подходя к двери, ведущей в коридор квартиры, — Я напишу, как буду дома.       Дверь закрылась с щелчком. Джимин замерла, смотря на нее и пытаясь переварить ситуацию, произошедшую сейчас. Она впала в легкий транс, а выдернуть сознание из него помогли навязчивые мысли о Минджон, которые, к слову, не покидают ее голову на протяжении нескольких лет. Приоткрыв от волнения рот, девушка резко встала и выбежала из комнаты, направляясь в сторону входной двери, однако Минджон уже ушла.       — Черт! — выругалась себе под нос брюнетка, легонько ударив кулачком по двери. Иногда ее жутко раздражает холод, проявляемый со стороны Минджон, — Ты такая непостоянная! — и это действительно так. Иногда у старшей бывают такие перепады настроения, что Джимин просто не успевает следить за тем, как меняется ее отношение к ней. Ким склонна больше к холоду, чем к теплу, потому что проявлять любой через любые поступки для нее бывает трудным. Иногда она полностью погружается в дружелюбную обстановку, ни чуть не уступая младшей в знаках внимания, а иногда девушка может холодно отвергнуть любое проявление тактильности в ее сторону. И, несмотря на то, что происходит это долгие восемь лет, Ю до сих пор теряется в этом, обижаясь на старшую. Но до души эта обида никогда не дойдет, потому что душа требует обратного. Разгоряченное сердце неопытной в любви Джимин требует большего, чем просто дружбы. Но что-то не дает ей просто признаться в любви. Будто в узлах сознания, где-то в пыльном уголке сидит важное обстоятельство того, почему Ю не может так сделать. И это Минджон. Так банально, глупо и больно. Она боится вспугнуть ее своими чувствами, потерять ее навсегда, ведь потеря Минджон значила для нее конец всего в жизни. Джимин влюблена в нее настолько сильно, что боится этого. Боится навредить ей ещё больше.       Она любит, но так не хочет этого.