Silencio.

      здохнуть не получается. На грудь что-то давит, садится, наваливается. Я хриплю, в ту же секунду чувствуя болезненное давление на шею. Меня душат, пытаются убить и всё, что у меня выходит сделать – беспомощно хныкать, царапая руки нападающего обломанными ногтями.       Я хриплю, хрюкаю, фыркаю, катаюсь по полу в попытке сбросить с себя более тяжёлое тело, но ничего не выходит. Незнакомец что-то завязывает на моей шее, затягивает, заставляет меня задыхаться теперь из-за верёвки или ремня, а не рук.       Меня воротит. Я всхлипываю, дёргаюсь в конвульсиях, пытаюсь вырваться, пока меня тащат по холодному полу, словно за поводок.       Я чувствую, как боль пронзает моё тело, и понимаю, что это осколки стекла, впивающиеся мне в ладони, бёдра, ноги, пока я продолжаю свои попытки.       Ничего не выходит. Воздуха не хватает, я почти уже теряю создание, когда меня со всей силы опускают на бетон, предварительно подняв повыше, и я неверяще хватаю ртом воздух, делая хриплые вздохи и цепляясь пальцами за верёвку на горле, из-за которой там уже всё зудит и ноет.       Меня хватают волосы и оттягивают за них, ударяя о стену в попытке успокоить крики, звучащие из моей глотки. Я покорно затыкаюсь, бесформенной кучей опадая на пол и беспомощно стаскивая с шеи ненавистную верёвку.       Я никого не вижу. Вокруг так темно, что я даже не могу понять, открыты мои глаза или нет. Это заставляет меня всхлипнуть. Ненавижу темноту. Ненавижу это место, тишину, незнание, что будет дальше!       Я бьюсь в тихой истерике, обхватывая себя руками и пытаясь дать встревоженному мозгу передышку.       Меня неожиданно пинают, отправляя обратно в стену и заставляя заскулить от боли. Тело почти ревёт, взывая к воспалённой голове о повреждениях, пока я тщетно щупаю осколки на полу в поисках хоть чего-то, что поможет мне согреться и пережить лихорадку.       Тяжело. Дышать тяжело, будто меня внезапно придавил камень, мысли путаются, я почти задыхаюсь, ударяясь лбом о чьи-то ноги и получая за это ещё один пинок. Мне что-то кричат. Что-то, что я не могу разобрать.       В ушах шумит кровь, я просто не могу даже предположить, что мне кричат, пока в рот запихивают не то тряпку, не то что-то более неприятное.       Льющаяся в следующий миг вода прямо в лицо заставляет меня поморщиться, я пытаюсь вытащить противное нечто изо рта, задержать дыхание, отползти подальше от насильника.       Не выходит. Мне удаётся освободить рот и сделать пару глотков воды, прежде чем я начинаю давиться ею, задыхаться без сил вдохнуть.       Холодно. От воды становится жутко холодно, я не могу различить, озноб температуры это или ледяной воздух подвального помещения, где не видно ни черта, ни человека.      Хотя, вероятно я уже в аду. Не ясно только, почему тут так чертовски промозгло.       Я закашливаюсь, отворачиваюсь от воды, отползаю, цепляясь за бетонный пол окровавленными пальцами. Мне плохо. Мне плохо, плохо, плохо, плохо!       Я не устаю повторять это. Меня хватают за запястья и я в очередной раз делаю безуспешную попытку вырваться, дрожа от боли, возмущения и разочарования в себе.       Внезапно вдали проклёвывается свет, едва заметная надежда, то, ради чего я готова встать на колени и молиться. Это заставляет меня наконец-то заплакать, подавиться рыданиями, оттолкнуть сильные руки, тянущие меня на себя.       Я слышу знакомое мне имя, моё имя, когда моя головная боль снова усиливается, заставляя меня всхлипывать и морщиться из-за этого. Меня успокаивающе гладят по голове, и я перестаю различать реальность и сон.       Мягкие поцелуи куда-то в лоб не помогают делу, когда я разочарованно соплю, царапая ногтями того, кто держит меня, в попытке проснуться и высвободиться из удушающих, но нежных объятий.       Вокруг становится тихо, и я открываю глаза.