Sniper cat is not okay

Анекдот-эпиграф: Кассир: Чего желаете? Призрак Юсаку: Бублик Огата, игнорирует его: Убить невинную душу Призрак Юсаку: НЕТ! Огата, все ещё игнорирует: Две невинные души

~~~

Юсик не мог ограничиться тем, чтобы заёбывать брата при жизни. Поэтому он начал заёбывать Огату ещё и с того света. Сначала это было просто что-то вроде порой всплывающего неприятного воспоминания. Потом Огату конкретно накурили айнскими травами и с прихода ему так поплохело, что мёртвый братец впервые явился ему въяве. А потом Огате отстрелили один глаз, поэтому галюны разной степени бредовости стали преследовать его куда активнее, а Юська начал приходить чуть ли не каждый вечер. В посмертии Юсик стал куда более борзым, чувствуя свою полную безнаказанность. Ну правильно, мёртвого вряд ли получится грохнуть второй раз. Поэтому он с большим удовольствием проезжался Огате по мозгам, отыгрываясь, видимо, за всю свою прошлую безгрешную жизнь. — Ну давай разберём по частям всё тобою содеянное, — с глупой улыбочкой сказал он, стоя перед Огатой, как шпала на параде. Тот сидел у очага и тщетно пытался заснуть уже второй час, но из-за того, что назойливое видение пиздело прямо над ухом, у него это всё никак не получалось. — Что разбирать-то? — глядя на юськины идеально вычищенные сапоги, на которые медленно капала кровь из раны на голове, буркнул Огата. — Ну убил и убил, чего бухтеть-то. — Складывается впечатление, что ты реально контуженный, обиженный жизнью имбицил, — Юська присел перед ним на корточки, и призрачная кровь теперь капала на татами прямо перед Огатой. — Могу тебе и в глаза сказать, готов послушать? Ах да, — он хмыкнул, — в глаз. Прости, всё время забываю. — Не хочу видеть глаза твои, заебал, — устало протянул тот. — Вся та хуйня, которую ты творишь — это простое пиздабольство, снайпер ты комнатный, — не унимался Юська. — От того, что ты многих убил и многих наебал, жизнь твоя лучше не станет. Пиздеть не мешки с золотом ворочить, много вас таких, кому позарез айнский клад нужен, по весне оттаяло. Огата не хотел сейчас думать о золоте айнов. Не хотел думать, что он будет делать, когда кто-то наконец найдёт его. Не хотел оглядываться на то, что он успел сделать, и задаваться вопросом, а, собственно, нахуя. Огата не хотел думать. Огата хотел просто поспать. — Про таких как ты говорят: мама не хотела, папа не старался, — изрёк Юська, зная, что проезжается по больному. Но Огате, в общем-то, уже было как-то похуй и на покойных предков, и на то, что обоим его покойным предкам было на него не менее похуй в своё время. — Вникай в моё послание тебе, постарайся проанализировать и сделать выводы для себя, — завершил свою нравоучительную речь Юська, вздевая вверх указательный палец. Огата наконец поднял на него взгляд. Глаз Юсика всё ещё не было видно из-под фуражки, зато струйка крови очень эстетично стекала по его щеке. — Что ты тут распинаешься? Ты кто вообще такой? — от этого вопроса призрак немного опешил. Огата объяснил: — При жизни Юська был той ещё фиалочкой, он бы не стал стоять у меня над душой и что-то там втирать про зря прожитую жизнь. — А я и не Юська, — видение осклабилось. — Я всего лишь порождение твоего ублюдочного сознания, которое приняло образ Юськи. Вся грязь и весь мусор, который скопился в твоей больной башке. Приятно наконец пообщаться с достойным собеседником, а, Хякуноске? Он глухо захихикал. — Ты был рождён счастливым, бра-атик, — протянул он мерзенько так. — А потом ты уронил всё, вообще всё, как настоящий кот. И я буду тут, чтобы напоминать тебе об этом каждый раз, потому что сам ты очень хорошо приспособился выбрасывать мешающие тебе мысли из головы. Меня ты не выбросишь. Не проигнорируешь. Не избавишься от меня одним выстрелом, как от него, — видение стёрло кровь со своего лица, но только для того, чтобы на него натекла свежая. Огата двинулся, желая отвернуться от него, и ногой задел винтовку, которая лежала рядом. Её твёрдость успокоила его, придала уверенности. — Нет… нет, — он пригладил волосы. — Если ты действительно порождение моего сознания… Я всё ещё могу решить проблему с тобой одним выстрелом. Призрак скривился. — Дурак что ли? — прошипел. — Вообще страх потерял? Несладко придётся ведь в первую очередь именно тебе. — Юсь. Ты не представляешь, на что я готов пойти, — Огата глянул на него покрасневшим глазом, — лишь бы ты, блять, заткнулся наверняка.