Sniper cat is not okay

— В общем, да, — я постучала ручкой по чистой страничке блокнота, а затем открыла статью на Википедии, — ща будем отмечать пунктики. И первым пунктиком… «поверхностный шарм, неглубокое обаяние». Огата, разлёгшийся на диване, бросил на меня взгляд, полный котьего умиления. Я цокнула языком и закатила глаза. — Есть. Иначе тебя бы тут не лежало, чудовище, — пробурчала, ставя галочку. — Далее — «эгоцентризм, убеждённость в собственном величии и необыкновенной значимости», — я наклонила голову набок. — Да хрен знает, если честно. Насколько ты оцениваешь свою значимость? — Я бы сказал, что я обесцениваю чужую значимость, — тоже задумавшись, ответил он. — Хуй с ним, будет полгалочки. Дальше — «потребность в постоянном психическом возбуждении», — я гыгыкнула. — Видела я амв одно, люди утверждают, что ты любишь «играть с огнём». — Они сделали его только потому, что там было «Fire! Fire!» и можно было вставить нарезку стрельбы, — теперь глаза закатил уже Огата. — Ты ещё ту хуйню с Monster вспомнила бы. «Ненавижу то, во что я превратился», блять, гении, — вздохнув, он снова успокоился. — А так ну, не знаю, если какой-то русский хуй решил, что он тут самый охуенный снайпер на районе, это конечно психически возбуждает. Конкуренция, понимаешь? Я кивнула, задумчиво записала 0,25 и пообещала: — Дальше будет проще. Можем закрыть одним скопом сразу несколько пунктов: «патологическая лживость и склонность к мошенничеству», «коварство, склонность к манипуляциям», «эмоциональная поверхностность». — Почему поверхностность? — Ты свою постную рожу когда-нибудь видел? — я хмыкнула. — К остальному у тебя, вижу, вообще вопросов нет. Огата промолчал. Но я знала, что сейчас пойдёт самая мякотка. — «Отсутствие чувства вины и сожаления» и «чёрствость, отсутствие эмпатии». Считаю, тут надо сразу за оба пункта ставить не балл, а полтора, — я нарисовала две очень жирные галочки. Как ни странно, Огата выглядел вполне довольным собой, поэтому я ехидно добавила: — «Паразитический образ жизни» я тоже включаю в наш перечень. — Это почему? Я один по этим лесам шароёбился сколько. — А потому что шароёбился, конечно, но всё равно «о, бродяжка Огата вернулся», — снова похихикала я. — Если бы ты не прибился к Хиджикате, хер бы ты там что-то в этой гонке за золотом решал. Если бы ты не сговорился с Кироранке, никакого тебе не было бы замечательного трипа по Сахалину. А если бы ты с самого начала не бегал за Цуруми, на тебя вообще всем вокруг похуй бы было. Ты, конечно, та ещё дикая карта, но далеко не самостоятельная фигура на этой доске для пятимерных шахмат. — Я мог бы в соляново всю гонку им испоганить. — Я всё равно уже поставила плюсик. Не ссы, остался последний пункт, дальше хрень какая-то, — я сверилась с Вики. — И десятым пунктом идёт, э-э, «вспыльчивость, слабо контролируемые вспышки гнева», — я подняла на него глаза, увидела не предвещающую ничего хорошего улыбку и снова уткнулась в блокнот. — Тоже четвертинку запишу, чешир ёбаный. — И что, сколько вышло? — поинтересовался он. Я пересчитала и покачала головой: — Да ожидаемо вполне. Восемь с половиной. Вот такое вот интересное кино, — я улыбнулась собственной шутке. — Тебе присваивается гордое звание «человек-пиздец». Честно, за долгое время ты первый, кто смог пробрать и напугать меня до глубины души. Я до сих пор немного в ахуе. Знаешь, что в тебе самое стрёмное? — я подняла на него взгляд. — Что девяносто процентов времени ты выглядишь абсолютно адекватным, но на самом деле внутри ты такой же мёртвый, как и в те десять процентов, когда бездна вырывается из тебя. И вот это уже реально леденящий душу пиздец. До чего человека может довести пренебрежение в детстве, война и его собственное саморазрушение. — Ага, да, прекрасно, — Огата приподнялся на локтях. Расстроенным он не выглядел и смотрел на меня лукаво. — Только почему-то я, весь из себя такой страшный, здесь. Знаешь, почему? Потому что на самом деле я тебе нравлюсь. Ты пытаешься отрицать это, высчитываешь вот эти свои пункты, — он махнул рукой на мой блокнотик, — но ты не можешь оторвать взгляд от бездны, это раз. Два — ты тащишься от того, как я обращаюсь с винтовкой. И три — у тебя какой-то нездоровый фетиш на одноглазых. — Так, в фетиши не лезь, они срабатывают раз через два, — фыркнула я. — Да, допустим, мне правда нравится, как ты обращаешься с винтовкой — но при условии, что ты находишься от меня на другом континенте минимум. И, — я вздохнула, — в бездну смотреть вообще-то невкусна, но я была той ещё дурой и уже невольно нахлебалась с тобой этого говна. Мне нужна компенсация. — Например, вот эти смехуёчки? — Например, вот эти смехуёчки.