Ренегат

      Настоящее              Выбраться из блуждания в пустотной яме и так глупо умереть из-за переохлаждения.              Мысль, крутившаяся волчком в голове Лэйн, не давала покоя. Она почти не чувствовала онемевших конечностей, пыталась разминать их время от времени, чтобы в тепле сигналы нервной системы дошли до нужной точки.              Но под настеленным на тело покрывалом ни руки, ни ноги никак не реагировали на чёртов призыв ощутить что-то, кроме всепоглощающего холода. По сухожилиям будто бы пустили сухой лёд, заморозив в венах тягучую кровь.              Девушка упрямо игнорировала искусственный свет, бивший по прикрытым векам взрывом искр. Будучи узницей своего сознания, она не до конца привыкла к тому, насколько ярок реальный мир, встретивший её.              Её сознание все ещё лавировало за пределами, питаясь альтернативой, в которой она провела неизвестное количество времени. Она не понимала, как оказалась там. Не имела ни малейшего понятия, что ждёт её здесь. И была ли жизнь до того, как Лэйн проснулась недалеко от обрыва, где её настигла крылатая тварь?              Очертания когтистой лапы до сих пор вырисовывались в памяти, словно старательный художник с силой вжимал грифель, подчёркивая ясность картины. Протяжный вой вымещал собою все посторонние звуки, акцентируя внимание Лэйн на мимолётном воспоминании.              И чувство, испытываемое при контакте с необъяснимым нечто, тоже преследовало её даже сейчас, когда шоковое состояние должно стереть неприятный триггер. Абсолютный парадокс. Оно было похоже на дежавю: что-то до боли знакомое с внушительной пометкой о том, что этого никогда не случалось.              Но в тот момент Лэйн действовала интуитивно, почти как на ощупь пройти в темноте. Следовала исключительно за внутренним зовом, направлявшим её. Она не сторонилась твари. Напротив. Хотела — жаждала — войти с ним в контакт. Будто бы она могла прежде совершить нечто подобное. Или роящиеся, словно осы, предположения, атаковавшие мозг, — всего лишь паранойя.              С пробуждением вопросы только копились, ставя протяжный пробел между ответами.              Тяжело объяснить всё происходящее, когда в твоей памяти практически ничего нет.              Ведь в действительности она обладала единственной краткой информацией о себе — только своё имя. Но это явно не придёт по вкусу тем, кто притащили девушку в помещение, приставив к ней наблюдателя.              Он был первым, кого она услышала, стоило мозгу пробудиться от очередной, но на этот раз кратковременной спячки. Лэйн улавливала его голос в перерывах между бессознательным блужданием в чертогах собственного разума. Его громкое дыхание, прерывавшееся раздражёнными вздохами и бормотанием себе под нос, что выдало в нём парня. Лэйн не могла разобрать монолога, который незнакомец вёл с самим собой. К счастью.              Наверное, это была одна из причин, по которой ей не хотелось попасться, открыв глаза и показав, что она очнулась после обморока. Но рано или поздно Лэйн придётся выдать себя.              Очередной вопрос заключался в том, насколько её хватит. Она не знала, были ли у неё проблемы с выдержкой и терпеливостью, но можно было проверить эти качества на практике. Пересилить соперника в упрямстве казалось манящей идеей.              Более заманчивой перспективой было бы сбежать из очередной неизвестности. Мягкая поверхность под телом и высокая, в пределах нормы, температура не придавала никакой ясности тому, где находилась девушка. Прежде, чем она проникнется мятежному плану, ей придётся освоиться в четырех стенах и понять, с какой очередной трудностью столкнулась.              Сначала анализ — затем решение.              Оценить обстановку она не могла. Пока что. Счёт времени превратился в тянущуюся, словно жевательная резинка, субстанцию. Оно текло не то медленно, не то быстро. Было сложно уловить, сколько прошло минут, часов — а, может, и вовсе дней? — с тех пор, как она оказалась распластанной на чем-то, что, по всей видимости, являлось диваном.              Будучи запертой в неизвестности, Лэйн перестала понимать, каково это, — переживать форму протекания физического процесса. В том месте, где было заточено её сознание, не существовало подобных понятий. По крайней мере, девушка о них точно не задумывалась. Время могло казаться бесконечностью, тогда как на самом деле прошла всего минута. Или, возможно, оно шло с точностью наоборот.              — Можешь больше не прикидываться спящей, — голос наблюдателя донёсся сквозь щит размышлений, дробя хлипкий барьер. — У тебя веки подрагивают.              Тот, кто с ней разговаривал, явно был внимателен к деталям. Неплохой ход. Обхитрить незнакомца у неё не получилось, но, может, это и было к лучшему. Лэйн следовало попытаться вырваться из привычной тюрьмы, чтобы попробовать адаптироваться в реальности. Новой и неизведанной. Но желание получить ответы крепчало в ней сильнее, чем глупая затея оставаться незамеченной.              Распахнув глаза, Лэйн тут же зажмурилась, чтобы дать зрению привыкнуть к свету. Пусть он и был приглушённым: в комнате горело всего несколько ламп, а за окном сумерки неторопливо опоясывали неизвестную территорию.              Она подтянула к себе замёрзшие руки, но тело все ещё слабо слушалось, пронизывая мышцы судорогой. Словно тысяча мелких иголок вонзалось в предплечье, атрофируя конечность. Лэйн попыталась согреть ладони друг о друга, но стоило ей прикоснуться к коже, как она почувствовала, что та тёплая. Почти горячая, как кипяток.              Последствия обморока? Или её физическая оболочка настолько поистрепалась, что позабыла о банальных рефлексах?              Собравшись с малыми силами, брюнетка положила руки вдоль туловища, а затем, опёршись на локти, медленно приподнялась. Подушка поддерживала спину ровной; так, чтобы Лэйн могла видеть собеседника. Глаза все ещё привыкали, из-за чего ей было тяжело осмотреться, поэтому она попыталась сфокусироваться на единственном человеке, находившемся рядом.              Парень, сидевший на кресле напротив, почти не отреагировал на её движения. Он пялился в одну точку, намеренно избегая зрительного контакта. Нервно поправлял очки на переносице, чтобы занять руки. Создать видимость занятости, чтобы не сгинуть в повисшей тишине, добавлявшей неловкости ситуации.              — Где я нахожусь? — не единственный, но самый важный вопрос, хранившийся на вершине того кома, что успел собраться в женской голове за такой короткий срок.              — В Роткове, — ответил парень, и судя по его интонации, он избирательно подходил к тому, какую информацию можно скормить неизвестно откуда взявшейся незнакомке. Умно.              К удивлению Лэйн, местность была ей знакома. Не туманно и размыто, как с крылатая тварь, а фактически. Она уже слышала об этом городе и не раз.              Обрывки, навеянные словом-триггером, постепенно собирались в одно цельное воспоминание, но нити, соединявшие его, обрывались на самых важных моментах. Словно не доставало нескольких особо важных деталей. Как мозаика, оно рассыпалось, оставляя крупную дыру в самом центре.              Ротков.              Военно-научная база, основанная неподалёку.              Покидать территорию запрещено.              Куски прошлой жизни возвращались фрагментарно. Вспышками, атаковывавшими мозг. Голова начала гудеть даже от такого ничтожного проблеска. В лоб будто ударяли долотом, кроша черепные кости. Зажмурившись, Лэйн попыталась пересилить эту боль, но с каждым мгновениям та усиливалась, наращивая мощь.              — Как я оказалась здесь? — болтать о том, где она работала, было запрещено.              Это условие возникло в сознание внезапно, как выработанный рефлекс. Память хранила эмоциональную подоплёку, сопровождавшую возможные последствия непослушания. Начальству явно не придётся по нраву, если они узнают, что их подчинённая выдала местоположение базы первому встречному.              Она быстро поняла правила изощренной игры, в которой следовало осторожничать с тем, что и кому говорить. Если ей выдавали крохи информации, значит, и Лэйн придётся выбивать признания наводящими вопросами.              — Тебя принесли сюда наши ребята, — сделав внушительный акцент, парень провел невидимую линию между ней и теми, в чьём логове она оказалась. И снова никакой конкретики.              Она стрельнула задумчивым взглядом в незнакомца, но не получив никакой реакции, опустила глаза. Вместо привычной формы — чёрного комбинезона и бейджа с отличительной символикой базы и имени девушки, — Лэйн заметила на себе поношенную куртку с залежавшимся мехом на воротнике. Её внимание было настолько рассеянным, что даже такую важную деталь брюнетка заприметила в самую последнюю очередь.              — И переодели меня тоже ваши ребята? — тошнота поднялась к глотке, зародив слабо чувствовавшуюся панику. Лэйн задышала чаще, осознавая, что кучка незнакомых ублюдков могли распоряжаться её телом, пока она была в отключке.              — Почти, — смущенно пожал плечами парень, — тебя переодела Анна.              Девушка. Отлично. Хоть что-то в этой непонятной обстановке позволило Лэйн расслабить, наконец, плечи и выдохнуть полной грудью. Значит, всё было не так плачевно, как казалось на первый взгляд.              — Вы должны доставить меня обратно, — прямо заявила Лэйн, сбросив одеяло с ног, что были одеты в облегающие потёртые джинсы.              Как только она доберётся до базы, то обязательно найдёт все необходимые для себя ответы. Тому, что с ней произошло, точно должно быть объяснение. Логичное и правдоподобное. Она не могла больше оставаться в Роткове. Совсем скоро её хватятся и тогда ей придётся отвечать за свою выходку.              О которой она совсем ничего не помнила.              — Помедленнее с приказами, не успеваю записывать, — саркастичный смешок сорвался с юношеских губ, разбавляя серьёзность оскорбительной иронией. — Не знаю, куда ты требуешь, чтобы тебя доставили, но пока тебя не допросит наш генерал, тебе запрещено покидать эти стены.              Изогнув бровь, Лэйн непонимающе покосилась на парня. Он снова подчёркнуто говорил об их людях так, словно они и вправду были кем-то намного серьезнее тех, с кем работала девушка. Она слабо представляла, что в Роткове был кто-то намного важнее, чем представители базы.              И о чём она могла рассказать его генералу, если сама не знала, как очутилась на неизвестной ей территории. За все то время, что она проработала, Лэйн ни разу не пересекала границ научного корпуса. Ещё одна деталь, всплывшая в голове непроизвольно.              — Тогда я хочу встретиться с вашим… генералом, — она произнесла фразу сквозь стиснутые зубы, буквально переступая через саму себя.              Но для достижения нужного результата ей требовалось действовать изворотливо и хитро. Давать то, что требовали. Говорить то, что от неё хотели услышать. Если такова цена свободы — Лэйн пойдёт наперекор своим целям.              — Я провожу к нему, как только окончательно придёшь в себя.              Голос парня смягчился и внутренне Лэйн заликовала. Он клюнул на её лживый компромисс, даже не догадавшись, что на самом деле скрывалось за обманчивой вуалью. Она подавила хитрую улыбку, выдав нечто, больше походившее на гримасу из-за скривлённых губ. Улыбаться ей не шло, она чувствовала это, даже не глядя на своё отражение.              Поднявшись с кресла, незнакомец подошёл к журнальному столику и взял в руки термос. Откупорив крышку, он налил полупрозрачную жидкость. Лэйн наблюдала за его действиями, как затравленный зверёк, пугавшийся даже самого банального. Простые жесты, но из-за надломленного восприятия действительности, всё ощущалось чем-то диковинным. Не таким, как прежде.              — Выпей, должно помочь.              Он держался на расстоянии, сохраняя дистанцию в пределах нескольких метров. Его вытянутая левая рука предлагала термосную кружку, из которой столбом возвышался ароматный пар.              — Что это? — спросила Лэйн с плохо скрываемым подозрением, но предложенное всё-таки забрала. Ей не хотелось казаться дикой, несмотря на отчаянную внутреннюю борьбу.              — Травяной сбор — объяснял парень с проявившимся энтузиазмом. — Зверобой, чабрец и листья чёрной смородины. Поможет справиться со стрессом и поднимет давление.              Принюхавшись, девушка вобрала в носовые пазухи щедрую порцию таёжного аромата. Пахло дикой природой, притягательным многообразием полезных свойств. Она осторожничала и не спешила делать глоток, все ещё подозревая, что в мутной жидкости плескалось что-то, помимо трав.              — Ничего я тебе не подмешал, не волнуйся, — проницательный голос отвлёк Лэйн от исследования напитка, но не спровоцировал смущения.              Ей было плевать, что он о ней подумает. Она не будет пить ничего из рук того, кого совершенно не знала.              — Откуда такие познания о травах? — схитрив, Лэйн решила сменить тему, чтобы отвлечь от своего скептичного настроя.              — Проторчишь на кухне столько же, сколько и я, и не такому научишься, — важно ответил парень, одернув низы серой потрёпанной футболки.              — Значит, ты местный повар, — догадалась Лэйн, сильнее вжав пальцы в кружку, ощутив, как раскалённый металл обжёг подушечки. — Раз ты работаешь на кухне, почему тебя приставили следить за мной?              — У отряда слишком много других, более важных дел, — складывалось впечатление, что он в точности передавал чужие слова, не имевшие ничего общего с его истинным мнением. — Генерал посчитал, что ты не представляешь потенциальной опасности, следовательно, не нуждаешься в пристальном наблюдении.              И снова незнакомец заговорил о некоем генерале, кто руководствовался исключительно интуицией. Неужели ему хватило одного лишь осмотра, чтобы составить психологический портрет Лэйн? Даже она не знала, была ли опасной. Она совсем ничего о себе не помнила. Не знала.              — И, между нами говоря, я не в восторге исполнять роль твоей няньки, — девичьи глаза расширились в изумлении, но она никак не прокомментировала всплеск искренности. — Без обид.              Лэйн лишь поджала губы, принявшись рыться в отсеке сознания, отвечавшего за эмоции. Она не чувствовала ни капли того, что подразумевалось в высказанном недовольстве. Никакого смятения или обиды она в себе не обнаружила. Её волновали куда более серьёзные вещи, чем несогласие парня исполнять чьи-то приказы.              Она хотела как можно скорее переговорить с глазу на глаз с тем, кто был ответственен за её нахождение в этих четырёх стенах. Как только она разберётся с этой проблемой, её будут ждать другие, решение для которых она ещё не подобрала.              Почувствовав боль в желудке, Лэйн решилась сделать глоток заваренного сбора. Она чудом избежала переохлаждения и было бы вдвойне глупо погибнуть от голода.              — Спасибо, — промычала девушка, проглотив успевшую остынуть жидкость.              На вкус было не так плохо, как она думала. Никакой лекарственной горечи, оседавшей на языке. Только приятно обволакивающее питьё, лишённое одурманивающего эффекта. Парень был прав, это действительно пошло ей на пользу. По крайней мере, хуже точно не стало.              Он в ответ лишь кивнул, плохо скрывая самоуверенность, что возникла при виде расслабленного девичьего лица. Его глаза будто бы говорили за него, скрывая блеск радужек за протёртым стеклом оптических линз.              — Как тебя зовут?              Лэйн спрашивала, руководствуясь пресловутой человеческой вежливостью. Никаких мотивов, кроме того, чтобы проявить малое внимание к тому, кто проявил к ней терпимость. Никаких дружеских отношений она выстраивать не собиралась, но подложить лишний кирпич к мосту взаимопонимания никому не повредит.              — Ноа, — произнёс парень, протянув термос и жестом предложив добавки. Девушка покачала головой, кивнув в свою переполненную кружку.              — Я Лэйн, — в ответ представилась та.              — Я знаю.              Сведя брови на переносице, Лэйн сжала губы в тонкую полоску, чтобы скрыть изумление. Дважды за их короткий разговор Ноа смог подтолкнуть девушку к пропасти. Расширить её скудный эмоциональный диапазон, срывая маску незыблемости. И это было… странно. Осознавать, что чувствуешь что-то, но не знать, как этими чувствами распоряжаться.              Провокация прошла успешно. Он смог заставить Лэйн проглотить наживку, распаляя в ней любопытство. Вторая эмоция, скормленная ей за такой короткий срок. Интерес рос внутри, тесня внутренности, царапаясь о кости. Он становился частью неё, одним целым. Почти заполнял её целиком.              Губы едва приоткрылись, чтобы продолжить вить верёвки из разболтавшегося Ноа, но Лэйн решила повременить, тактически сохранив тишину.                                   

***

      

      

      

      Три года назад              Торчать здесь было невыносимо, об этом Дмитрий понял на пятый день своего пребывания в стенах Сибири. Бездействие хуже любой нагрузки, что на каждодневной основе преследовала мужчину в Дельте.              Пока Ллойд и Донован продолжали принимать новобранцев, сформировывая отряд особого назначения, чтобы не повторять своих прошлых ошибок, Дмитрию и остальным, кому повезло меньше оказаться на военно-научной базе раньше, приходилось ждать. Смиренно и не высовываясь.              И помните: никакой самодеятельности.              Об этом Ллойд мог не переживать. За новобранцами следили пристально, каждый их шаг документировался в отчётах. Отличительный почерк отца прослеживался в малых деталях, наполнявших военный отдел привычной диктатурой.              Не то чтобы в Дельте дела обстояли иначе. Просто Дмитрий относился к тем порядкам по-другому. Он слепо выполнял всё, что от него требовалось, не задумываясь о том, что под каской военного скрывался родственник. Его плоть и кровь. Человек, которого он помнил другим, будучи маленьким ребёнком.              Но в Сибири ему приходилось выполнять над собой усилие, чтобы оставаться объективным. Беспристрастным. Чтобы образ отца в голове перечеркивался званием генерала, а всё человеческое, включая чувства и эмоции, отмирало с очередным ударом дубинки о тело невиновного.              Суровость этого края была меньшим из тех зол, что прятались в комплексах базы.              — А я ей и говорю: «Натали, дорогая, ты слишком торопишь события», — Павел, сидевший сбоку, не замолкал ни на секунду. Он болтал о своих похождениях, хвастаясь тем, что ему удалось заманить в свои сети ту помощницу, что встретила их на блокпосте. — Вцепилась в меня, как мартовская кошка!              — Послушать тебя, так каждая вторая готова к тебе в койку прыгнуть, — Мейсон, один из тех, кого уже определили в их отряд, увлечённо развивал идиотскую тему, одновременно пережёвывая свою порцию обеда.              — Не-ет, чувак, — заговорщически протянул Павел, покачав указательным пальцем перед лицом Мейсона, — каждая первая.              За столом раздался громкий хохот. Парни, за исключением Дмитрия, смеялись во весь голос, приковывая к себе внимание соседних столов. Они были единственными, кто позволял себе внести коррективы в спокойствие, царившее в столовой.              Дмитрий выглядел отрешенно в этом многообразии словесного беспорядка. Пока остальные, как доверчивые сопляки, велись на байки друга, он молчал, лишь изредка бросал непроницаемый взгляд на Павла. Но тот, привыкнув к новой обстановке и поняв, что исполнять роль шута куда проще, чем заработать уважение иным путём, вёл себя непринужденно.              До первой стычки и сломанного носа, подумал про себя Дмитрий, незаметно ухмыльнувшись.              — Мне кажется, наш русский друг немного преувеличивает, — вмешался Джордж, убирая длинные чёрные волосы в хвост. Зная Ллойда, парень лишится своей гривы в обозримом будущем. — Здесь девушки не особо сговорчивые и таращат глаза, если с ними заговоришь.              — Вы просто не умеете находить правильный подход к дамам, — упрямился Павел, не выглядя ни капли смятенным.              Единственное, в чём он точно был хорош, так это в том, как правильно гнуть свою линию так, чтобы ни у кого не возникло подозрений в том, что в красиво обёрнутых словах скрывается ложь.              — Да что ты? — театрально удивился Мейсон, потирая курносый веснушчатый нос. — Может, тогда покажешь мастер-класс? — лукаво продолжил рыжеволосый, кивнув за спину Павла. Дмитрию не пришлось даже оборачиваться, чтобы понять, кто явился в столовую, словно по веянию судьбы. — Я готов с первых рядов понаблюдать за твоими умениями.              Дмитрий надеялся, что у Павла хватит ума не вестись на провокацию. Очевидно, что та история, которую он придумал для членов отряда, с кем успел сблизиться, не имела никакой фактической подоплёки. Конечно, он всё это выдумал. Может, что-то и было правдой, но не в этом суть.              Однако друг никогда не чурался сложностей, а, значит, был вполне готов к тому, чтобы прилюдно упасть в грязь лицом.              Только Дмитрий не станет в очередной раз обелять его репутацию в глазах остальных. С него достаточно.              Павел встал из-за стола, отодвинув стул с таким шумом, что ножки стула громко проскрежетали по блестящему кафельному полу. Он деланно отряхнул со своей формы невидимые крошки, взмахнув светлыми волосами. Очередной фарс, чтобы отвлечь внимание от тревоги, на мгновение просквозившей в зелёных глазах парня.              Пока все заворожённо наблюдали за мнимой уверенностью сослуживца, направлявшегося к Натали, остановившейся у стола раздачи, Дмитрий уткнулся в свою тарелку.              Медленными движениями он разрезал недожаренный кусок мяса. Сок разбрызгивался по белоснежным краям, отбивая и без того слабый аппетит. На вкус еда здесь была паршивой, да и на вид тоже. Но Дмитрий не жаловался, привыкший к тому, чем себя иногда приходилось пичкать, чтобы просто выжить. Кровившее нечто, подававшееся в качестве стейка, было не самым худшим. Сойдёт за дневную порцию белка, чтобы поддерживать тело в форме.              Общая столовая была единственным местом, объединявшим членов базы Сибирь. В остальное время работники, военные и научные исследователи обитали в своих отдельно отведенных корпусах. Но даже в обеденное время никто не старался взаимодействовать друг с другом. Каждый принадлежавший к своей обособленной группе не покидал границ привычного круга общения. Хотя удушливое молчание, царившие почти за каждым столом, было тяжело назвать коммуникацией в привычном виде. Работа отнимала у всех достаточно сил, чтобы тратить крупицы свободных минут на отвлечённые разговоры.              Дмитрий почти понимал их. Понял бы полностью, если бы сам наконец-то погрузился в изначальную — личную — цель своего пребывания в Сибири.              А пока ему и остальным сослуживцам оставалось лишь ждать полного укомплектования отряда, прозябая в бесполезно тянувшихся днях. Единственным полезным занятием, нагружавшим тело и разум, была физическая подготовка. Тренировки могли залатать дыру, из которой просачивались маниакальные идеи и планы их реализации. Дмитрий останавливал этот поток бесконтрольных размышлений всякий раз, когда понимал, что слишком увлёкся.              Ещё не время.              Ему было необходимо покинуть Сибирь, выйти за её обширные пределы, чтобы изучить ближайшие территорию. Прошерстить каждый гребаный сантиметр, добраться до соседствующего города. Именно там он надеялся получить ценную информацию и раскрыть то, что давно не давало ему покоя.              Дмитрию был нужен предлог, чтобы получить доступ к условной свободе. Иначе у Ллойда или Донован возникнут подозрения на его счёт, а этого он допустить не мог.              Поэтому он так судорожно хватался за каждую новость, связанную с обещанным подкреплением. Как только он получит первое задание — это станет отправной точкой в его расследовании.              Джордж и Мейсон продолжали глазеть на слабые попытки Павла оправдать образ дамского угодника. Дмитрий молчаливо выжидал, когда Натали сделает свой решающий ход, поставив жирную точку в этом глупом спектакле.              До него доносились обрывки чужого разговора, частью которого Дмитрий быть не хотел. В основном говорила девушка. Повышенный женский тон, полный негодования, прерывал комментарии парней за столом. Но это ни капли не умоляло веселья, вырисовывавшегося на их ехидных физиономиях.              Это был далеко не первый раз, когда Павел становился центром любовных игрищ. Обычно за обидчивыми тирадами следовала звонкая пощёчина. Судя по тому, что слышал Дмитрий, Натали была близка к тому, чтобы развеять миф об их отношениях внушительной оплеухой.              Один.              Два.              Три.              Лязг ладони о щёку приостановил на мгновение тихое бормотание со всех сторон. На секунду посетители столовой обратили внимание на развернувшуюся сцену, но быстро отвели взгляд, сделав вид, что совсем не заинтересованы в личных делах посторонних. Будто бы по команде продолжили есть, шумно водя приборами по полупустым тарелкам.              Люди здесь напоминали серую безликую массу, потерявшую свою истинную личность где-то там, за пределами Сибири. На базе они были никем. Как бы выразилась Донован: «Расходным материалом, выполнявшим определенные функции, чтобы оставить после себя хоть что-то полезное.» Они отличались между собой лишь формой: военный, штатный сотрудник, исследователь. Даже бейджи — и то были не у всех.              Павел вернулся за стол, стыдливо потирая алый след на щеке. Его безупречное лицо подпортилось яростным ударом и парой борозд, оставленных длинными ногтями. В чём-то друг был честен: у Натали и вправду были коготки.              — Ты должен мне двадцать баксов! — возликовал Джордж, вознеся ладони к потолку, испещренному флуоресцентными лампами. Ими было напичкано каждое помещение, заменяя естественный свет царившей иллюзией стерильности. Дмитрий почти привык к отсутствию окон на первых этажах главного здания. — Я же говорил тебе, что русский то ещё трепло.              Мейсон начал рыться в карманах, косо глядя на Павла. Он был недоволен тем, что проиграл в споре. Очевидно, парень был недалекого ума, раз понадеялся, что хоть половина из рассказанного была чистой правдой.              — Не неси хуйни, — ощетинился Павел, выругавшись по-русски. Поняв, что его понял только Дмитрий, он вновь заговорил на универсальном языке. — Это я отказал ей, а она взбесилась.              — Подавись, — буркнул Мейсон, бросив в Джорджа пару смятых купюр. — А ты, — теперь он направлял указательный палец на блондина, — завязывай вешать нам лапшу на уши, мудила.              Дмитрий прыснул от смеха, совсем не скрывая редкой улыбки, что расцвела на его лице. Шрам на губе непривычно растянулся, покалывая, но внутри теплилось победоносное чувство. Он знал, что так и будет. Павел сам вырыл себе яму, свалившись в неё под унизительные фанфары.              — Не начинай, — недовольно оборвал его Павел, пока Мейсон и Джордж пытались переспорить друг друга. — Меня вполне устраивало твоё каменное выражение лица.              — Ты выставляешь себя посмешищем, — пожал плечами Дмитрий, дожевывая кусок мяса, — какой ещё реакции ты ждал?              Даже мерзкий вкус еды не мог перечеркнуть то удовольствие, что он испытывал при виде пораженного товарища. Плевать. Пусть уже наконец зарубит себе на носу, что иногда стоит засунуть свой язык куда подальше и не трепаться без дела.              — В этой дыре абсолютно нечем заняться, я развлекаюсь, как могу, — беспечно отметил Павел, прикладывая к расползающейся красноте металлическую кружку. — Тебе бы тоже не помешало хоть иногда общаться с людьми, а не витать в бесконечном потоке мыслей.              — Не заинтересован, — резко воспротивился Дмитрий, отложив вилку. — В отряде уже хватает одного идиота.              — На тебя жалко смотреть, — Павел всё не унимался, вальяжно откинувшись на спинку стула.              Дмитрий сжал кулаки, борясь с желанием подбить ступнёй ветхую ножку, чтобы блондин упал плашмя.              — Не волнуйся, — обманчиво-вежливо начал мужчина, обернувшись вполоборота к другу. — Ещё пара таких неудачных историй, — он сложил указательный и средний пальцы в знаке V, сымитировав жест слежки, — и смотреть будет нечем.              Павел задержал на Дмитрии взгляд, сохраняя прямой зрительный контакт. На короткий миг в зелёных радужках просквозило что-то намного глубже того амплуа, что сослуживец пытался нести в массы. В такие моменты Дмитрий понимал, что всё это — исключительно защита. Броня, чтобы скрыть свои глубокие переживания и искренний страх. Попытка освоиться в непривычной обстановке, действуя наугад из-за недостаточного жизненного опыта.              Их, пусть и небольшая, разница в возрасте образовывала пропасть между молодыми людьми. Дмитрий был далёк от всей той мишуры, увешивающей кретинизм безобидным весельем. Он смотрел на всё иначе, но не мог препятствовать, так как когда-то, наверное, он и сам вёл себя похожим образом. Когда-то в прошлой жизни, о которой мужчина почти ничего не помнил. Настолько давно это было.              Павел напоминал Дмитрию не прошлую версию себя, нет. Они могли смело называть себя братьями, только родство это было особенным. Основывалось исключительно на духовной связи, а не на идентичной крови. Павел, как и Анна, являлся тем, за кого мужчина нёс ответственность, пусть и не выставлял привязанность напоказ.              И как полагалось старшему брату, Дмитрий пытался внедрить в юный мозг Павла, что за свои ошибки стоило отвечать.              Потому что однажды рядом может никого не оказаться.              И Дмитрий знал, каково это — остаться одному.              Знал, как никто другой.                                   

***

      

      

      Настоящее       

      Она шла будто под конвоем, слыша, как собственные шаги раздавались в унисон со спокойно бьющимся сердцем. Медленное шарканье потасканных ботинок почти не издавало шума, ровно как и пульс, лишь слегка отбивавший ритм у яремной вены.              Лэйн стоило благодарить заторможенную реакцию за то, что практически не нервничала. Перманентное ощущение, атаковавшее разум, будто бы помещало в переплетение иллюзий снова и снова. Девушка плыла по течению, молча исполняя указания, дожидаясь поры, когда установка не высовываться покинет её мысли. Но сначала ей нужно найти выход из этой западни.              Поместье, в котором она очнулась, осталось позади. Ноа проводил её к соседнему зданию, выглядевшему архитектурно похожим. Оказавшись на свежем воздухе, Лэйн по привычке щурилась, несмотря на то, что солнце зашло за горизонт, и теперь ничто не выглядело таким ослепительно броским. Шагая по протоптанной тропинке, она слышала только хруст снега. И больше ничего. Ни пения птиц, ни разговоров людей. Безмолвие обволакивало, добавляя атмосфере мрачности.              Время будто бы застыло. Заледенело, как небольшой заросший пруд у входа.              Внутри, кроме молодых людей, никого не оказалось. Те, о ком говорил Ноа, действительно были настолько заняты, что не вернулись с наступлением сумерек.              Поднявшись на второй этаж, Лэйн ощутила витавший в воздухе запах сырости. С потолка на макушку падали капли, образовывая тёмно-зелёные подтёки, расходившиеся по всей штукатурке въедливыми разводами.              Всё вокруг продолжало выглядеть нереалистично. Но чувствоваться до странного не новым, а утерянным. Пустые тёмные коридоры, освещавшиеся карманным фонариком Ноа, множество закрытых дверей, которыми было напичкано узкое пространство.              Брюнетка старалась смотреть исключительно под ноги, странно реагируя на обстановку вокруг. Перспектива скорой встречи с генералом не нервировала её так, как это делал обыкновенный интерьер.              Было в этой картине нечто загадочно-жуткое. Навеивавший очередной приступ дежавю, обманчиво выдававшийся за воспоминания, спрятанные под прочным куполом. И расколоть толстое стекло подсознания было пока что Лэйн не по силам. Не так просто разбираться с собственной памятью без посторонней помощи.              Ноа помог подобраться к недостающим деталям, соединяя их в отдаленные временные отрезки, подтверждавшие, что она являлась частью военно-научной базы. О большем она говорить не имела права. Наверное?              Именно эту скромную информацию и доложит тому, кто ожидал её в самом конце коридора, будто специально расположенного как можно дальше от посторонних глаз. Растягивавшего момент неизбежного, постепенно напитывая естество смятением. Пока в нём была всего пара капель, и Лэйн не хотелось, чтобы он переполнился до краёв.              Она не имела ни малейшего представления о том, как поведёт себя в непредвиденной ситуации. Как отреагирует её нервная система, вероятно, до сих пор находившаяся в полукритическом состоянии? Продолжит измываться над ней, блокируя эмоции? Или выльется во что-то неотвратимое?              Вопросы. Вопросы. Вопросы.              Они зудели внутри, как могильные черви, пытавшиеся разъесть в черепной коробке дыру. Это развивало вспыхнувшую головную боль, не стихавшую ни на секунду. Она обвивала каждый сосуд, увеличивала давление. Спазмы были настолько сильными, что кружилась голова, но девушка продолжала идти, превозмогая физическое недомогание.              Пока нос ботинка не упёрся в тупик. Лэйн медленно подняла голову, увидев перед собой дубовую дверь — отличительную от тех предыдущих, что выстроились в ряд сплошной белой потрескавшейся краской.              — Смелее, — приглушенный голос Ноа раздался сбоку. Парень стоял поодаль, метая взгляд от Лэйн к двери. — Тебя уже ждут, — она знала об этом из-за сигнала рации, донесшей краткое распоряжение.              Лэйн взглянула на него растерянно. До омерзения трусливо, только сейчас почувствовав, как волнение нахлынуло на неё волной до кислого привкуса во рту. Словно лимонный сок резко сбрызнули на кровоточащую рану, жестоко напомнив о том, что притворное спокойствие сулит оказаться обманчивым.              Смущенно прикусив нижнюю губу изнутри, девушка удержалась от того, чтобы не произнести по-детски наивную фразу.              Ты не пойдёшь со мной?              Конечно, нет. С чего бы ему таскаться с незнакомкой? Ноа ясно дал понять, что не стал бы тратить на неё своё время, если бы не приказ генерала.              — Нет, я не пойду с тобой, — робко ответил Ноа, словно прочитав мысли девушки.              Как глупо всё выглядело. Лэйн не хотела показаться навязчивой, но получилось с точностью наоборот.              — Он предупредил, что разговор между вами будет конфиденциальным, — ободряюще дополнил парень, слегка развязывая стыдливые жгуты, из-за которых брюнетка почти не дышала. — И я лишний раз не хочу попадаться ему на глаза.              В этом их желания были схожи. Будь у Лэйн больше информативных ресурсов, она бы бежала из этого странного места, как только бы раскрыла глаза. Но ей важно попасться в ловушку, сдаться добровольно, чтобы пролить свет на всё происходящее. Только так она сможет двигаться дальше. Когда узнает, куда идти.              — Была рада знакомству, — Лэйн произнесла одну из услужливых фраз, что обычно следовало говорить, когда не имеешь никакого понятия, как закончить неудобный разговор.              И она искренне надеялась, что они больше никогда не встрется. Не то чтобы Ноа показался ей плохим человеком. Нет. Она просто хотела покинуть его территорию как можно скорее.              Не дождавшись ответа от Ноа, девушка смело дернула ручку на себя, перешагнув порог злосчастного кабинета.              Тихо закрыв за собой дверь, Лэйн медленно отступила назад, сохраняя аккуратность в движениях. Вела себя осторожно и тихо, будто боялась сделать что-то неправильно.              Ладони неестественно подрагивали. Это было первой — предательской — реакцией тела на сигналы нервной системы, что до этого момента оставались без ответа. Скрытые эмоции и дурное предчувствие перетекали по сухожилиям, наполняя утерянными колебательными сокращениями.              — Не стой у двери, проходи.              Лэйн все ещё стояла вполоборота, продумывая последовательность своих действий. Услышанное могло показаться обыкновенной просьбой. Если бы не нотки, утяжелявшие голос неизвестного, говорившего со слабым акцентом.              Теперь она ещё сильнее понимала Ноа. Желание убраться отсюда прочь росло, как и чужое нетерпение по другую сторону кабинета, ощущавшееся физически.              Но Лэйн подчинилась. Всё, что ей оставалось, — сохранять покладистость. Или хотя бы правдоподобно прикидываться, чтобы не усложнять то, что и так слабо поддавалось какому-либо объяснению.              Кабинет не отличался примечательностью. Выглядел он заброшено. Покрывшийся пылью ковер расстилался по всему деревяному полу; паутина, растянувшаяся на полках небольшого книжного шкафа. Из-за грязи, скопившейся на панорамном окне, казалось, что в помещении намного темнее, чем позволяло время. Если бы не пара ламп, время от время мигавших тёплым светом, здесь бы царил настоящий сумрак.              Угол, сохранивший порядок и дисциплину, был отдан под рабочее место мужчины. Письменный стол с сукном выглядел опрятно: сложенные папки, органайзер, чашка и карта окрестностей, помеченная красным фломастером. Ничего лишнего. И только переполненная пепельница выдавала хаотичный ритм, царивший в помещении. Представляла незнакомца заядлым курильщиком, справлявшимся с трудностями глубокими затяжками.              — Присядешь?              Лэйн прекратила разглядывать мелочи, подняв глаза на мужчину. Настольная лампа, расположенная сбоку от него, издевательски светила в её сторону, ослепляя, но покорно сохраняла говорившего в тени.              С такого расстояния Лэйн было трудно рассмотреть генерала. Случайность или нет, но главный вопрос о его личности все ещё оставался без ответа, томя брюнетку в неестественном ожидании.              Она прошла вперёд, позволяя шагам съедать разделяющие их метры. Девушка заняла место подле стола, медленно опустившись на стул и спрятав дрожь в кулаках.              — Перед тем, как вы начнёте допрашивать меня, хочу вас предупредить, — сохраняя стойкость в голосе, начала Лэйн. — Мне запрещено разглашать какую-либо информацию о моём месте работы.              Она уловила лёгкую усмешку, соскользнувшую с его губ. Звук был похож на нечто противоестественное. Будто тот, кто говорил стальным, грубым голосом не мог похвастаться наличием иных эмоций.              — Почему ты так уверена, что меня интересует именно это?              Он подался вперед, сложив руки в замок на столе. Отблеск лампы подчеркнул шрам, рассекавший предплечье поперёк, тянулся выше — к бицепсу, подтверждавшему идеальную физическую форму мужчины.              — Вряд ли вам любопытно узнать лично обо мне, — нахмурившись, парировала Лэйн, въедаясь взглядом в мутное теневое пятно, нависшее над мужчиной, словно проклятье, уберегавшее его от внимательных женских глаз.              — Уверена? — он резко изогнул пружинистую ножку светильника, направив лампочку в другую сторону. Так, что теперь никто не мог оставаться в тени.              Мужчина бросил к Лэйн бейдж, что был приколот к её униформе. Она взглянула на свою фотографию, имя и подпись, открывавшую перед девушкой многие двери на базе Сибирь. Вглядываясь в название, она почувствовала очередной укол боли в висках, пробуждавшую некоторые отсеки памяти, к которым можно было добраться без лишних усилий.              — Когда это у лаборантов были пропуски на закрытый объект с пометкой “секретно”, Лэйн?              Серые глаза метнулись к мужчине, расширяясь в удивлении. Он прочёл её имя, но о должности на бейдже не было ни слова.              — Откуда вы?..              — Отвечай на поставленный вопрос, — теперь он говорил жестче. Пытаясь сохранить бесстрастность, сжимал челюсть настолько сильно, что можно было услышать, как хрустят кости.              Прикусив язык, Лэйн помедлила с ответом. Выкрадывала для себя время, мечась между равновесными чашами весов. Она могла бы придерживаться лжи, расширяя границы несуществующих сюжетов. Но душа лежала к честности, учитывая, что женский взгляд уткнулся в знакомую вышивку на его футболке.              Белый пятиугольник, напоминавший звезду. Лэйн вспомнила, что вся её одежда, которую она носила на базе, была помечена этим символом. Тот, кто сидел перед ней, был так или иначе связан с Сибирью.              Не успевший воплотиться в жизнь план разрушился сам по себе, и чаша, удерживавшая истину, устремилась к низам.              — Не знаю, — наконец, произнесла Лэйн, — я не помню.              — Не помнишь или не можешь разглашать какую-либо информацию о своём месте работы? — повторив её слова, мужчина задал вопрос.              Он прощупывал почву, нажимал на уязвимые точки, дожидаясь реакции. Кульминационного момента, способного пролить свет на загадочное возникновение Лэйн в этих краях. Она не могла злиться на его методы, несмотря на отдаленно зарождавшееся раздражение. Ведь ей, как и ему, самой хотелось добраться до правды.              — Не помню, — сдалась девушка.              Её глаза поднялись выше, прочерчивая траекторию от груди, плавно перемещаясь к шее, пока не остановились на лице. От неё не скрылось, что он выглядел относительно молодо для своего звания. Мужчина был старше Лэйн на несколько лет, но этого было недостаточно, чтобы так просто дослужиться до громкого чина.              Несмотря на то, что их связывал отличительный символ Сибири, мужчина не выглядел знакомым. Не то чтобы Лэйн знала каждого работника базы в лицо — или, по крайней мере, она о них совершенно ничего не помнила, — но она была уверена, что они не встречались ранее.              Очередной шрам, рассекавший губу, выделялся на фоне его бледной кожи. Лёгкая щетина и полумесяцы под нижними веками подчеркивали усталость, скрывавшуюся в низком голосе, резких жестах и приказной манере общения. Он напоминал безжизненного робота — мужскую версию Лэйн из настоящего. Ничего не смыслящего в чувствах и эмоциях, возводящего вокруг своей личности бетонную стену, не пропускающую то, что могло выдавать в нём обычного человека.              Но их отличие было разительным. Лэйн не помнила себя. Не знала, как управлять собственным сознанием. Незнакомец же, — она была почти уверена, — добровольно обменял свою душу на хладнокровность.              — Хорошо, — выдохнув, сказал мужчина. — Как ты оказалась у разлома?              Слово, применимое им, отдавало новизной. Лэйн интерпретировала увиденное, как обыкновенный овраг, оккупированный тварью с огненной бездной вместо глаз.              — Понятия не имею.              Лэйн хотелось взвыть от бессилия. Она проклинала саму себя за невозможность нарыть внутри черепа хоть что-то, что могло бы рассказать о причинах её внезапного появления в этом месте.              Она напоминала волчонка, отчаянного желавшего сбежать на волю, но оказавшегося в капкане под прицелом охотника. Она лишь хлопала глазами, маскируя испуг. Паника стучала по глотке, отдаляя перспективу выбраться. Если она провалит допрос, то вероятность того, что ей отпустят, приблизится к нулю.              Сосредоточившись, Лэйн попыталась нащупать последнее ясное воспоминание с базы. Собрать в целостную картину, чтобы выдать вразумительное объяснение. Она не помнила, зачем простому лаборанту нужен был особый пропуск.              Но внутреннее чутье подсказывало, что она владела куда большей информацией, чем она предполагала.              Незнакомец выдвинул скрипучий ящик стола, достав оттуда металлический термос. Открутив крышку, он влил в неё горячую жидкость и пододвинул её к Лэйн. Запах дешёвого растворимого кофе ударил в ноздри, пропитав пыльный воздух. Мужчина случайно задел локтем стопку бумаг, заполонив шелестящим звуком барабанные перепонки.              Оторопев, Лэйн зациклила внимание на органах чувств, помогавших ей в нелёгком пути. Всё остальное будто перестало существовать. Девушку будто бы поместили в вакуум, отторгавшим всё постороннее. Она не двигалась — совершенно. Только завороженно бегала зрачками от крышки к стопке документов. Туда и обратно. Снова и снова.              Во рту начало вязать, будто знакомый горький привкус коснулся рецепторов. Уши закладывало от монотонного тикания наручных часов. И зацикленный шелест — он был повсюду.              Разум благосклонно приоткрыл ещё одну дверь.              — Ночью я ещё была на базе, — перед глазами всплыл её кабинет, ставший личным пристанищем. Ассоциативно возникшее в голове видение было свежим, словно пережитым только вчера. — Работала допоздна, как обычно, — теперь она поняла свою странную реакцию на кофе — Лэйн вливала его в себя литрами. — Но очнулась я уже у разлома.              — Тебе лучше начать говорить правду, — скрестив руки на груди, незнакомец оборвал её. — Пока твои слова звучат абсолютно неубедительно.              Он резал её голубизной сверкавших в полумраке глаз. Глубина оттенка поражала кристальной чистотой ореол, обрамлявшихся расширенными зрачками. Если бы Лэйн могла приблизиться к мужчине ближе, то разглядела бы своё отражение в черноте, почти заполонившей радужки.              Она чувствовала, как её поглощал чужой взгляд. Гипнотизируя, отвлекая от насущных проблем. Словно пытаясь донести что-то, о чём девушка не могла догадаться. Неподвластным ею языком, лишённым понятного контекста.              — Послушайте… — растерянно запнулась Лэйн, прочистив горло. Она до сих пор не узнала, как к нему обращаться.              — Дмитрий, — глухо отозвался он.              Та чистота, что была заложена в небесном переливе, рассеялась. Чувственный взгляд обратился ещё бо́льшим неверием. Он неумышленно дёрнул головой, слишком нервно для такого собранного человека. Будто хотел разорвать зрительный контакт, на секунду переведя внимание куда-то в сторону, но все равно вернувшись к Лэйн.              Он разглядывал её жадно. Вбирал в себя черты женского лица с голодом, казавшимся противоестественным в данной обстановке. Создавалось впечатление, что он не изучал её, а следовал по знакомому пути, так ловко блуждая зрачками от родинки под левым глазом, спускаясь к купидоновой ямке над верхней губой, и поднимаясь обратно — к серым радужкам.              — Дмитрий, вы ведь связаны с Сибирью, — она кивнула на значок на его футболке, ставя точку в затянувшемся молчании. Легко коснувшись щеки, Лэйн почувствовала, как неловкость обдала кожу жаром. — Почему бы вам просто не связаться с моим начальством? Они подтвердят, что я не вру.              Его густые брови сместились на переносице. Дмитрий разочарованно выдохнул, потянувшись к пачке. Выудив сигарету, он помедлил, прежде чем поджечь её.              — Разлом, о котором я тебя спрашивал, образовался на месте Сибири — медленно начал он, потянувшись к бензиновой зажигалке.              Дмитрий провел пальцами по кресалу, но синее пламя не шло. Пары бензина усилили тошноту в горле, слившись воедино с зародившемся внутри волнением.              Как это понимать?              — Выживших нет. Все были заживо погребены под завалами.              Он выдавал ей сухие факты, сохраняя преспокойное выражение лица. Но для Лэйн услышанное ощущалось ударом. Приговором, подтверждавшим, что её жизнь и вправду разделилась на «до» и «после».              — Все, кроме тебя.              — Этого не может быть, — шёпотом, одними лишь губами произнесла Лэйн, вдавив острый ноготь в подушечку ладони.              — База, на которой ты работала, ушла под землю. Три года назад.              Лэйн вперилась в Дмитрия недоверчивым взглядом, сузив глаза. Уголок рта начал подрагивать, имитируя не то горькую улыбку, не то истеричный спазм. Лэйн не могла поверить в то, что ей говорили. Всё это звучало, как бред. Безумный рассказ, больше походивший на розыгрыш.              Она не могла быть вырванной из реальности на целых три года. Это просто невозможно.              Мысли, что сопровождали её последние часы, превратились в вязкое желе, лишившись всякого смысла. Ответы, что она так жаждала получить, обратились в ничто. Опустились над головой виселицей, сплетенной в три узла.              — Как тебе удалось выжить? — Дмитрий существовал сейчас где-то за гранью. Его голос — белый шум. И она не хотела продолжать отвечать на его идиотские вопросы. — И где ты пропадала все эти годы?              — Ответ тот же, — она взглянула на него исподлобья, заговорив сквозь зубы. — Я. Не. Знаю.              — Как удобно, — издевательски произнёс Дмитрий, подкурив сигарету. Он сделал затяжку, выдохнув мерзкий едкий дым прямо в лицо Лэйн. — Притворяться ничего не помнящей, чтобы ни у кого не возникло ненужных подозрений.              — Хватит!              Женский крик застыл в кабинете, накаляя атмосферу. Теперь дрожали не только руки, но и всё её тело. Лэйн вскочила со своего места, едва не уронив под собой стул. Самодовольный вид мужчины, наконец добравшегося до её уязвимых точек, износил её психику сильнее, чем шаткие попытки раскопать ядро собственной памяти. Гнев кипел в жилах, пронося неведомое пламя эмоций. Это было похоже на побег из клетки. Долгожданное духовное освобождение.              — Сядь, — рыкнул Дмитрий, скурив сигарету наполовину почти за раз.              Лэйн проигнорировала приказ. Она не замечала, как действовала на Дмитрия. Выбивала почву из-под ног своим поведением, по иронии не являвшимся притворством. Непроницаемая маска пошла редкими трещинами, вызволяя из-под брони его истинное отношение к ней.              — Есть ли смысл спрашивать, почему отродье не напало на тебя? Или ты снова выдашь заготовленную фразу о том, что не знаешь?              Адреналин, стучавший в венах, не дал Лэйн сконцентрироваться. Единственное, что она для себя уяснила, так это то, что та тварь не была плодом её воображения.              — Хорошо, разберёмся с этим позже, — он словно сделал мысленную пометку у себя в голове, и что-то подсказывало Лэйн, что они обязательно вернутся к этому разговору.              — Вы должны вернуть меня в Сибирь, — потребовала девушка, сбавив тон. — Я хочу убедиться, что вы не врёте мне, — её губы затряслись, но слезы из покрасневших глаз не шли. — Пожалуйста.              — Это невозможно, — Дмитрий хоронил надежды Лэйн, отдаляя её от привычной — прежней — жизни. — От базы остались только руины, там ты никого и ничего не найдёшь, — каждое последующее предложение вбивало очередной гвоздь в её душу. — Не веришь мне — можешь посетить мемориал, установленный в память о погибших сотрудниках Сибири.              Лэйн оперлась рукой о подлокотник стула, чувствуя, что вот-вот упадёт в обморок. Чувство неполноценности заполонило её всю, будто кто-то отломил щедрый кусок от того, что ещё недавно девушка считала привычным. Но теперь всё, о чём она скудно помнила, было заложено под тоннами строительного щебня и изуродованных мёртвых тел.              — Если ты говоришь правду, и действительно не помнишь, где пробыла три года, я готов тебе помочь.              — Как-будто вы что-то можете знать обо мне, — фыркнула Лэйн, одарив Дмитрия скептичным взглядом.              — Я? — удивлённо переспросил он, но его голос… он был пропитан неуместной иронией. Лицемерной игрой, в которой Лэйн ничего не смыслила. — Не думаю, что знаю, кто ты такая, Лэйн, — Дмитрий впечатал окурок в пепельницу, впервые за весь разговор намеренно избежав женского взгляда. — Но в Оксфорде удалось создать замену Сибири — новую научную базу. Мой отряд оттуда, — произнёс Дмитрий, словно сжалившись над ней. Но ей не была нужна чёртова жалость. Она просто хотела вернуться обратно, обрести себя. — Возможно, там ты сможешь найти ответы.                     Он забрал бейдж, бросив в ящик стола. Подтвердил жестом, что не отпустит Лэйн просто так. Предложение о помощи было фальшивкой. Кратковременным приступом сердобольности. На самом деле, Дмитрию нужны были ответы, чтобы раскрыть причастность Лэйн к исчезновению базы. Доказать, что она виновна.              Но Лэйн ни за что не позволит ему добраться до правды первее, чем она.              — Мы отправляемся туда завтра, и ты поедешь с нами, — добавил Дмитрий, и Лэйн молча проигнорировала его призрачные планы, которые никогда не воплотятся в жизнь. — А пока можешь быть свободна, Ноа проводит тебя до поместья.              Дмитрий больше не смотрел на неё. Вернулся к изучению разложенной карты, почесывая затылок. Пока в Лэйн бурлили остаточные эмоции, вспенивавшие кровь ядовитым гневом, мужчина выглядел как ни в чём ни бывало. Он умело абстрагировался от присутствия посторонней, проводя невидимую границу между ними.              Ей до безумия хотелось стереть её грубой подошвой, вызволить Дмитрия из краткосрочного спокойствия. Зацепиться за что-то, как делал это он, прощупывая девчонку на количество слабостей.              Инородная тяга возникла внезапно, ударяла по голове новым всплеском чувств. Наполняла Лэйн постепенно, но с непривычки это было всё равно, что с разбегу погрузиться на дно.              Завораживающе и пугающе. Так, что впервые сердце билось настолько истошно, что могло пораниться о реберный корсет. Но стоило признать, что это того стоило. Прямо как тогда — у разлома, почти подчинив себе тварь.              Лэйн уже было обернулась, чтобы направиться к двери, но недавнее воспоминание замаячило дальним светом, притягивавшим к себе. Она нашла повод, чтобы вывести Дмитрия из равновесия.              Сомнительный, необъяснимый для неё самой, но достаточный, чтобы заговорить с ним снова:              — Могу я задать вопрос?              — Если он будет последним на сегодня, — не отвлекаясь от карты, произнёс Дмитрий.       — Откуда вы знаете, как меня зовут? — выпалила Лэйн на одном дыхании, вцепившись серыми глазами в его фигуру, нетерпеливо ожидая, когда он соизволит поднять на неё взгляд.              — Человек из моего отряда нашёл при тебе бейдж и принёс его мне. Ничего удивительного, — всё также буднично отвечал мужчина, взяв циркуль. Он провел несколько кругов у разных точек, совсем не среагировав на скрытый мотив Лэйн.              — У разлома, перед тем как упасть в обморок, я услышала, как кто-то произнёс моё имя.              Она сама до конца не понимала, слышала ли на самом деле, что её кто-то звал, или слабая психика подкидывала ей очередной повод усомниться в своей вменяемости. Но не только Дмитрий способен устраивать сомнительные проверки. У Лэйн тоже накопилось немало причин усомниться в его честности.              Он молчал. Нетипично долго для того, кто не почти не затыкался весь допрос.              Лэйн набрала кислорода в лёгкие, чтобы продолжить, пока Дмитрий не спохватился и не перебил её первым:              — Не понимаю, к чему ты ведёшь.              — Вы сказали, что нашли мой бейдж после того, как меня обыскали, — он слабо кивнул, отложив циркуль в сторону. Теперь его глаза не были сосредоточены на схеме окрестностей, они уткнулись в одну точку, смотря в неё стеклянно, бездумно. — Но это вы звали меня. Я слышала именно вас, Дмитрий.              Её предположение, как выстрелы, опустошающие всю обойму за раз. Били наглухо сквозь плоть, оставляя кровавые разводы на нетронутой коже. Она что-то задела в Дмитрии — очевидно. Пустила словесные корни через его тело, обвязывая настолько туго, что он на короткий миг потерял себя. Не издавал ни звука, не пытался совершить какое-либо отвлекающее действие. Он просто сидел, пригвождённый к стулу. Пораженный меткой атакой.              Как и Лэйн, на секунду поверившая, что услышанное у разлома было взаправду. Иначе откуда взяться такой реакции в лице, прежде не знавшем потрясения?              — Это невозможно, — Дмитрий отрицательно покачал головой. — Я вижу тебя впервые и знаю ровно столько, сколько написано на этом бесполезном куске пластика, — он кивнул на ящик стола, а затем перевёл блестящие голубые радужки на девушку. В них читалась чёткая уверенность в своих словах и нежелание поддаваться на хлипкую провокацию. — Тебе просто показалось, Лэйн. Ты была не в себе.              Сжав ладони до побелевших костяшек, Лэйн стиснула челюсть и ушла прочь. По необъяснимым причинам ей не хотелось прекращать эту странную тему, но Дмитрий был достаточно убедителен, сказав, что у неё есть только одна попытка.              Всего один вопрос.              И она так бесполезно им воспользовалась.                                   

***

      

      

      

      Три года назад              В наушниках громко звучала музыка, заглушая собой всё вокруг. Дмитрий тихо бормотал знакомый мотив песни, услышанной ещё в далёком детстве. Мужчина пел на родном для Дмитрия языке. Что-то о трагичной любви, потеря которой доводила лиричного героя до безумного желания быть со своей возлюбленной.              Дмитрий не был склонен к чувствительности и открытости, когда дело касалось любовных драм, но вкрадчивый голос солиста пробуждал в мужчине то, что, казалось бы, и вовсе отсутствовало в нём.              Спокойно шагая вдоль витиеватых коридоров, он мысленно дублировал в голове карту главного корпуса. Запомнить основные ходы все ещё удавалось с трудом, но очередная прогулка поздним вечером подпитывала уже имевшиеся знания о территории. Проверяя себя, он шёл интуитивно, почти уверенный, что в этот раз не набредёт на тупик, и ему не придётся обходить весь блок, чтобы начать сначала.              Поздний вечер дарил перспективу не встречаться с посторонними людьми. Большинство проходов уже были закрыты, — а некоторые не открывались о вовсе для рядового солдата, вроде Дмитрия, — но главный коридор продолжал ненавистно мерцать белоснежным светом. Вдалеке виднелась лестница, ведшая в подвальные помещения, отданные под раздевалки и душевые для обслуживающего персонала. Об этом мужчина узнал в свои первые вылазки.              Отряды военных уже давно разбрелись по своим казармам, в том числе и тот, за которым был закреплён Дмитрий. Вечерняя тренировка прошла в местном спортзале, разгоняя калории от употреблённого ужина. Но Дмитрию было мало той нагрузки, которую пока что предлагала Сибирь.              Её недостаток проявлялся в бессоннице, являвшейся к мужчине всё чаще и чаще. Последнюю неделю ему не удавалось поспать нормально и только одиночные занятия спортом на свежем воздухе, одобренные командиром отряда, помогали проспать хотя бы пару часов. Хоть в чём-то родство с Ллойдом оказалось полезным, в противном случае он бы получил наряд вне очереди за вольное распоряжение свободным временем.              Он бы не пользовался этой гнусной привилегией, если бы не кошмары, пробуждавшие его посреди ночи. Сюжеты никогда не повторялись, но каждый вселял кратковременный страх. В них часто фигурировала Анна. И всегда покойная мама, пытавшаяся достучаться до него. Но он слышал. Или просто не хотел.              С каждым днём он тренировался всё усерднее, пытался выбить из головы паразитическую болезнь, отравлявшую его подсознание. Он верил, что это поможет. Всегда помогало. И сейчас ему удастся пересилить собственные слабости, стоит лишь приложить максимум усилий, чтобы удручающее прошлое перестало маячить в снах.              Может, к нему взывала совесть из-за того, что он до сих пор не связался с сестрой, и не рассказал ей всю правду. Дмитрий старался не думать об этом, будучи скептиком, не верящим в вещие сны или как там это ещё называется.              Он обязательно разберётся с тем, что гложет в глубине души. Признается Анне, непременно подчеркнет, что всё, что он делает, — во благо. И, прежде всего, ради неё. Но пока Дмитрий не мог разглашать своего местонахождения, чтобы не давать сестре ещё больше соблазнов сорваться в Сибирь.              Размашистыми шагами он спустился вниз по узкой лестнице, оказавшись в подвале. Здесь свет больше не бил по зрачкам, яркость была сведена к минимуму, сливаясь с тёмно-зелёной краской на стенах. В подвале было не так облагорожено, как на верхних этажах. Единственное место, не пораженное стерильностью и чистотой. Хоть где-то всё выглядело по-человечески.              С дублёнки, пропитанной влагой, спадали капли, оставляя разводы на вымытом полу. Хоть местные и привыкли болтать о том, что погода в этих краях царила непредсказуемая, но на самом деле почти ни один день не обходился без снегопада.              Дмитрий занимался в любую погоду, меняя тепло и комфорт на возможность избавиться от расстройства сна. Последнюю неделю он только и делал, что пропадал на спортплощадке, построенной на территории базы. Холод и буря не внушали такого беспокойства, как маячившая на горизонте ночь.              С наступлением темноты он чувствовал, как привычная обстановка размывается тишиной, скрывающей то, что так сильно не давало покоя. Она противно скрежетала, словно звон перебиравшихся костей. Касалась аккуратно, но слишком явно, чтобы не заметить, как замедляется дыхание, а ледяной пот прошибает тело с головы до пят.              Дмитрию никогда не было настолько беспокойно, как здесь. Магнетическая тьма ворошила его собранность так, как это не делала даже военная служба в горячих точках.              Дёрнув дверь душевой на себя, он продолжал кивать в такт следующей песне, слыша знакомую аранжировку. В такое позднее время здесь никого не должно быть.              Он был уверен в этом. Пока не поднял глаза, увидев, как парная завеса опустилась на плиточную отделку помещения. Здесь было чересчур жарко, особенно на контрасте с вечной прохладой, сновавшей по корпусу, почти лишённому окон, если не учитывать верхние этажи, где находились кабинеты Донован и Ллойда.              Выдернув левый наушник, Дмитрий прислушался к постороннему шуму. Хлесткие удары воды о пол перебивали мужской голос, певший о королевстве Кривых.              Воздух проникал через носовые пазухи, отдавая внутри смешением ароматов. Горький кофе чувствовался сильнее всего, но после перебивался мякотью груши, таявшей на языке вместе с лепестками жасмина. Несовместимые запахи петляли под самой кожей. Разгоняли кровь, добавляя по капле запретного. Приятного. Чуждого. Это было похоже на наркотик — попробуй хоть раз и никогда не слезешь.              Усталость снова подводила его к странному состоянию. Нетипично потерянному, в котором невозможно было вернуться к себе прежнему. Боялся признаться, но он не сильно-то и хотел. Наверное, это была первая стадия сумасшествия — цепляться за чёртов запах, чтобы хоть на краткий миг почувствовать хоть что-то, латая внутри дыру.              Очнувшись от наваждения, он увидел, как сквозь толщу пара пробивается женский силуэт. Высокая фигура шла прямо на него, но полумрак не освещал то, из-за чего им вдвоем очевидно стало бы неловко.              — Извини, — Дмитрий опередил неизбежное, выдав себя. — Я думал, что здесь никого нет.              Он уже двинулся прочь из душевой, но незнакомка опередила его, проникнув на его территорию. Её босые ступни медленно скользнули по плитке, размазывая остатки тёплой воды. Мужской взгляд пробрался по обнаженной бледной коже ног, поднявшись выше — к серому полотенцу, скрывшему тело девушки.              — Всё в порядке, — она флегматично пожала плечами, будто не произошло ничего странного. Лишь поправила запа́х, проверяя надёжность. — Я уже собиралась уходить.              Облегчение расслабило каждую мышцу. Дмитрий никогда не умел общаться с девушками, как полагалось, и мысленно поблагодарил ту, что стояла перед ним за то, что она не доставила ему лишних проблем. Наверное, он впервые в жизни получил такую безразличную реакцию. И это слегка подкупило.              Она отжала мокрые волосы, распустив чёрные локоны по плечам, продуманно опуская пару прядей на лоб. Длинные, они достигали почти талии, скрывая при желании лицо от постороннего внимания. Девушка не была ему знакома, но манера прятаться таким необычным способом вернула Дмитрия в его первый день пребывания в Сибири.              Понурые плечи также выдали в ней ту, кто выбежала из кабинета Донован прежде, чем кто-то мог её заметить. Пазл сложился воедино, когда незнакомка вытащила из шкафчика чёрную униформу — подозрительно схожую с той, что он видел в первый и последний раз. Все остальные носили либо белое, либо серое.              — Ты ведь работаешь на верхних этажах, почему тогда спустилась сюда? — спросил Дмитрий, прежде чем обдумал свои слова. Она вопросительно изогнула бровь, медля с ответом. — Я всегда думал, что для привилегированных сотрудников всё самое лучшее.              Вот же придурок. Был бы здесь Павел, он бы уже сдох со смеху.              — Я простой лаборант, — отрешенно произнесла девушка, прижимая к себе униформу. — И почти не выхожу из своего кабинета.              — Избегаешь людей? — Дмитрий продолжал нести полную ахинею. Был похож на прокаженного, потерявшего всякую возможность адекватно мыслить.              — Вроде того, — искренне призналась она. — По ночам здесь никого не бывает, как ты уже успел заметить, а это отличный повод размять кости, никому не попавшись на глаза.              Дмитрий усмехнулся, очарованный тем, насколько легко и метко она объяснялась. Её хмурое лицо неожиданно засияло, выдавая намёк на улыбку. Аккуратные розоватые губы растянулись, открывая вид на ямочки на щеках.              Но девичьи глаза… они продолжали оставаться серьёзными, призрачно-серыми. Безучастными и потерянными. Она пыталась подыграть, но не хватало эмоциональных ресурсов. В ней было слишком пусто, несмотря на глубину, что утягивала за собой простым разговором.              — Встречный вопрос, — вдруг произнесла девушка, сделав несколько шагов навстречу. — Что забыл здесь ты в такое время? — лукаво протянула она, остановившись напротив Дмитрия.              Их разделяли крупицы расстояния. В нос снова ударил цепляющий симбиоз из несовместимых ароматов, но теперь они ощущались отчетливее. Не сном, навеянным иллюзорными фантазиями. Она была самой явью, снизошедшей до него из темниц.              — Решил принять душ после тренировки, — уклончиво ответил Дмитрий, не желая делиться личными переживаниями. Он и так позволил себе слишком многого рядом с ней. — Ничего интересного.              Незнакомка задержала на нём недолгий равнодушный взгляд. Не принималась как-то комментировать его слова, оставляя свои мысли при себе. Она выглядела, как загадка, пленившая к себе. Заставлявшая мозг работать активнее, почти хаотично, чтобы добраться до заветного щелчка. Когда всё сразу встаёт на свои места, оставляя сильное послевкусие победного удовольствия.              Но что-то подсказывало Дмитрию, что с ней не могло быть просто. Прежде чем кто-то доберётся до её души, придётся пройти семь кругов ада. Ему хотелось почувствовать отторжение, несогласие с тем, что его заинтересовал тот мистицизм, что витал аурой вокруг незнакомки.              Дмитрию пришлось согласиться с тем, что впервые в жизни кто-то переиграл солдата, оставив его в подвешенном состоянии. Она почти сломала его молчанием, ввинтив дополнительные шестеренки в череп, прокручивавшие сотню вопросов, что он желал ей задать.              Воистину бесовка.              Однако она, не произнеся ни слова, обошла мужчину, поспешив покинуть его компанию. Он силился, чтобы не посмотреть ей вслед. Почти сдался, но услышав заветный отвлекающий шум, опустил глаза вниз, заметив упавший бейдж. Опустившись, Дмитрий быстро схватил его за ремешок.              — Подожди! — позвал её Дмитрий, бросившись вслед к открытой двери.              Выбежав из душевой, он снова почувствовал, как на замену теплу пришла прохлада, неприятно коловшая кожу.              — Ты уронила свой!..              Но в коридоре никого не оказалось. Ответом Дмитрию послужила тишина, сновавшая по подвальному помещению единственной реальной спутницей на сегодняшнюю ночь. Кроме него, здесь больше никого не было.              Помотав головой, сбрасывая странное наваждение со своей шкуры, он опустил рассеянный взгляд на бейдж, крепко сжимая пальцами пластик. Словно боялся, что эта вещица могла испариться из его рук, как и сбежавшая девушка.              — Так вот, кто ты такая. Лэйн.              Он произнёс одними губами напечатанное имя и рассмотрел фотографию той, что теперь ощущалась не больше, чем миражом.              Очередной странностью, что встретила его в этом бескрайнем лабиринте событий.