Осколки гордости

      — Меня зовут Бетси Джо Добсон. Принимаю любые прозвища, так что называйте как душе угодно. А насчёт вас? Мо Ванлин и Майкл Моран?       — Просто по именам. — Ванлин поднёс к лицу кружку с какао, вдыхая носом тёплый и насыщенный запах шоколада с орехами. Сразу стало ясно: до ужаса сладко. Немного помедлив, он отпил немного, а Майкл издал испуганное «нет», схватив его за запястье, но тот продолжил пить напиток. Убрав одну руку с тары, он прижал пальцы к друг другу, опустив их ниже. Моран остановился, но даже не посмотрел на то, что ему протянула женщина.       Бетси выглядела как обычно: слегка натянутые в улыбку губы, смуглая кожа, прямоугольные очки, немного съехавшие на переносицу, коротко стриженные волосы и зелёная вязаная кофта. Они часто видели её фото на стене, где были командные изображения Лисов. Подсознательно вызывала внешним видом комфорт и доверие, но лишь для первой части команды. Майклу от такого стало тошно, и он сглотнул ком в горле, стиснув зубы. Нужно досидеть до конца сеанса: они ведь обещали Андо.       — Как учёба? — её голос начал раздражать. Тупые вопросы по типу «как ваши дела, как настроение, как настрой на игры?»... Какая ей вообще разница?!       — Нормально, — хмуро выдал брюнет, сжав руками джинсы. — Зачем вы вообще это спрашиваете?       — Чтобы узнать вас лучше и познакомится, — и в этот же момент Мо поставил пустую кружку на стеклянный столик, не вникая в разговор, и облизал губы. — Хочешь ещё?       — Я выпью его порцию, так что нет, — ленивым голосом ответил шатен, взяв другой стакан, но пить напиток не спешил, просто обхватив его двумя руками, пытаясь согреться. Огляделся по сторонам. — У вас... Странная комната. Слишком много всякой всячины на стенах... Как это называется?       И указал на несколько картин из каких-то пластиковых пазлов, а после на раскраски по номерам. Джо вспомнила когда в темные вечера сидела за столом, проверяя правильно ли расставлены кусочки мозайки на холсте. Ванлин назвал её комнату странной, наверное, из-за того, что у каждой вещи было своё законное место, которое она выбирала с особой точностью, выделяя на это, возможно, слишком много времени. Нормальный человек бы не стал так заморачиваться и поставил бы на любое свободное место. По пристальному взгляду восемнадцатого номера она поняла, что он всё подмечает. Но разве от того, что она не скажет о своей маленькой проблеме, что-то измениться? Что они смогут сделать? Правильно, ничего.       — Алмазная мозайка, — незамедлительно ответила женщина. — И картины по номерам. Нравятся?       — Я не видел такое раньше. — с безразличием признался кареглазый, переводя внимание на неё.       — Значит, непривычно, — подсказывает она, отпив немного напитка. — Расскажите что-нибудь о себе.       — Например? — менее грубо спросил Майкл, выгнув бровь. Это вызвало у неё маленький праздник внутри: он уже не настолько жёсткий, так что легче будет разговорить.       — Откуда вы, чем любите заниматься в свободное время. Как относитесь к своим позициям на поле в конце-концов? — склонила голову, а после краем глаза посмотрела на часы. Ещё десять минут. Время так быстро летит.       — Я из Айкена, нейтрально отношусь к позиции, а большее количество времени занимаюсь тренировками. — чётко, будто выученно отчеканил Моран, сложив руки на груди.       — Я из Китая, — с небольшой паузой проговорил Ванлин, чувствуя как ладони становятся тёплыми из-за нагретой кружки. — Позиция?... Мне как-то всё равно. В свободное время... Эм... Сплю.       — У тебя хронический недосып? — спросила женщина с небольшим беспокойством, но нахмурила брови, когда тот пожал плечами, вернув всё внимание какао. — Странно. У тебя нет каких-нибудь проблем по поводу этого?       — Нет. Не беспокойтесь. — промямлил он, и взял несколько штук маршмэллоу, закинув их в шоколад, а после хлебнул.       — Как скажешь, Мо, — Бетси берёт несколько конфет, убирает фантики в рядом стоящее мусорное ведро, и снова смотрит на них. — Что ещё? Хотите чем-нибудь поделиться? Что происходило нового в последнее время?       — Какие у вас отношения с Кевином? — с небольшой неуверенностью спросил брюнет, вызвав у неё искреннее удивление.       — Он хороший человек. Мы в хороших отношениях, по крайней мере, я так считаю. Про то как проходят наши сеансы я говорить не могу –конфиденциальность.       — Мы недавно разговаривали, — опустив взгляд, сказал голубоглазый. Как бы сильно некоторые из них ненавидели Дэя, каждый понимал его "от" и "до", потому что прошёл через подобный кошмар сам, без чьей либо помощи. Вот именно это и было главным разрывом: не поможешь сейчас, значит не сможешь помочь и в будущем. А если не можешь сделать это своими руками, натолкни кого-то другого. — Он устал, вам стоит с ним поговорить, если он делится с вами многими вещами. Для него... Разговоры нечто большее, в отличие от «Лисов».       — Почему ты так уверен в этом? — поинтересовалась Джо, поправив ободок, не позволяющий её непослушным волосам вылезти прямо на лицо.       — Потому что ваши «Лисы» виноваты в том, что он такой забитый, — с ужасной силой стиснул зубы защитник. — Это всё их вина, а вы ничего не замечаете. Мы только пришли, но уже поняли, что он такой из-за вас. Потому что вы не делаете ничего такого, что могло бы помочь ему снять этот груз с плеч. «Вороны» несли это время вместе, поэтому нам было легче. А сейчас он делает это один, и ещё вы сверху закидываете его всяким дерьмом.       — Ты так уверен в этом? — с внезапной решительностью спросила Добсон, сузив глаза. — Уверен, что команде так всё равно?       — А вы сами посмотрите, — усмехнулся Майкл, растянув губы в кривой ухмылке. — Насколько ему херово из-за вас. В Воронах тоже не было ничего хорошего, но у него был тот, кто заменил ему семью. А сейчас первоначальный состав считает что мы уроды, потому что что-то там себе надумали, чтобы было легче перекинуть вину. И если капитан считает что мы все семья, то для Кевина – это те люди, которым наплевать.       Мо Ванлин поднял заинтересованный взгляд, поставив кружку на стеклянный столик.       — Кевин... — начал китаец, задумавшись. — От Эндрю Миньярда он ничего не получил. Только словесную защиту, и ничего большего. Что из себя мог представлять сопляк метр пятьдесят? Кевин собственноручно забьёт его как скотину, если сам того захочет. Просто он не знает об этом. А что насчёт... Как его там? Нила Уильямса? Уже не помню, столько имён и фамилий сменил. Когда-нибудь Бритни или Оливер отрежут ему язык за то, насколько сильно он зациклен на себе. Это просто вопрос времени.       Бетси выслушала их и, когда собралась открывать рот, чтобы ответить, они поднялись и вышли из кабинета. Посмотрев на местом над дверью, она заметила что они даже задержались на несколько минут, хотя так сильно желали выйти отсюда. Интересная тема для обсуждений, можно было бы задать Кевину несколько вопросов, но... Стоит ли это того?

***

      Доктор Пруст работал осторожно, методично, словно хирург, который вскрывает рану, боясь, но с необходимостью вытащить застарелый осколок, который продолжает причинять боль. Он знал, как проникнуть в самые глубины разума Эндрю, извлекая оттуда самые темные болезненные воспоминания. Его голос был низким, похожий на шепот, но каждый его звук отдавался в голове Эндрю как раскат грома, заставляя его содрогаться изнутри.       — Расскажи мне о Дрейке. — произнёс он, медленно растягивая каждое слово. Он знал, что имя этого человека было как клеймо на душе Миньярда, как открытая рана, которую легко задеть, чтобы вызвать всплеск боли. Пациент сжал зубы, сдерживая непроизвольный вздох. Легкого движения Прусту было достаточно. Едва заметное, но ощутимое, потому что он знал, как сильно могло трясти блондина.       — Дрейк был твоим братом, не так ли? — продолжал доктор, его слова словно клыки вонзались в сознание Эндрю. Образ Дрейка, этот призрак из прошлого, всплыл в памяти, принося с собой тень забытого ужаса.       И он знал, что этот поехавший не остановится. Он ждал этого, и всё же, когда тот коснулся самых сокровенных уголков его воспоминаний, внутри что-то оборвалось. Голос Пруста был тих, но за ним стояла сила, которая заставляла Эндрю вновь и вновь переживать события, от которых он пытался убежать.       — Ты помнишь его руки? — спросил мужчина, его голос был подобен яду, который медленно проникал в разум, разрушая все барьеры, которые Эндрю так долго возводил. Помнишь, как он держал тебя, как его пальцы сжимались на твоей коже?       Воспоминания, которые он так старательно прятал, всплыли перед глазами. Он чувствовал, как возвращаются те дни, словно он вновь оказался в затхлом, душном помещении, где был только он и Дрейк. Каждый шорох, каждый взгляд, каждое слово Пруста было ниточкой, которая тянула за собой темные образы детства. Он видел перед собой лицо Дрейка холодное, жестокое, наполненное безразличием, но с маской притворного дружелюбия.       — А как тебе было тогда, Эндрю? — Он подался вперед, его глаза были внимательны, как у хищника, выжидающего момента для решающего удара. Чувствовал ли ты страх? Чувствовал ли ты, как этот страх разрывал тебя на части?       Джозеф не отвечал. Да и не мог ответить. Его сердце сжималось в груди, кровь стучала в висках, но внешне он оставался недвижим, словно статуя. Он знал, что это не поможет. Пруст заставлял его чувствовать, заставлял вспоминать, и каждое воспоминание было словно удар ножа, открывающий старые раны.       Пруст продолжал, его слова звучали как заговор, как мантра, направленная на то, чтобы разрушить последние остатки сопротивления. Он водил Эндрю через его детство, заставлял его возвращаться в те моменты, когда он был беспомощным, когда он был в руках Дрейка, вынужденным подчиняться его воле. Воспоминания вихрем проносились в сознании Эндрю, каждый образ был как новый удар, лишающий его сил, уносящий последние крохи спокойствия.       Пруст не поднимал голоса, не кричал. Он знал, что боль глубже, чем крик. Боль была в тишине, в медленных, холодных словах, которые, как ледяные иглы, проникали в разум, оставляя за собой только боль, отчаяние и мрак.       И желание умереть.       Лёжа на своей жесткой кровати, он чувствовал как холодный словно лёд матрас под ним вдавливался в спину. Комната была погружена в глухую тишину, прерываемую лишь едва слышным тиканьем часов, от которого каждый звук казался раскатом грома. Время текло медленно, словно вязкий сироп, растягиваясь в вечность. Он смотрел в потолок, но видел лишь темноту, тяжелую, гнетущую, как давняя боль, что поселилась в его душе.       Сейчас каждая минута тянулась мучительно долго, будто отсчитывая последние мгновения перед неизбежным. Эндрю знал, что его мучитель совсем скоро придёт — всегда приходит. Этот человек, подобно неумолимому призраку, неизбежно появлялся на пороге, разрушая и без того шаткое спокойствие, оборачивая всё в кошмар воспоминаний. И каждый раз это было одинаково — натянутая до предела тишина, которая лопается под тяжестью ненавистных слов, заставляя его вновь переживать те ужасы, которые он так старательно пытался похоронить.       Он лежал неподвижно, прислушиваясь к каждому звуку за дверью, ожидая услышать знакомый гулкий шаг, который приближался всё ближе. Но тишина не спешила разрушаться. Время словно застыло, и Миньярд, сжав зубы, продолжал отсчитывать секунды, минуты, пока внутреннее напряжение не стало почти невыносимым.       Нервно переворачиваясь с боку на бок, он отчаянно наделся на какой-то признак изменения, хотя в глубине души понимал, что от этого мучительного ожидания не уклониться. Внезапно тишина в комнате была нарушена едва слышным скрежетом — это был звук открывающейся двери. Ожидая появления того, кто мог бы уничтожить его последние остатки спокойствия, он почувствовал как боится открыть глаза. Просидев так пару минут, он морщился, ресницы поддрагивали. Наконец Эндрю набрался смелости.       Однако вместо резкого, властного присутствия Пруста, в комнату вошел незнакомый человек. Облачённый в простое одеяние и имеющий невидимый контур на фоне светлого коридора, был чуждым и неопределённым. Он не был таким угрожающим, как Пруст, но его незваное присутствие привнесло новое чувство тревоги и растерянности.       Эндрю медленно приподнялся на кровати, глядя на незнакомца с опаской и недоверием. Он не знал этого человека, и неведение добавляло его страхам новую силу. С каждым шагом нового человека, близившимся к нему, блондин чувствовал, как холодная рука тревоги вновь сжимает его сердце, хотя предстоящее общение с ним выглядело менее устрашающим, чем предстоящая встреча с Прустом.       — Где Доктор Пруст? — спросил он, пытаясь скрыть тревогу в голосе. Как же сильно он себя за такое ненавидел.       Альбинос, не меняя выражения лица, медленно подошёл к кровати.       —Меня зовут Акихико Андо. Я здесь, чтобы заменить его, — ответил он спокойно, и взглянув на кресло рядом, опустился в него, сложив руки в замок. — Ваш психиатр больше не придёт. Хотя, будет логичнее скачать: уже бывший психиатр.       Эндрю приподнялся на локтях, его выражение лица переменилось от удивления к растерянности.       — Заменить? Почему? Что вы собираетесь делать?       Его фиолетовые глаза были сосредоточены на нём, словно проникая в его самые глубины. Страх подкрался незаметно, но незнакомец уловил его, словно по запаху. Или же по сбитому дыханию. А может и по простыне, которую он сжал в руках настолько сильно, насколько мог.       — Моя задача — помочь вам, — ответил Андо, приподняв уголки губ. — Алон Слоски решил, что я лучше подготовлен для этой задачи. Он хотел, чтобы я обеспечил вам более эффективное лечение. И менее болезненное.       Эндрю нахмурился, на его лбу появились небольшие складки.       — С чего бы мне вам верить?       Акихико, казалось, думал о каждом слове, прежде чем ответить.       — С того, что я договорился лично с главврачом и тем, кто подкупил Пруста, чтобы он начал совершать подобное, — внезапным твёрдым тоном проговорил он. — Он... Трогал вас?       Его прошибло током.       А мог?... Похоже на то.       — Нет? — предположил парень, и получив кивок, сделал тоже самое в ответ. — Вводил ли вам неизвестные препараты?       — Наркотики.       — Да, они. Получается, было? — и снова неуверенный кивок. Парень прикрыл глаза, вздыхая. — Слушайте, Эндрю Миньярд. Не знаю, поверите ли вы мне, но я действительно хочу вам помочь. И хочу снять вас с тех препаратов, которые вам незаконно выписали. Но только медицинским способом, никакого насилия. У меня есть документы о нашем с Итиро договоре, что теперь я ваш лечащий врач. Стоит предъявить?       И в следующее мгновение Эндрю внимательно изучал документы, не веря своим глазам.       — Кто ты? — уже более грубо спросил Миньярд, получая в ответ улыбку.       — Ваш новый психиатр.       — Не встречались ли мы раньше?       — Возможно встречались.       — И где же?       — На... Матче, — с небольшой паузой ответил альбинос, нахмурив брови. — Простите, но я большего не могу сказать. Я знаю, что вы достаточно резки в решениях. И... Хочу задать вопрос. Хотите ли взглянуть на Пруста?       — А что с ним? — с безразличием спросил блондин, склонив голову.       — Я использовал некие привилегии, как один из ближайших подчинённых клана Морияма. — объяснил беловолосый, получая более живой взгляд.       — Вы убили его. — не как вопрос, а, скорее, как утверждение промямлил Джозеф.       — Устраивает ли вас подобное наказание за поступки Пруста?       — Более чем, Доктор.       — Значит мы можем начать лечение?       — Можем.       — Приятно познакомиться с вами, Эндрю.       — Взаимно, Акихико.       — Никакой вы не психиатр, док, — усмехнулся Миньярд, когда они стояли на огромном, как казалось блондинку, поле. Перед ним стоял пятый игрок Воронов в полной экипировке с тяжёлой клюшкой в руках, скользя по противнику внимательным взглядом. — Не учили, что врать - плохо?       — Поверь, — улыбнулся в ответ мужчина, прикрывая глаза. — В моей жизни было столько лжи, что этот случай - лишь цветочек среди Венериных мухоловок.       — Но знаешь что, — щёлкнул пальцами левой руки блондин, постучав клюшкой по паркету. — Я часто думаю. О том, что связано с тобой. Например, Пруст тоже был психиатром. И ты тоже, даже если это были поддельные документы. И между вами огромная разница, пусть вы и одной и той же специальности.       — Как это мило, — протянул альбинос, наклонившись к нему. — За такое и победу не жалко отдать, не так ли?       — Подобные шутки в вашем положении не особо уместны.       — А если я не шучу?       — Тогда ты глуп, — сузил глаза Миньярд. — Раз так просто можешь отдать победу неудачникам, вроде нас.       — Это ваш шанс, — пожал плечами Андо, растянув губы в улыбке. — Сильные игроки не выйдут в этой игре. Конечно, кроме Рико. Его вам хватит с головой.       — Уверен? Мы уже не такие, как в начале сезона.       — Вы такие же. Вы никак не изменились, — с внезапным холодом в голосе сказал Акихкио. — Как ваша команда сможет победить толпу профессионалов, занимающихся восемь часов из шестнадцати?       — Тогда мы проиграем.       — Если так захотелось нам, не получится. Просто делай что должен.       Эндрю не был уверен, стоит ли ему это действительно делать.       Обливаясь потом, он чувствовал как глаза начинают щипать от того, что выделяющаяся жидкость начала их застилать. И, возможно, он сам не понимал как пропустил чуть меньше двух десятков мячей из ста... Сколько там? Уже не важно. Рико стоял перед ним, и только он смог увидеть удивлённый взгляд.       Откинув клюшку подальше, на пульсирующих ногах он замедлился, когда проходил мимо. Тэцудзи воспринял всё иначе, чем они думали: с твёрдой уверенностью подошёл к Ваймаку, стуча по паркету своей тростью и пожал руку синхронно с племянником, который не знал что делать. Будто... Что-то ему не договорили. В целом, как и всем Воронам.       Вытаскивая из кармана упаковку сигарет, он вытащил последнюю и выкинул её в мусорное ведро, параллельно зажав между зубами, поджигая её. Лёгкие шаги раздались рядом и он встретился с голкипером противника. Как его там звали? Оливер? Хотя это не так уж и важно.       — Сигаретку? — ухмыльнулся он, словно желая подразнить. Получив в ответ безразличный взгляд, ему захотелось посмеяться.       — Я не курю подобное дерьмо, — прошипел сквозь зубы парень, оглядев парковку взглядом. Везде было достаточное количество толпы, чтобы раздавить Лисов как насекомых. — И не надейся.       Пока возле Эндрю накапливались радостные лисы, он искал взглядом Нила, и убедившись, что он идёт вместе с Ники, взял свою спортивную сумку, которую оставил на скамье при выходе. Проверив содержимое, он подождал Джостена и зашёл в автобус.

***

      Он протянул руки к своей голове и с тихим болезненным стоном надавил на виски, пытаясь избавиться от неприятных ощущений, напоминающих ему тяжёлый молоток, которым его били по голове. Конечно, такого в прошлом не происходило, иначе его бы здесь не было. Жан ещё с утра заварил ему зелёный чай и заставил его выпить. И это помогло, но лишь ненадолго. Стоя напротив зеркала он оттянул тонкую и бледную кожу под левым глазом, посмотрев на полный размер своих синяков от недосыпа. Или же они были с ним всегда? Впрочем, это не имело особого значения. Его больше интересовало то, что ему снилось. Как Кевин впервые пришёл в Эвермор, и как в последний. Сначало такой счастливый и не знающий, что такое страдания, а после – заплаканный и не желающий отпускать свою мать. Почему-то у прежнего Рико не было понятия жалость и он без всяких колебаний отвлёк всё его внимание на экси с помощью насилия, заставив его забыть всё то, что находилось за пределами замка.       И как же он себя за это ненавидел. Желающий слишком много, делающий слишком резкие выборы и позже жалеющий об этом.       Почесав макушку, следующим делом он решил умыться холодной водой, чтобы смыть всю грязь с себя побыстрее. В голове появились мысли о том, как он будет начинать и заканчивать этот курс на юридическом.       За окном был уже сентябрь, поэтому всё больше и больше он начинал нервничать из-за учёбы, потому что программа-то другая, и единственные предметы в которых он был силён так это... Ничего. Наверное.       За соседней стеной спорили Молли и Кику, определённо за то, что будет царить в их комнате: чистота или беспорядок. Коллинз терпеть не может беспорядок, а Мидори любит тащить всё и вся с улицы, да и не только. Бритни либо была на работе, или игнорировала их, а может быть и спала – кто её знает. Пару дней назад она вернулась со встречи с Итиро, и Рико пришлось рассказывать ей стратегию, которой Дэвид Ваймак решил победить брекенриджских «Шакалов», которых она так сильно ненавидела вместе с Сетом и Кевином: возможно, это единственное, что могло их объединить.       И Рико ой как не хотелось выходить на поле, тем более в нападение. Тренер их не дурак, поэтому поставил Мэтта и Аарона на защиту, Сета и Кевина на нападение в первом тайме, а там дальше – как разберутся. Но на ворота выходит Оливер, а после Эндрю – это уж точно. И он знал, что это будет своеобразная дуэль на то, кто пропустит меньше всего мячей.       Возвращаясь обратно, Рико увидел ленивого Жана лежащего на кровати, как относительно маленькая панда: сам не знал почему в голове выскочила такая ассоциация, но ведь они действительно похожи. Моро огромный по сравнению с ним, местами сонный и любит овощи.       — Сходим в спортзал? — внезапно предложил француз, уткнувшись лицом в подушку. — Все вместе.       — Почему нет?... — от вида соседа Морияме захотелось зевнуть, но он прикрыл рот кулаком и удержался от этого. — Когда ты хочешь?       — Сейчас, — переворачиваясь на другой бок одним движением, промямлил брюнет. — Потому что такими темпами я быстро стану частью этой прекрасной кровати. А это мне вообще не нравится, чтоб ты понимал.       — Высокие устают чаще, чем люди со средним ростом, — поднимая жалюзи с помощью верёвки с бусинами, проговорил японец. — Как думаешь, это связано с этим фактом?       — Ага, несомненно, — в привычном саркастичном тоне ответил сероглазый. — Это ведь так сильно влияет на жизнь.       — Если разобраться, то да, — немного подумав, ответил он. — Я не так часто бьюсь об дверной проём как ты.       — У меня редко такое случается.       — А у меня такое не случается вообще, — выгнул бровь Рико. — Так что хватит болтать, собери нам сумки, а я схожу к остальным.       — Как обычно, — закатил глаза Моро. — Слишком много командуешь.       — Это я слишком много командую? — удивлённым тоном спросил он так, будто его задели за живое. — Пф, Жан, мы знакомы... так, со скольки?... Лет пять мы точно знакомы, а ты меня так плохо знаешь. Тебе не стыдно?       — Если честно – вообще нет.       — Какой ты плохой. А вот если бы я тебя тростью по голове бил, то что? — он огляделся по сторонам, и увидев клюшку, которую по ошибке принёс кто-то из них, начал размахивать ею как тростью, неосознанно внешним видом пародируя своего уже дохлого родственника.       — Боюсь у меня было бы сотрясение, — поправив волосы на голове, задумался его сосед. — А потом я бы стал овощем. Мне этого не особо хочется.       — А кому хочется-то? — выкинув спортивное оружие на свою кровать, Рико открыл дверь и выглянул в коридор, где было подозрительно тихо. Стоило ему пройтись до окна рядом с комнатой Андо с Оливера, как дверь распахнулась, и он мог бы уже быть плоским, как персонажи тех мультфильмов со старой рисовкой, а потом сползти по стене. Благо, Андо схватился за дерево и заглянул за неё, удивлённо открывая рот и собираясь что-то сказать, но его перебил Оливер, который собственно и открыл эту дверь.       — Андо, что ты там мечешься? — недовольным тоном кота спросил русый, и увидев капитана помог ему встать. — А ты чего стоишь возле двери?       — Хотел предложить вам сходить в спортзал.       — Я пас, — сделав вид больного, сказал Джонс. — И Андо значит тоже.       — Да чего это ты за него решаешь? Может, дед на старости лет хочет фигуру поддерживать, — сонная, помятая и лохматая Бритни вышла из комнаты в одних пижамных штанах да топе. — И хватит орать, нормальные люди в такое время спят. А насчёт спортзала... Я бы не отказалась, но сейчас мне так лень, так что... Рико, иди один. Или с Жаном.       — Или с Жаном, — повторил японец, переводя взгляд на их комнату. — Остальные тоже против?       — Очевидно, — Коллинз указала на дверь позади себя. — Кику и Молли там всё ещё грызутся, а Феликс наверное спит. А может и нет, он всё равно откажется потому что занимается в обед, а не с утра.       — А Мо и Майкл никогда туда не ходят, — обречённо вздохнул Морияма. — Ну, ладно. Жан тоже неплохая компания. Только нужно взять с собой завтрак.       — Я могу приготовить, — с радостью отозвался альбинос, который наверняка уже стоял возле столешницы с ножом. — Положу в твою сумку.       Как удобно иметь старшего, который с удовольствием решит все твои проблемы по щелчку пальца. Конечно, Рико бы никогда не стал пренебрегать этим, но в некоторые моменты Андо был тем человеком, которого ему хотелось видеть почти всё время когда он в компании Воронов.       Они не настолько ужасны и грубы, как кажется. Просто стоит расколоть твёрдую оболочку и почувствовать приятную сладость со свежим послевкусием.

***

      — Пойдём-ка отсюда, а? — предложил Моро, когда они вошли в основной зал. Рико замялся, потому что не знал как отреагировать. Кевин с непринуждённым видом занимался на беговой дорожке, о чем-то разговаривая с Нилом, пока рядом Эндрю устанавливал вес на штангах. На лице француза отчётливо было видно отвращение и презрение сразу вместе. — Ну что за пиздец!       Это удивило его втройне.       — Ты материшься? — удивлённым шепотом спросил японец.       — Обычно нет, но только так я могу выразить всё своё негодование. Будто сам Бог хочет, чтобы мы были с ними. Что за гадость.       — Жан, ты же знаешь что я не верю в Бога. — с небольшой паузой пробормотал брюнет, но набрался храбрости чтобы подойти ближе и встать на самую дальнюю дорожку. Ловля на себе «охуевший» взгляд серых глаз, он был уверен в том, что мог бы поверить в существование чего-то выше, потому что отчётливо чувствовал на себе слишком много внимания.       Возможно, Жан материл его настолько сильно что уши вяли, но он этого не слышал и послушно дождался, пока Моро закончит мысленный "словесный понос", а после оба вернулись к началу тренировки, пусть им и не нравились те личности, которые находились возле них.       Тренировка началась с разминки. Француз остановился на станции для разминки с собственным весом. Он был не в настроении и периодически бросал недовольные взгляды в сторону Кевина и Нила, но старался сосредоточиться на своих движениях. На беговой дорожке Рико начинал с медленного темпа, чтобы разогреть мышцы. Постепенно он увеличивал скорость, прислушиваясь к ритму своего дыхания и чувствуя, как тело входит в рабочее состояние. Внутреннее напряжение, возникшее от присутствия неприятных ему людей, постепенно уступало место привычной сосредоточенности.       Его сосед тем временем выполнял стандартный комплекс упражнений: отжимания, приседания и планка. Его движения были резкими, словно он пытался через физическую нагрузку выплеснуть накопившееся раздражение. Каждое повторение давалось легко, но его взгляд время от времени задерживался на штанге, стоящей неподалёку, как будто он решал, стоит ли переключаться на силовые упражнения.       Через некоторое время Морияма, пробежав несколько километров, снизил скорость, переходя на шаг. Он посмотрел в сторону Моро, который уже готовился перейти к более интенсивной части тренировки. Безо слов и всяких взглядов он понял, что им нужно продолжать, и переключился на комплекс упражнений с собственным весом. Мысли наполнились тем, что ему стоило бы заканчивать курить, потому что ничем хорошим ни для кого это не закончится. Ну, кроме Лисов, если он умрёт от рака. А начал он думать об этом, потому что почувствовал как захотелось затянуться и почувствовать приятное жжение в области лёгких.       Когда тренировка подходила к концу, оба были вымотаны, но довольны результатом. Ну, особенно Жан, потому что судя по его внешнему виду, он сделал даже больше упражнений, чем стоило бы.       — Молли, Кику, прошу вас, прикройте ебальники! — рявкнул Оливер где-то в ближайшем коридоре. Послышался звук будто кто-то подавился и хриплый кашель Бритни, вперемешку с её же смехом.       — О да, как они вовремя, — сузил глаза француз. — Прямо чуят, когда нужно прийти.       Рико захотелось посмеяться. Он ткнул локтем брюнета в живот, приподняв уголки губ.       — Да ладно тебе, главное, что они пришли.       Но в ответ ничего не услышал, хотя так хотелось.