В спектре красного

Оно движется. Мир ускользает с поля зрения куда-то в уголок глаза, скапливаясь ненавистным комком слизи, превращенным в запущенную версию какого-то ебучего блефарита. Невероятное видение, сводящееся с ума замыленностью и абсолютной дезориентацией. Блевотный металлический привкус наполняет наполняет рот Рина, он приоткрывает сухие, болезненные губы, не осознавая, что глотает собственную кровь в надежде избавиться от обезвоживания и методичных, отчаянных покалываний в области висков. Совершенно жалкая картина, но не до конца осознанная футболистом. — Пить хотим, да? — голос хриплый, царапающий ухо своей низостью и в то же время совершенно инстинктивной опасностью. Губы молодого человека кривятся в безжалостном оскале, его пальцы сжимают с особым остервенением звенья цепи, строя мысленную дорожку взглядом от его подрагивающей руки через холодное пространство подвала к слегка подергивающейся шее бледнолицего юноши, который прикрыл веки и сдавленно ловил ртом раскаленный воздух. Оно движется, Оно засасывает пространство вокруг себя, оставляя черный след, Оно ходит вокруг и заглядывает в глаза с единственным вопросом: «До чего ты дошел, друг?» Блондин глотает вязкую слюну, но в горле словно проводят наждачкой — очередное отчуждение Рина заставляет его кровь циркулировать в обратном порядке, словно бы вливаясь в рот бешеным потоком и давя на глаза катастрофическим давлением: — В глаза смотри, - от легкого игривого тона не остается и следа, его брови надвигаются на переносицу, а железный блеск отражается в розовых глазах. Не в силах сдержать ненависти, он плюет в сторону, спрыгивает с кошачьей грацией на пол, тянет на себя нещадно цепь, вынуждая истощенное тело Итоши упасть безвольной куклой на пол, шлифуя лицом холодный бетон. Оно закрывает уши, подносит лицо к губам, тянет: «Падение. Проигрыш» Шидо не может видеть, как даже после такого падения лишь темные пряди реагируют на его действия: волосы прикрывают щеки Рина, скрывая от монстра очередное покраснение от удара. А эти вожделенные губы, бесстрастные глаза уперто не выражают ничего. — Я, блять, так долго ждал, — Рюсей хватает как в бреду трясущимися пальцами голову Рина, поворачивая его к себе, — Увидеть тебя сломленным и умоляющим у моих ног, а ты решил испортить момент? У Итоши мир начинает обретать очертания, кажется, он даже понимает, что перед ним — не его брат, но безнадежно грезит об обратном. — Саэ? — Рин хлюпает кровью из рта, кашляет, выдыхая судорожно через рот, ресницы дрожат, но то самое невозмутимое выражение обретает непонимание и тревогу. Слабая улыбка касается его губ, а глаза начинают сиять от подступающих слез. Шидо молчит, он сжимает челюсти, все его существо сотрясает гром ярости из-за того, что Рин видит не его, а опять своего брата, он буквально висит на волоске, чтобы окончательно не впечатать голову Итоши в пол. Хватка усиливается. — Ты же простишь меня, если я скажу, что в какой-то момент начал ненавидеть тебя, Саэ? — Каждое слово дается с трудом, эта иступленная исповедь сопровождается отдаленным треском проводки, но ощущение, что от напряжения похитителя начинает исходить электризованные заряды. — Ты мне не нужен, ублюдок, — чеканит блондин, проводя острым кончиком языка по нижней губе, пытаясь самопальный сымитировать выражение лица старшего брата, его дыхание опаляет лицо соперника, — Ты — черное пятно в жизни нашей семьи. Внезапно взгляд Рина яснеет: он четко видит каждый мускул на лице Шидо, замечает, как сужаются его зрачки и как давится тот жалким подобием смеха: — Я уничтожу тебя. Цепкие длинные пальцы врезаются в оголенную шортами голень, но заставляют Рюсея всего лишь мечтательно наклонить голову на бок: — Ох, а я думал, что у нас с тобой что-то типа ролевой игры, ты же явно слюнки пускал на брата? — Привычные действия, а если быть точнее, противодействия, приводят сознание Шидо в сумбурный, только ему понятный, порядок, а член твердеет под шортами. Глаза Рина сужаются, челюсти сжимаются от едва сдерживаемого отвращения, Казалось бы, случайное упоминание брата вызывает импульс, пробегающий по его нервам, на мгновение позволяющий преодолеть слабость, которая терзает его избитое тело. —Больной извращенец — выплевывает Рин, его голос хриплый и дрожащий от смеси гнева и усталости. Он пытается подняться, на что его мышцы ответно не напрягаются, зато бестолково трясутся от усилий. Рин падает обратно на холодный пол под громкий хлопок. — Не смей впутывать в это моего брата. Он не имеет никакого отношения к твоим влажным фантазиям, — Брюнет понимает, что ведется на провокацию, но ничего не может поделать с этим. Вся ситуация буквально из ряда вон выходящая. Взгляд Рина проходится по очевидной выпуклости на серых шортах Шидо, он брезгливо приподнимает уголок верхней губы. — Это то, что тебя возбуждает? Унижать и мучить того, кто не может ответить? — Итоши отворачивается, утыкаясь носом в локоть, чтобы опереться и встать, но только чувствует каждым миллиметром тела, как последние силы покидают его. Он прикусывает нижнюю губу, пробуя медный привкус собственной крови, пытаясь сохранить самообладание перед лицом садистских насмешек Шидо. Не упасть в грязь лицом хотя бы метафорически. И как назло темное Альтер-Эго не появляется, не шепчет плотоядно уязвленные оскорбления в адрес Шидо. Перед лицом страха всегда появляется твое истинное Я — какое бы оно не было. Одержимость Шидо поглотила его: сгноила соперничество, граничащее с безумной зависимостью, путая в адской спирали все самые мерзкие проявления. Это чувство, сжигая всякое подобие разума или здравомыслия, ведет блондина к тому, что называется Обладание. Самоироничное, абсолютно не поддающееся трезвой логике, желание вдавить в пол Рина, пасть на его тело и впитаться каждым дюймом разгорченной плоти. Вырвать сердце и заполнить его место своей дефектной любовью. Шидо видел их противостояния во сне, отголоски которого преследовали его в самые откровенные мгновения бодрствования. Одно лишь упоминаете вида беспомощного тела Рина заставляет пульс Шидо учащенно биться, его разум погружается в темные, извращенные фантазии. — Я так долго ждал это, Рин, — шепчет Шидо, его голос дрожит от едва сдерживаемого желания, — Я бы не завидовал тебе, честно, я не самый ласковый любовник. Он упоенно проводит твердыми кончиками пальцев по линии подбородка Рин, его прикосновение одновременно нежное и угрожающее. От этого движения Рин по инерции отдергивается, отползая чуть дальше, издавая легкое позвякивание ненавистной холодной цепью. — Хотя я сделал для тебя столько исключений, — Мужчина с наигранным, приторной заботой, прикладывает голову к полу, чтобы встретиться взглядом с Рином, вытягивая губки, чтобы прошептать с зловещей интонацией: — Ты же не надеешься, что зеленую курточку забрал Саэ? Холодный пот пробегает по спине, Рин с нечеловеческим превозмоганием, встает на колени, шатаясь, как осиновый листок на ветру, пытается направить кулак в ненавистное лицо врага, но тот не особо быстрым движением откатывается в сторону. — Заткнись! — Так все же, тебе неинтересно, что мне твой брат рассказал об этом моменте, мой дорогой? — Гипнотический взгляд прищуренных безумных розовых глаз останавливается на опущенной голове Рина, одинокая слеза скатывается по его щеке, падая с тихим звуком вниз. — Он жалеет, что не замечал раньше твоей слабости.

***

Торопливый стук шагов раздается в полупустом коридоре, Исаги рьяно мчится, чуть ли не сталкиваясь с каким-то преподавателем, но вид его бледного лица подсказывает мужчине, что у юноши серьезные проблемы. И действительно, Исаги знает наверняка, что случилось что-то плохое, пусть и не догадывается до конца. Он хватается за ручку кабинета, влетает за порог, опирается на колени, чтобы отдышаться под удивленный взгляд студентов и недоуменно-напряженный — преподавателя: —П-п..П-простите, можно, пожалуйста, вызвать… — Йосичи запыхивается, но собирает волю в кулак и поднимает взгляд мгновенно встречаясь со знакомым отливом бирюзы, — вызвать Итоши Саэ. Студсовет просил. Он глотает слюну и выпрямляется, не понимая, что его так гложит в последнее время, и почему внезапная пропажа Рина на парах вызвало убежденность того, что только Исаги может решить ситуация? Не комплекс ли это главного героя? К черту! Исаги выходит в коридор, не дожидаясь ответа, за ним лениво тянет Саэ. Он выходит, закрывая с хлопком дверь, что выдает его нервозность, пусть и не совсем открытую. — Рин не пришел на пары, — Исаги цепляется за любую угловатость в лице Итоши, но не находит ни капли сочувствия. — И? — Он никогда не пропускал занятия, даже… — Исаги заминается, понимая, что упоминание смерти возможно будет излишне, — Никогда. — Плевать, — Итоши отворачивается голову в бок, хотя как-то его лицо все же мрачнеет, он хочет что-то сказать в ответ, возможно на прощание, но его перебивает Исаги, который хватает его за воротник и отнюдь не любезно притягивает к себе: — О нет, тебе точно не плевать, ведь ты получше меня знаешь, что заставляет Рина биться на последнем вздохе ради победы, — Исаги морщится, пренебрежительно выдыхая через нос и напрягая скулы, — Мы в ответе за тех, кого приручили, слышал? И хоть, на мой взгляд, Рин выбрал откровенно хуевый пример для подражания, но именно ты остаешься его последней порой в жизни и тебе все равно? — Щенок… — Да, у вас обоих нелегкая судьба, но ты так же любишь его и ценишь своего брата, хоть и считаешь, что лучше отдалиться, — Исаги буквально кричит на Саэ, не думая о том, что все слышно в кабинетах, — Но это твой брат! Мужчина в мгновение ока хлестко бьет Исаги по лицу, откидывая того на пол. И это уже отнюдь не прощающий, отпускающий жест как у Рина, когда он пробрался в его квартиру, а сконцентрированый, намеренный удар. Йоичи поднимается, не планируя отступать: — Не лезь не в свое дело, — Саэ возвышается над ним, его лицо искривлено злобой, хотя и в свойственной его семейству безэмоциональной манере, — Выскочкам как ты славно прилетает. Исаги улыбается, слыша на это раздраженное цокание. — Если ты все же решишь не врать хотя бы самому себе, то говорю сразу, — Исаги протирает ушибленное место рукой, но не перестает смотреть прямо в глаза Саэ, пробираясь тому прямо в душу, — Рин уже более двух лет не ест сладкое. Морщина появляется на лбу у Саэ, он безмолвно удаляется обратно в кабинет, выпаливая: — Болван. Хотя его почему-то вспотевшие ладони все же нащупывают в кармане брюк помимо своих ключей, ключи от рокового дома, путь к которому он планировал замести и забыть. Но, видимо, не сейчас.

***

Пальцы Шидо танцуют по коже Рина, словно нежные мазки кисти художника, каждое прикосновение оставляет словно оставляют следы пепла его прошлого. Он поднимает руки Рина, баюкая их в своих, словно они самые драгоценные сокровища в мире, словно не их он заламывал несколько минут назад, когда Рин пытался его ударить, прежде чем отчаяние залегло ему глубоко в душу. Рин не нужен Саэ. — Пусть оно и так, — бормочет Рюсей мягким и успокаивающим голосом, хотя выходит это паршиво из-за абсолютно лукавого выражения лица, — Но ты всегда искал то, что сломает тебя, разве не так? Глаза Шидо сужаются, его внимание всецело приковано к отчужденному Рину на его руках. Кажется, он вновь не на Земле, а где-то глубоко в мыслях. Бирюзовый взгляд сверлит пол, пока Рюсей продолжает свою игру в заботливого «друга». — Так почему бы тебе не возжелать, чтобы сломал тебя именно я? — Он хохочет ему прямо в изгиб шеи, жадно проводя языком по пульсирующей венке, — Поверь, я сломаю тебя такими способами, что не только твой дух, но и твое тело будет изжевано мной. В противовес слов Шидо подносит руки Рина к своими губам, оставляя сотни невесомых поцелуев на них: — Я буду рассматривать твое молчание за согласие, окей? Прикосновение Рюсея становится смелее, его руки скользят по рукам Рина вверх и доходят до его груди, закрытой все еще кофтой, в которой планировал заниматься спортом Итоши. — В любом случае мне пиздец как надоело играть в нежности, это ужасно скучно, — Шидо зависает у губ Рина, наконец встречаясь с по-настоящему потерянным взглядом молодого человека. Под сжигаемым контролем рождается новая порция страсти, скрепленная отвратной обстановкой и синяками на теле Рина. Шидо смакует каждым действием. Его руки бродят по телу Рина с отчаянным голодом, его прикосновения одновременно обдуманно-желанные и ненавистно-порывистые. Итоши сопротивляется, ловит ладони Рюсея, но в какой-то момент все теряет смысл — а на что он идет? К чему это все? Итоши мгновенно хватает ладонью волосы Шидо, поднимая его голову вверх, вызывая удивленный вздох, но Рин тут же ослабляет хватку и выдыхает ему в шею: — Даже такое хамло как ты, сделал больше добра мне, чем мой брат, — Он саркастично хмыкает. Голос Шидо грубеет от ощущения превосходства и все-таки какой-никакой реакции: — Ну что ты, я сразу понял, как тебя увидел, что ты неумолимо связан со своим прошлым, — Он пожимает плечами, прижимая крепкую фигуру футболиста непозволительно близко, чтобы его нога ощущала затвердевший орган Шидо, — И я подумал, что, должно быть, ты улыбнешься? Эта фраза как-то заседает в голове Итоши, он даже не замечает, как ловкие руки начинают бороться с его одеждой, как его кладут на шаткий стол, как нос Шидо торопливо вдыхает его аромат у шеи, прикусывая: — Почему ты хотел, чтобы я улыбнулся? Шидо недоуменно приподнимает взгляд, но не уходит от дела, всасывая тонкую кожу сильнее и отпуская, чтобы оставить засос: — Не знаю, — повторно отводит взгляд, чтобы якобы подумать или выждать драматичную паузу,— Захотелось. Действительно, для нормальных людей - это естественно. Желать видеть улыбку на губах человека. Все у них в семье никак у людей. Рин хмыкает, закрывая глаза и почему-то находя в этом вполне аргументированный ответ. — Весомо. — Обычно ты не такой болтливый, мне это за комплимент считать? — Рюсей возвышается над ним, поднося мокрые, распухшие красные губы ко рту Рина, томительно долго проводя языком по его нижней губе, а после углубляясь в жестокий, страстный поцелуй, принуждая брюнета завертеть головой, чтобы не задохнуться от сумасшедшего темпа и от того, как горячая ладонь ложится на его член и сдавленно сжимает, вырывая тихий стон. Язык Шидо глубоко проникает в рот Рина, она даже отмечает, что на вкус он почти как мятная конфета, но все же, уходя глубже метафор, бедра Рюсей оказываются прижатыми между разведенных ног Рина. Брюнет извивается, старается избежать ловких пальце Шидо, но тот обхватывает бережно бледно-розовые соски, начиная их медленно подергивать, слегка подкручивать, тут же вызывая румянец на щеках Рина и уязвленные вздохи сквозь поцелуй. Итоши это не нравится, но все предыдущие события ломают грань с реальностью, и это горячее тело перестает ассоциироваться с чем-то ужасным, хочется просто забыться. Ладони Итоши аккуратно, стыдливо, словно, чтобы Шидо не заметил, ложатся ему на лопатки. Рюсей отстраняется, хмыкает, но все же молчит — за что Рин ему безумно благодарен. В этих сумасбродных ласках находится одно движение, становящееся точкой невозврата, продолжая терзать тело Рига поцелуями и игрой с соской, вырывая у того стоны и теплое покалывание внизу живота прямо под вставшим членом, Шидо оголяет свою разгорченную плоть, сочащуюся смазкой. Все происходит внезапно. Бедра Рюсея резко дергаются вперед, глубоко вбивая свой пульсирующий член в тугое тело Рина. Гортанный стон вырывается из горла Итоши от резкого ощущения. Он жмурится, пытаясь не кричать от разбирающей его изнутри боли, а Шидо не может не восхититься тем, как идеально изгибается бледное тело под ним, как раскраснелись его щеки, как дрожат эти чертовы длинные ресницы, а главное — иступленный контроль, нарушаемый слабыми сдавленными стонами. — Бля, какой же ты идеальный — выдохнул Рюсей, его пальцы впивается с жестокостью в бедра Итоши, отчего тот на еще большее сумасбродное наслаждение изгибается в спине, подставляя все самые уязвимые места под атаку Шидо, — Хочется это исправить. Он хватает его ребра, слегка поднимая и тут же опуская Рина до предела на свой член, не беспокоясь о болезненности, глаза этого демона горят алкающим огнем. Каждый толчок — словно слетевший с петель, первобытно утверждающий полное доминирование. Темная челка беспокойно трясется от бешеного темпа, а Итоши стонет все же громче, пусть все так же сдержанно, цепляясь пальцами за мускулистую спину. Это слишком: даже для Шидо. Удовольствие граничит с болью, и, кажется, даже Рюсей чувствует разрезающую боль, когда бедра Рина бьются с глухим шлепком об него. Шидо наконец опускает его на стол, ненастно скрипящего от каждого движения. Блондин ненасытно впивается в губы, задавая кульминационный темп. Тело Итоши качается от силы движений Шидо, слезы щиплют уголки его глаз, переполняемые интенсивностью ощущений. Язык Рюсея изучает каждый миллиметр во рту партнера, заявляя права буквально на него всего. — Я собираюсь заполнить тебя, — рычит Рюсей в губы, его бедра двигаются жестче, — я собираюсь наполнить тебя своей спермой, пока она не начнет капать из тебя, а ты примешь все до каждой капли. Он просовывает руку между их телами, его пальцы находят член Итоши. Рюсей гладит его в такт своим толчкам, подталкивая того ближе к краю. — Кончи для меня, Рин, — требует Рюсей, его голос хриплый от желания, — Я хочу почувствовать, как ты кончаешь на моем члене. Ощущения у Итоши совершенно абсурдные: ему больно до звездочек в глазах, но слезы текут не от этого, а от жгучей обиды, которую он прятал так долго. С последним, жестоким толчком Рюсей глубоко погружается в Рина. Его член пульсирует, выплескивая горячие струи спермы глубоко в сжимающее тепло. Оргазм Итоши обрушивается на него, его член дергается в хватке Рюсея, когда он выплескивает свою разрядку на свой живот. Волна за волной удовольствия окутывают его тело, оставляя его бескостным и истощенным. Рюсей падает на Рина, его потное тело прилегает к фигуре Итоши. Шидо утыкается носом в волосы брюнета, оставляя эфемерные поцелуи в них: — Прости.