Виан

— Хозяйка, беда! — послышалось женское за дверью. — Демон пробудился, хозяйка! Саша, мирно заполнявшая бумаги для отчета правителю, чуть ли не полетела со стула от резких визгов за дверью. Судя по голосу, то была одна из крестьянок, находящихся во служении еще со времен живых старших хозяина и хозяйки Крючковых. Она в свое время учила Сашу стирать и ухаживать за собой, как подобает истинной леди. Девушка отложила перо в сторону и поднялась с нагретого места, слегка нахмурившись. Какие еще демоны, ну ей Богу? Но двери пришлось распахнуть из чистого интереса. На пороге стояла бледная, как бумага, женщина и тряслась, словно осиновый лист. Что-то и правда её очень напугало. — Что произошло? — вздохнула Крючкова. Она знает, что та довольно впечатлительная и её способна поразить даже пролетающая мимо птичка интересного окраса или новый узор на только привезенном с рынка ковре. — Демоны выходят, хозяйка! — размахивала руками крестьянка и уже была готова бежать. — Скорее! Наши её удержуть, вы не переживайте! Ну раз удержуть, то волноваться точно не стоит. Но что могло перепугать и остальных крестьян и кого они там собираются держать? Саша накинула на плечи красный платок и вышла следом за скрывшейся за углом служанкой. Она приехала сюда из Китая чуть больше трех месяцев назад. На её счастье, обитатели этого места узнали в повзрослевшей юной госпоже ту маленькую и своенравную старшую дочь Крючковых и сразу же приняли её за новую хозяйку. Довольно больших размеров женщины даже пришли к ней в первый вечер целовать подолы одежды, так как "где-то слышали, что в Китае так принято". Про то, что так делают не в Китайской Империи, а у Османов, Саша решила промолчать. Акт уважения остановке не подлежал. Соню в новой обстановке тоже приняли почти сразу. При поместье никогда не было своего личного "врача", для хозяев всегда приезжали хваленые люди из большого города. А тут мало того, что пропавшая наследница объявилась, так ещё и притащила с заморских земель неизвестную красавицу. Некоторые крестьянки с месяц Кульгавую за глаза так и называли, "чужеземка". Только потом, когда заботливая девушка начала помогать не только Саше, но и им, в благодарность начали с ней сближаться. То от головы что-нибудь эдакое наварит, то вообще для детишек сладких напитков из трав приготовит. Крючковой об этом знать было необязательно. Даже не мешал барьер в языке: Соня первое время не понимала большую часть из того, что говорили ей крестьянки. Она учила русский язык по книгам и практиковала его только с Сашей, которая разговаривает на нормальный манер, в отличии от служанок. Постоянные странные окончания и неправильные ударения просто путали девушку и ей приходилось потом спрашивать у "хозяйки" значение этих слов вечером, прямо во время их ночных встреч. У женщин вошло в привычку про каждый шорох на территории докладывать Саше. Этому их приучила её мать, которая хотела знать абсолютно все про всех и держать под контролем владения мужа, откровенно говоря в ус не дующего по делам поместья. Служанки считали своим долгом три раза в день приходить к комнатам хозяйки и за закрытой дверью в несколько предложений тихо объявлять, что все хорошо и ничего плохого не случается. Но этот случай какой-то особенный, ибо сейчас два часа, как прошел обед и крестьянка довольно сильно пренебрегла громкостью своего "доклада". Еще и потревожила хозяйку, заставила в этот апрельский день выползти из своих покоев. Значит что-то действительно случилось, что смогло напугать абсолютно всех жителей. Женщина вывела Сашу самым коротким путем в лицевую часть владений, где росли большие яблони и очень высокая трава, которую косили мужчины и подростки. Она кричала, что "демон прямо тама и надо спешить". Крючковой удалось лицезреть картину маслом. Толпа крестьян, вооруженных вилами для сена и простыми палками, окружили одну из высоких яблонь и что-то громко кричали на самые дальние ветки. Сначала Саша подумала, что бедные жители просто заметили редкую птицу и приняли её за угрожающее животное, но все оказалось куда комичнее. — Я проходила мимо, думала дай хозяйские вещички-то сниму, поди иссохло все уже, — торопливо объясняла женщина, приняв из рук другого крестьянина палку. — А вона как прыг на яблоню с земли, так ото ж я и подняла тревогу! Це демоны, хозяйка, в вашей дорогой гостье! — Саша, сними меня отсюда! — послышалось откуда-то сверху на возмущенном беглом китайском. На дереве, на довольно толстой ветке, стояла шокированная Соня и была в шаге от того, чтобы начать креститься. Она никак не ожидала, что простой прыжок сможет поднять такой шум, ведь Крючкова на это реагировала довольно спокойно и даже не обращала какого-то внимания. А тут крестьянка подняла такой гам, что в толпу местных жителей с вилами она просто боится спускаться. Наоборот, перепрыгнула на несколько веток выше. — Еще и на нечистом говóрить! — тыкала своим "оружием" в сторону Сони женщина. — Мы её другом считали, а вона змеищей оказалася! — Потерпи немного, — крикнула Крючкова на китайском на грани смеха, чем испугала крестьянку еще больше. — Никакой это не демон, Господи прости, что вы тут устроили? — А чего ж вона летает як птичка? — поддержал мужчина всю толпу. — В Китайской Империи такие движения считаются нормой и им обучают с младенчества, — постаралась доходчиво объяснить Саша, хотя могла просто приказать всем разойтись. — Соня не просто врач, а воин, который когда-то защищал самого правителя Китая, а вы тут на неё наговариваете. Вам работать нужно, а не всякую чушь собирать. Люди к такому заявлению отнеслись с неким скепцизмом, но услышав замечание, все же решили опустить вилы. Крючкова была им благодарна за то, что они сохраняют боевой дух и в любой момент готовы защищать свою территорию, но Соню все же жалко. Саша едва сдерживала смех, когда поднимала взгляд в сторону напуганных глаз, бегающих по крестьянам с оружием. Кульгавая до этого ничего не боялась: первая шла в темные кладовые, когда хозяйка заверяла, что там водятся домовые, проверяла ночью странные шорохи, ходила с мужчинами на обходы и охоты. Жители постепенно начали расходиться. Кто-то ушел готовить хлеб на ужин, кто-то поплелся на огороды и в сады, дети побежали на помощь к женщинам. Соня смогла спокойно выдохнуть и даже присела на ветку, свесив ноги. — Ты до утра там теперь сидеть будешь? — с улыбкой спросила Саша, закрывая глаза от яркого солнца. — Демонам вредно дневное время суток, — фыркнула Кульгавая, но с места не сдвинулась.— Чего они такие агрессивные? А если бы меня тут вообще убили? — Тебя не убьешь, — усмехнулась Крючкова. Тоже верно. Соня закатила глаза, но на ноги поднялась. Примерив приблизительное место приземления, она шагнула с дерева прямо вниз. Такие фокусы до сих пор заставляют Сашу вздрагивать, отчего она делает выпад в сторону уже твердо стоящей на земле девушки для того, чтобы её поймать. Кульгавая видит такое движение боковым зрением и резко поворачивается, пока хозяйка не успела ничего сообразить. Она вытягивает обе руки и крепко хватается за талию Крючковой, притягивая к себе. — Со? — в непонимании позвала Саша, но прижалась в ответ. Соня не любит первой проявлять тактильность, иногда даже ворчит на неожиданные прикосновения. "Нас же увидят, дурная" и плевать, что эта дурная тут самая главная и никто ей ничего не скажет. Исключением становятся те редкие моменты, когда лекарь сама тянется к Александре: обнимает, даже позволяет себе оставлять резкие поцелуи на уголках чужих губ, а потом убегает на кухню, будто ничего не произошло. — Ты так сильно испугалась? — пыталась добиться ответа Крючкова. — Считай, что так, — пробурчала Кульгавая, глубоко вдохнув. — Ты просто приятно пахнешь. Саша такого мнения не разделяла. От нее за километр несло всякими травами и мазями, просто потому что либо сидела над котелком Сони, в котором варились отвары для болеющих крестьян, либо глотала эти отвары сама: как только они обустроились в поместье Крючковых, у хозяйки каждый вечер стабильно "болела голова". Боли были настолько сильными, что одна из женщин бежала к лекарю и кричала, что госпожа умирает. К четвертому такому визиту Соня поняла, что никто кони двигать не собирается, а лежащая под одеялом по самый нос Саша – ебучая симулянтка. Но какие бы извращенные зелья девушка не приносила, хозяйка из её рук выпивала абсолютно все и не жаловалась.

***

К тому времени, как с момента их переезда из одной империи в другую, более родную и роскошную, едва стукнуло пять месяцев, Соня бесповоротно влюбилась в ночные прогулки. Она не спала ночами, из-за чего не выполняла многие поручения от старших крестьянок (высказывать что-то по этому поводу Саша не планировала вообще, ибо знала о подобных шалостях своего лекаря). Крючкова из окон своих просторных покоев наблюдала за одинокой фигурой, которая сначала обходила несколько раз все имеющиеся тропинки и дорожки поместья, а потом вовсе выходила за пределы владений и шла куда-то по пути, известному только этой тени. Александра никогда не могла поймать момент возвращения девушки, сон всегда побеждал и скрывал чужие проступки. Если она пыталась спрашивать у своих подданых – все называли разное время или пожимали плечами. Саша переживала по этому поводу. Она прекрасно знала, что в ближайших тридцати километрах нет никаких лесов, куда могла бы сбегать Соня. Нет и городов, где имелись бы подходящие для её души развлечения. Она думала, что только требовать от Сони – эгоистично. Старалась списать такое поведение на смену обстановки, что та ищет какой-то укромный уголок для себя, где ей будет комфортно, а может вообще строит где-нибудь в степи в точности такой же дом, какой был у неё в Китае. Но каждую ночь, когда женская фигура покидала стены поместья, в голову лезли самые отвратительные мысли, за которые ей часто становилось стыдно. Саша несколько дней отчаянно отгоняла от себя паршивые подозрения. Она не допускала, что Кульгавая бегает к кому-то и занимается там Бог знает чем, но картинки вставали перед глазами сами собой. Воображение разгоняло по венам бурлящую кровь, когда в деталях описывало Соню на чужих постелях, такую же рвано дышащую и потрепанную, какой её любит видеть Саша. Соню, просыпающуюся с кем-то другим и улыбающуюся, что привыкла видеть Саша. Влюбленную Соню, какую любит Саша. Это безумие. Крючкову вообще очень волновал вопрос их отношений. Вроде бы все хорошо, они любят друг друга и открыто это говорят, но... Чистое русское воспитание, что без мужика пизда – это не езда, не дает покоя. Саша первое время не боялась спрашивать, устраивает ли Соню такой расклад событий и не лучше ли вообще выдать её замуж за какого-нибудь видного парня, чтобы она смогла построить свою уютную семью, родить ребенка и остаться со своей верной спутницей друзьями. Кульгавая на такие вопросы постоянно закатывала глаза и, не говоря ни единого слова, затыкала госпожу проверенным способом. Это считалось самым твердым ответом. — Звали, хозяйка? — послышалось насмешливое за спиной. — Опять голова болит, ваша светлость? — А вдруг я тут умираю? — Саша попыталась придать голосу как можно больше строгости, но улыбка поползла сама собой. — Так же будешь ползти сюда, как на казн... Каторгу? — Голову мне уже рубили, не пытайся быть толерантной, — Крючкова уверена, что девушка закатила глаза. — Скоро отбой, ты сегодня поздновато. — Ты все равно по ночам не спишь, о чем тревожишься? — выдохнула Саша. — А на улице все же прохладно. Приходится использовать подобные методы в целях сохранности такого сокровища. — Ты следишь за мной? — теплые пальцы скользнули по талии и остановились аккурат на бедрах, прикрытых ночной белой сорочкой. — Я слежу за всеми в этом поместье, — сглотнула госпожа, но рук с себя не скинула. Наоборот, накрыла их своими ладонями. — За твоей задницей надзор нужен в три раза больше. Крестьяне не жалуются на неожиданные проверки. — А я похожа на крестьянку? — первое касание пришлось на плечо. Мягкий поцелуй заставил пробудиться всех спящих бабочек, а само тело вздрогнуть. — Если та ворчунливая бабка касается тебя также, я разочаруюсь. — Ворчливая, — поправила Саша с мягкой усмешкой. — Не переживай, она точно не имеет видов на меня. Александре надоели эти бессмысленные разговоры. Она развернулась на сто восемьдесят градусов и припала к чужим губам. В стенах её покоев они могут позволить себе подобный грех. Соня, ожидая от Саши подобных действий, завела руки за спину девушки и схватилась обеими ладонями за округлые ягодицы, чем вызвала недовольное мычание прямо в поцелуй. У Кульгавой со временем явно появился фетиш на это движение, ибо каждая их встреча проходила однотипно: они говорят друг другу что-то слишком интимное, будто доверяют самые сокровенные тайны, выцеловывают каждый сантиметр любимого тела и засыпают до первых лучей солнца (лекарь специально ложится ближе к краю, куда падает свет, чтобы смыться как можно раньше). На стадии яростного "слюнообмена", как шуточно привыкла выражаться Саша, Соня обязательно цепляется за нежную кожу на заднице, оставляя там красные очертания пальцев. Кульгавая делает шаг вперед, толкая своим телом Александру назад. Буквально через два шага они уперлись в выточенную древесину кровати, но в этом и заключался план хитрой Сони. В этот раз ей хотелось чего-то большего, чем ночные поцелуи. Она не стеснялась лезть под сорочку Крючковой. Ткань задралась настолько, что глазу свободно представали бледные колени и даже начало любимых Сониных бедер. Она ими искренне восхищалась, когда сажала госпожу на себя. Саша не знала, куда деть свои руки. Они блуждали то по чужой спине, то по лицу, то вообще были раскинуты в разные стороны. Каждый такой момент заставлял её заводиться и извиваться, как птичка в клетке. — Хозяйка, я пришла сказать, что усё хорошо. Крючкову как холодной водой окатили. Она хотела было скинуть с себя вошедшую во вкус Кульгавую, но та среагировала быстрее: она приложила указательный палец к чужим губам и улыбнулась. Саша почувствовала, как между её ног согнутое колено поднялось до неприличия высоковато. — Усё закончили, везде подметено, — торопливо докладывала крестьянка за дверью, будь она неладна. — Детишки уже храпят, мы тоже пойдема. Спокойной ночи, хозяйка. — Спокойной ночи, хозяйка, — шепотом передразнила Соня с недовольным выражением лица, тут же впиваясь в манящие губы. Колено сменилось руками. Горячие ладони развели ноги Саши, а мокрые следы опускались все ниже. Кульгавая хотела попробовать каждый сантиметр любимого тела. — Если тебе что-то не понравится – ты же скажешь мне об этом? — Шею обдало жаром, когда Соня спросила все тем же шепотом. Вдруг та старая дура все еще стоит под дверью? Но Саша не скажет. Она тяжело дышит через раз, огромными порциями воздух глотает, как бы не задохнулась еще. Софье нравится, что мешающая сорочка сшита не единым полотном, а специально для Александры, с застежками спереди. Сколько их будет расстегнуто обычно решали пополам погода и температура в комнате, но не сегодня. Кульгавая растягивала собственное удовольствие, целовала постепенно оголявшиеся участки кожи. Когда пуговицы в районе груди были беспардонно ликвидированы, она остановилась. Ей нравилась округлая грудь Саши. Крючкова предприняла попытки хотя бы развязать пояс лекарского кимоно, но её руки просто свели вместе над головой. Соне нравилось, что она доминирует над девушкой. Саша резко дернулась от неожиданности, когда Софья начала трогать её там. Соня что-то шептала ей и успокаивала, пока исследовала пальцами недоступную ранее область. Госпожа вся покрылась муражками и ей ничего не оставалось, кроме как мычать в затяжные поцелуи. Она чувствовала, как в самом низу живота закручивается жгучий узел, а щеки вот-вот могли бы закипеть. Кульгавая двигалась исходя из звуков, издаваемых девушкой под ней. Где-то Саша успокаивалась, в особенных точках она начинала чуть ли не скулить. Соня намерено выбивала из неё этот скулеж, пока слегка не надавила на клитор. С чужой стороны вышел первый полноценный стон, что Софья даже слегка напугалась. Александра не испытывала такого никогда. С бывшим мужем ей никогда не было хорошо, она не получала ни физического удовольствия, ни тем более морального. Откровенно говоря, она всегда была сухой, отчего половые связи доставляли ей только дискомфорт и боль. В этом случае Соня растирала по половым губам естественную смазку. Лекарь надавила сильнее и начала на пробу круговые движения. Саша была готова слиться с постелью под ней, настолько она сначала сжалась. Ей казалось, что она либо сойдет с ума, либо увидит перед глазами цветные звездочки. Соня набирала темп, она поняла нужный вектор, которого надо придерживаться. Крючкова пыталась сказать что-то, но ни одной членораздельной фразы собрать так и не получилось. Софье потребовалось всего пять минут, чтобы Саша задрожала и выгнулась так сильно, что прохрустели кости в её спине. Утром Кульгавая ушла с первыми лучами солнца, как это происходило всегда. Она накрыла свою оголенную возлюбленную и тихо вышла из комнаты, ни разу не попав на скрипучие доски в полу.

***

Со дня их переезда прошло семь месяцев. На дворе стоял воистину жаркий июнь, в поместье кипкла жизнь. Саша разрешила крестьянским детям выходить за пределы территории после обеда и бежать к речке, даже попросила мужчин соорудить там какое-нибудь подобие берега, чтобы никто не пострадал. Сама она предпочитала отсиживаться в покоях с веером и выходить только когда начинали пищать комары и стрекотать всякие насекомые. — Хозяйка, — несколько тяжелых стуков нарушили идеальную тишину. — Вам тут какие-то узкоглазые якось письмо привезли. Узкоглазые? Александра захлопнула книгу и отбросила её на стол, тут же направившись к двери. На пороге стояла молодая служанка с свертком в руках. Даже так госпожа сразу приметила красную печать. Канси. Она поблагодарила девушку за добрые известия и спросила, не приходило ли чего Соне, но та только пожала плечами и сказала, что привезли только один экземпляр и сразу уехали, даже ничего не пытались объяснить. Странно. Он написал Саше, а своему дорогому лекарю даже весточку не оставил? Родные китайские иероглифы, от которых Крючкова успела отвыкнуть, заставили тепло улыбнуться. Здравствуй, госпожа Вэнь. Я искренне надеюсь, что твоя жизнь пошла в гору, ты ни в чем не нуждаешься и находишься в добром здравии, если на то есть воля Небес. Мне хотелось написать тебе раньше и спросить обо всем, что происходит в вашей жизни, но я не мог найти достойного повода, чтобы открыто писать свободной девушке (по рамкам общества, я прекрасно помню, что связывает тебя и лекаря Со, негодницы). Но тут причина пришла сама собой: хранитель моих покоев и твой помощник Сычжуй пришел лично ко мне и просил руки Мянь-мянь. Я не смог ему отказать и надеюсь, что сделал правильный выбор. Мне показалось, что тебе важно об этом знать. Хочу, чтобы ты передала привет от меня Со. Было бы опасно писать мертвому человеку, гонец бы подумал, что я просто лишился рассудка. Мне будет очень приятно получить от вас ответ. Ваш Китайский Император, дряной Канси. Предпоследнее слово было написано русскими буквами, ну уж очень кривым почерком. Откуда растут руки и думать не надо.