Цикада

Sick of his own face, sick of his skin, of the dark, he crawls outside himself to sing - a better poet than most. (Hosho McCreesh | Cicada) Докурив, Блэйд щелчком пальца отправил дымящийся окурок в лицо Дань Хэну. Описав кривую дугу, окурок, сбитый ветром, затерялся в слабо освещённом пространстве улицы. — Спать мешаешь, — полуобернувшись, буркнул он в дверной проём квартиры. — Купи шторы, — тут же лениво донеслось в ответ. Дань Хэн с билборда напротив балкона игриво подмигнул неоновым глазом. Раз в двадцать девять секунд его чуть подсвеченные розоватым губы приоткрывались, и он делал неспешный глоток воды, держа бутылку так, чтобы можно было отчётливо прочесть марку на этикетке. На тридцать седьмой секунде он сглатывал, дёргая кадыком. На сорок третьей утирал большим пальцем каплю, сбежавшую с губ на подбородок, улыбался, и всё оставшееся время до перезапуска пантомимы покачивал бутылкой, как бы предлагая разделить с ним косвенный поцелуй. Его донельзя сексуализированная версия дожидалась в ворохе одеял в кровати. Дань Хэн зевнул в рукав старой блэйдовой толстовки и вытянул голые ноги в тёплых носках, показательно морщась, стоило Блэйду повалиться рядом. — Воняешь. Блэйд завозился, притягивая ворох одеял к себе под бок и зябко в него же кутаясь. Наутро на телефон пришло сообщение о следующей цели. Имя, фамилия, фото. Блэйд провёл за изучением привычек жертвы около недели, ещё столько же готовился к устранению, заметал следы. Дань Хэн с билборда больше не предлагал воду. Лазурные оттенки сменились кричаще розовым с вкраплениями жёлтого; он закидывал конфету в форме банана себе в рот, облизывал пальцы, и всё оставшееся до повторения время три крошечные обезьянки нарезали круги над его головой, выкрикивая мерцающие банановые слоганы. — Предыдущий мне нравился больше, — заметил Блэйд, перекладывая котлету и два яйца со сковороды на тарелку. — Это коллаб со школой искусств. Баюнановая обезьянка, их маскот, слышал? — Блэйд безразлично пожал плечами, усаживаясь за стол. — Они хорошо заплатили. Дань Хэн сидел напротив во всё той же толстовке и не задавал неудобных вопросов. Блэйд ещё не определился, будет ли засматривать его новую рекламу до тех пор, пока не заучит посекундно, но использованные в ней очки Дань Хэну чертовски шли. Старомодная стариковская оправа смотрелась на округлом лице потешно, придавая всегда серьёзному Дань Хэну ещё больше этой серьёзности. — Спиздил со съёмочной площадки? — уточнил Блэйд, ломая котлету вилкой. Дань Хэн хмыкнул, поправляя очки на носу вместо ответа и устраивая локти на краешке заставленного грязной посудой стола, — Блэйд не удосужился прибраться в квартире до ухода, и теперь предстояло отмывать присохшие к тарелкам недельные остатки пищи. Он оплатил счета, сменил постельное бельё. Счёт дням потерялся за вечерними пробежками и просмотром свежих интервью. «— Так это правда, что вы заперлись в номере и провели один из трёх дней на Пенаконии за чтением книги? Округлив глаза, ведущий повернулся к залу, обводя его взглядом, говорящим “нет, ну вы представляете?” Март, сидевшая на кожаном диванчике рядом с Дань Хэном, рассмеялась, болтая ногами. — Он бывает поразительным занудой, — вклинился Келус, ещё один член их музыкальной группы». Блэйд докупил в пыльную стопку книжек, возвышающуюся возле кровати, ещё парочку свежих бестселлеров. « — Итак, мы подсчитали голоса из зала, — ведущий с заинтересованным видом посмотрел на карточку перед собой. — Большинство зрителей считают, что любимый напиток Келуса — Пенаконийская “Услада”. — Они слишком хорошо меня знают, — откинувшись в кресле с закинутой на ногу ногой, Келус отвесил залу улыбку. — Вам доплачивают за рекламу или это жест доброй воли? — весело поддел ведущий. — Это веление сердца, — комично оскорблённый, Келус схватился за грудь. — Март, по мнению зала, предпочитает молочные коктейли. — Их я тоже очень люблю, но на самом деле больше мне нравится свежевыжатый сок. Мой агент каждое утро пытается придумать для меня какой-то новенький вкус. Спасибо ему большое за заботу! — показав в камеру сердечко из двух пальцев, Март подмигнула. — И Дань Хэну больше по душе крепкий кофе, мы угадали? — Почти, я предпочитаю крепкий чай». Блэйд выложил из пакета пару жестяных банок — зёленого и чёрного — и новенький заварочный чайник. Дань Хэн с билборда закидывал банановую конфету в рот на девятнадцатой секунде; к двадцать восьмой заканчивал обсасывать пальцы. Дань Хэн в его смятой постели листал книгу в свете ночника и грел руки о свежезаваренную кружку. Когда Блэйд вернулся спустя пару недель после получения очередного сообщения с данными новой жертвы, у Дань Хэна на билборде появился битый пиксель, находившийся в районе правого глаза всё время, пока обезьяний нимб мельтешил у него над макушкой. « — Когда-нибудь наши пути неминуемо разойдутся, но пока я ценю каждый день, что мы проводим вместе. На этом интервью Дань Хэн был один. — Так чем вы планируете заниматься после окончания музыкальной карьеры? Пожав плечами, Дань Хэн в задумчивости поднял взгляд. — Думаю, что хотел бы продолжить путешествовать, узнавать новое о мире. Ещё мне всегда было интересно систематизировать большие объёмы информации, работать с данными, так что, возможно, обучусь на дата-сайентиста или аналитика. — О, это весьма перспективные направления в наши дни. Как же так случилось, что вы связали свою жизнь с музыкой?» — Что-нибудь менее занудное выдать мог? — Блэйд покосился на Дань Хэна, зависшего над раскрытым ноутбуком. — Зачем? — не отрывая взгляда от экрана, отозвался он. Блэйд листнул ниже, находя под видео тонну обиженных комментариев от фанатов, не желающих допускать даже мысли о потенциальном распаде любимой группы. « — Мы с ребятами учились в одном университете. Занимались музыкой, но поначалу в этом не было ничего серьёзного, а потом решили выступить на фестивале, — продолжил Дань Хэн так, будто эта история не пересказывалась сотню раз. — В конце концов мы записали совместный трек с Раппой, на нас вышли нынешние продюсеры, и вот. — Что вы чувствовали, когда всё это произошло? — Я никак не ожидал, что подростковое увлечение выльется нам в большую известность, но мне нравится то, чем мы сейчас занимаемся». — Съёмки в дурацкой рекламе с эротическим подтекстом тебе тоже нравятся? — хмыкнул Блэйд, откидывая телефон. Дань Хэн не ответил. Пару дней спустя в каком-то проходном журнале вышла статья о его неискренности на выступлениях, — группа давать комментарии отказалась. « — Мне больше по душе холодное время года, но также я очень мёрзну в дождливые или снежные дни, — сказал Дань Хэн на очередном интервью.» Блэйд втиснул между шкафом и кроватью в узкой спальне небольшой обогреватель. « — В детстве я зачитывался старыми легендами, все стены в спальне были увешаны драконами, — вырезал их отовсюду, где только можно было найти.» Блэйд сорвал лист с календаря, сменяя третий пролетевший месяц четвёртым. Изображение чёрного дракона сменилось изображением белого. — Иди ко мне, — позвал голос Дань Хэна с кровати. Затянувшись, Блэйд, как загипнотизированный, разглядывал битый пиксель в его глазу. Он как раз собирался выбросить недокуренную сигарету, когда услышал тихое оповещение об смс: данные о новой жертве, фото которой можно было и не прикладывать. — Иду, — сглотнув горькую от табака слюну, ответил он, пряча телефон в карман. Он вернулся домой спустя пару недель. Помня о том, что Дань Хэн мёрзнет в сырую погоду, стряхнул дождевые капли с волос и включил обогреватель, прежде чем завалился к нему в кровать прямо в одежде. Билборд всё ещё был на месте. Блэйд уткнулся в широкий вязаный шарф, в который кутался Дань Хэн, и с наслаждением потянул носом, вбирая аромат дождя и сладковатого парфюма. — Его уберут? — глухо поинтересовался он спустя некоторое время. — Через пару недель, может, — Дань Хэн выглянул из-за его плеча в окно. В желтоватом свете билборда была видна темнеющая в лазури яркой радужки точка битого пикселя.