холодный асфальт

Тесто окончательно поднимается, как раз когда заканчивается дождь. Субин ставит противень в духовку, снимает перчатки и спешит к входной двери, чтобы выглянуть на улицу. Выпечка, которой он завтракает, сморщилась, вкус пресный и сушит горло. Небо еще темное, охвачено индиго; едва заметные прожилки облаков плавают на горизонте. Субин постукивает ногой под тихий гул духовки и улыбается, когда свежий воздух с улицы пощипывает кончик носа. Дождь окутывает мир глянцевым блеском. Все вокруг кажется таким романтичным, кроме парня, что лежит на тротуаре перед пекарней. На лбу Субина появляется хмурая складка. Парень не выглядит бездомным; джинсы у него конечно изорванные, но порваны словно бы намеренно, усыпаны дырами от бедер до лодыжек. Он и мертвым не выглядит тоже, грудь поднимается и опускается с каждым вдохом. Его глаза широко открыты и направлены на беззвездное небо. Субин вздыхает и развязывает фартук, и засовывает цифровой таймер в карман. Парень может быть под кайфом, черт побери, и Субину нужно, чтобы он свалил, прежде чем старик Кан проснется и устроит шумиху. Когда Субин открывает дверь, взгляд незнакомца все еще твердо устремлен вверх. Грязь на асфальте покрывает розовые пряди его волос мутно-коричневым, стекая на бледную, тонкую шею. На вид ему максимум двадцать два; Субин подумывает, что он только вернулся с тусовки неподалеку, но от него не пахнет алкоголем. От него пахнет даже приятно, чем-то цветочным и чистым, несмотря на дождевые лужи. - Привет? - зовет Субин с любопытством. - Тебе помочь подняться? Или мне вызвать такси? Незнакомец наконец признает присутствие Субина, переводя взгляд и осматривая его с головы до ног, не мигая. - Забавно, что тебе кажется, будто я прилег здесь случайно. - Значит, ты лежишь... на тротуаре... нарочно? - Эм, не совсем, - отвечает парень. Он сплетает пальцы на груди, размазывая грязь по своей потрепанной футболке. - Но здесь прохладно. - А еще грязно. Но тебе, кажется, все равно. - Да ладно, Шерлок, - говорит он, вытирая рот грязной рукой, словно в качестве доказательства. Капельки грязи покрывают его щеки, словно веснушки. - Субин, вообще-то. - Ладно, Субин, - он глядит на Субина отрешенно. - Может Субин, пожалуйста, заткнуться и прилечь со мной? Субин смеется. Становится все абсурднее. - Не могу. Мои круассаны вот-вот будут готовы, - Субин приседает, чтобы было удобнее говорить с парнем. Глаза у незнакомца ясные, сверкают, словно далекие звезды. - Может лучше скажешь, почему ты здесь валяешься? - И с чего бы мне это делать? - Потому что ты прямо перед моей пекарней, - Субин указывает на заведение. - По крайней мере, дай мне знать хоть что-нибудь. Как тебя зовут? - Ох, - он глядит на здание и снова переводит взгляд на Субина. - Прости за это. Я Ёнджун. Я нарушаю границы твоей частной собственности? Мне перебраться в другое место или? - Нет, - Субин смеется. - Тротуар не является моей личной собственностью, так что можешь пока оставаться. Но тебе правда лучше уйти через час, прежде чем наш старый сосед проснется и набросится на тебя с тростью. Разгорится война, скажу я тебе. - Ох, - говорит Ёнджун, мило сморщив нос. - Я пацифист. Война меня сильно опечалит, - он опирается на локти и приподнимается на асфальте, встречаясь с Субином взглядом. - Ты не спросишь меня снова, почему я валяюсь на тротуаре? - В этот раз ты мне ответишь? Рот Ёнджуна сжимается в тонкую линию. Он пялится на ботинки Субина со всей серьезностью, пока его плечи не расслабляются, и вздыхает. - Знаешь, Субин. Бывают ночи, когда тебе кажется, словно мир вращается чересчур быстро для твоего понимания. Когда ты чувствуешь себя лишь песчинкой в этой бездонной пропасти жизни. Какое место подойдет для размышлений на эту тему лучше, чем грязный тротуар? - Обычно я делаю это за утренним кофе, и с круассаном, конечно же, - говорит Субин с серьезным лицом. - Что же вызвало твой экзистенциальный кризис? Ёнджун замирает. Он отворачивается и плюхается обратно на землю, разбрызгивая дождевую воду на ботинки Субина и отвороты его брюк. - Парень, которого я люблю, не любит меня в ответ. Из-за этого я чувствую себя дерьмово. Ах. Быть таким молодым и так страдать от любви. - Ох. Мне очень жаль. - Люди говорят это потому, что им правда жаль или потому, что это приятно слышать? - Ёнджун мажет лицом о холодный асфальт, и Субин думает, что он красивый. - Так или иначе. Я пытаюсь понять, почему он не любит меня в ответ? Что во мне такого, что я ему не интересен? Посмотри на мое лицо, Субин. По-твоему, я не хорошенький? Ёнджун разворачивается, приподнимая лицо, чтобы Субин мог его хорошенько рассмотреть. Грунт липнет к его коже, покрывая ее пятнами, дождевая вода капает с подбородка на ключицы, очерняя их мутно-серым. Субин не торопясь оценивает его четкую линию челюсти, пухлые губы, блестящие глаза. Ёнджун и правда хорошенький, даже весь покрытый грязью и мутной водой, но красота - наименее интересная его черта. Субин улыбается. - Вижу, ты еще не закончил размышлять о своем существовании. Скажи... не хочешь сделать это по-моему? - он вытаскивает свой цифровой таймер; осталось сорок пять секунд. - Мои круассаны уже должны быть готовы. Не хочешь продолжить свой ход мыслей за круассаном и кофе? За счет заведения, конечно же. Я одолжу тебе что-нибудь чистое.

𖦹

Он одалживает Ёнджуну полотенце и запасную форму Хюнин Кая. Штаны Ёнджуну немного велики и спадают на объемные ботинки на платформе. - Как кофе? - спрашивает Субин и кладет круассан на столик Ёнджуна. Тесто для завтрашней партии покоится на стойке. - Горько, - говорит Ёнджун. Он с любопытством поглядывает на круассан, а затем проглатывает половину за один укус, крошки припудривают его губы и падают на стол. - Но прекрасно сочетается. - Ешь помедленней, - говорит Субин за чашкой латте. - Иначе подавишься. - Ты обычно всегда так мил с людьми? - Ты обычно всегда задаешь так много вопросов? Ёнджун ворчит. Он запихивает в рот остаток круассана и делает большой глоток кофе. Небо снаружи бледно-голубое, с примесью розового, просачивается на кожу Ёнджуна, придавая ему неземное сияние. Его круглые щеки покрыты маслянистым блеском, мягкие, словно молочный хлеб. Субину... даже хочется откусить кусочек. Он винит в этом странноватую часть своего мозга, что стремится пожевать все, что считает милым. Машины начинают наводнять улицы. Субину еще нужно проверить инвентарь, но он слишком занят, наблюдая, как проясняется лицо Ёнджуна, пока тот жует. Теперь, когда Ёнджун наконец чист, Субин понимает, насколько он молод: упругая кожа, безупречное лицо. Пройдет какое-то время, прежде чем оно лишит его молодости. - Свежеиспеченные круассаны всегда вкуснее. Сегодня твой счастливый день, - говорит Субин. - Скоро станет и твоим, - улыбается Ёнджун. - Самое время тебе отсосать? - Прости. Что? Лицо Ёнджуна ничего не выражает. Он вытирает губы тыльной стороной ладони. - Разве не поэтому ты меня приютил? Сексуально неудовлетворенный старикан угощает молодых мальчиков вкуснейшими круассанами в обмен на сексуальные выгоды? - Какого хрена? Я не сексуально неудовлетворенный! И я не старикан! - говорит Субин. Ему стоит оскорбиться, но он ранее не сталкивался с подобного рода стыдом. - Я пригласил тебя внутрь, потому что старик Кан тебя прикончит, а я не хочу, чтобы кто-нибудь умирал перед моей пекарней. Ёнджун смотрит на него блестящими глазами. - Сколько тебе лет, Субин? - Тридцать три. - По сути, древний, - говорит Ёнджун, откидываясь на спинку стула и заправляя прядь волос за ухо. Выцветшие, розовые концы кажутся медными, почти белыми под флуоресцентным светом. - Хотя это довольно горячо. Я всегда хотел попробовать с парнем постарше. - Что насчет парня, что не любит тебя в ответ? - Не сработало. Должно быть, поэтому ты появился в моей жизни. - Ты такой нелепый, - говорит Субин. Он хочет велить Ёнджуну отвалить, но его милая улыбка заставляет слова застрять в горле. - Я открываю пекарню через полчаса! У меня нет на это времени! - Конечно. Большие мальчики всегда так заняты на своих больших работах. Субин топает к стойке, игнорируя шалость, липнущую к губам Ёнджуна, и бабочек в животе.

𖦹

Хюнин Кай забегает через черный вход, когда Субин заканчивает покрывать клубничный торт глазурью. - Ты опоздал на две минуты, - бормочет Субин и крутит торт в последний раз, а затем хватает нож, чтобы отмерить восемь ровных кусочков. - Виноват, но, - Кай хмурится, повязывая фартук на талии, - почему завтрашние круассаны до сих пор не в холодильнике? - Черт, - он протягивает нож Каю. - Займись этим. Я разберусь с круассанами, - он стряхивает руки о фартук и засовывает поднос в холодильник, отмечая время, чтобы знать, когда они будут готовы к расстойке. Когда Хюний Кай вручает Субину торт, небо за окном уже ясное. Машины заполоняют улицы, сигналя в утренних пробках. Старик Кан читает газету у себя в саду со сморщенным лицом. Субин переворачивает табличку на «Открыто». - О, тортик, - бормочет кто-то за спиной. Субин был так занят, что забыл о присутствии Ёнджуна, что сидит, уткнувшись лицом в столик и неудобно сгорбив спину. Он зевает, очевидно, только пробудившись ото сна. - А для меня будет кусочек? - Тебе придется за него заплатить. Наши тортики быстро распродаются. - Ах, - Ёнджун потирает шею, а затем его губы кривятся в ухмылке. - А что насчет предложения ранее? - Ёнджун, - Субин массирует виски. - Мы скоро открываемся. Тебе не следует об этом говорить. - Ах. Значит мне следует вести подобные разговоры в нерабочее время? Ясно. У Субина пылает лицо; он чувствует любопытный взгляд Хюнин Кай из-за стойки. Возможно, лучшей идеей было оставить Ёнджуна на улице, загибаться от холода. Субину следовало понять, что от Ёнджуна будут одни неприятности, по одним только ужасным, рваным джинсам. Ему некого винить, кроме своего бесполезного, доброго сердца, что мгновенно тает при виде чужого несчастья. У Ёнджуна жужжит телефон, и он переворачивает его, а между бровями появляется складка. - Нам и правда стоит обсудить твой отсос как-нибудь в другой раз. Я забыл, что у меня занятие сегодня утром. Он кладет телефон в карман и выбегает за дверь, не забыв подмигнуть Субину, что выглядит очень глупо, потому что он прищуривает оба глаза. Щеки у Субина все еще горят. Он пытается игнорировать жгучий взгляд Кая. - Что это, черт возьми, было? - спрашивает Кай из-за стойки. - Ах. Не беспокойся об этом. Просто случайный парень, которого я подобрал на улице. - Тогда почему на нем моя форма? - Черт, - стонет Субин. Он сжимает волосы в кулаке и бежит в подсобку. - Его одежда до сих пор в стиралке. Я даже не взял его номер. Кай, что мне делать с этими уродливыми джинсами? Хюнин Кай лишь вздыхает, выкладывая кусочки клубничного торта на витрину.

𖦹

Жизнь Субина не всецело идеальна, но ему нравится ее простота. Он встает в четыре утра каждый день, принимает душ и спешит вниз на работу. Его квартира находится точно над пекарней, и это даже не квартира, так, местечко, где можно переночевать и иногда посмотреть телевизор. Субин не может позволить себе два места одновременно. Но это не так уж и важно, потому что большую часть своего времени он проводит в пекарне. Субин приходит первым, чтобы убедиться, что круассанов и сэндвичей достаточно для утренней суеты, а также последним уходит, проверив записи и заказы на следующий день. Он с трудом выделяет окошко для перекуса, время от времени перекусывая вчерашней, несвежей выпечкой, не желая, чтобы она пропала зря. Управлять пекарней напряжно, но и обыденно. Субин многим пожертвовал ради этой обыденности. Месить тесто целыми днями, пока не устанут руки и не заболит спина. Анализировать таблицы целыми ночами, пока не станет расплываться зрение. Чанмин иногда помогал с подсчетом доходов и расходов, будучи бухгалтером, но после развода Субин старался справляться со всем самостоятельно. И все же, Субин ни на что бы не променял свой крохотный магазинчик, свою тихую гавань, где каждый день кажется таким же, как и предыдущий, в одинаковом ритме от рассвета до заката. Оглядываясь назад, Субину стоило предугадать, что нечто подобное случится. Вполне естественно, что его рутине пришел конец. Все было довольно просто уже некоторое время. - Эй, секси, - зовет Ёнджун, постукивая по двери пекарни. Уличные фонари окрашивают его щеки женно-желтым светом, что струится сквозь ресниц. Субин вздыхает. Он едва закончил выпекать последнюю партию печенья. - Нет ничего сексуального в парне, покрытом мукой. Но ладно, - говорит Субин из-за стеклянной двери. - Ох, не спереди, конечно же. Но вид сзади очень даже секси, - говорит Ёнджун, двигая руками в воздухе и изображая, словно хватает Субина за задницу. Субин вздыхает. - Ёнджун. Ты что... флиртуешь со мной? - Да. - Ох. Ты всегда... так флиртуешь? - Нет, - лицо у Ёнджуна ничего не выражает, и Субин не может понять, шутит он или говорит серьезно. Ёнджун выдыхает на стекло и рисует сердечко на поверхности. - Только если речь о тебе, булочный папочка. - Тогда я с сожалением сообщаю, что это не особо работает, - говорит Субин. - Ну и ладно, - дуется Ёнджун. Ёнджун - чистое зло, но он невероятно прелестный. - Ты не пригласишь меня войти? - Назови причину. Ёнджун поднимает с земли полиэтиленовый пакет. - Я принес твою одежду. Постирал и все такое. Кай Камал Хюнин - абсурдное имя, кстати. Знаешь, сколько людей в универе смеялись надо мной из-за этого? Ветер треплет листья, взъерошивая и волосы Ёнджуна. Щеки у него красные, и Субин отпирает дверь. - Как ты можешь быть уверен, что они смеялись не над твоим лицом? - Обычно люди теряют сознание от моей красоты, - говорит Ёнджун, пролезая сквозь небольшую щель в двери и плюхаясь за столик недалеко от входа, мило моргая. Субин еще не потерял сознание, но голова у него явно кружится. Волосы Ёнджуна спадают ему на лицо, розовые пряди выцвели до кораллового, словно приглушенный рассвет. Словно персики по осени. - Черный кофе и круассан, пожалуйста. И мне бы очень хотелось вернуть свои джинсы. - Мы откроемся лишь через час. - Ох. Я в курсе. Субин закатывает глаза, но все равно хватает тарелку. - Твои джинсы? Те, что с кучей дыр? Я уже от них избавился. - Они под стойкой, выглаженные и сложенные. - Они чертовски уродливые. Может, тебе стоит поносить реальные штаны. - Пошел ты! Эти джинсы дизайнерские. - Ой, извини. Это чертовски уродливые дизайнерские джинсы. - Да что ты знаешь о моде? Ты одеваешься, как батя. Твои брюки ужасны! - Ну и что? По крайней мере, в них моя задница выглядит горячо. Лицо у Ёнджуна краснеет. Его щеки надуваются, словно две булочки, и он выглядит невероятно очаровательно. Субину любопытно, поместится ли Ёнджун в его духовку. Он понимает, почему каннибализм нелегален, но обществу следует нормализовать выпечку сладостей из милых вещей. - Беседы с тобой меня реально напрягают, - говорит Ёнджун, плюхаясь на стол. - Мне нужно вздремнуть. Оставь кофе на столе, и я займусь им, как только проснусь. Субин лишь вздыхает. Он кладет круассан обратно на стойку и возвращается к работе. Ёнджун просыпается, когда солнце появляется на горизонте, оранжевым желтком разрывая небеса. Субин только тогда начинает засыпать зерна в кофемашину. - Пей, пока горячо, - он ставит его на столик Ёнджуна вместе с круассаном и наблюдает, как тот ест, пока старик Кан поливает свои розы. - Спасибо. Это было чудесно, - говорит Ёнджун, вытирая крошки тыльной стороной ладони. Субин возвращает Ёнджуну его уродские, дырявые джинсы и притворяется, словно его сердце не пропускает удар, когда Ёнджун подпрыгивает от радости. Уши у Субина горят, несмотря на утренний туман. Ёнджун платит в этот раз, скомканной наличкой, что достает прямиком из кармана. Субин забывает добавить в чек Ёнджуна круассан, но сомневается, что это просто ошибка.

𖦹

Он так часто видит Ёнджуна после. Каким-то образом Ёнджун стал частью его жизни, идеально вписавшись в его рутину. Субин начинает выискивать Ёнджуна взглядом: ранним утром, когда Ёнджун полудремлет, полунаблюдает, как Субин с умыслом пополняет запасы сэндвичей; по вечерам, точно перед закрытием, когда Ёнджун сидит на поребрике, пока Субин протирает столики. Но больше всего Субину нравится, когда Ёнджун объявляется посреди дня, разбросав тетради по всему столику, пока пустой документ мигает на его ноутбуке, а очки свисают с кончика его носа. - Ты приходишь сюда, просто чтобы попялиться в пустоту, а не учиться, - говорит Субин, ставя тарелку с печеньем на столик Ёнджуна. - Это все, что у тебя получилось за сколько, два часа? - Ты так мной одержим, - стонет Ёнджун. Он потягивается, и Субин делает вид, что не замечает его бледную талию, выглядывающую из-под белой майки. - Уверен, что не хочешь тот самый отсос? - Здесь же ребенок! - шипит Субин. Он бросает взгляд на малыша в объятьях мамы на другом конце пекарни. - И появится еще один, когда я с тобой разделаюсь. - Перестань так говорить, пожалуйста, я тебя умоляю, - говорит Субин, и Ёнджун хрипловато хихикает. Рот у Ёнджуна слегка приоткрыт, и Субин в замешательстве. Он не уверен, хочет ли он ударить Ёнджуна или поцеловать его. Вместо этого он решает протереть пустующий стул. - Знаешь, - говорит Ёнджун, его взгляд все еще прикован к Субину, пока он растекается по столу, прикрыв ноутбук. - Ты очень милый, когда краснеешь. - Я на десяток лет старше тебя. Я не краснею, и я не милый. Разве не ты ранее говорил, что я по сути древний? - Это была шутка. Я же не знал, что ты так серьезно все воспринимаешь, - Ёнджун улыбается. Может, и не все. Может, лишь слова Ёнджуна. Субин и правда жалок, не так ли? - Класс. Не знал, что для тебя это все шуточки. - Ох. Не все, нет. Я серьезно настроен заняться с тобой сексом. - До свидания, Ёнджун, - говорит Субин. Он перекидывает тряпку через плечо и спешит обратно к стойке с горящими ушами. Ему хочется протереть тряпкой и румянец на собственном лице. - Подвинься, - говорит Субин Хюнин Каю, когда возвращается за стойку. Заказ Ёнджуна выскакивает на кассовой системе; Субин проверяет его еще раз и удаляет печенье из чека. Хюнин Кай выгибает бровь. - Это бонус, - улыбается Субин. - Не говори, нахрен, Бомгю. Из-за своего столика Ёнджун машет Субину рукой и посылает поцелуйчики с глупейшим выражением на лице. Субин прячется за кассовым аппаратом. Он хочет подняться наверх и покричать в подушку. Он хочет принять душ и провалиться в сон, что будет длиться вечно. Он хочет, чтобы прекрасные мальчики из колледжа с крашеными волосами и рваными джинсами перестали оказывать на него такое влияние. - Ни единого слова, босс, - сладко говорит Хюнин Кай, что стоит рядом.

𖦹

А еще Субину, судя по всеми, нужно уволить Хюнин Кая. - Разве тебе не нужно отложить выпечку для птенчика, которого ты подобрал с улицы? - говорит Бомгю, раскатывая тесто. Субин перестает жевать, подсохший круассан застревает у него в горле. - О чем ты, черт возьми, говоришь? - Хватит притворяться. Хюнин Кай мне уже все рассказал. Я и не думал, что он в твоем вкусе. - Он не в моем вкусе! Он не нравится мне так. - Значит, ты точно понимаешь, о ком я говорю? - улыбка у Бомгю сдержанная. - Отрицание течет в Египте. - Большую часть времени я понятия не имею, о чем ты говоришь, - Субин закидывает остатки круассана в рот и делает большой глоток воды. - Ему двадцать один! Я не... Он не может мне нравиться вот так! - В чем проблема, что ему двадцать один? - Он слишком молод! Бомгю лишь закатывает глаза. - Не вижу тут проблемы. Я постоянно трахаюсь с мужчинами твоего возраста. - Это другое. Ты делаешь это ради денег! - Хочешь сказать, что я шлюха? - Я... Эй, это не... - Ты не ошибся. Я и правда отчасти шлюха. И я этого не стыжусь, - Бомгю хватает резак и начинает отмерять тесто. - С чего ты взял, что он делает это не ради денег? Субин дарит Бомгю странный взгляд. - Бомгю. Сколько у меня, по твоему, денег? - Мужик. Я думал, ты срубил бабла при разводе. - Это... - бормочет Субин. Он открывает расстойную камеру, а затем закрывает ее, просто чтобы чем-то занять руки. В воздухе пахнет подрумяненным, и жар царапает щеки. Нос щекочет сладкий запах масла. - Что ж. Мы продали квартиру, но я потратил все деньги на ремонт пекарни. Купил новые столы и тестосмеситель на 30 литров, знаешь. Вот и все, что досталось мне после развода. - И куча эмоционального груза, конечно же. - Мужик... он, должно быть, и правда в тебя влюблен. - Он просто пытается мне отсосать! Это не одно и то же. - Не ради денег? Это толкование настоящей любви в наши дни, старик. - Заткнись, - Субин морщится. В холодильнике его ждет голый торт, который следует покрыть глазурью, но руки у Субина слишком заняты, дергая волосы в разные стороны. - Ему только что разбили сердце. Боюсь, что я всего лишь замена. - Ты прикалываешься? - стонет Бомгю, шлепая ножом по столу. - Субин. Пацан буквально каждый день приходит и ждет, пока ты смешаешь свое дурацкое масло с тестом для круассанов. Что наверняка невероятно долго и скучно, потому что ты чертова задница и хочешь, чтобы все края были идеально ровные, чтобы получились одинаковые слои или типа того! Если уж на то пошло, он в этом болоте надолго! - Ты закончил? - бормочет Субин. - Заканчивай формировать остальную выпечку. У нас мало времени. - У тебя тесто вместо мозгов, мужик, - хмурится Бомгю. Бомгю не понимает. Это не у него был неудачный брак. Что оставил Субина в развалинах. Что, если того, что осталось, недостаточно, чтобы поддержать новую любовь? Субин вздыхает. Он постукивает пальцами по холодильнику, и холод просачивается в костяшки.

𖦹

Сегодня Ёнджун объявляется в полдень, но что-то не так. - Что это за парень, черт возьми? - бормочет Субин, пополняя запасы сэндвичей. Волосы у него на затылке встают дыбом, зуд, что не проходит, как бы сильно он ни чесал. - Я и сам впервые его вижу, - говорит Бомгю, прислоняясь к витрине, и Субин шипит. Он отталкивает Бомгю в сторону и вытирает отпечатки пальцев со стекла. - Хотя он горяч. Думаешь, у них свидание? - Свидание? - Субин хмурит брови. Ёнджун ярко улыбается парню напротив, аккуратно заправляя прядь волос за ухо. Можно ли считать это свиданием? Они, кажется, близки, свободно ведут беседу, чего Субин желал бы не видеть собственными глазами. Ёнджун к тому же очень тактильный, время от времени протягивает руку через столик, убирая волосы с лица парня. У Субина желудок не в порядке, узлы скручиваются и сжимаются, несмотря на то, что он только что пообедал. Субин вздыхает. Что Ёнджун вообще нашел в этом парне? Спору нет, он прекрасен, у него вьющиеся, каштановые волосы и милая ямочка на щеке, а на губах стандартная полуулыбка. И его кожа сияет здоровым блеском, а солнце золотит руки своим светом. Однако несмотря на это, его смех напоминает крик чайки, а глаза настолько большие, что в них даже страшно смотреть. Ёнджуну нравятся мужчины с большими глазами? Бомгю рассматривает собственные ногти, словно пытаясь продемонстрировать, насколько именно его заботит то, что Субин накручивает себя из-за Ёнджуна. - Скажи-ка. Если Ёнджун тебе не нравится, тогда почему ты бесишься, что он на свидании? - Я всего лишь пекусь о его нежном сердце! - Оправдания. Ты что, его отец? Так сильно хочешь, чтобы он звал тебя папочкой? - Ты бредишь, - говорит Субин. Жар приливает к его щекам, и Субину кажется, что он не особо отличается от Красного бархата, что покрыл глазурью этим утром. - Ты уволен. Бомгю запрокидывает голову назад и смеется. - Ага, конечно, - говорит он. - И тогда тебе придется готовить кофе и покрывать тортики глазурью одновременно, потому что у тебя же четыре руки. - Я могу позвонить Хюнину! - Мы оба знаем, что он приятно проводит время со своей семьей, и ты ни за что не лишишь его этого, даже будучи на последнем издыхании. - Потому что мой лучший сотрудник заслуживает счастья, - говорит Субин. - А вот ты, с другой стороны, заслуживаешь пирог в лицо. - Это будет до или после того, как ты запульнешь им в компаньона Ёнджуна? - Бомгю слащаво улыбается, указывая в сторону двери. - Смотри, Субин. Смотри, кто тебя подзывает. - Черт, - говорит Субин, пытаясь проглотить застрявшие в горле крошки подсушенного теста. Ёнджун улыбается ему, округлив щеки. - Ладно. Я приму заказ. Волосы Субина спадают на глаза, и он не удосуживается их смахнуть. Так он чувствует себя в безопасности, скрытым, пока Ёнджун всего лишь цветная полоса, размытая и маленькая. Когда он приближается к столику, уголки губ Ёнджуна все еще растянуты в улыбке. Субину хочется умереть. - Чем могу помочь? - Субин выдавливает улыбку. Он прячет руки под фартуком и сжимает ткань, переминаясь с ноги на ногу. Недоеденные печеньки глядят на него со столика. - Вау, что с тобой сегодня? - говорит Ёнджун Субину, а затем переводит взгляд на второго парня. Субин не ревнует, когда замечает теплую улыбку Ёнджуна и его румяные щеки. - Что со мной? Я в полном порядке. - Неправда. Ты крайне любезен. И типа... непривычно молчалив. - Я не чувствую потребности постоянно болтать, в отличие от некоторых. Второй парень смотрит на Субина, поджав губы в тонкую линию. В животе Субина нарастает буря, его тошнит, он весь дерганый. Его взгляд скользит на собственные, испачканные в муке ботинки и жутко блестящие ботинки Ёнджуна на платформе. Парень прочищает горло. - Можно мне круассан? Ёнджун говорил, что у вас лучшие круассаны в городе, - голос у него добрый, его большие, блестящие глаза глядят точно в несчастную душонку Субина. Субин лишь кивает. Он разворачивается как можно быстрее, едва не врезаясь в ближайший столик. Когда он выносит круассан, взгляд Ёнджуна все еще прикован к нему. - Ты ведешь себя очень странно сегодня. Уверен, что не болен? - Ёнджун приподнимает руку и отводит волосы Субина в сторону. Этот жест расстраивает желудок Субина лишь сильнее, потому что лоб у него ужасно липкий и горячий, а руки у Ёнджуна такие прохладные; Субину хочется прильнуть к прикосновению. Вместо этого он отшатывается. - Не болен. Просто устал. И не выспался. Приятного аппетита. - Спасибо, Субин, - говорит Ёнджун тяжелым голосом. Он тут же убирает руку и глядит в пол. Что-то окутывает взгляд Ёнджуна, блестящее и хрупкое. Не совсем боль, но что-то очень, очень похожее. Субин разворачивается, прежде чем его разум ухватит шанс надумать лишнего. Когда он возвращается за стойку, рука Ёнджуна покоится на столике, стиснутая в чужой хватке. Субину хочется убежать наверх и спрятаться. Эмоции поднимаются в горле, и они такие безобразные, смешиваются в единую смесь, от которой его тошнит. Так глупо, что это так на него повлияло. Что он вообще знает о Ёнджуне?

𖦹

И правда, что Субин вообще знает о Ёнджуне? Он знает, что Ёнджун любит черный кофе без сахара, а его любимая выпечка - миндальный круассан. Субин знает, что Ёнджун, должно быть, живет где-то по соседству, и что он может задремать в принципе где угодно, несмотря на дискомфорт, и что у него есть коллекция ужасно неудобной обуви. Чем больше Субин думает об их отношениях, тем меньше в них смысла. Ёнджун не совсем клиент, потому что иногда Субин не берет с него денег за выпечку, а их беседы обходятся без ложного притворства, любезностей и бессмысленной болтовни. Но Ёнджун и не совсем друг тоже, потому что Субин не знает его любимый цвет, его фамилию или даже какой университет тот посещает. Субин упускает простейшие детали его жизни. - Похоже, будто ты подобрал кота, - говорит Чанмин из телефона. Он ужасно размытый, пиксельный и искаженный, потому что наверху у Субина ужасная связь. - Появился из ниоткуда, требуя еды и внимания? Кошачье поведение. - Ну... - Субин задумывается на мгновенье. Ёнджун, может, и кот, но о приютил не может идти и речи, потому что тогда Субин гипотетически становится коту-Ёнджуну отцом, и Бомгю одержит вверх. Так или иначе. - В некотором смысле он и правда кот. Ты не так уж и не прав. - Я когда-нибудь был неправ? - говорит Чанмин, его лицо все еще искажено, но Субин уверен, что его губы изгибаются в самодовольной улыбке. - Следующим логичным шагом станет попросить его переехать к тебе и готовить ему завтрак, обед и ужин. Может, и десерт заодно. Направить свои навыки кондитера в полезное русло. - Я и так уже направил свои навыки кондитера в полезное русло? Я владею пекарней? - говорит Субин. - Но это не сделает меня его хозяином. Скорее уж, его изящной женушкой. - Так смирись с этим. К черту феминизм. Стань его изящной женушкой. Субин морщится. - Почему это звучит так, словно мой бывший муж дает мне любовные советы? - Потому что так и есть, - говорит Чанмин, все еще размытый. - Ты не прислушаешься к советам никого другого, когда боишься, малыш. - Боюсь, - Субин закатывает глаза, медленно, чтобы было четко видно Чанмину через телефон. - Просвети меня, Чанмин. Я, черт возьми, боюсь? - Да. - Чего? Пиксельная фигура Чанмина вяло шевелится на экране, двигаясь ближе, и Субин не может сказать наверняка, эти две черные точки - это его глаза или ноздри. Его голос, однако, четок. - Взаимности? Субин морщится. - Это бессмыслица. С чего бы мне бояться взаимности? Разве мне не хотелось бы взаимности? - Что ж. Можно чего-то хотеть и при этом чертовски этого бояться. Что и делает это что-то таким желанным, - говорит Чанмин, внезапно напоминая не ломаные пиксели, а скорее голограмму, передающую некое зашифрованное послание. - Ты боишься взаимности, потому что тогда тебе придется что-то сделать со своими чувствами. И это тебя чертовски пугает. Субин сглатывает. - Я не просил психоанализа, Чанмин. Почему ты стал заурядным бухгалтером, если из тебя мог получиться отличный психотерапевт? - Если бы я не был заурядным бухгалтером, кто еще стал бы помогать тебе с заурядными отчетами? - стонет Чанмин, но зависает посреди движения, демонстрируя на экране застывший, раззинутый рот. - Ох, вот, я нашел ошибку. Ты не заполнил накладные за первую неделю сентября, так что отчет целиком неверный. - Ах. Черт. Точно. Теперь вижу. - Субин. Тебе нужно бухгалтерское ПО. Ты не можешь продолжать вести бухгалтерию вручную. - Я знаю. Знаю, - вздыхает Субин. - Это просто слишком сложно. - Но ведение бухгалтерского учета вручную все только усложняет, - говорит Чанмин. Субин может представить, как тот закатывает глаза, прежде чем установится соединение. - Я знаю программу, что довольно проста в использовании. Загляну завтра перед работой, чтобы установить. - Чанмин. Тебе правда необязательно это делать. - Что? Не все вертится вокруг тебя. Я делаю это ради себя, чтобы ты наконец перестал меня донимать каждый квартал. - Но для чего еще нужны бывшие мужья? - Для того, чтобы напоминать тебе, что ты не должен повторять тех же ошибок, малыш, - говорит Чанмин. - Не будь все время таким чертовски пассивным. Если тебе что-то нравится, ты должен серьезно это показывать, знаешь. Нравится? Нравится преуменьшает то, что Субин может испытывать к Ёнджуну, даже если его сердце кричит об обратном. - Что ж. Ошибки не повторятся, потому что я не планирую снова влюбляться. - Ты продолжаешь это твердить, словно это в твоей власти, - звук у Чанмина приглушен, но каждое слово бьет по барабанным перепонкам Субина. - Субин, малыш. Тебе кажется, что ты уже захлопнул дверь в свое сердце или типа того, но правда в том, что ты никогда не запирал ее до конца. Если человек достаточно сообразителен, он наверняка найдет способ попасть внутрь.

𖦹

Должно быть, вот так Ёнджун ведет себя по утрам, спит, уткнувшись лицом в стол, время от времени издавая тихие звуки и подрагивая телом, словно спящий кот. Его пальто, мокрое насквозь, лениво свисает со стула. Несколько капель падают на деревянный пол. Кап-кап. Чанмин заглядывает, когда небо окрашивается розовым. Дождь на улице уже поутих, сменившись тихой, зимней моросью. - Это он? - спрашивает Чанмин, выглядывая из-за ноутбука. - Можешь лучше сосредоточиться на работе? - Что? Мы оба знаем, что я всегда прав. - Ну конечно, ты прав, - вздыхает Субин. - Но я был бы признателен, если бы ты был прав в более уважительной манере. Ёнджун просыпается в какой-то момент, переводя взгляд с Чанмина на Субина и потирая сонливость на лице. Так мило. Субин... Субин не понимает, хочет ли он угостить Ёнджуна печенькой или испечь печеньку из Ёнджуна, и это сбивает с толку. Возможно, испечь что-нибудь из Ёнджуна - вариант получше, тогда Ёнджун исчезнет, и Субин сможет наконец перестать неуклюже дергать фартук. Румянец заливает шею, окрашивая кожу краской. - Ты действительно жалок, - говорит Чанмин, захлопывая ноутбук и хватая бумажный пакет. Он наполняет его до краев круассанами и фруктовыми тартами, а Субин просто наблюдает в отчаянии. Иногда Субин жалеет, что их брак завершился разводом по обоюдному согласию, а не бытовым убийством. Чанмин подмигивает Ёнджуну на выходе, сверкая ямочкой. - Хорошего дня, малыш. Удачи с ним. - Кто это? - спрашивает Ёнджун, едва за Чанмином захлопывается дверь. - Ах. Это мой бухгалтер. - Он кажется... довольно дерзким для сотрудника. - Что ж. Чанмин может быть слегка властным, - говорит Субин. Они поэтому и разбежались, не так ли? Чтобы Субин мог скромно прятаться в комфорте своей спальне, а Чанмин - найти себе контрол-фрика, что справится с его выходками. Иногда что-то просто не складывается. Никто в этом не виноват. Субин улыбается. - Но у него доброе сердце. Не волнуйся. Ёнджун возит подбородком по столику. - Ты, должно быть, очень хорошо его знаешь. Субин потирает затылок. - Что ж. Он еще и... мой бывший муж. Ёнджун распахивает глаза. Что-то мелькает у него на лице, пронизывающее и нечитаемое. - Бывший муж? Не знал, что ты был женат? - Это было давно, - говорит Субин. Он включает кофемашину и достает Ёнджуну свежий круассан. Зерна перемалываются с непрерывным гулом, гармонируя с шумом дождя. Когда Субин ставит привычный заказ Ёнджуна на столик, тот пялится в точку на столе, не мигая. Ёнджун обладает обширной коллекцией отсутствующих выражений лица, но почему-то именно это беспокоит Субина больше всего. - Брак? Я не понимаю, почему люди женятся. Ах. В конце концов, Ёнджуну всего двадцать один. - Что именно в браке ты не понимаешь? - Не знаю. Зачем мне кто-то еще в моем доме? Субин смеется, а затем задумывается на мгновенье. Зачем ему вообще кто-то еще в его жизни? Зачем ему хочется видеть Ёнджуна в пекарне? - Не знаю. Я просто хотел быть счастлив. - Что ж. Твой брак сделал тебя счастливым? Субин пожимает плечами. Его мозги еще недостаточно пробудились для этого разговора; и в ногах тяжесть. Самое время пополнить запас сэндвичей для утренней суеты. - Думаю, да, но имеет ли это значение? Мы разведены. - Это очень суровый взгляд на вещи, - говорит Ёнджун, постукивая по ободку кофейной чашки, так и не сделав ни глотка. - Значит теперь, когда вашим отношениям пришел конец, счастливые времена не имеют для тебя значения? - Нашему браку пришел конец. Не нашим отношениям, - Субин вздыхает. - Мы с Чанмином друзья. - Друзья? Это лишь значит, что ты ждешь подходящей возможности, чтобы снова сойтись. Щеки у Субина горят. Вот и все попытки избежать разговора. - Нет. Какого черта? Ёнджун, мы в разводе. - Они сохраняли дистанцию. Они исцелились. - Ни за что на свете я не сделаю этого снова. Ёнджун сжимает губы в тонкую линию. - Ты вообще его любил? - О чем ты говоришь, черт возьми? - Не знаю. Дружить с тем, кто настолько вовлечен в твою жизнь, может значить лишь две вещи. Либо твои чувства еще живы, либо никаких чувств не было изначально. - Можешь, пожалуйста, перестать? - голос Субина отскакивает от стен, доносясь эхом обратно. - Хочешь сказать, я должен был избавиться от Чанмина после развода? Значит, для тебя имеют значение лишь счастливые времена, но не человек, с которым ты буквально вырос, и ты еще смеешь называть меня жестоким? Для тебя настолько легко избавиться от людей? Ёнджун молчит. Утро должно было быть спокойным, с моросящим дождем, отбивающим ритм по стеклянной двери, и тихим гулом кофемашины. Гнев кипит на дне живота, и Субин сжимает кулаки. - Ёнджун. Тебе всего этого не понять. Ты всего лишь мальчишка. Лицо у Ёнджуна напрягается. Он остро смотрит на Субина и затем отворачивается. - Ох. Конечно, не понять. Я всего лишь мальчишка, так? - голос у него хриплый, словно что-то застряло в горле. - Значит, все это время ты считал меня всего лишь ребенком? Поэтому пригласил внутрь и угостил выпечкой за бесплатно? Мне не нужна твоя чертова жалость. Ёнджун встает и уходит. Его пальто все еще хаотично свисает со стула.

𖦹

Мальчишка. Во многом Ёнджун и правда кажется Субину мальчишкой: его одежда слишком стильная для субинова понимания, а фразочки слишком молодежные, что Субину не угнаться. Кожа Ёнджуна сияет блеском, что характерен лишь юности. Ноги у него крепкие и устойчивые, с легкостью разгуливают в обуви на неудобной платформе. Но кто Субин такой, чтобы судить? Субин и сам иногда все еще чувствует себя мальчишкой. Ему уже за тридцать. Он вроде как знает, как платить налоги; может спокойно себя прокормить. Он уже продал квартиру и копит деньги, чтобы купить себе новое местечко через пару лет. Субин чувствует себя совсем иначе, чем в восемнадцать, но частенько не понимает, какого черта вообще происходит. Главная проблема зрелости в том, что все ожидают, что к определенному возрасту ты во всем разберешься. Словно едва тебе исполняется двадцать пять, ты просыпаешься с новыми мозгами и все твои проблемы внезапно улетучиваются. Никакого больше уныния. Никакой подростковой ярости. Никаких больше плохих решений; все словно идеально вписывается туда, где и должно быть. Вот это был сюрприз, когда Субин понял, что ничего не самом деле не поменялось. Он все еще совершает ошибки, все еще срывается на людей и сейчас. Во многих смыслах, Субин - большой ребенок, со счетами, конечно же, и хронической болью в спине. И замедленным обменом веществ. И экзистенциональным ужасом. И свободным доходом, который можно временами тратить на фигурки. И несчастьем. Целой горой несчастья. - Ты все утро пялишься на этот круассан, - Хюнин Кай похлопывает его по плечу. - Его можно съесть, ты в курсе. - Он для Ёнджуна, - говорит Субин. Солнце уже высоко в небе; дождь прекратился. Столик Ёнджуна занят стариком Каном, его очки сползают чуть ли не к ноздрям, в ладонях - книга. Пальто Ёнджуна уже не висит на стуле. Оно аккуратно висит на двери подсобки и наконец высохло. - Ох, босс. Ты не голоден, - говорит Хюнин Кай мягким голосом. - Ты тоскуешь. - Тоскую, - Субин вздыхает. - Я был бы признателен, если бы ты заткнулся, но тогда ничего не заглушит голоса в моей голове. - Там настоящая темница, я в курсе, - кивает Хюнин Кай. Он засыпает свежие зерна в кофемашину и перемалывает кофе. - Что заставляет тебя так тосковать? - Я, - бормочет Субин. Он плюхается на стул и сжимает края фартука в кулаке. - Я облажался, Хюка. Ёнджун разозлился на меня, и теперь я не могу его найти, черт возьми. - Ты пробовал ему позвонить? - Какая замечательная идея, тебе не кажется? - говорит Субин. - Вот только у меня нет его чертового номера! - Ты все еще не попросил его номера? Он торчал тут целых три месяца. - Я не чувствовал необходимости! Зачем мне его номер, если он наведывается каждый день? Это глупо. Все это так глупо. Субин в курсе, что Ёнджун на самом деле ни в чем его не обвинял; что у Ёнджуна склонность к риторическим вопросам и привычка произносить слова, прежде чем разум за ними поспеет. Субин старше; ему следовало быть тактичнее. Ему следовало усадить Ёнджуна и объяснить, что развод оставил его в развалинах, как сложно ему улыбаться Чанмину даже спустя два года; что все не так просто, как кажется. Хюнин Кай присаживается на корточки, пока они не оказываются лицом к лицу. Он укладывает руки на колени Субина и говорит мягким, заботливым голосом, словно Субин все еще ребенок. - Если он наведывается каждый день, то наверняка придет снова. Может, тебе стоит дать ему немного поостыть.

𖦹

Ёнджун не приходит на следующий день. И через день. И в выходные. И всю следующую неделю. Субин ждет. Он не запирает дверь. Хранит на полке последний круассан, просто на всякий случай. Утра становятся слишком тихими, вечера слишком долгими. Он пытается убедить себя, что дело не в Ёнджуне. Пальто Ёнджуна все еще ждет его на двери подсобки. Оно перестало пахнуть дождем и начало пахнуть странной смесью дрожжей, ванили и корицы. Ко вторнику Субин чувствует себя подавленным. К пятнице мучается душевными ранами. Тоска - словно простуда, от которой он не может избавиться; у него болит голова и тянет в груди. Он месит тесто ослабевшими руками, низко опустив голову. - Чего такой мрачный, старина? - Бомгю щелкает его по лбу. - Мне позвонить Чанмину? - Не надо звонить Чанмину. Он будет меня обзывать и говорить то, что я и так знаю, - дуется Субин. Он переворачивает тесто и снова складывает. - Мне нужно, чтобы мир был сейчас ко мне помягче. - Ох, большой мальчик, - говорит Бомгю. - Ты просто хочешь, чтобы с тобой нянчились. Субин награждает Бомгю взглядом и формирует шар из теста. Он закидывает его в холодильник и сиротливо глядит на персиковое пюре, что приготовил для фруктовых тартов. От персиков Субину становится еще печальнее; они напоминают ему о щеках Ёнджуна. Он захлопывает дверцу и сползает на пол. Возможно, Ёнджун не вернется. Возможно, Ёнджун забыл про него. Возможно, ему легко избавиться не от всех людей; возможно, лишь от Субина. Субину хочет ненавидеть Ёнджуна, но не может. - Бомгю, - задумчиво говорит Субин. - Думаешь, когда-нибудь бывает слишком поздно, чтобы тебе отсосали? Бомгю хватает скалку и невозмутимо хмыкает. - Не бывает слишком поздно или слишком рано, когда дело касается минетов. Хотя мне нравится делать это пораньше. Желательно, по утрам. - Прости. Что? - Минеты идеальны для завтрака, Субин. Заряжают меня энергией на весь день. - Ох, - бесстрастно говорит Субин. - А круассан не пробовал? Мне кажется, круассаны всех заряжают энергией. - Есть и другие вещи, что заряжают тебя энергией на весь день, цыпленок. А именно, сперма, точнее, куча спермы, - говорит Бомгю, и это настолько абсурдно, что Субин улыбается. Даже когда он окутан этой тоскующей заразой, что превращает его в печальное, увядающее существо, Бомгю все еще остается Бомгю. Мир остается прежним, и эта мысль слегка его утешает. - Ты бредишь, мужик, - смеется Субин. - Ты же понимаешь, о чем я. - Ага. У тебя все на лице написано, - говорит Бомгю. - Слушай. Он вернется, ясно? Так что голову выше, лютик. - То же самое сказал мне и Хюнин Кай. - Ну, - Бомгю перестает раскатывать тесто и кладет руки на бедра, его взгляд внезапно становится серьезным, и Субин чувствует себя не таким уж безнадежным. - Глянь на себя, Субин. Как он может не вернуться? От этого у Субина теплеет внутри, все становится мягким и вязким, словно расплавленный шоколад. - Но что, если нет? - Мужик. Ты так сильно хочешь, чтобы он тебе отсосал? Субин замирает. Он поигрывает пальцами, пока его мысли заняты гипотетическим минетом. - Не совсем. Что ж. Знаешь. Я привык думать, что мне нормально одному, но потом он ворвался в мою жизнь и просто... перевернул все, что я когда-либо о себе знал? Типа, сейчас его здесь нет, и мне кажется, словно ритм моей жизни уже не тот. Неужели я реально упустил свой шанс на любовь? Моя половинка - это двадцатиоднолетка, что носит ужасные джинсы? В моем сердце царит пустота, Бомгю, и теперь я не знаю, что с ней делать. - Ты порешь чепуху. Это приходит с возрастом? - Ну. Ты же меня любишь, да? - Мы все тебя любим, - говорит Бомгю, вытирая руки о фартук и притягивая Субина в объятья. Субин укладывает голову Бомгю на плечо, его тело расслабляется. Это приносит ему огромное чувство утешения, даже если недавно окрашенные волосы Бомгю пахнут яблочным уксусом и разлагающимся трупом дикого животного. - Мы все тебя любим. Хюнин Кай и я, - говорит Бомгю. - И Чанмин тоже. И даже если Ёнджун не вернется, у тебя все равно останется любовь, в которой ты нуждаешься. - Спасибо, - говорит Субин. Он задерживает дыхание и играет с волосами Бомгю. - Ты будешь в порядке, - улыбается Бомгю, похлопывая Субина по спине. Субин улыбается. Он будет в порядке. Он был в порядке после развода, что разорвал его пополам; он будет в порядке, если случайный парень, которого он нашел на улице, исчезнет из его жизни. Мир все еще движется; круассаны все еще пекутся. Нет необходимости нервничать из-за ерунды.

𖦹

Вот только Субин не совсем в порядке, ибо парень, стоящий перед витриной с тортами, пугающе знаком. Золотистая кожа. Карие, круглые глаза. Субин отчетливо помнит его лицо еще с того раза, как Ёнджун привел его на свидание. Такое не так-то просто забыть; Субин много ночей не спал, анализируя каждую черту его лица и сравнивая со своим. Парень пялится в точку над ухом Субина, плотно сжав губы. - Мне один круассан, пожалуйста, - говорит он. - С собой? Парень кивает. - Одну минутку, - говорит Субин. Он хватает бумажный пакет и выбирает самый уродливый круассан, с трещинками на тесте и слегка коричневатый. Субин подумывает еще и лизнуть его, но он никогда не был настолько мелочным, поэтому просто вздыхает и складывает бумажный пакет. - Прошу. - Спасибо, - кивает парень. - Не хотите чего-нибудь еще? - Эм, ну, - парень на секунду замирает. Он всматривается в лицо Субина, а затем качает головой. - Нет. Неважно. Незнакомец даже не успевает отвернуться, прежде чем конечности Субина срабатывают быстрее, чем его мозги. Он выбегает из-за прилавка и обхватывает ладонью запястье парня. - Подожди... Незнакомец замирает. Он глядит на свое запястье, и Субин смущенно его отпускает. - Простите. Вы хотели мне что-то сказать? Субин вздыхает. Возможно, это его единственный шанс найти Ёнджуна. Он чертовски скучает по Ёнджуну. Ему и правда нужно что-то с этим поделать. - Могу я поговорить с тобой минутку? - говорит Субин. Что-то меняется в его лице, но Субин не до конца уверен. - Это касается Ёнджуна? - Прости, - говорит Субин, опуская руку. - Я просто хотел спросить, в порядке ли он. Он давненько не появлялся. Незнакомец слегка отшатывается. Между его бровями появляется хмурая складка, и лицо становится угрюмым. Это... ревность? Возможно, то и правда было свидание, и они наконец начали встречаться. Возможно, поэтому Ёнджун не появлялся последнее время, будучи занят своей новой любовью. Черт. Субин снова себя накручивает. Свидание. Ёнджун был на свидании. Отчасти Субин всегда знал, что не нравится Ёнджуну вот так, потому что попытки флирта Ёнджуна вращались вокруг лишь только минета и секса, никогда не намекая на ужин. Свидание. До него это доходит лишь сейчас. - Прошу прощения... Ты правда... волнуешься о нем? - спрашивает парень с напряженным лицом, уголки его губ в разочаровании опускаются вниз. Субин чувствует себя таким крошечным. - Прости, - говорит Субин. Он был почти в порядке. С чего вдруг он повел себя так глупо? - Я не собирался проведывать твоего парня. Видишь ли, у меня нет возможности с ним связаться, и я... - Моего, что? Парня? - Просто. Так и есть, правда? В смысле... Вы были на свидании тогда, и я предположил, что... - Нет. Нет. Ты неправильно понял. Я его сосед по комнате, Тэхён. Он обо мне не рассказывал? - он легко улыбается, на щеке мягко отпечатывается ямочка. - Прости. Это было не свидание. Я настоял на том, чтобы прийти в тот раз, потому что хотел увидеть, какой ты. Ёнджун... у него дурная привычка влюбляться в ужасных мужчин. Субин правильно услышал? - Прости... он, что? Он влюблен в меня? - Черт. Не стоило мне этого говорить, - Тэхён почесывает руку и медленно моргает. - Что ж. Лично он мне этого не говорил, но он отзывался о тебе, как о горячем, булочном папочке и о том, что хочет тебе отсосать. Это по факту признание в любви на языке Ёнджуна. В пекарне почти нет посетителей, но Субин чувствует себя таким обнаженным. Его ноги неподвижно замирают. - Погоди, - бормочет он, но замолкает, не доверяя собственному голосу. Ёнджун его любит? Это открытие, которое Субин никогда не осмеливался себе даже представить, даже если мечтает держать Ёнджуна за руку и иногда целовать его в щеку и, может, готовить ему завтрак, обед и ужин; и десерт заодно. Субину требуется некоторое время, чтобы прийти в себя. - Если он меня любит… тогда почему исчез? Тэхён улыбается. - Я же говорил, что у Ёнджуна есть дурная привычка влюбляться в ужасных мужчин, так? Что ж. Обычно они весьма недосягаемы и никоим образом не могут ответить ему взаимностью. С тобой... у него была некая надежда, знаешь? Но когда он увидел твоего бывшего мужа, то пустился во все тяжкие. Его очень легко сломать. Субин чувствует себя таким идиотом. Все то время, что Субин знал Ёнджуна, тот представлял собой один сплошной, чувствительный синяк. - Он такой глупый, - вздыхает Субин. - Тэхён... Когда мы впервые встретились, он измазал лицо в грязной, дождевой воде и спросил меня, хорошенький ли он. Он выглядел чертовски абсурдно. Как мог я не влюбиться в него прямо тогда?

𖦹

Тэхён говорит, что передаст ему. Субин ждет. И ждет. Он печет круассаны, раскатывает тесто. Притворяется, что спокойные утра его не беспокоят. Вот только отчасти да. Проблема раннего утра в том, что это идеальное время для размышлений. Есть что-то в пустынных улицах и темных небесах, что заставляет поразмышлять над течением времени и о сказочной природе жизни. Ёнджун однажды был на его месте, точно за дверью, размышляя о жизни. Что за мысли проносились у него в голове? Он чувствовал то же самое? Субин скучает по Ёнджуну с ноющей болью. Он скучает по его риторическим вопросам, кошачьим глазам, даже по его ужасной обуви. Тэхён сказал, что Ёнджун влюблен в него. Что Ёнджун вообще в нем нашел? Определенно, не его неудачный брак или его ужасную привычку замешивать масло в тесто для круассанов определенным образом, пока он не успокоится. Может, дело в том, как он теребит фартук или в том, как он неуклюже вальсирует в подсобку каждый раз, когда Ёнджун его смущает? Субин не понимает; и это его пугает. Взаимность - ужасающая штука; может, это чувство признания, когда кто-то видит его насквозь и решает, что его обломки еще чего-то стоят. Что, возможно, ему необязательно тосковать понапрасну, что, возможно, любовь необязательно должна быть запутанной. За окном дождь заливает улицы глянцевым блеском. Субин заталкивает противень в духовку, хватает таймер и закрывает дверцу. Какое место подходит для размышлений лучше, чем грязный тротуар? Асфальт холодит его щеку, дождь мутным привкусом оседает на языке. Грязь пристает к рубашке и царапает спину, словно наждачная бумага. Вода вонзается в его лицо, его глаза, легкие. Субин открывает рот, чтобы дождь попал и внутрь. - Какого черта ты делаешь? - в ушах звенит чужой голос. Глаза у Субина закрыты, но он видит силуэт Ёнджуна так четко, тот словно подсвечивается под веками. Душа у него поет. - Что я делаю? - Субин улыбается. - Я просто хотел испытать то же, что и ты. Со стороны его левого уха раздается глухой стук, и когда Субин открывает глаза, Ёнджун лежит рядом, прижавшись щекой к тротуару. Глаза у него ясные, сияют в темноте. - Хотел испытать то же, что и я? Словно ты песчинка в этой бездонной пропасти жизни? - Ага. Что-то в этом роде, - говорит Субин. В груди у него легко, голова кружится. Он поднимает руку и тычет Ёнджуна в щеку, чтобы удостовериться, что он реальный. Кожа у Ёнджуна мягкая. Он улыбается Субину и поднимает руку, обхватывая ладонью его указательный палец. Тепло. - Неважно. Надеюсь, ты не чувствуешь себя так, словно от тебя легко избавиться. Потому что это не так. Если честно, в тот день я ужасно заревновал, что пробудило во мне все самое худшее. Я не имел в виду ничего из того, что я тебе сказал. - Ох. Заревновал? К Чанмину? - Ага, - говорит Ёнджун. Он поднимает голову к небу, и дождь мерцает на его лице. - Я просто чувствую, что никогда не смогу стать им. Дождь режет Субину лицо, резкий и холодный, но внутри у него так тепло. - Ну и хорошо. Ты никогда не сможешь быть Чанмином, разве ты не в курсе? - говорит он немного погодя. Тишина между ними так ощутима, темнота рассеивается. - И это хорошо. Потому что я не хочу целовать Чанмина. Я хочу поцеловать тебя. - Ох, - говорит Ёнджун. Зрение у Субина настолько размыто, что он едва может разглядеть очертания мира вокруг, но ему кажется, что мягкий изгиб губ Ёнджуна прекрасен. - Тогда поцелуй меня, - шепчет Ёнджун ему в лицо, и Субин так и делает. Поначалу это странно; асфальт под щекой жесткий и их поза не дает Субину подступиться к Ёнджуну как следует. Их губы движутся в неловком танце, пока что-то не щелкает, и затем язык Субина ласкает небо Ёнджуна, местечко за зубами, повсюду. Дождь заливает поцелуй, но Субин не двигается с места. Это приятно. Лучше, чем есть сырое тесто для печенья, лучше, чем большинство вещей на свете. Субин наслаждается вкусом; мятная зубная паста Ёнджуна вперемешку с тротуарной грязью чудна на вкус, но почему-то все так нежно и сладко и идеально. Когда они отстраняются, чтобы отдышаться, у Субина сводит щеки от улыбки. - Прости меня тоже за то, что я сказал. Я не то имел в виду. Я не считаю тебя мальчишкой, потому что мне отчасти очень хочется, чтобы ты мне отсосал. - Тогда почему ты не дал мне тебе отсосать? - Потому что... сперва я хочу сводить тебя на свидание. У меня неудачный брак; мне нелегко сразу перейти к сексу, даже если мне довольно сложно контролировать себя рядом с тобой. Я хочу сводить тебя в хорошее кафе или что-то вроде. И потом, возможно, мы подумаем о минетах. - Почему ты раньше этого не сказал? - спрашивает Ёнджун, сверкая глазами. - Свидание. Это я могу.

𖦹

Субин рад, что живет над кофейней. Он принимает душ и достает полотенца для них обоих и новый фартук для работы. Он отправляет Ёнджуна в душ, а сам разбирается с тестом на завтра, напевая себе под нос. Ёнджун появляется чуть позже, с чистым лицом и мокрыми волосами. На нем темно-синее поло и черные брюки, что выглядит нелепо, но Субину все равно нравится, как Ёнджун выглядит в его одежде. - Эта одежда слишком формальная. У тебя нет ничего более пригодного? - Не думаю, что твои чрезмерно рваные джинсы так уж пригодны, но все же. - Говоришь, как мой папа, - говорит Ёнджун, и Субин слегка краснеет. Он не хочет, чтобы Ёнджун звал его папочкой, ни капельки, потому что это будет странно и Бомгю одержит верх. - Что? - Ничего, - говорит Субин. - Я скоро закончу с раскаткой теста и присоединюсь к тебе. Ёнджун сонно улыбается. Он занимает привычный столик у двери, прижимаясь лицом к поверхности, пока дремлет. Когда Субин кладет на столик два круассана, дождь уже прекратился. Снаружи еще темно; мир сужается до гула духовки и нескольких машин, мчащихся по улице. Ёнджун медленно просыпается, потирая сонливость на лице, и мягко улыбается. Мило. Ёнджун милый. Субин наклоняется и гладит его по щеке. Они говорят ни о чем и обо всем сразу: о соседе Ёнджуна по комнате, Тэхёне, их общей любви к дождливым дням, рецепте клубничного торта, старике Кане. Перебрасываются крошечными кусочками своих историй, пока небо не светлеет. Субин счастлив; он годами себя так не чувствовал. Его сердце крупнеет, раздувается в груди, занимая собой все пространство за ребрами. Круассан Субина остывает на столе. Он все равно делает небольшой кусочек, разламывая зубами нежный, слоистый покров. - Не хочу хвастаться, но этот круассан восхитителен, - говорит он. Ёнджун выгибает бровь. - Что? Ты никогда не пробовал собственную выпечку? Субин пожимает плечами. - Я оставляю лучшее для посетителей. - Тогда что остается тебе? Субин улыбается. Он делает глоток своего латте и облизывает губы. - Не знаю. Ты. Надеюсь. Ёнджун распахивает глаза. Он глядит на мир за окном, и уши у него краснеют. - Что? Ты что... флиртуешь со мной? - Ёнджун неловко смеется. - А дальше что? Попросишь меня тебе отсосать? - Почему ты вдруг весь застеснялся, хотя обычно именно ты говоришь мне такие вещи? - Потому что все иначе, когда ты это говоришь. Словно ты... хочешь заняться со мной сексом. - Ох, Ёнджун. Конечно, я хочу заняться с тобой сексом, - Субин встает и притягивает Ёнджуна к себе, оставляя на его виске целомудренный поцелуй. - Самое время тебе отсосать? - Разве ты не говорил, что хочешь сводить меня на свидание? Субин глядит на их пустые кофейные чашки на столике. - Думаю, у нас только что было свидание. В самом лучшем кафе в городе, к тому же. Погоди, - он замирает. - Секс на первом свидании не твоя тема? Я могу подождать, знаешь. - Ох, - говорит Ёнджун, мило сморщив нос, и как тут Субину устоять? Он наклоняется и сцеловывает это выражение с его лица, обхватывая талию Ёнджуна рукой. - Я хотел заняться с тобой сексом с первого взгляда. - Ты такой романтик. Я просто везунчик. Ёнджун смеется, хрипловато и легко. Он держит Субина за руку, пока они направляются в спальню. - Я так рад, что ты живешь прямо над кофейней, знаешь. Не терпится оттрахать твою старческую задницу до беспамятства. - Беру свои слова назад. Ты вообще ни разу не романтик, - стонет Субин. Он запирает за ними дверь и прижимает Ёнджуна к стене, чувствуя, как чужое тело мгновенно сдувается под его прикосновением. - Ты младше, так что должен слушаться меня, знаешь? На лице Ёнджуна расплывается улыбка. - Это мы еще посмотрим. Субин приближается и покусывает бледное раздолье на шее Ёнджуна. Снаружи небо еще темное. Хюнин Кай не явится еще около часа; у Субина достаточно времени, чтобы насладиться компанией Ёнджуна, восхищаясь каждым кусочком кожи.

𖦹

Бомгю был прав. Существуют и другие вещи, помимо круассанов, что заряжают энергией на весь день. А именно, поцелуи в лоб, точнее, куча поцелуев. Субин прижимается губами к виску Ёнджуна, впиваясь пальцами в его обнаженную талию. Щебечут птицы, солнечный свет просачивается сквозь шторы, отбрасывая бледно-желтые лучи на их переплетенные коленки. Ёнджун прижимается ближе и трется носом о шею Субина. У Субина срабатывает таймер. - Ох, черт, - стонет он, хватая его с тумбочки и выключая. - Что же мне делать? - Тебе нужно спуститься? Он слышит щелчок двери, а затем слабые звуки голоса Хюнин Кая. - Не волнуйся. Он разберется, - шепчет Субин Ёнджуну в кожу. - У тебя ужасный самоконтроль, - говорит Ёнджун. - Я люблю сладости. Вполне естественно себя баловать, - Субин улыбается. Ёнджун мягко смеется и оставляет поцелуй на его щеке. Возможно, то было простое совпадение, что Ёнджун выбрал в качества места для размышлений тротуар перед пекарней Субина. Возможно, то была судьба. В любом случае, Субин рад, что Ёнджун сейчас нежится в его объятьях, сияя в утреннем свете.