Dum spiro spero

Оберин/Элия

      — Он никогда не будет любить тебя, как я, — сказал он ей; Оберин всегда рассказывал ей новости, позоря ее очередного жениха. Один кушал слишком громко, другой пускал газы слишком часто; этот принц Таргариен, по его мнению, был темным, опасным и непредсказуемым, скрывая это все за своим печальным, скорбным ликом.       — Темный, опасный и непредсказуемый? Это напоминает мне кого-то другого, — сказала Элия шутя, желая, чтобы брат улыбнулся, желая услышать его смех. Он отказался, абсолютно, категорически отказался это сделать.       — Доран женился по любви. Мать позволила ему это сделать, не сказав ни слова против. Почему у нас не может быть таких же привилегий?       — Наш брат не вожделеет к своей собственной крови, — ответила она ему, рассказывая очевидное.       — Нет ничего плохого в вожделении, — сказал он ей. — Похоть порождает любовь. Или ты это забыла сейчас, когда оставляешь Дорн?       — Я Элия Дорнийская. В своем сердце я никогда не оставлю Дорн.       «Но ты оставишь меня, — думал Оберин, — и я тебя отпущу». Потому что, к его собственному отвращению, он знал, что не был таким злым и бесстрашным, как часто говорили слухи.

Эртур/Эшара

      Когда он нашел Рейегара с девушкой Старк, он не мог себя заставить осудить его или критиковать или как-то порицать. Он хотел то, что не мог иметь, то, что он не должен иметь, то, что запрещено его обетами и ее кровью — как он мог осуждать принца за его собственное желание?       — Мы не Таргариены, — они шептали друг другу, отталкивая, отстраняя, опровергая, отрицая, всегда отрицая до тех пор, пока однажды ночью никто из них не мог больше отрицать. Они пали, упали в объятья друг друга, но всегда, даже в тот первый раз, позже во все остальные, они никогда не заблуждались в том, кем они были, и в том, чего они хотели от других.       — Нет, мы не они. Ты — не я, и я — не ты. — Он любил ее за то, какой женщиной она стала, не то отражение в зеркале, какое он видел, каждый раз смотрясь в него. Она хотела его, его человека, не своего двойника, который имел член, а значит имел гораздо больше свободы в этом мире, чем она.       Он смотрел на девушку Старк и ее растущий живот, и думал о сестре и о ребенке, растущем в ее чреве, которого они сделали вместе.