Отрывая крылья

***

      Верно будет сказать, что Изуку потратил неимоверное количество сил и времени, чтобы элементарно выговорить слово «мама» правильно и без всяких призвуков. Этому предшествовали месяцы работы с буквально неуправляемыми губами, языком и огромными, Изуку даже не поскупился бы сказать, неслыханно огромными литрами детской слюны, Бог — свидетель храброй смерти множества слюнявчиков.       Солнечный день приветливо встретил дуэт матери и сына, что вышли на прогулку. Сидя в своей коляске, Изуку с любопытством огладывался по сторонам. Это их не первая прогулка, но каждый раз Мидория с ностальгией всматривался в улицы, где прошло его детство. Все осталось таким, каким он запомнил еще в подростковом возрасте. Ведь после скорой свадьбы в восемнадцать Кацуки забрал юного омегу в другой город, где геройское агентство выдало многообещающему герою приличную квартиру, и после Изуку уже не возвращался в свой отчий дом изначально из-за слов Бакуго о безопасности и возможном нападении на семьи героев, а затем и из-за смерти матери, у сломленного омеги элементарно не хватило смелости после похорон посетить опустевшую квартиру.       — Мама! — вскрикнул малыш, привлекая внимание матери.       Инко остановила коляску, обходя ее и садясь перед своим сыном так, чтобы взгляд был на одном уровне, и спросила:       — Что-то случилось, сынок?       — Мама, туда, — ответил ребенок, маленьким пальчиком указывая куда-то вглубь спального района с рядами многоэтажек.       Проверив наполненность бутылочки и состояние сына, молодая мать улыбнулась Изуку, подправляя съехавшую панамку.       — Думаю, у нас еще есть время сделать полукруг до дома. — Инко направила коляску туда, куда указывал маленький пальчик. — Как раз успеем к приезду твоего папочки.       Изуку всегда обладал исключительной чувствительностью к феромонам других, особенно альф, и даже сейчас после перерождения, не смотря на малый возраст, он учуял того, кто станет в будущем неотъемлемой частью его мести — Томуру Шигараки.       В прошлом Бакуго недооценил аналитические способности слабого омеги, считая его глупым и наивным. Конечно, Изуку был наивен, но не глуп, и каждый раз убираясь в кабинете своего мужа он натыкался на различную информацию о злодейской Лиге и их непосредственном лидере. В той жизни о Томуре было известно многое, начиная с основной информации, почти полной биографии и заканчивая различными причудами его характера, изучив которые Изуку было легко предвидеть следующие шаги Лиги. Даже владея такими знаниями, Мидория предпочитал молчать, неумолимый муж успел красочно вбить ему, что беспричудные и неполноценные омеги ничего не смыслят в геройских делах.       Столько информации было доступно в частности благодаря двойной игре героя Ястреба и бесчеловечным допросам, производившимися самим Бакуго, возможно, Изуку до сих пор надеялся, послужившим ожесточению характера альфы.       Тревожный феромон маленького альфы с запахом сырой земли окончательно убедили Изуку в правильности и необходимости своих действий.       — Мама, старший братик, — крикнул Изуку, когда они проходили мимо одного из узких переулков. Инко тоже почувствовала беспокойный детский феромон, ее доброе материнское сердце не могло дать пройти ей, не убедившись в благополучии ребенка.       В глубине тупика окруженный мусорными баками сидел и плакал мальчишка лет пяти с белыми измазанными то ли в грязи, то ли в крови волосами, напоминая Изуку его самого в прошлой жизни после очередного избиения.       — Малыш, — позвала женщина, привлекая внимание ребенка. — Привет, тебе нужна помощь?       Инко старалась говорить как можно дружелюбнее, силясь не дрожать от разодранной кожи на детском личике мальчишки. Она оставила коляску с сыном недалеко позади, сама подходя к мальчишке очень медленно, боясь спугнуть.       Маленький Тенко, собрав все свои силы, встал с насиженного места, он не моргал, боясь упустить из виду женщину, чем-то напоминавшую его маму. Воспоминания о произошедшем снова всплыли наружу, принося ужасные ощущения зуда по всем телу и тошноту.       — Ненавижу, ненавижу, ненавижу, — повторял раз за разом Тенко как заведенный.       В какой-то момент мальчишка кинулся на беззащитную женщину с протянутыми руками. Инко ложно восприняла такой жест за желание обнять и уже сделала шаг навстречу, но удивленно-испуганно осталась стоять на месте, когда в лицо мальчика прилетела бутылочка Изуку.       — Моя мама, — сказал десятимесячный Мидория, каким-то образом теперь стоя рядом с матерью и держась за ее край юбки, чтобы не упасть.       Шимура разозлился еще сильнее, в его голове на повторе стоял образ отца, который вместо помощи сыну ударил его сторонним предметом как какого-то бродячего пса. Он с криком кинулся в сторону женщины и ребенка, желая уничтожить их также как и свою семью.       Все случилось в считанные секунды. Молодая мать лишь успела ахнуть, а Тенко вовсю ощутил силу и напор, с которыми маленькое тельце упало прямо в его объятья, роняя их обоих на грязную землю.       Из-за высоких зданий солнца не было видно, но было видно абсолютно чистое насыщенно синее небо и такого же глубокого оттенка изумрудные глаза с осознанным взглядом, направленным исключительно на него, на Тенко.       — Мой, — сказал малыш, все еще смотря на лежащего под ним будущего злодея с самой яркой улыбкой, на которую способен. — Мой старший братик.

***

      Это было странно. Тенко посмотрел на карапуза, который упорно хотел шагать самостоятельно, даже если своими коротенькими ножками чуть ли не каждом шагу цеплялся на невидимые никому препятствия, посмотрел на их сцепленные руки: его руки все в грязи, ранах и засохшей крови и малыша — маленькие мягкие и такие теплые, что отпускать не хотелось.       Эта женщина тоже была странной. Она предложила помочь и остаться ненадолго у них дома, пока не найдутся его родители, никто до этого не желал ему помочь. Она шла рядом с ними не торопясь, толкая коляску, в которую позже, через несколько десятков метров, запросился малыш. Но руки не отпустил.       Эти ощущения тоже странные. Зуда не было, не было раздражения, как будто этот карапуз заставил все это исчезнуть.       Тенко знал, один единственный человек способен на такое — герой.       — Мой герой, — тихо сказал он, едва улыбаясь уснувшему малышу, продолжавшему держать его руку в нежных тисках.       Они сидели в гостиной на мягком ковре. Мидория критично оглядел мальчишку перед собой, подмечая, что бутылочка все же сильно ударила, ведь на и так пострадавшем лице сейчас расцветал синяк. А так, кроме этого все было в пределах его ожиданий: маленький Томура с недавно проявившейся причудой убил всю свою семью, после чего встретил своего учителя, сделавшего из Тенко Томуру.       — «Я, конечно, не его учитель, но сделать из мальчишки злодея будет не сложно, если знать все его слабости», — прикинул Изуку, молчаливо строя пирамиду из кубиков.       — Меня зовут Тенко, — наконец открыл рот Шимура, с недоверием, но все же ожиданием смотря на ребенка, чей взгляд неторопливо перешел с кубиков на него и обратно, словно малышу его имя было известно изначально.       — Мне пять и у меня есть сестра, — с улыбкой продолжил он, но резко осознав, что своими руками убил сестру, начал резко дышать — тошнота подкатывала. И в считанные секунды дышать стало легче, а малыш сидел на его коленках с тяжелой книгой без картинок. — Я умею читать, хочешь почитаю тебе?       Изуку не соизволил ответить, потому что знал, что «Теория происхождения и исчезновения причуд» явно не по зубам пятилетнему ребенку, позволяя себя робко приобнять для поддержания равновесия.       — Но, Хисаши, — взмолилась Инко. — Изуку так привязался к этому мальчику, мы могли бы его усыновить.       Мужчина тяжело вздохнул. Он даже предположить не мог, что его планы разрушит собственная семья, а ведь все было почти готово.       — Инко, — прошептал мужчина, крепко обняв свою любимую. — Этот ребенок своей причудой убил всю свою семью. Инко, пойми, мне страшно за нашего Изуку.       Женщина не могла не бросить взгляд через приоткрытую дверь в гостиную на своего сыночка, спокойно сопящего в объятьях старшего мальчишки, что с диким блеском в глазах смотрел на Изуку. Если с Изуку что-то случится из-за ее доброты, Инко никогда себя не простит.       — Что с ним будет? — слабо спросила молодая мать, сердце ее обливалось кровью за мальчишку с несчастной судьбой. Победно ухмыльнувшись, Хисаши попытался придать голосу нотки грусти и обеспокоенности.       — Это зависит не от нас, дорогая, — ответил он. — «А от меня, Инко, я уготовил ему великую судьбу и цель», — мысленно договорил мужчина, оставляя невесомый поцелуй на макушке своей любимой жены.