Исправить прошлое

Он хотел извиниться перед ним. Однако, когда он поднимал взор на его красные очки, которые наводили ужас, он снова боязливо отпускал глаза, и начинал жутко заикаться. Как же шериф ненавидел этот красный цвет. Оно его нервирует, и пугает до жути. Пугает и сам наемник своим напряжённым молчанием. Он просто не мог поднять свой взгляд на него. Потому что ему было страшно. Страшно было ощущать бурю его отрицательных эмоции, которые накапливаются большим объемом, что готово вот-вот выплеснуться и взорваться. Ненависть наемника была такой разрушительной, такой пугающей, что ему было страшно находится рядом с ним. И Шериф знал, что при любой возможности, Хэнк не моргнет и просто размажет его лицо каким нибудь оружием. Оно и понятно, шериф знал причину проявления такой злости и жестокости по отношению к себе. Он знал, и ему было стыдно. Стыдно было сказать ему, что он сожалеет обо всем. И слова об извинении застревает где-то в его горле образуя комок. Он мнется, кусает потресковшие губы, и начинает сильно переживать. А Уимблтон, с тем же выжидающим, и неким безразличием смотрит на него. Шериф искренне хотел извиниться перед ним. Возможно для своего утешения и снятия тяжёлого груза. Однако он знает что тот в любом случае не простит его. Потому что прощать нелегко, нужно побороть свой гнев и ненависть, чтобы простить кого-то. Шериф не считал себя хорошим человеком. У него было много плохих качеств, которых он мог бы перечислить на своих пальцах. Много было злосчастных привычек от которых он хотел бы избавится. Он хотел исправиться, и стать примерным человеком. Он всегда задумывался, изменилось бы его положение если бы он был другим? Относились бы все люди к нему с доброй теплотой? Эти мечтания не уходили из его головы. Однако на действии, ему было сложно избавится от своего эгоизма, трусости и враньи. Из-за проявления собственной неуверенности, он чаще всего обманывал окружающих, и в том числе себя. Казалось что ложь для него было выгоднее всего, ведь он мог добиться чужого распоряжение, или же с усилием произвести впечатление на окружающих. И постоянно проявлял большое упорство во вранье. Тогда он не думал, или даже не хотел думать что это плохо. Осознание пришло к нему очень поздно. И Шериф сожалеет что допустил множество ошибок, что привели его к очень грустным последствиям. Сильная вина распирает его изнутри, и это становится так невыносимо. Да такой степени невыносимо, что он чувствует как холодная скользкая словно шипящая змея, обвивает вокруг его шеи создавая некое кольцо. А потом оно душит, стискивает и периодически усиливает хватку. И он задыхается, задыхается от своих грехов, и то что он натворил своими руками. На него лежала вся ответственность чужих жизней, а он даже и не задумывался об этом раньше. Сейчас же он ощущает на душе невыносимую боль от всего этого. И недугов в сердце становится значительно больше. А все это началось когда Шериф слег от тяжёлой руки Хэнка. Смерть была чудовищно внезапной. И он до сих пор помнит эту пронизывающую боль в лице, и то как голова от выстрела дробовика становится розовой кашей. Прекрасно помнит и то, как его тело дергалось в предсмертных муках. Проснулся он тогда ночью в холодном поту рыдая. Это был просто кошмарно реалистичный сон. Просто сон который можно было забыть и не вспоминать. Но это было вовсе не сном, это было реальностью, и узнал он это, когда Уимблтон снова к нему пришел и убил его. Запоздало он осознал также, что за свои деяния он попал во временную петлю. Где раз за разом, он умирал мучительной смертью от руки наемника. Это было заслуженным для него наказанием, и получал он за свои грехи сполна. Шерифу было тяжко смириться, и признать что все это он заслужил. Заслужил испытывать унижение, животный страх и отчаяние, холод и голод. По-сути он переживал все те же испытания, который прошёл его палач. Каждый раз когда он видел эти красные очки, у Шерифа случался приступ паники. А все потому что Уимблтон вел себя как бешеная охотничья псина, выискивая его в каждых щелях и углах, и готовым разорвать его на кусочки как только обнаружит. А если ему удавалось его обнаружит, то доходя до цели он умирал от руки Телохранителя Шерифа. И как после этого у него повернется слово сказать ему прости, после того как он испортил наемнику жизнь. Дни протекали, как обычно, Хэнк снова штурмовал агентство, а шериф когда встречался с его взглядом все ещё молчал. Бывало иногда что Хэнк не убивал его сразу, и они молча смотрели друг на друга. От волнения шериф не замечает что царапает свои руки ногтями. Под жутким напором его взгляда он не выдерживает. И плевать что все это он забудет, плевать на то что он его не простит. Возможно Хэнк после этого, будет смеяться над ним и будет думать что это шутка. Его хриплый голос начинает дрожать, а горло неимоверно саднить, но он продолжал извиняться перед ним, и говорить о вещах о котором он сожалеет. От своих глупых извинении ему не стало легче. Стало гораздо тяжелее смотреть на него. Какой же он жалкий. Жалкий, жалкий, жалкий. Шериф начинает задыхаться от своих чувств. Из-за своего возраста ему противопоказано напрягаться и нервничать. Через свои всхлипы он слышит тихий, едва неуловимый шорох. Уимболтон был мучительно близко, и от него веяло холодом. Шериф ощущал как Хэнк пронзительно смотрит прямо в его душу. А потом, его чудовищно большие и грубые руки, сжали его шею мертвой хваткой. Шериф начал хрипеть, и его лицо стремительно становится синим. На глазах наворачивались слезы от того, что шериф нескоро сможет вырваться из этих лап. Хэнк продолжал душить его, наблюдая как глаза шерифа закатывается и становится стеклянными, он останавливается когда тот, перестает уже дышать. Шериф мертв. Хотя на самом деле он жив. Как бы это странно не звучала, когда он окончательно умирал, то мог слышать и чувствовать, но двигаться не мог, это можно было описать как сонный паралич. Он мог ненадолго слышать слова людей когда был мертвым. Это явление могло продолжаться пока мир не перезапустится, и все вернётся в прежнюю точку, и память наемника стирается, как и у всех агентов. Шериф помнит, как он слышал те слова агентов которые постоянно защищают его от наемника. И лучше бы он вообще их не слышал. Было больно осознавать, что все это время он не являлся значительной фигурой, и что они не нуждаются в нем, чтобы возрождать его снова. Ему не доверяли, и даже Джебус и Трики его оставили. Он мог вынести все, и то что собственные агенты ненавидели его. Но он не мог вынести того что его спаситель(Джебус) начал терять в него доверие. Это было больнее всего на свете. *** В последнее время шериф испытывал сильную и физическую усталость, и был вялым на работе, иногда и вовсе засыпал в своем кабинете. Он постоянно спал от истощения, и при любой виде пищи его тошнило. Как-то раз когда он снова заснул на своем рабочем столе, он проснулся от сильного жара и запаха гари. Ещё не осознавая что происходит он медленно отгонял сон, а потом постепенно его безразличие сменилось паникой. Все здание горело, огонь полыхал принося большой ущерб. Агентов не было, скорее всего они умерли от запаха, или же вовсе сгорели заживо. Пока шериф бегал пытаясь найти выход, он натыкался на трупах у которых были пулевые раны. От одной мысли что тут побывал Хэнк со своими союзниками, вгоняло его в ужас. Тут становилось жарко, через чур жарко, что он ощущал обжигающую боль пробивающие чрез обувь. А ещё сильно воняло гарью и глаза слезились. Шериф вздрогнул, когда заметил что пламя стремительно движется в его сторону, оно казалось таким живым и странным. Как будто этим огнем управляли. Адреналин бушевал в его теле, что позволяло быстро ему двигаться, но даже этого было недостаточно. Шериф вскрикнул, кто-то прострелил одну коленную чашечку, а затем другую, позволяя ему упасть бессильно. Зрачки его расширились от страха и сердце учащенно билось. Ощущая близость своей смерти, его инстинкты забили тревогу. Невыносимая боль в коленях не позволяли ему встать, даже если он прилагал большое усилие. Все тело дрожало, и глаза лихорадочно бегали по разрушенным и обгоревшим помещениям. - Ты выглядишь более изможденным, чем в последнюю нашу встречу.- сказал Деймос заряжая патронны и подходя к Шерифу, который умудрялся успевать нервно улыбаться между приливом страха. Пока Деймос приближался он смог прочитать на лице Шерифа дикую смесь ужаса. То как он замер тяжело дыша и неотрывно смотря в его сторону, говорило о том что шериф совсем не ожидал увидеть его. Деймос печально ухмыльнулся выстрелив тому в горло, от чего лицо шерифа застыло в гримасе боли и беззвучном крике. Шериф бился в конвульсии хватаясь за свое горло задыхаясь собственной кровью. Деймос наклонился к нему придерживая его голову, наблюдая как медленно и мучительно душа покидала шерифа. Его руки обняли и крепко сжали мертвое тело. - Я знал...- Я все знал... И знал о том что агенты говорили за твоей спиной...- печально произнес он. Деймос обнимал бывшего босса на которого он раньше работал. Он некогда не ненавидел Шерифа, но и жалости к нему не испытывал. Его руки начали воспламеняться, и огонь начал сжигать кожу Шерифа. Пламя возгоралось сильнее не оставляя от него ничего. Остались лишь обугленные кости подтверждающие, что это был шериф... Шериф проснулся в своем кабинете, его прошиб лядиной пот. Долгое время он не мог успокоить свое быстрое сердцебиение. Когда он успокоился, он заметил что на его рабочем столе блуждал лунный свет. Он был в недоумении и решил открыть окно, чтобы проветрить помещение. Открывая окно в лицо ударил ночной прохладный ветер. Что это такое? Что не так с невадай? Почему оно вернулось первоначальный нормальный вид? Черт мне нужно все обдумать, мне нужно отдохнуть...