Дуэль сердец

      1808 год, Москва       – Нет, маэстро, вы должны услышать сами эту девушку! Клянусь вам, что ничего подобного вы в жизни не видели и не слышали! Она воистину виртуозна, и самое главное – такого уровня исполнительского мастерства достигла сама! У неё были учителя музыки, но это были просто самые обычные унылые барабанщики по клавишам! Тем не менее она каким-то чудом выработала собственную, совершенно уникальную технику игры на фортепиано. Её пальцы просто порхают по клавишам с такой скоростью, что и глаз не успевает, если она играет быстрые пьесы! Ни одной ошибки! Иногда играет свои фантазии с весьма талантливой изобретательностью, только ничего не записывает на ноты. И вообще, кажется, что ноты ей совсем не нужны! Она играет либо вообще без них, либо не глядя в них даже краем глаза! Феноменальный музыкальный слух и память! Ей достаточно один раз прослушать пьесу – и она уже воспроизводит её без ошибок!       Известный на всю Европу пианист Джакомо Савиано слушал восторженную речь своего племянника Франческо с некоторой скептической усмешкой. Они ехали в удобном экипаже по улицам весенней Москвы и всю дорогу племянник не переставал трещать о необыкновенных музыкальных достоинствах двух девушек из семьи графа Ростова, одной из которых он давал уроки пения. Зная хорошо неумеренную восторженность Франческо, маэстро сомневался, что способности девушек так уж велики. Франческо был влюбчив и готов осыпать комплиментами любую даму, если у неё было хорошенькое личико, независимо от того, насколько велики были её музыкальные таланты. Но что поделать, племянник всегда был такой. Молодость провёл беспутно, плохо распорядившись умениями, данными ему Богом. Ни певца из него не вышло, ни пианиста, хотя его родители, да и сам маэстро Савиано немало сил и денег вложили в его музыкальное обучение. Пожалуй, даже хорошо, что, спасаясь от кредиторов, племянник перебрался в Россию, когда прослышал, что тамошние аристократы и просто богатые люди хорошо платят иностранным музыкантам. И вот теперь он служит учителем в семействе графа Ростова и учит пению младшую дочь графа с труднопроизносимым для итальянского уха именем Наташа.       Сам маэстро Савиано в этом году тоже приехал на гастроли в Россию. Насчёт щедрости местных покровителей искусства ни он, ни племянник не ошиблись. Действительно, музыкантов из-за границы, имевших уже европейскую известность, принимали здесь в высшей степени почтительно и деньги платили хорошие. Два месяца маэстро провёл в Петербурге, а неделю назад приехал концертировать в Москву. И с ходу он получил несколько приглашений играть в домах самых знаменитых аристократов этого своеобразного русского города. А деньги за эти частные концерты предлагались очень хорошие.       И вот сейчас они с племянником ехали на частный концерт в дом графа Ростова. Племянник в Москве радостно встретил дядюшку, с которым давно не виделся, и выхлопотал ему приглашение в дом своего работодателя. Впрочем, по словам племянника, музыку в семье Ростовых все любили. Поэтому столь известный по всей Европе пианист как маэстро Джакомо Савиано так или иначе получил бы приглашение выступить в этом доме.       Пропуская мимо ушей восторженную трескотню племянника, Джакомо нежно улыбнулся своей возлюбленной супруге Лауре, которая сидела в экипаже рядом с ним. Вот уже тридцать лет как она была самой верной и преданной его подругой, помогала ему в первые, самые трудные годы, когда он только делал первые шаги в своей музыкальной карьере. И теперь с полным правом разделяла его успех и известность. Лучшей жены и соратницы он бы не мог себе представить, их взаимная любовь за тридцать лет брака не угасла. Жаль только, что Господь так и не послал им детей.       – Постой, Франческо, остановись ненадолго, у меня уже уши трещат от твоей болтовни, – добродушно прервал маэстро Джакомо непрекращающийся поток восторженных излияний племянника. – Лучше скажи мне вот что. Твоя ученица синьорина Наташа, та, которая поёт, это дочь графа Ростова, как я понял. А кто такая эта синьорина София, чьи якобы несравненные таланты пианистки-виртуозки ты так превозносишь?       Франческо с готовностью ответил:       – Синьорина София – это воспитанница графа. Она приходится ему двоюродной племянницей. Её родители давно умерли и не оставили ей ничего. Синьор граф взял её в свой дом и воспитал вместе со своей младшей дочерью. Они почти ровесницы, только синьорина София старше на год или полтора. Обе исключительно музыкальны и талантливы. Синьорина Наташа поёт как ангел, а синьорина София играет на фортепиано тоже как ангел, который учился на небесах райским мелодиям. Вы услышите сегодня обоих и поймёте, как я прав.       – Посмотрим, посмотрим, – снисходительно улыбнулся маэстро Джакомо.

***

      Этот день был преисполнен для Сони и Наташи самых радостных ожиданий. В доме Ростовых давали большой вечер. Общество собиралось немалое: граф Илья Андреевич пригласил всех заметных людей светского общества Москвы. Главным украшением вечера должно было стать выступление известного на всю Европу итальянского пианиста маэстро Джакомо Савиано. Он совершал большое концертное турне по европейскому континенту и этой весной приехал в Россию. Отыграв два месяца в Петербурге, он, наконец, приехал и в Москву. Девушки семейства Ростовых тем более нетерпеливо ожидали его появления, потому что много слышали о нём от его племянника синьора Франческо Савиано, который два года назад приехал в Россию в качестве учителя пения и был тотчас же нанят семейством Ростовых для того, чтобы учить пению Наташу, обнаружившую отличный голос.       Незадолго до того, как приехал сам маэстро, Соня и Наташа вышли в большую гостиную, где уже было установлено фортепиано и стулья для зрителей. Маэстро сопровождали его супруга и племянник, который специально поехал за ним в гостиницу, где его дядя остановился. Когда Джакомо Савиано вошёл в зал, его радушно приветствовал сам граф Илья Андреевич и его супруга графиня Наталья Николаевна. По очереди он был представлен другим членам семейства Ростовых: дочерям Вере и Наташе, племяннице Соне и младшему сыну Пете. Старший сын графа и графини Николай Ростов в это время был на военной службе и находился со своим полком в Польше.       И Соня, и Наташа обе были в восторге от того, что услышат игру знаменитого маэстро и сами смогут блеснуть перед ним своими талантами: после выступления маэстро Наташа должна была петь для гостей, а Соня аккомпанировать ей на фортепиано. Но особенно радостное оживление испытывала Соня. Последние два месяца были неимоверно тяжелы для неё, она пребывала в угнетённом состоянии духа и желала хоть чем-то развеяться.       Причиной стали отношения с Николаем, который в конце зимы этого года приехал в месячный отпуск к родителям в Москву. За этот месяц Соня снова сблизилась с Николаем, в которого она была влюблена ещё с пятнадцати лет. Николай вначале отвечал ей взаимностью, но в 1805 году он поступил на военную службу, воевал с наполеоновскими войсками в Австрии, и когда возвратился в 1806 году, то Соня почувствовала, что теперь у него в жизни другие интересы, которые для него важнее, чем её преданная любовь. Соня скоро догадалась, что у него появилась постоянная любовница, какая-то дама полусвета, к которой он ездил вечерами, он жил своей мужской жизнью – пирушки, встречи с приятелями, игра в карты, конские бега. Они отдалились друг от друга, хотя Соня по-прежнему продолжала любить Николая.       Ещё один клин в их отношениях был вбит в 1806 году из-за одного весьма неприятного для Сони типа по фамилии Долохов, который тогда познакомился с Николаем, стал его другом, и которого Николай ввёл в дом Ростовых. Долохов влюбился в Соню с первого взгляда и, несмотря на то, что она ничем не поощряла его, сделал ей предложение. Влюблённая в Николая Соня отказала наотрез. Но даже если бы любви к Николаю не было, Соня всё равно не приняла предложение Долохова. Он был молод и красив, но репутация его была самая скверная – он был буяном, картёжником, дуэлянтом и гулякой, вечно замешанным в какие-то скандалы. А также в неприличные любовные интрижки, вроде любовной связи с женой давнего знакомца Ростовых – графа Пьера Безухова. Из-за этой связи с женой Пьера – красавицей Элен, урожденной княжной Курагиной, у Пьера Безухова была даже дуэль с Долоховым. В ходе этой дуэли Пьер, не умевший держать в руках пистолета, к удивлению многих подстрелил Долохова, который был боевым офицером и отлично умел стрелять. Нет, такой человек в мужья Соне совершенно не годился. Она твёрдо отказала ему, и Долохов отомстил за отказ – через несколько дней обыграл Николая на огромную сумму. После этого мать Николая, старая графиня Ростова, обрушила всё своё негодование на Соню. Она не раз намекала и даже говорила прямо, что из-за упрямства и несговорчивости бесприданницы Сони их семья понесла такой огромный денежный ущерб. Николай тоже чувствовал себя виноватым и недостойным Сони, поэтому вскоре уехал в свой полк, отдалившись от неё.       Но всё изменилось, когда через год, в феврале 1808 года он приехал в кратковременный отпуск. Соня очень расцвела и похорошела за этот год, превратившись из угловатого худенького подростка в полностью сформировавшуюся девушку с роскошной фигурой и прекрасным лицом. У Николая вспыхнули прежние чувства к ней, и он снова признался Соне в любви. Но на сей раз в их отношения вмешалась старая графиня, мать Николая. Дела семейства Ростовых год от года шли всё хуже и хуже. Слишком расточительный образ жизни семьи и неумение вести дела, которое демонстрировал отец семейства, граф Илья Андреевич, постепенно приводили к тому, что долги семьи росли, как снежный ком. Графиня с беспокойством видела это и единственным способом поправки пошатнувшихся дел считала женитьбу старшего сына Николая на богатой невесте. Поэтому она с огромным озлоблением наблюдала за всё бо́льшим и бо́льшим сближением Николая и Сони во время очередного отпуска. Своё озлобление она выливала на Соню: разговаривала с ней сухим тоном, часто обрывала в разговоре, придиралась по пустякам и говорила ей «вы» вместо прежнего «ты». Даже морщилась, когда Соня по заведенной прежде привычке называла графиню «маменькой» или maman.       Ещё хуже стало, когда Николай объявил матери, что влюблён в кузину и желает жениться на ней. Не сейчас, конечно, пока они ещё достаточно молоды, сказал он, но через несколько лет он обязательно женится на Соне. Однако он желает, чтобы состоялась официальная помолвка, и Соня в глазах всего высшего московского света стала его официальной невестой. Это пожелание сына взорвало старую графиню. Состоялась ужасная сцена между сыном и матерью. Графиня призвала мужа, отца Николая, и при нём сказала сыну, что благословения на этот брак они никогда не дадут. Старый граф, в семейных делах во всём подчиняющийся своей жене, молчал, но в душе очевидно был согласен с ней. Ему тоже представлялся катастрофой брак сына с нищей бесприданницей. В своих упреках и отговорках от женитьбы на Соне графиня дошла до того, что стала при Николае оскорблять Соню, называя её подлой интриганкой, которая заманивает богатого жениха. Николай тоже вспыхнул и стал защищать Соню. Дело кончилось тем, что графиня разрыдалась на груди мужа, а Николай, чтобы не наговорить лишних слов матери, просто выбежал из комнаты.       В тот же день старая графиня устроила ещё одну сцену Соне. Она снова прямо в лицо бросила ей обвинения в интриганстве, в том, что Соня – неблагодарная девчонка, которая пользовалась благодеяниями семьи Ростовых, но не оценила их. Что она стала причиной проигрыша Николая Долохову на огромную сумму, а теперь хочет с помощью своих интриг втереться в жёны Николаю и окончательно погубить семейство Ростовых. Соня молчала, но несправедливость обвинений жгла её душу огнём: ведь она искренне любила Николая и никаких корыстных расчётов в её чувствах не было.       В конце концов старая графиня, что называется, «додавила» сына. Она уговорила его не объявлять никакой официальной помолвки, а Николай, в свою очередь, уговорил мать не обижать и не притеснять Соню в его отсутствие. И с этим снова уехал в свой полк на военную службу. При расставании с Соней он говорил ей, что их свадьбу надо отложить, но это дело решённое, он обязательно женится на ней когда-нибудь, что он любит только её и никакую другую девушку не видит в роли своей жены… Соня слушала молча, но думала про себя, что если бы Николай действительно был настолько влюблён в неё, насколько она сама влюблена в него, то обязательно бы женился даже без благословения родителей. Или хотя бы официально назвал Соню своей невестой. Очевидно, его чувства к ней не настолько сильны, насколько сильны её чувства к нему. И рано или поздно, поняла она, он сдастся на требования семейства и, главным образом, матери, и женится на какой-нибудь богатой невесте. Соня вспоминала также, как её кузина Наташа несколько раз говорила, что у неё есть предчувствие – Николай никогда не женится на Соне. И теперь Соня отчетливо поняла – Наташа права, так и будет. Она, Соня, потеряет лучшие годы, ожидая предложения от Николая и свадьбы с ним, но так ничего и не дождётся.       От понимания этого в душе Сони и в её чувстве к Николаю что-то надорвалось. Надорвалось, и покорчившись в предсмертных муках, начало умирать. Её первая, и, как она думала прежде, вечная и единственная любовь умирала, кончившись ничем.       Графиня не сдержала слова, данного сыну. После отъезда Николая её обращение с Соней стало невыносимым и абсолютно жестоким. Она окончательно перешла в обращении с Соней на официальное «вы» и не упускала случая намекнуть девушке, что считает её подлой и интригующей особой, неблагодарной и злобной. Она не упускала ни одной возможности, чтобы не кинуть Соне оскорбительных и жестоких слов по любому поводу. И поэтому эти два месяца стали для Сони невыносимо тяжёлыми. Потому она и надеялась сегодня развеяться, послушав игру знаменитого пианиста, который посетит их дом. Музыка всегда была отрадой и утешением в жизни Сони.

***

      Маэстро Савиано оказался представительным немолодым мужчиной лет за пятьдесят. Когда он сел за фортепиано и взял первый аккорд, Соня сразу же почувствовала, что играет большой мастер. Он сыграл несколько пьес, его жена, очевидно, помогала ему и переворачивала ноты на пюпитре. После окончания выступления и громких аплодисментов зрителей граф от лица всех присутствующих поблагодарил маэстро и объявил, что под конец концерта выступят его дочь и племянница. Самого пианиста граф учтиво посадил рядом с собой в первых рядах.       Маэстро сел и приготовился слушать. Ещё тогда, когда ему представили дочь и племянницу графа Ростова, он подумал, что его мысли насчёт того, что племянник преувеличивает таланты этих юных созданий, окажутся, скорее всего, верными. Обе девушки были исключительно хороши собой. Особенно заинтересовала его племянница, которую Франческо аттестовал как пианистку с уникальными данными. Чуть выше среднего роста, она, однако, была так стройна, что казалась довольно высокой. Пышные тёмные волосы, огромные и блестящие тёмно-зелёные глаза, изысканное нежное лицо, великолепная точёная фигура и кошачья грация в движениях, прелестные ямочки на щеках, когда она улыбалась… она по внешности была самим совершенством. Но маэстро знал по опыту долгого преподавания в богатых домах, что такие красавицы крайне редко имеют исключительные музыкальные таланты. Обычно подобные девушки довольно заносчивы, гордятся своей красотой и заняты исключительно собой и поиском женихов. Заставить их часами совершенствовать своё мастерство, если они его и обнаруживали, было совершенно невозможно даже самому талантливому учителю. А без этого великим музыкантом не стать никогда.       Когда Соня заиграла, а Наташа запела, то маэстро чуть одобрительно качнул головой. У дочери графа действительно был прекрасный голос, но пение не особо интересовало маэстро. Он вслушивался в игру Сони и с каждой минутой чувствовал себя всё более и более зачарованным.       Этой девушкой двигали поистине божественные силы. У маэстро, видевшего в жизни немало блестящих пианистов, даже мурашки побежали по телу. Она действительно играла без нот, но не сбивалась даже в мелочах, хотя выбранная девушками мелодия романса, который пела Наташа, была достаточно быстрой и сложной. Кроме этого, у Сони было удивительно мягкое, нежное и какое-то потрясающе одушевленное туше. Маэстро знал, что туше – это главное в исполнительском мастерстве пианиста. Как бы чисто, технично и даже музыкально не сыграл исполнитель, если туше негодное, все усилия напрасны, игра только мучит и корёжит ухо слушателя. Но туше этой девушки было безупречным, мягко-бархатным и её игра ласкала слух.       Однако настоящее потрясение ждало маэстро впереди. После того, как Наташа спела пару романсов и села на своё место после вполне заслуженных аплодисментов, Соня стала играть одна. И она сыграла не какую-то пустяковую пьеску, а не больше не меньше, чем отрывок из концерта Вивальди «Лето» из его великолепного и великого цикла концертов «Времена года». Соня играла третью часть, знаменитую «Летнюю грозу»*. Играла так, как будто у неё под руками было не фортепиано, а целый оркестр, для которого и писал свои концерты великий Вивальди. И у неё перед глазами на пюпитре не было нот! Она играла наизусть! Играла так чисто и вдохновенно, что у маэстро перехватило дыхание. Это действительно было уникальное дарование! Маэстро вспомнил, как племянник ещё в карете рассказал ему, что синьорина Соня только один раз слышала цикл Вивальди «Времена года» в прошлом году, когда в Москве выступал с гастролями какой-то итальянский оркестр, исполнявший этот цикл. И после этого она запомнила все мелодии, сама, без нот, подобрала их на фортепиано и играла так, как будто знала их с рождения! Это было чудо… её исполнение казалось невыносимым волшебством, звуком сказочного лесного ручья в таинственной глубине заколдованного леса.       После того, как Соня закончила и получила свою долю восторженных аплодисментов, концерт в доме Ростовых закончился. После него граф радушно пригласил на ужин гостей, а также маэстро Савиано и его супругу. Маэстро любезно согласился и попросил графа лишь об одном одолжении – посадить его рядом с племянницей. Ему хотелось поближе познакомиться и поговорить с этой девушкой.       Соня с радостью согласилась сидеть за ужином рядом со знаменитым пианистом. Она смотрела на маэстро с обожанием и, вместе с тем, застенчиво. Маэстро сразу понял, что чем-чем, но уж заносчивостью красавицы эта девушка не страдает. Очевидно, положение бедной воспитанницы приучило её к скромности. Это сразу расположило его к юной особе. Он улыбнулся ей с самым ободряющим видом. Так как Савиано не знал ни слова по-русски, а София не владела итальянским, то разговор с ней, как и со всеми присутствующими в доме Ростовых, вёлся на французском языке. Этот язык оба знали в совершенстве.       – Скажите, мадемуазель Софи, – начал разговор маэстро, – почему вы не используете нот, когда играете?       Соня немного смутилась, но попыталась объяснить.       – Мне трудно сказать вам, – несколько запинаясь, ответила она. – Ноты мне… как бы это выразиться… мешают, что ли. Если глядеть на них, хотя бы время от времени, то приходится отрывать глаза от клавиш. И тогда я иногда сбиваюсь с мелодии. Я знаю, что так не принято играть, но у меня не получается глядеть на ноты. Я… вернее, мои руки… они сами знают, как играть и на какие клавиши нажимать. Я никогда так уверенно не играю, как наизусть. Вот это мне легко: я очень быстро запоминаю музыку.       Маэстро покачал головой.       – Я давно играю на фортепиано и других клавишных, но признаюсь, до сих пор не могу обойтись без нот. Вы понимаете, что у вас абсолютный слух, если вы так легко запоминаете музыку? И вообще ваши способности мне кажутся необыкновенными и редчайшими.       Девушка немного покраснела.       – Что вы, маэстро, это вы играете великолепно! Мне до вас далеко.       – Не думаю, – ответил с улыбкой Савиано. – Вам, конечно, стоит ещё брать уроки мастерства, но в целом вы уже очень способны и умелы. Я проведу в Москве два месяца, по вечерам буду давать публичные концерты в Доме Благородного собрания и в Большом театре, а также частные концерты в домах московской знати. Но что касается дня… вы позволите приезжать к вам в дом и давать вам некоторые уроки мастерства игры на фортепиано? Уверяю вас, у меня вы сможете многому научиться.       Соня обрадованно взглянула на него, но потом смутилась.       – Я бы с радостью, маэстро… Почла бы за великую честь брать у вас уроки… но понимаете… я не знаю, согласится ли мой дядя оплачивать их. Я понимаю, что ваши уроки стоят недёшево, а у меня самой денег нет…       Маэстро прервал поток её слов.       – Мадемуазель, я беру дорого только в тех случаях, когда ученик или ученица богаты, и их родители в состоянии оплатить мои услуги. Но у меня принцип – если я встречаю талантливого ученика из семьи с недостаточными средствами, я всегда даю свои уроки бесплатно. До сих пор мне встречались лишь юноши с большими способностями к музыке. Вы первая девушка, чьи способности поразили меня. И я готов давать вам уроки без всякой оплаты. Поэтому от вас требуется лишь одно – поговорить с вашим опекуном, чтобы он разрешил мне посещать вас и преподать некоторые тонкости, которые известны лишь профессиональным пианистам.       – В таком случае, маэстро, я безумно благодарна, – радостно улыбнулась Соня. – Обязательно после ужина поговорю с дядей. Уверена, что он позволит мне брать у вас уроки.       В этом Соня не ошиблась. Граф Илья Андреевич немного принахмурился, когда Соня сообщила ему о предложении маэстро: он понимал, что столь знаменитый музыкант берёт за свои уроки недёшево. Но когда Соня сказала ему, что уроки ей будут давать бесплатно, то хмурость исчезла с лица графа, и он согласился.       С тех пор каждый день, исключая воскресные дни, маэстро Джакомо Савиано приезжал в дом Ростовых около полудня и в течение пары часов занимался с Соней. И чем больше уроков он ей давал, тем больше понимал, что у девушки поистине потрясающие способности. Она схватывала его уроки на лету, выполняла с лёгкостью самые сложные упражнения, которые он ей задавал, демонстрировала блестящую технику. Руки её были уже руками профессионального пианиста, она задействовала все свои удивительно длинные чуткие пальцы и демонстрировала удивительную растяжку и гибкость кисти. Очевидно долгие годы тренировок давали свой результат. От племянника маэстро знал, что синьорина София по нескольку часов в день проводила за фортепиано, и её невозможно было оторвать от клавиш. Используя его уроки и подсказки, она совершенствовала свою необычную технику и добилась колоссальной выразительности игры благодаря собственной напряжённой работе и советам опытного музыканта, каким был маэстро. Она легко импровизировала на фортепиано, могла на слух исполнить любую услышанную мелодию и придумать ей сложную аранжировку, легко запоминала пьесы. Чем больше Савиано слушал и видел, как эта девушка играет на фортепиано, тем больше понимал, что перед ним потрясающее, единственное в своём роде дарование.       И потому во время одного из уроков у него возникла мысль, которую он потом обдумывал несколько дней, пока, наконец, не решился на разговор со своей ученицей.       Однажды после урока он спросил девушку:       – Мадемуазель Софи, а каким вы видите своё будущее?       Соня испуганно глянула на него, потом задумалась и тихо ответила, опустив глаза:       – Я не знаю. Я стараюсь не думать о будущем.       При этом её прекрасное лицо омрачилось: очевидно, размышления на эту тему уже приходили ей в голову, но все мысли на этот счёт были совершенно нерадостные.       – Простите, что вмешиваюсь в вашу жизнь, – мягко продолжил Джакомо, - но я кое-что знаю о ней из разговоров с моим племянником Франческо. Он ведь живёт в вашем доме и знает всё об его обитателях. Насколько я понимаю, вас воспитывали как обычную девушку из дворянской семьи с единственной целью в жизни – выгодно выйти замуж. Но ваши шансы на брачном рынке невелики: ведь у вас нет приданного.       На лице Сони появилось мучительное выражение, но она молчала, легко проводя пальцами по клавишам. Возразить ей было нечего. Очевидно, что племянник рассказал дяде не только о том, что подавляющее большинство женихов обходит нищую бесприданницу стороной, но и о том, что её любовь к сыну хозяев дома признана нежелательной и запретной. Учитель Наташи всё знал о жестоких сценах, которые зимой разыгрались между родителями Николая и им самим, стоило Николаю только намекнуть, что он хотел бы признать Соню своей официальной невестой. Знал он и том, что положение Сони после этого в доме Ростовых стало ужасным. Очевидно, всё это он и рассказал своему дяде.       – Ещё раз прошу вас простить меня, если мои слова показались вам бесцеремонными или обидными, – продолжал маэстро, - только у меня есть к вам предложение, которое покажется вам необычным. Но я прошу вас не отвергать его с порога и хорошенько обдумать. Через пару недель я покидаю Россию и отправляюсь дальше в турне по некоторым европейским странам. Предлагаю вам поехать со мной и за границей начать карьеру профессиональной пианистки. Уверяю вас, что ваши способности позволят вам достичь поистине необычных высот в музыкальном мире Европы.       Соня была потрясена настолько, что молчала почти целую минуту, с изумлением глядя в глаза маэстро. Ничего подобного она не ожидала, да и в мыслях не держала никогда.       – Я… я не знаю, – запинаясь, наконец, произнесла она. – Но, маэстро… я никогда не слышала о женщинах-профессиональных пианистках и вообще музыкантшах, которые профессионально и за плату занимались бы музыкой. Слышала о мужчинах. Вы, например, или господин Филд, или господин Гуммель … другие мужчины-музыканты: пианисты, или скрипачи, или композиторы. Но среди женщин… не слышала ни об одной такой…       – Вы правы, – усмехнулся маэстро, – среди женщин профессиональных музыкантш нет ни одной. Но я достаточно долго преподавал музыку в разных странах Европы, в том числе и женщинам, и девушкам из разных семей, чтобы ответственно заявить вам: женщины по исполнительскому мастерству ничуть не уступают мужчинам. К сожалению, в нашем обществе царит мнение, что музыкальные способности даны женщине лишь для домашнего музицирования, исключительно для того, чтобы развлекать свою семью и близких друзей. Именно поэтому женщины и не рискуют начать карьеру профессиональных музыкантов. Это считается скандальным. Однако, времена и мнения могут меняться. Почему бы именно вам не стать той, кто сломает преграды на пути женщин к профессиональной карьере музыканта? Кто-то же из женщин должен стать первой. Почему не вы? Уверяю вас, ваших незаурядных способностей и таланта хватит на то, чтобы первой из женщин пройти по этой дороге, какой бы непривычной и необычной она вам не казалась.       Соня после долгого молчания снова сказала:       – Мне трудно так решиться. Это самое необычное предложение, которое я слышала в своей жизни.       – Понимаю вас, – доброжелательно ответил маэстро. – Действительно, нужна недюжинная смелость, чтобы стать первой хоть в чём-то. Но решитесь, и вы не пожалеете, уверяю вас. Профессиональные музыканты с европейским именем и известностью, такие как я или упомянутые вами Филд и Гуммель, да и другие тоже, зарабатывают своим искусством и талантом неплохие деньги. Я, например, за последние тридцать лет из нищего музыканта превратился в очень и очень состоятельного человека. А я ведь тоже начинал с нуля, у меня не было ни гроша в кармане, когда я начинал выступать. Но я смог достичь очень многого, повидал многие страны, познакомился с музыкальным миром Европы. У меня обширные знакомства в этом мире, и, если я представлю вас как многообещающую пианистку моим европейским друзьям и покровителям, они примут вас. А уж когда услышат ваше исполнение… я уверен, все будут в полнейшем восторге, и вы сможете добиться многого. Вы тоже повидаете много стран и городов, сможете сами зарабатывать и очень недурно обеспечивать себя. Франция, Италия, Германия, другие европейские страны – неужели вам не хотелось бы посетить их и стать знаменитостью в музыкальном мире Европы?       Соня глубоко вздохнула.       – Это звучит прекрасно, но я не уверена, справлюсь ли я…       – Справитесь, уверяю вас, – улыбнулся маэстро. – Наберитесь только смелости. Что касается практической организации вашей поездки в Европу, то все приличия будут соблюдены. Моя дорогая и любимая супруга всегда путешествует со мной. К сожалению, у нас с нею нет детей. Вы можете занять при ней место компаньонки или даже приёмной дочери. Никто не подумает о вас плохо, ничьи чувства и правила приличия не будут задеты. Что вас держит здесь?       Соня подумала и помрачнела. Действительно, что её держит в семье Ростовых? Она практически стала чужой здесь всем, за исключением, возможно, Наташи. Надежды на будущее с Николаем у неё уже не было. Она понимала, что старая графиня ляжет костьми, но не допустит брака Сони с Николаем. Но решиться так внезапно перевернуть свою судьбу… нет, она не чувствовала себя готовой.       – Маэстро, я ошеломлена вашим предложением и была бы рада принять его… но мне трудно решиться. Это так необычно. Покинуть семью моих благодетелей… Видите ли, мне с детства привили чувство ответственности и долга. Возможно, я до конца дней проживу в этой семье. И я не знаю, отпустят ли они меня.       – Если вы не выберетесь из этой семьи, то вы навсегда загубите свою жизнь, – убеждённо и резко сказал маэстро. – София, я знаю, вас учили послушанию и покорности, учили не задавать вопросов. У вас сильно развито чувство долга, и это достойно восхищения. Но мне кажется, я подметил в вас беспокойство, жажду иной жизни и потребность освободиться от условностей того убогого существования, которое вы здесь ведёте. Вы могли хотя бы попробовать. Если вы сочтёте, что ваших сил и таланта недостаточно для той жизни, которую я вам предлагаю, то даю вам честное слово, что отвезу вас обратно. Поговорите с вашим дядей, графом Ростовым. Без его разрешения, к сожалению, я не смогу увезти вас из России в Европу. Вам понадобится заграничный паспорт, а только он может дать согласие на то, чтобы вам выдали его.       Соня молчала, но сердце её стучало в два раза сильнее, чем обычно.       – Решайтесь, София. Будьте отважны. Возьмите свою жизнь в свои руки. Всё, что вам нужно – это смелость. Кураж, как говорят французы. Решайтесь, дитя моё!       И маэстро мягко положил свою руку на судорожно стиснутые руки Сони, лежащие у неё на коленях.