звёздочки

– все люди, но просто кто-то недолюбленный (с) елизавета андрющенко

недолюбленных детей всегда сразу видно. они выбиваются из золотисто-сверкающей массы счастливцев, которых мама целует утром перед школой. впрочем, это тоже не гарант. у лизы на щеке стабильно красуются несколько звездочек, но только потому, что нужно поддерживать образ «нормальной» семьи. семьи, которая не страдает без отца. семья, наполненная любовью, пониманием и уважением друг к другу. честно сказать, лиза вообще не то, что бы много внимания обращает на эти следы. но больше «пустышек» ее пугают только те, чью кожу золото покрывает чуть ли не сплошным слоем. застывшие маски на лицах иногда снятся ей в кошмарах. да и вообще, она испытывает смутную зависть тем, кто не украшен подобным клеймом. целованный – не целованный. в определенном возрасте среди детей начинает бытовать мнение, что звездочки – это не круто. они уворачиваются от маминых чмоков и кичатся чистотой. брутальные, сильные, не нуждающиеся в ласке и прочих сопливых слабостях. лизе думается, что кира именно такая. она, конечно, не знает. слухи ходят разные. но образ главной буллерки школы закрепился за ней так прочно, что представить ее со звездочками почти не реально. кажется, они кричаще-уродливо разорвут ее маску сильной и уверенной. кажется, они будут инородно впиваться в ее кожу. лизе ее отчетливо жаль. зато кире не жаль никого. себя наверно тоже. лиза фриковатая одиночка – хороший, хотя и не идеальный объект насмешек. лиза и мухи не обидит, никогда не вступит в конфликт. лиза не огрызается. лиза улыбается краешком губ на жестокие неуместные шутки. лиза никогда не поставит под сомнение чужой авторитет. лизе не нужны проблемы. лиза забывает об этом, насмотревшись роликов по психологии. она чувствует себя супергероиней, способной искоренить травлю. чувствует необычайный душевный подъем. поэтому, когда кира угрожающе склоняется к ее лицу, лиза не придумывает ничего лучше, чем оставить на чужой коже короткий чмок. «попробуйте на оскорбления отвечать комплиментами». конечно, не совсем комплимент, но все же.. зато действует мгновенно – кира отскакивает от нее как ошпаренная. красная тоже, как будто ошпарилась. в порыве злой растерянности пинает парту и покидает класс так быстро, что лиза не успевает насладиться чувством победы. на следующий день это видят все. на левой щеке королевы буллинга россыпь золотистых искорок. на взгляд лизы, той удивительно идет. что-то в груди щелкает и теплеет, тонет в нежности. лизе кажется, что она не видела ничего красивее. брутальный образ не разрушен: кира продолжает пугать младшеклассников и драться с мудаками на переменах. но к лизе она больше не лезет. не говорит с ней, не видит, не слышит. школа полнится сплетнями, но сплетничать о кире – себе дороже. особенно дороже лицу. поэтому все быстро стихает. было и было. наверно, лизе должно было стать легче. правда же? меньше нежелательного внимания, меньше проблем. она никогда не обижалась на чужие злые слова, считая себя выше этого. считая, что для того, чтобы говорить подобное, однокласснице пришлось пережить некоторое дерьмо. и теперь ей как-то… одиноко? она теряет концентрацию и вместо того, чтобы слушать учителя, думает о том, как красиво сочетаются темные омуты глаз и светлые блестки. интересно было бы посмотреть, как это смотрится. как расположить их на чужом лице так, чтобы солнце тонуло в радужке и выныривало в другом месте, слепящее до боли. искристое, как взрывающаяся во рту карамель. лиза отпрашивается в туалет. ей надо умыться холодной водой, привести мысли в порядок. очистить их от навязчивого образа. она заваливается в помещение и сразу же опускает голову под струю ледяной воды. стоит так немного, а потом выпрямляется, кидая взгляд в зеркало, и замирает. кира даже не смотрит на нее. конечно, у нее есть дела поинтереснее. она курит на подоконнике практически неподвижная. лиза не может перестать некрасиво пялиться. белый дневной свет идеально ложится на лицо киры. делает темные глаза почти черными. очерчивает идеально ровно скулы, линию носа. оттеняет ямочку на подбородке. – клянусь, я тебе уебу, если не перестанешь. лиза поджимает губы, сдерживая дурацкую улыбку. она не верит ни единой угрозе. – ты красивая. – да я знаю, блять, вообще-то. только отъебись, а? лиза тихонько хмыкает. – со звездочками еще красивее. они пересекаются взглядами, и лиза чувствует, что тонет. врастает в пол. задыхается в оковах чужого взгляда. на удивление, там нет привычной злости. то, как изогнуты ее брови, скорее передает растерянность, чем агрессию. она хмурится недоуменно, привычно дергает губами из стороны в сторону. лиза подходит ближе, осторожно, почти не дыша. недолюбленных детей сразу видно. – позволишь? и на светлой коже вспыхивают созвездия, по сравнению с которыми ночное небо – жалкая пародия.