Три минуты до полуночи

Голод. В желудке вакуум. Частые спазмы заставляют сгибаться пополам, обхватывая впалый живот руками. Кажется, ещё немного, и желудок растворит своим соком сам себя, а после и все остальные органы, лишь бы только утолить этот адский голод. Ногам еле хватает сил, чтобы удерживать вес худощавого тела. Я опираюсь на стену плечом, ощущая холод кирпича. Меня не заботит внешняя температура. Трясёт меня точно не от неё. Скорее уж от безмерного желания сожрать хоть что-то. — Дяденька, вы в порядке? Не поднимая головы, смотрю на источник звука сквозь темные пряди волос. Ребёнок. Маленький мальчик с огромными карими глазами, которые блестят беспокойством в свете уличного фонаря. Школьник начальных классов. Что он вообще может делать на улице вечером… Совсем один с рюкзаком, на котором покачивается круглый зелёный светоотражатель с улыбчивой рожицей. — Нет, — не своим голосом произношу я. — Можешь немного подойти и помочь мне? Ничего не понимаю. Я не собирался говорить ничего подобного. А мальчик неуверенно делает пару шагов, кажется, пытаясь заглянуть мне в лицо. Мой желудок вновь болезненно скручивает, разрезая тишину громким урчанием. Падаю на колени, зажмурив глаза. — Дяденька, мне позвонить в скорую? Мама говорила, что когда кому-то очень плохо, то надо звонить в больницу, — лепечет мальчик над ухом, тормоша меня за плечо. Его голос дрожит и слышно, что он вот-вот заплачет. — Врачи вам помогут. Только не умирайте, дяденька. — Я не умру, — встречаюсь взглядом с мальчишкой и вижу в детских глазах панику и животный страх. — А вот ты… Мои губы растягиваются в безумной улыбке, а уже в следующее мгновение когтистая лапа хватает за ногу бедного и слишком доброго мальчишку. Ощущаю запах крови, но не могу управлять своим телом. Этот ребёнок слишком напуган, чтобы закричать, он жадно хватает ртом воздух, рыдая и заторможено пытаясь отползти. Вид крови не кажется чем-то противный или страшным, напротив, он будоражит. — Аппетит приходит во время еды, — смеётся тело, которое вышло из-под моего контроля. Мальчик отчаянно шепчет: «мамочка», а уже в следующее мгновение свободная вполне человеческая рука накрывает его рот. Я чувствую чужое дыхание на ладони, вижу широко распахнутые глаза, наполненные настоящим ужасом. Хотел бы ослепнуть, чтобы ни читать на детском лице страх. Хотел бы оглохнуть, чтобы не слышать заглушённый вопль. Хотел бы отказаться от всех органов чувств, чтобы никогда не знать, какова на вкус человеческая плоть. Острые зубы откусывают первый кусок где-то в районе плеча. Мальчик бьётся в агонии, но вырваться не может. Я ору о том, чтобы кто-то пришёл, чтобы кто-то остановил меня. Кричу так, как ещё никогда в жизни. А на губах всё та же кровожадная улыбка. Мне не вырваться из страшной тюрьмы собственного тела, которое отказывается услышать мои мольбы. Мысленно прошу прощения у того, кого пожираю заживо, даже не в силах закончить его муки. — Нытик, — срывается с моих-чужих уст. Вижу, как острые когти оставляют широкие раны-полосы на шее ребёнка. Кровь огненными брызгами орошает мои руки и лицо. Язык собирает влагу с окровавленных пальцев, когда мальчик начинает захлёбываться собственной кровью. Он медленно теряет блеск глаз и затихает. Зубы монстра, коим я стал, вонзаются в его ногу отрывая кусок плоти. Глотаю, не прожевывая. Откусываю ещё раз, жадно поглощая нежнейшее мясо. Рычу, как дикий зверь, наслаждаясь долгожданной едой. В ход вновь идут когти, рву маленькую голубую куртку, словно счищаю кожуру с мандарина. Безжалостно вспоротый живот наполнен любимыми лакомствами. Слюна капает на багровые тряпки, что раньше были одеждой, пока я выбираю между печенью и селезенкой. Мне самому хочется умереть. Лучше уж сдохнуть, чем так жить. Внезапно в лицо лупит мощный оранжевый свет. Я распахиваю глаза, нервно хватая ртом воздух, и не сразу понимаю, что сижу на пассажирском в машине Намджуна. — Сволочи, задолбали уже дальним светом лупить, — тихо ругается Намджун, не заметив моего пробуждения. Я медленно успокаиваюсь, смотря на него. Такой серьёзный и раздраженный, но самый родной. Кошмар медленно отходит на задний план. Есть только я, Намджун и ночная дорога. Из колонок едва слышно доносится Enigma, свет фар освещает небольшой кусок асфальта перед машиной. Смотрю на горы, которые едва просматриваются вдали, освещенные светом звёзд и Луны. — На ежей похожи, — с улыбкой произношу я, имея в виду, что горы утыканы лысыми деревьями, стволы которого похожи на иголки. Намджун молчит пару секунд, так что я обращаю на него свой взор. — Что-то не так? — спрашиваю, ведь не могу понять, отчего любимый нервно поглядывает на меня, отвлекаясь от дороги. — Джун-и, ты в порядке? Намджун поджимает губы, его глаза начинают блестеть. Я даже слышу, как он тяжело сглатывает. Что не так? Все же было хорошо. Мы так хорошо погуляли в Дождливом Городе… Мысль бьёт по голове, словно молотом по наковальне. Я не помню, чтобы мы улетели из Дождливого Города! — Где мы? — мой голос дрожит. Озираюсь по сторонам: мы совершенно точно в машине Намджуна. Он оставлял её дома, за две тысячи километров от Дождливого Города. Я не мог просто взять и проспать то, как мы летели на самолёте и проходили контроль. Это невозможно! Но что тогда?.. Чувствую, как футболка липнет к груди. Должно быть от волнения совсем взмок. Спешно стягиваю с себя толстовку Намджуна, которая неизвестно как на мне оказалась, и замираю. — Тэхён, это ведь ты? — осторожно спрашивает Намджун, в его голосе тоже слышна дрожь. — Да. Взгляд не могу оторвать. Огромное кровавое пятно растеклось по моей любимой серой футболке. Отдельные мелкие капли уже обсохли. Задираю майку в надежде обнаружить на себе хотя бы царапину. Не могу дышать. Из глотки хочет вырваться не только крик, но и поступившее содержимое желудка. — Тэхён, послушай, ты не виноват, — хмуро говорит Намджун, видя как меня трясёт. — Я ребёнка заживо сожрал, — выталкиваю из себя слова через силу и сам поражаюсь, как меня ещё не вывернуло. — Я тоже. — Что? Намджун бросает на меня грустный взгляд. Я его не понимаю. Мне нужен воздух, моё дыхание становится обрывистым и резким. Намджун без промедления останавливается на обочине, позволяя мне покинуть машину. Он быстро оказывается за моей спиной, чтобы помочь удержаться на ногах. В его крепких объятиях становится чуточку легче. По крайней мере я знаю, что не сплю. — В отеле, — нерешительно произносит Намджун, тяжело выдыхая. Чувствую его дыхание затылком и поджимаю губы. Раз Джун хочет рассказать, то я должен выслушать. Он ведь тоже был под властью демона, только он и сможет сейчас меня хоть как-то привести в чувства. — Я тогда вышел за водой, — не без труда продолжает рассказ Намджун. — Из номера напротив как раз собирались выезжать. Девушка с младенцем. Она поцарапала руку об поломанную ручку чемодана. Я учуял кровь и напал на девушку. Поглощал так быстро, как будто лет сто голодал. Моё тело сильно изменилось, в рот могла даже целая рука влезть. Я не понимал, что происходит, но вскоре от тела ничего не осталось. Ребёнок… Он всё не затыкался, так что я и его сожрал. Помню, что ощутил, как ты наблюдаешь за мной. С того момента начал слышать голос демона: он хотел занять твоё тело, но сначала повеселиться. Прости меня за тот раз, — Намджун делает паузу, должно быть, чтобы перевести дыхание и справиться с нахлынувшим чувством вины. — Как бы я ни старался, контролировать свое тело я не мог. Он был так жесток к тебе, а я ничего не мог сделать. Потом я понял, что это началось ещё раньше, но проявлялось в мелочах. Почему-то не захотел идти в Собор, хотя точно знал, что мы должны были посетить его вместе. Чем дольше слушаю, тем хуже становится. Я все же сгибаюсь пополам, когда тошнота доходит до крайности. Новый приступ настигает сразу после второго, ведь я чётко понимаю, что меня рвёт кровью и мясом. Поверх звона в ушах слышу голос Намджуна, который умоляет меня сдерживаться. Он поднимает меня на ноги и заставляет сфокусироваться на нём, параллельно что-то талдычит о том, что желудок нельзя опустошать, иначе демон быстро проголодается и сожрёт кого-то ещё. Это так жестоко. Я ушам своим не верю. Намджун ведь не такой. Он бы в жизни не стал говорить так пренебрежительно о смерти и убийствах. — Запри меня! Свяжи и запри, чтобы я никому не мог навредить! Ты должен это сделать, Джун-и, пожалуйста! — слёзно и отчаянно молю его, хватаясь за рукав свитера, который сам же и дарил перед поездкой. Боже, какое же счастливое время было. Зачем я вообще так рвался в проклятый Дождливый Город?! — Ничего не выйдет, — качает головой Намджун, его губы сжимается в тонкую линию. — В твоём теле демон стал сильнее, он может заставлять тебя полностью исчезать. Если не будешь хоть иногда кормиться, он снова тебя засунет куда-то подальше, а потом в отместку убьёт ещё больше. — Если он будет заперт, то никого никогда не убьёт! — вскрикиваю я, не в силах больше сдерживаться. — Но и тебя я больше никогда не увижу! Без еды ты умрёшь! — кричит в ответ Намджун. Его голос эхом разносится по лесу, окружающему пустую дорогу. Он назвал это едой… По спине бегут мурашки. Я смутно вспоминаю, что Намджун нашёл меня тогда. Он видел, как демон дожирал того мальчика. Видел, что я наделал. И вместо того, чтобы бежать со всех ног куда подальше, он остался. Остался… Но я же сейчас в крови… не в Дождливом Городе, а здесь — где-то недалеко от родных мест. Я был без сознания дольше, чем думал. И я убил больше, чем помню. Я умру? Это что же, я должен постоянно жрать кого-то, чтобы жить? Бред. — Это он тебе сказал? — истерично смеюсь, ведь ни капли не верю тому существу, что поселилось во мне. Меня всего трясёт от ярости, страха и ненависти. Намджун видит моё состояние и поясняет причину своего выбора, хотя я и не просил: — Не хочу тобой рисковать. Он позволил мне вновь с тобой встретиться, а значит слово он свое держит. Он берёт меня за руки и заглядывает в глаза. Его взгляд кричит о том, насколько ему больно, в радужках печаль и отчаяние. — Что ты ему пообещал за эту встречу? — хрипло говорю я, прекрасно понимая, что демон не стал бы выпускать меня даром. — Когда я понял, что тебя нет, я чуть с ума не сошёл, — едва слышно отвечает Намджун, прижимая мои ладони к своей груди. Чувствую, как его сердце сильно бьётся и почему-то мне от этого тревожно. — Он сказал, убедить тебя жить по его правилам, тогда он будет давать тебе контроль. Иногда. — Он же может запихнуть меня подальше. Зачем ему идти на компромисс и выпускать меня? Джун тяжело вздыхает и опускает взгляд. — Ты ему понравился. — В каком смысле? — недоумение в моем голосе заставляет Намджуна взглянуть на меня. Чем дольше длится наш разговор, тем безумнее я себя ощущаю. Буквально схожу с ума. Иначе я не могу объяснить, почему мне кажется, что Намджун смотрит виновато. Здесь я один виновен во всех бедах. Через меня в мир вырвалось чудовище. Намджун всё молчит, значит не находит слов-оправданий. Таким я вижу его впервые. Разбит и подавлен настолько, что вновь разрывает зрительный контакт, не в силах его удерживать. И стыдится он не меня, а самого себя. Я со всей силы отталкиваю от себя Намджуна, понимая, что он натворил. Он отшатывается, едва устояв на ногах. А у меня все внутренности горят, ощущаю странное шевеление где-то в груди, но игнорирую всё это. Ору, не выбирая выражений, потому что не понимаю, как Намджун додумался довериться демону: — Скажи, что ты не согласился впускать его в свое тело, каждый раз как ему захочется выебать моё! — Моё разрешение ему никогда не было нужно. Как он выразился, только ты особенный, поэтому тебя пришлось мучить пока не впустишь. — Что это значит?! Какого хрена здесь происходит?! — хватаюсь за голову, не зная куда себя деть. Оттягиваю волосы так сильно, как могу, глупо надеясь на чудо. Если я сплю, то я хочу проснуться. Если я умер, то хочу выбраться из этого ада. Что бы это ни было, хочу скорее покинуть это ужасное место. Кричу, срывая голос. Горячие слёзы стекают по щекам. Я точно сошёл с ума. Хочу уйти… Напуганный Намджун зовёт меня, пытается растормошить, но я где-то в другом измерении. Сознание плывет, а шевеление в груди вдруг расползается по всему телу. Я перестаю контролировать свое тело. Мои руки хватают ошарашенного Намджуна за грудки, а уже через секунду я ощущаю, как мой язык проникает в рот Намджуна. Я жадно целую его, хоть и не собирался. Закрыв глаза, ощущаю лёгкость. Постепенно сознание возвращается ко мне, вместе с тихими слезами. «Я не могу так. Это всё слишком. Не хочу. Пожалуйста, спаси меня,» — я не знаю, к кому обращаюсь, когда медленно ласкаю губы Намджуна. От нежности в голове становится пусто. Чужие руки шарят по моему телу без стеснения, то и дело сжимают чуть сильнее, чем того требует ситуация. Намджун бы так не сделал. А мне так не хочется ни о чем думать. Я всхлипываю, ощущая, что мне совсем не хорошо. Голова раскалывается так сильно, словно по ней прилетело чем-то тяжёлым. — Тише, лапочка, — слышу шёпот в самые губы, но глаз не открываю. Я уже понимаю, кто передо мной и видеть его не желаю. — Тише, мой милый. Она перестанет болеть, как только я вернусь в твоё тело. — Отпусти, — не слишком смело, произношу я, вынуждая демона рассмеяться и лишь сильнее сжать объятия. — Твой парень плохо объясняет. У тебя нет выбора. В моем теле нет демона, но оно скованно страхом. Я лишь ещё сильнее зажмуриваю глаза, набираясь смелости, чтобы произнести дрожащим голосом: — Я знаю, что ты делаешь! — Правда что ли? — в его интонации притворное удивление и веселье. — Ты делаешь из Намджуна заложника. Пока он рядом, я не смогу убить се… — спотыкаюсь на полуслове. Намджун сказал, что всё помнит о том, что случилось в отеле. Демон не прятал его куда подальше, а вынуждал наблюдать. Если Намджун услышит, что я хочу умереть, то точно никогда не уйдёт от меня. — Не вмешивай Намджуна! — распахнув глаза, я заглядываю в чужие абсолютно чёрные. Мне нельзя было смотреть на него. Нельзя. Он наслаждается этим. Видит меня насквозь. Мне больно, а он и рад. — А кого мне вмешать? Может, твою дорожайшую бабушку? — демон скалится, вероятно, заметив испуг в моих глазах. — Я видел все твои воспоминания и все твои мысли. Тебе меня не обыграть, Ким Тэхён, — он понижает голос, звуча одновременно угрожающе и ласково. — Неужели считаешь, что я не найду рычаг давления? Не могу отвести взгляд. Демон словно гипнотизирует меня, вынуждая перестать бояться. Его слова ужасны, но они больше не пугают. Я мелко дрожу, но страха теперь не чувствую. Он отравил моё тело — это точно. Иначе не объяснить, почему я не сопротивляюсь блуждающим по телу рукам и мокрым поцелуям на шее. Трясёт от желания оттолкнуть, наорать, а лучше вовсе сбежать. В глазах слегка плывёт, но с каждым мокрым прикосновением чужих губ к моей коже картинка теряет чёткость. Не могу. Намджуна я бросить не смогу. А он не бросит меня. Это знаем мы оба, а значит и демон тоже. Мы уже проиграли. — Зачем тебе это? — глухо выдавливаю из себя, едва шевеля губами и всё сильнее ощущая тряску в коленях. Ещё немного, и я позорно свалюсь, потеряв сознание. — Это весело. И ты мне действительно понравился, — он вновь демонстрирует улыбку, украденную у моего Намджуна. Ту самую, которая всегда мне очень нравилась. Слегка приподнятые уголки губ и очаровательные ямочки на щеках. Я хочу поцеловать его, хотя и понимаю, что это не возможно. Это не он. Не Намджун. — Ладно, я сегодня щедрый, — он склоняется к моему уху, нашёптывая слова так, словно мы здесь не одни, а сказанное им — это большой секрет. — Будь послушным, тогда твой парень, бабушка и прочие будут под моей защитой, а бонусом — подумаю над тем, чтобы ты не видел, как я ем. — Я тебе не верю, — так же шёпотом, хотя знаю, что в этом никакого смысла. Нас никто не услышит в этой глуши. Холодные пальцы цепляют запачканную кровью футболку, и демон без капли стеснения стягивает её с меня. Не прекращая улыбаться, он опускает ладонь мне на живот, скользит ею выше, останавливаясь у сердца. Оно отчаянно бьётся стараясь согреть меня и не дать погибнуть от холода. Жаль, что оно такое глупое — меня ведь уже не спасти. И самое ужасное: прямо сейчас я утягиваю Намджуна за собой. Я зол на демона за мнимый компромисс, на себя за слабость и на весь мир за несправедливость. Почему я должен проходить через подобное? — Лапочка, — нежно произносит мой мучитель, опаляя дыханием мои губы, — ты такой милый, когда злишься. Я даже возбудился, — он прижимается ко мне вплотную, чтобы я ощутил на себе его похоть. — Не путай щедрость с добротой, милый. Я дам тебе время подумать. Подумать… Кажется, думать я разучился. Ничего не соображаю, могу лишь отчаянно цепляться за чужие плечи, в попытках не потерять последнюю нить, связывающую меня с реальностью. Ощущаю поясницей холодный металл и оказываюсь на капоте машины. Выгибаю спину, стремясь обратно к чужому теплу. Мёрзну без рук демона на своём теле. И только успевает эта мысль мелькнуть где-то на задворках сознания, меня вжимают в остывший металл. Демон нависает надо мной, его рука проходится по шее, пуская мурашки по коже, а затем слегка сжимается, лишая возможности сделать вдох. Облизнувшись, демон скалится. — Живи и мучайся, не зная в какой момент я вновь заберу контроль. До скорой встречи, лапочка. Демон впивается в распахнутые губы жестоким поцелуем, окончательно лишая меня последних крупиц здравомыслия. Я отвечаю на поцелуй, давая согласие сразу же. Демон уже подписал нам приговор. Мне и Намджуну. Жить не в любви и нежности, а в ожидании и страхе. Уж лучше знать, когда демон вновь завладеет нами, чем сомневаться друг в друге и гадать, кто сейчас перед тобой. — Я в тебе не ошибся, — смеётся монстр у меня в голове. Намджун медленно отстраняется, не говоря ни слова. Собственно обсуждать здесь нечего. Он знал: я не смогу отказать демону, поэтому и сам согласился на все условия, лишь бы мы снова могли хотя бы иногда быть вместе. Лишь бы быть со мной… Думаю, мы оба сошли с ума. Дождливый Город должен был принести нам капельку счастья, но в итоге разрушил наше будущее. И я не знаю, что чувствую. Любимый останется рядом, но мы теперь совсем другие люди. А люди ли вообще?