Три минуты до полуночи

И будет жнец повсюду сеять смерть, И ангелы умоются кровавым слезами,

Когда любимое дитя заглянет В чёрные глаза, Хозяина преисподней Приручая.

Я просыпаюсь, хотя совсем не помню, когда уснул. Кровать не кажется мне мягкой или твёрдой, она просто есть. Лежу на спине, но почему-то затекла левая рука. Что-то странное. Я слышу пульсирующее шипение и редкое поскрипывание. Так бывает, когда закрываешь ладошками уши, а потом медленно двигаешь напряженными пальцами. Мои руки. Я поднимаю их к серому не высокому потолку и понимаю насколько они малы. Словно детские. Ах, я на двухъярусной кровати, и если захочу, то могу достать ногой до потолка. А зачем? Я же не ребёнок. Детский сад. — Тэ! — звонкий голос пробивается сквозь белый шум. Я резко поворачиваю голову вправо и опускаю руки. Через перекладину кровати ко мне заглядывает мальчик с блондинистым гнездом на голове. Его лицо все ещё заспанное и опухшее, но такое счастливое. Он смотрит на меня глазами-бусинками, заражая улыбкой. — Вставай скорее! Ребята уже ждут. Давай же! — бодро командует он и тут же исчезает из вида, нырнув за перекладину. Какие ребята меня ждут — не знаю, но быстро слезаю с кровати по холодной железной лесенке и бросаюсь к своей тумбочке. Я что-то напяливаю, практически не глядя и несусь по тёмным коридорам за блондинистой макушкой. Сердце стучит очень громко, заглушая смех мальчика и, кажется, мой собственный. Где-то там нас ждут приключения и друзья. Я не успеваю моргнуть, как оказываюсь где-то в поле. Серое небо навязывает мне чувство тревоги и тяжёлого одиночества. Смотрю по сторонам, ощущая холод. Густой туман гладит меня по лицу и пропитывает насквозь тонкую футболку, вынуждая задуматься о поиске укрытия. Джинсовые шорты плохо держатся на костлявых бёдрах, когда я делаю шаги по сухой шуршащей траве. Хочу пить. — Тэ, быстрее! — доносится из-за спины. Оборачиваюсь и вижу трех детей. Я их знаю! Только имен никак не вспомнить. Пухлый не высокий мальчик улыбается и машет мне, стоя на пороге заброшенного двухэтажного дома. Наше приключение. Наш секрет. Девочка с длинными кудрявыми волосами подбегает ко мне и тянет за руку к остальным. — Без тебя ничего не получится, идём! — воодушевленно говорит она, хватая за руку ещё и мальчика, который сегодня меня разбудил. Вчетвером мы забегаем в дом и резко замираем. Наш звонкий смех ещё звучит эхом в бесконечно большой комнате, когда тьма вокруг начинает сгущаться. Смотрю на притихших ребят и понимаю, страшно не только мне. Девочка вцепилась в мою руку так, словно это единственное, что может её спасти. И это кажется мне хорошей идеей. — Нужно встать в круг! — громко кричу я, уверенный в том, что это нас убережёт от чего-то кошмарного. Ребята хватают друг друга за руки, образовывая самый безопасный во всем мире круг. Комната вдруг начинает кружиться, дом несчастно скрипит, словно плача. Нет. Плачет не он, а мы. Ребята в панике озираются, распахнутыми глазами наблюдая за тем, как стены начинают рассыпаться и улетать куда-то в ураган, в центре которого мы каким-то образом оказались. — Ни в коем случае не отпускайте руки! Закройте глаза и не открывайте! — снова кричу я, зажмуривая глаза и, что есть силы, сжимая мокрые ладони плачущих друзей. Мне тоже страшно, но я уверен, что удержу их. Если так сделать, то мы все будем в порядке. По рукам что-то бьёт, в предплечья врезаются острые обломки. Терплю боль, а пальцы лишь крепче сжимаю, чувствуя ответную силу. Ребята тоже крепко держатся за меня. Радуюсь, ведь у нас получается! В следующее мгновение слышу крик блондинистого мальчика, а после обе руки, которые я держу с силой дергает куда-то вперёд, да так, что я чуть не падаю. Продолжаю держать их. Снова призываю не открывать глаза и ни в коем случае не отпускать меня. — Он его забрал! — истерично визжит девочка. Переплетаю с ней пальцы, уже зная, что будет дальше. Она меня не послушала и посмотрела… Сильный рывок слева тянет меня туда, где буквально только что была она. Я падаю и понимаю, что упустил её ладонь. — Тэхён, — сипло звучит голос полноватого мальчика у меня над правым ухом. — Держи мою руку и не открывай глаза, — сквозь зубы выговариваю я, ощущая давящее присутствие за своей спиной. — Тэхён, он страшный, — всхлипнув, голосит пухлощекий, не давая мне ни единого шанса спасти хоть кого-то из друзей. — Нет! — кричу я, из последних сил удерживая руку мальчика. Ни на одном перетягивании каната мне не было так тяжело, как сейчас. Мои пальцы скользят по мягкой коже. От этого зависят наши жизни, поэтому запрещаю себе сдаваться. Пухлые пальцы цепляются за меня, когда я слышу жуткий крик и треск. Чужая рука становится мокрой и тяжёлой. В нос бьёт запах железа. Я знаю. Знаю, что это значит. И всё равно не могу отпустить. Не могу. Я задыхаюсь от осознания, что их больше нет. Мне нельзя открывать глаза, он только этого и ждёт. Он хочет, чтобы я ему помог. Открою глаза — миру конец. — Вот ты и пришёл, — низкий голос звучит сразу со всех сторон, заставляя зажать уши руками. Пульсирующее шипение оглушает. Слушаю его целую вечность. Забываю, что я здесь делаю, и где я вообще. Медленно разжимаю веки, лёжа на холодном полу в какой-то старой обшарпанной комнате. Мне нужно возвращаться в лагерь, пока не хватились. Выбегаю на улицу, оставляя страшный заброшенный дом далеко позади. Только возвращаюсь в отряд, а меня уже зовут на разговор в беседку откровений. Угрюмая настоятельница, привела меня к другим не менее угрюмым взрослым. Все расселись на лавки за столом, кроме мужчины в форме полицейского, который встал немного в стороне и сверлил меня взглядом. Мерзкий тип с грязью под ногтями и сыпью по всей бледной коже. Настоятельница села напротив меня, а рядом с ней Пухляш с родителями. Этот ябеда вечно на меня наговаривает. Ну уж нет, так просто им меня не оклеветать. Это беседка откровений, тут лгать нельзя! — Я ничего ему не делал, — заявляю я, гордо задрав подбородок и скрестив на груди руки. — Это правда, — кивает настоятельница, кажется, впервые соглашаясь со мной. От шока я даже оторопел на мгновение. К сожалению, моё счастье было не долгим. — А вот Соля и Джи ты кое-что сделал, не так ли? — её слова звучат скорее как обвинение, нежели как вопрос. — О чём вы? — Ты знаешь! Я молча пялюсь на побагровевшую от гнева женщину. Морщины на её лице с каждой секундой становятся всё глубже, а тонкие поджатые губы всё суше, замечаю что на них появляется кровь, но тут же отворачиваюсь, недовольно хмыкнув. Лучше придержать язык, иначе только сильнее накажут. — Дорогой, расскажи, что случилось, — нежный женский голос привлекает моё внимание, вот только обращен он не ко мне. Мне, сироте, завидно видеть, как трепетно мама обнимает своего сына. Пухляш лишь трясётся от страха, что-то бормоча негромко. — Ты можешь обо всем рассказать. Он тебя не сможет обидеть, — уговаривает его женщина, вдруг бросив на меня презирающий взгляд. — О-он их, — мямлит чуть слышно и пискляво Пухляш, — уб-бил. У-убил их. За долю секунды ко мне приходит осознание, что я сижу один по эту сторону стола. Все остальные напротив меня. В поле моего зрения. Полицейский с его уродливой рожей, настоятельница с кровоточащими губами, неестественно дергающийся в рыданиях Пухляш и его странные родители, впившиеся в меня взглядом. Они все перед глазами. Тогда почему я четко чувствую кого-то за спиной?! — Тэхён, — противный скрипучий голос из-за спины, заставляет всё вокруг окраситься в серый цвет и застыть на месте. Пространство вокруг становится каким-то нереальным и мёртвым. Оглядываться нельзя. Ни в коем случае нельзя подавать вид, что остался в сознании. Даже если слышишь треск костей и булькающие хрипы умирающего, видишь тень деформирующегося тела с крыльями, даже если до тебя доходит, что прямо сейчас лишаешься своего ангела-хранителя. — Тэээхён, — настоятельница тянет гласные в имени, выпуская изо рта густую алую кровь с чёрными кусками чего-то живого. Я не могу двинуться. Тело каменеет, вынуждая наблюдать, как окровавленное чёрное нечто разрывают рот настоятельницы, постепенно сжирая её всё больше и больше. Её голова неестественно откидывается назад, и тут я вижу Это. Бесформенная голова, но вполне чётко угадываемые глаза и зубастый рот. Оно улыбается мне. Смеётся низко. — Смотри мне в глаза, — велит оно, хихикая и ухмыляясь. — Смотри в глаза и не моргай, Тэхён. Я сглатываю слюну, понимая, что демон просит невозможного. Как человек может не моргать?! Хочется плакать, но это только усложнит мне задачу. Моргну или отведу взгляд — проиграю душу. Он заберёт меня в ад. — Твоё тело будет моим. Больше не надо будет жрать сотни тысяч, буду жить в собственном сосуде, — мечтательно радуется демон, не разрывая зрительный контакт. — Ты теперь мой, так и знай. Глаза слезятся. Хочу моргнуть. Сжимаю челюсти, а этот гад начинает двигаться влево вправо, вынуждая следовать за ним взглядом. Он слишком быстрый. Я боюсь упустить его и вдруг чувствую толчок в спину. Я на мгновение отстал от чужих глаз, но мигом вернул им внимание. Я почему-то лежу на спине, а не сижу, как прежде. Смотрю в чёрные глаза на потолке. Сердце бьётся как ненормальное, а дыхания нет. Тело словно придавило массивной плитой. Никак не пошевелиться. Глаза демона все ещё смотрят на меня, а я не могу дышать. Силюсь и делаю вдох. Одновременно с ним глаза с потолка пропадают, теперь я вижу очертания люстры. Я в номере отеля. Вспоминаю, что мы приехали сюда в отпуск. Моргаю пару раз и с трудом заставляю тело начать меня слушаться. Тянусь к телефону. В глаза бьёт яркий свет. Три минуты до полуночи. Мой ангел-хранитель успел меня разбудить? Он смог выжить? Поворачиваюсь на другой бок и раздумываю: может, не мой, а его? Успокоиться не выходит, я боюсь снова уснуть. В итоге решаюсь потрепать за плечо Намджуна и рассказываю, что мне приснился кошмар. Моё тело колотит мелкой дрожью, по спине бежит пот. Всё ещё очень страшно, но Намджун шепчет, что это всего лишь сон, и заботливо укутывает в одеяло. На люстру взгляд не поднимаю, но натыкаюсь на зеркало, которое стоит аккурат напротив кровати. Моё сердце слишком часто бьётся, доставляя мне не просто дискомфорт, а тугую боль. Намджун снова засыпает, когда я осторожно выпутываюсь из кольца его рук и на носочках крадусь к зеркалу, стараясь не смотреть в глаза собственному отражению. И как я это упустил? Беру со стула полотенце и набрасываю на зеркало. Надеюсь, что я сейчас не сплю.