Знамена в дыму

- Джонни, да где ж пропадал ты, старик! - Как это где? На церемонии, разумеется! Но хорошо, ладно, я снова прошу прощения за опоздание! Ты этого хотел, да? Посыпаю голову пеплом, каюсь и сгораю от стыда. - Нет, ну подумайте только какая важная птица! Стоило ему стать рыцарем, и вона как заговорил! А то, что старый друг, которого ты и в госпитале то навестил всего… ой, не мало на самом деле раз, ну да не важно, ждет, сгорая от нетерпения!? Садись уж теперь, чего стоишь… С этими словами Майк подвинул к нему стул. Однако Джон всё никак не садился. Он стоял и смотрел, внимательно и вдумчиво, потому что очень хотел запечатлеть эту картину в памяти. Паб «Сиба Ину и Бульдог» одним из первых заведений подобного рода открылся заново в этой части города после боёв, а потому был битком набит посетителями. Половина зала – та, что располагалась ближе к сцене, была уставлена маленькими изящными столиками на единственной ножке, в то время как другая, находящаяся ближе к двери и к барной стойке, как бы в нарочитый противовес — могучими и широкими дубовыми столами. За одним из них и сидели его друзья. Майк Пламм, раскинувшийся так широко, что этого места хватило бы на два человека разом. Напротив него — Лиза Смит, надевшая по случаю платье один в один повторяющее то, которое было на ней в памятный день Чёрного восстания. Только, конечно, на этот раз идеально чистое. По правую руку от неё – Алан Гровер с протезом вместо правой ноги, изувеченной левой кистью, но, конечно, уже совсем не такой страшный, как тогда, когда Джон поднимал его в обнимку из Провала, вытаскивая практически с того света. И, наконец, к этой славной компании прибавился он сам, Джон Чиверс: самую малость запыхавшийся, улыбающийся, облачённый в превосходно сидящий сержантский мундир, да к тому же при наградах — на его груди красовались орден Британской империи и орден За выдающиеся заслуги. - Да садись же ты, - Майк потянул его за рукав. - Здравствуйте, сэр Чиверс. - Господь всемогущий! Прошу, не называйте меня так! По крайней мере, сейчас... А вы, Лиза? Могу я вас величать мадам Гровер? Вы ведь обещали, что исправите тот невинный обман… - Ну, формальности будут улажены только завтра, а особого праздника и церемонии мы с Аланом решили не устраивать. Он ещё не вполне пришёл в форму... - Дорогая… Джонни смекнул, что ненароком наступил на больную мозоль молодой семьи. По лицам и интонациям было ясно видно, что Лиза со своим будущим супругом возвращались к этой теме неоднократно. - Да-да, милый, ты ещё не в форме! Зачем устраивать во всех смыслах слова вымученные торжества, когда нам вполне комфортно и без них? Мне не надо ничего доказывать, Алан! Хочешь меня порадовать — лучше позаботься как следует о своём здоровье! Да... Кроме того, Джон, так уж вышло, что на праздник нам просто некого было бы приглашать. У Алана никого не осталось, а мой отец… Он пережил события той страшной ночи сравнительно благополучно, но… В общем он просто не может больше находиться на этих островах. Папа сейчас перебрался в Австралию — и, хотя он искренне желает нам счастья, опять возвратиться сюда, пускай даже на краткий срок, выше его сил... Так что, если хотите, господа, сегодня и есть тот самый наш праздник! И мы проведём его с вами, добрыми друзьями! Если, конечно, сэр Чиверс сочтёт наше общество подходящим. Лиза весело рассмеялась, а Джонни почувствовал, что краснеет. - Ну я же сказал, не стоит… - Правильно! Что это ещё за «сэр»!? — поддержал его Майкл, — Ваша светлость, вот как надо! А лучше сразу Высочество — зря что ли наш малыш-Джон вымахал до шести с половиной футов!? Пламм хлопнул ладонью по столу, ставя звонкую точку в своей непритязательной шутке. - Да уж… Я, конечно, всё смеюсь да подкалываю, но на самом деле это о-го-го какое событие: мой кореш Джонни, с которым мы воровали яблоки, стал рыцарем! Так что, братишка, ты точно решился? - Да. Точно. А ты? - Ага, Джонни. Ты уж прости... Я пока лежал в этом чёртовом госпитале, думал что помру… - Ха! Вот ведь врун бесстыдный! Это что бы ты-то помер!? Как же! Да ты всех переживёшь из одного упрямства! ...Хотя, по правде сказать, я за тебя здорово волновался, конечно. - Да. Спасибо тебе. За гостинцы: шоколад, апельсины — и за то, что спас мою толстую шею. Ну дак значит… Госпиталь. А делать там было совершенно нечего, только и оставалось, что кумекать да раздумывать. Ну я и понял, что армия – это не моё. Опять же, говори как хочешь, дружище, а я боюсь теперь. Честно Джонни, всей своей семьёй клянусь. Никогда себя вроде трусом не считал, а понимаю — боюсь. Не врага — подраться я всегда был горазд, ты знаешь. Если глаза в глаза и чтобы рукой дотянуться можно, то вообще чудесно. Но вдруг просто выпадет случай? Ранят опять. А я может вовсе и не увижу кто... Больно было, братишка. Очень, чёрт его дери! Почки одной, опять же, лишили. Доктор сказал, что мне теперь спиртного ни-ни, если только пиво и то в дозах го-ме-о-па-ти-чес-ких. Это ж совсем… гхм! Вот не стану продолжать — не при женском поле. Ух как ненавижу я того япошку за это! И вообще… Никогда не забуду, как мы отступали. Как город вдруг взял и рухнул. Как наша артиллерия из напирающих чёрных кровавые фонтаны выбивала тоже помню. Нет. Не моё оно всё. Я землю люблю, Джон! Картошку, кукурузу. Растить чего-нибудь люблю. А убивать – нет. Не могу себя заставить полюбить. - Вы хороший человек, Майкл! — вмешалась в разговор Лиза Смит, — И нет ничего дурного в том, что вас тянет на пашню, а не на поле боя. Это правильный, достойный путь. И сказано: «Не отвращайся от трудной работы и от земледелия, которое учреждено от Всевышнего». - Ага… это самое, — Пламм явно чуть опешил от такой вот божественной поддержки, — спасибо вам. Вот, и в Писании, выходит, сказано… Я к нам вернусь, Джонни. - А как же долги? - Ну… Я на Джейни женюсь, а уж её родители нас не обидят. - Да!? И он ещё молчит, да втирает мне про какую-то кукурузу! Так всё же женишься!? Но как!? - Обыкновенно. Женюсь. И да, я знаю о чём ты. Пусть они раньше и воротили от меня нос, но теперь... Мать то её, положим, как меня не любила, так и сейчас на дух не выносит. Жадная перечница! Зато старый Дональд — вот он теперь обо мне другого мнения. Я ж ведь уже не просто так, а капрал Майкл Пламм, матёрый вояка с боевым ранением. Ей-ей! Он теперь считает, что я — настоящий мужчина и вполне достойная партия для его девочки. - А как же гвардия и скучающие вдовушки в Пендрагоне? – Джонни усмехнулся. - Ну… как? Известно! Она у меня скромная, верная, а я… как султан восточный буду! И там, и здесь! Меня и на десяток хватит, и… Ааа, кого я обманываю! Нет, дружище. Я от своей Джейни никуда не уйду, хоть за титул, хоть за гору золота! - Понятно всё с тобой. Значит Джейни, фермерство, сливы, которые тебе уж всяко положено растить, и куча детишек, так? - Ага. Со мной то на самом деле всё ясно. Я - человек простой. А ты почему решил-таки остаться? - Так ведь ты сам сказал: хочу однажды сделаться светлостью! — отозвался Джонни весело — и тут же задумался про себя в который раз над этим вопросом. Действительно, почему? Из-за чего он решил остаться и связать свою жизнь с военной службой? Потому, что стал рыцарем? Да нет – он мог им сделаться ещё до Чёрного восстания, но тогда относился к этой возможности без всякого воодушевления, а теперь… - Вы ведь сегодня..? — прервала его размышления Лиза Смит своим робким вопросом. - Да, верно. Сегодня я подал прошение о зачислении в штат 7-го маневренного полка королевского бронекорпуса после прохождения курса подготовки в качестве пилота найтмера. И, поскольку за меня ходатайствовал сам полковник Картрайт, а вернее с недавнего времени уже генерал-майор Картрайт, который к тому же ещё до того вытребовал мне второй орден… Он сказал, что за все годы службы не видел эдакого скалолаза и, мол, то, что я сделал по просьбе дамы, есть проявление истинного благородства. Гм… Здесь, конечно, много преувеличения… - Бросьте, Джон! Снова вы скромничаете! - В общем, всё было решено очень быстро. Так что скоро я стану пилотом и настоящим профессиональным военным. И… Алан, вы позволите мне небольшую вольность? В каком-то роде, Лиза, это из-за вас… - Да куда уж мне ревновать, — отозвался мистер Гровер с напускной брюзгливостью, — я ведь красавец, каких на свете мало. Особенно нога… - Алан, перестань! Ты знаешь, что других мужчин для меня не существует. ...И… что? Чем же я вдохновила вас, Джон? Лиза Смит одновременно сгорала от любопытства и очень трогательно стеснялась. - Я наверное, не совсем правильно выразился. Дело в другом. - Мдее, братишка! Умеешь ты общаться с леди, скажу тебе по секрету! Фи! Стыд и срам! Надо так: твой незабываемый образ всегда будет светить мне яркой звездой — и дальше в том же роде! Пожалуй стоит мне перед увольнением в запас написать докладную генералу Картрайту, чтобы поучил тебя уму-разуму! Майк был в своём репертуаре. - Извините меня, друзья. Я только хотел сказать, что момент, когда я спас вас, Лиза, когда видел вашу благодарную улыбку, когда произнёс ту фразу — о том, что солнце взошло… Всё оно вместе было… Вы знаете, я никогда в жизни так не радовался солнцу, не смотрел на него такими глазами, как в то ранее утро. Помню, как лёг на спину после завершения нашей маленькой спасательной операции. Вытянулся и смотрел на облака. Усталый, взмыленный, но как никогда довольный собой, чувствующий, что сделал всё правильно, выложился до конца — и имею теперь на это право. Я помню момент, когда меня, охваченного радостью победы, покинул страх. Вообще. Любой страх. Когда мне казалось, что стоит нажать вот эдак ладонью – и я смогу сдвинуть здешнюю главную гору Фудзи! Даже не знаю, с чем это можно сравнить. Я помню и ужасы, конечно. Разрушения, смерти. Но… Майк, это, наверное, потому, что ты был ранен и не дошёл до конца боя, а я испытал все эти чувства и… В общем, ни на что другое их теперь не променяю! А ещё, Алан, глядя на вас с супругой, сидящих здесь вместе, которые иначе соединились бы только за гробом, я вижу — мне есть за чьё счастье сражаться. - Ох и хорошо сказано, высокочтимый сэр! - Ну сколько можно, а, Майк? - щёки Джона во второй раз за день стали неудержимо розоветь. - А как вы двое вообще оказались в армии? Если я верно помню, это, вроде бы, была случайность? — поинтересовался Алан Гровер. - Ну не то чтобы случайность, но… В общем, мы там прятались. - Майк! - Ну а я что, если это правда!? История наша нехитрая. Мы оба родились в не слишком большом городке, можно сказать деревне – Черчвилле в семьях двух соседей-фермеров. Знали с Джоном друг друга с раннего детства так же, как когда-то наши отцы. Жили себе, не ведая горя — те ещё шалуны были. А потом… Как бы это..? Короче! Мой отец – Эдвард Пламм — был известный на всю нашу местность прожектёр: то аэродром хотел на своём поле устроить, то страусов разводить, то клад у нас искать на дне старого пруда. Отец Джона держался потише, но друзья они были верные. Однажды моему папеньке взбрела в голову светлая идея: нужно де им отправиться на юг – в Анды и первыми наложить там лапу на сакуродайтовые прииски. Он утверждал, что какой-то заезжий хитрован в соседнем городе на ярмарке проигрался ему в карты, и, поскольку расплачиваться было нечем, рассчитался с моим папашей координатами жилы, которую нашёл несколько лет назад, но разработать не смог, потому как разболелся тамошней лихорадкой от местной андской пыльцы. Да так, что на итог ход ему в те края стал заказан. Дуглас – отец Джонни — не сразу поверил в эдакую историю, но мой папа ему и на карте заветное место вроде как показал, и ещё чего то наплёл… В общем, убедил. Предприятие было нешуточное, и оба они, готовя свою экспедицию, наделали долгов – у всех окрестных знакомых и родни занимали. Божились, что вернут с процентами, когда разбогатеют на сакуродайтовом буме. А потом уехали. И больше уже не возвращались. - То есть как? - А так! Пропали. Соседи все считают, что они просто сбежали с деньгами. Но я думаю, зная отца, что они таки добрались до Анд — да там и сгинули в какой-нибудь проклятой лавине. Джонни иногда, вроде как, верит, что они преуспели и начали где-то в тех местах новую жизнь. Во всяком случае по малолетству любил мне это доказывать. Как бы то ни было, а мы остались одни с нашими матерями и фермами, где без хозяев всё встало. Матушкам нашим ещё сперва помогали соседи — года два с половиной примерно. Но уж потом стали требовать своё назад. Тут ещё мы оба как раз стали совершеннолетними с Джоном - и выходит что вроде новыми хозяевами. Ну, так к нам все с претензией. Отдавать нечем. Нас грозят под суд. Эйб по прозвищу Сушеное Яблоко — это единственный на Черчвилль адвокат — всех так и подбивал составить с его помощью коллективный иск. Паскуда. И вот что обидно: дела у нас к тому времени на фермах стали опять ничего идти – год выпал урожайный, да и вообще, но денег подкопить надо было - если сразу начать рассчитываться, то закупить всё необходимое для следующего сезона не выйдет. По всему получалось, что надо выгадать время. Ну мы с братишкой и решили, подумав, записаться добровольцами. Из армии, да ещё из какой дальней колонии, не выдадут по таким пустякам, а время нужное и пройдет… Думали просто пересидеть. И сразу в отставку по истечению срока контракта. Кто же знал, что нас кинет в эдакое пекло!? - Да уж, фортуна вас явно любит. - Ну, здесь, мистер Гровер, мы могли бы ещё потягаться! ...А что вы будете делать теперь? - Открою врачебную практику: думаю, клиентов будет достаточно — тем более, так уж вышло, что я стяжал некоторую известность. Кроме того мы с Лизой… Как бы это поточнее сказать… - Мы займёмся благотворительностью! Алан получил всё, что осталось от отца и деда, так что кое-какие средства для старта у нас имеются. А главное – есть вера в то, что это необходимо и правильно. Примерно так, как и вы об этом говорили, Джон. Только в своей области. Сейчас очень много тех, кто нуждается в помощи, - Лиза Смит сделала небольшую паузу, - Слишком много. Но мы попробуем сотворить хотя бы маленькое чудо. Сержант Чиверс вздохнул, вспомнив вдруг, что из их роты погиб в ночь Восстания каждый десятый, а для некоторых других соединений такая децимация показалась бы ещё не самым худшим вариантом. - Боюсь, что чудес на свете не бывает, дорогая Лиза. Хотя не могу не пожелать вам удачи. - Как же не бывает!? Что же это вы такое говорите!? — тихая и вежливая Лиза Смит к удивлению Джонни даже слегка приподнялась со своего места, — А разве то, что вы спасли Алана - не чудо!? То, что мы победили тогда - не чудо!? То, что мы все сейчас сидим здесь – не чудо!? Без чудес мир бы стал серым! А бывает всякое, удивительное случается. Взять хотя бы сегодняшнюю главную новость. - Это какую же? Я немного отстал от жизни со своими хлопотами. - Как, вы не слышали? Принцесса Наннали нашлась! - Та, которая пропала десять лет назад? Не может быть! Вероятнее всего это какая-то самозванка.., — со скепсисом пробубнил Майк. - Нет-нет, господа! Сегодня все телеканалы и радиостанции только и говорят об этом! После Чёрного восстания в плен попало немало приспешников Зеро. Их допрашивали и выяснили местоположение неприметного домика в горах, где был тайный подвал – там все эти годы и держали несчастную. Бедная девочка слепа и парализована ещё со времени убийства её императрицы-матери, а потому была не способна даже на попытку к бегству. Десять лет! Подумать только! Десять долгих лет! Но теперь для неё всё позади. Конечно, сейчас её не показывают публике – да это и было бы бестактно и жестоко. Ей нужно лечение и забота — но всё же Наннали спасена и уже отправилась в Пендрагон к родным… - Да…, видимо действительно бывает ещё кое-что чудесное на свете. И то сказать – эта колония всё равно забрала слишком много членов правящего дома. Принц Лелуш, принц Кловис, принцесса Юфемия… Признаться я так и не могу понять, что с ней случилось, чего на неё нашло? Все эти разговоры о кровавой принцессе – ведь это же ни черта не объясняет… - А я убеждена, что это дело рук Зеро! - Но как? Её видели со штурмовой винтовкой в руках... - Не знаю! Это был какой-то… обман… я надеюсь… - Дорогая Лиза, я тоже наде… - А Зеро – он ведь точно убит, ведь верно!? — внезапно воскликнула Лиза Смит, перебивая мужа. - Ну… Если что-то на свете действительно может быть наверняка… Сузаку Куруруги – Белый рыцарь — за его уничтожение был удостоен чести занять место за Круглым столом: думаю, что такие награды не даются случайно и без тщательной проверки. Вообще на всех нас, кто участвовал в тех боях, просыпался целый дождь из бронзы, серебра, знаков отличия и повышений. Я теперь капрал. Джонни – вон аж сержант и рыцарь при новом ордене. Полковник Картрайт и остальные наши командиры теперь в генералах – все получили своё… А вообще ничего бы мы не сделали, если б не Британская львица! Все это понимают, но кое-кто уже начал присваивать себе великие заслуги. Слышали бы вы, что заявлял недавно командующий Стратегической авиации КВВС! - Говорят она пропала без вести. - Кто? - Принцесса Корнелия. Её совсем не видно с момента завершения боёв. - Что за вздор!? То есть, конечно, она действительно не появляется на публике и не участвует во всех этих бесполезных торжествах, но пропала? Хха! Её даже назначили начальником Имперского генерального штаба – старый лорд Робертс всё же вышел в отставку. Просто, к сожалению, она получила ранение во время схватки с Зеро и его присными. Да и до этого… После всего, что случилось с Юфемией… Не все раны видны невооружённым взглядом. Одним словом, она сейчас в госпитале на лечении и отдыхе – под присмотром лучших медиков Британии. Правда вот сэр Гилфорд – её рыцарь почему то остался здесь… Впрочем, что я знаю обо всех этих больших людях? - А всё же это неправильно, что везде показывают только нового генерал-губернатора лорда Кларенса. Он не имеет к подавлению Восстания никакого отношения, а от гордости его распирает как воздушный шар от воздуха! Мне он не нравится. - Не думаю, дорогая, что можно вот так судить о человеке. Про Кларенса говорят, что он талантливый администратор. - Ладно! Это всё, конечно, очень любопытно: политика, заслуги, почести и прочая ерунда. Но они, я уверен, никак не должны мешать четырём хорошим людям, наконец, расслабиться и поесть. А может быть даже и выпить! И пропади пропадом всё, а особенно тот японец, из-за которого меня хватит только на одну лишь жалкую пинту! Дерьмо узкоглазое! - Думаю, что ты, Майкл, мог бы выражаться и поэлегантнее в обществе молодоженов, но вполне разделяю главный пункт твоего предложения. - Очень хорошо. Вы пока посмотрите здешнее меню, а я сейчас – нужно сделать одну мелочь, - с этими словами Майкл Пламм резво и весело вскочил со своего места и направился к сцене, где начал о чём-то шушукаться с оркестром. Джонни улыбнулся. Впрочем, к нему тут же подкралась лёгкая печаль: лишь сейчас он в полной мере осознал, что не только избрал свою дальнейшую судьбу, но, сохраняя верность армии, должен будет из-за это расстаться с лучшим другом. Да… Ему будет очень не хватать Майка Пламма, его вечных шуток и неунывающей физиономии. Названия в меню куда-то уплывали, не задерживаясь в уме и ничего не оставляя за собой. Все эти блюда — наверное, нечто такое и едят рыцари, а вот для фермерского сына Джонни Чиверса всё слишком уж сложно и шикарно. Да и не тем занята голова. Он остановился на стейке просто потому, что что-то ведь нужно выбрать. К тому моменту, когда Майк вернулся назад, принесли напитки, а потом… потом Пламм сделал какой-то жест, откровенно говоря выглядевший не слишком пристойным, и оркестр заиграл. Джонни сразу узнал эту музыку – немного бравурный радостный мотив, но название никак не приходило на ум. Он вспомнил его лишь в тот момент, когда Майк с совершенно не похожим на самого себя строгим и серьёзным лицом поднялся, держа бокал в руках, и явно желая что-то сказать: - Да, это «Аида» Верди. Триумфальный марш. Отец его очень любил, хотя, как мне кажется, даже и названия не знал. Они с матерью познакомились на спектакле – это при том, что оба были в театре впервые в жизни. Вот и мне он нравится. Но это – не главное… - Майк замялся вдруг и стал теребить рукав. - Что с тобой такое? - Да вот… Ты же знаешь, Джонни, не мастер я произносить тосты. Вот выпить – это да. Тут я мастак. Был… Собственно, я всё приготовил, чтобы произнести небольшую речь о твоём новом статусе, поздравить и прочее. Мда... Но, ты уж меня извини, сейчас, когда я встал, мне показалось, что есть кое что более важное, с чего нам сегодня нужно начать… Джонни смотрел на Майка, держащего в руке бокал, музыка дошла до самой знаменитой своей части – гремели горны. - Вот мы сидим здесь: беседуем, любезностями обмениваемся, планами. Все мы. Друзья. Мы веселы, мы рады успехам, мы начинаем вновь придумывать всякие мелочи… А ведь всего этого могло бы и не быть… не стать... Всё висело на волоске, на тоненькой нитке. И, если бы не… В общем, за победу! – Майк уже почти поднёс стакан ко рту, но осёкся и добавил, - За победу! И за здоровье принцессы Корнелии! Пускай эти эскулапы в белых халатах поскорее вернут нам Британскую львицу — так всей империи будет спокойнее! - Отличный тост, дружище! За победу и за здоровье Её Высочества! Джонни не успел ещё отпить первого глотка, когда увидел, как через стол от них поднялся вдруг со своего места офицер с тяжёлым исподлобья взглядом единственного глаза – второй закрывала повязка, взял бокал и произнёс громко, как военную команду: - За здоровье Корнелии Британской! За победу! Следом встал маленький и неприметный пожилой мужчина в штатском: - За победу, господа! Правь, Британия! Майк выглядел удивлённым — такого эффекта он явно не ожидал. Но скоро на его лице появилось довольное, даже горделивое выражение. Пламм не садился, оставался на ногах и Джон. В ином случае это могло бы показаться глупым, но он чувствовал, что так надо. Что сейчас это правильно. А ещё нечто очень приятное, дающее много больше тепла, чем алкоголь, но куда более мягкого, разливалось внутри. Поднялись со своих мест и Алан с Лизой. А ещё несколько секунд спустя, внезапно, единым порывом, словно повинуясь новому мощному аккорду музыки, начал отодвигать стулья уже весь зал! - Победа! - Здоровье Её Высочества! За наших храбрецов, господа! - За доблестную армию! Звенели бокалы и кружки. Играл оркестр. Совершенно незнакомые люди подходили друг к другу, чокались, жали руки. «За моего брата, который погиб не зря! И за победу!» — заревел какой-то плечистый детина, а потом подошёл и крепко обнял Майка. - Второй батальон Западно-Кентского салютует вместе со всеми нашему славному главнокомандующему! — выкрикнул кто-то из-за стойки. Чета Гроверов держалась за руки. Майкл улыбался так, что рот у него растянулся до ушей. А Джонни… Если бы кто-нибудь спросил его, о чём он сейчас думает, то сержант Чиверс ответил, что сочиняет признание в любви. К кому? Да есть одна очаровательная леди. Её зовут Жизнь... - За победу! - Гип-гип ура! - За то, что мы все здесь! И за тех, кто пал! - За Корнелию Британскую!!! Урааа!!! - За победу!!!