Больно

      Я бегу, сломя голову, с горы и через пустую безжизненную деревню, не обращая вдалеке и изредка впереди на Заражённых. Даже несмотря на моё натренированное тело, давным-давно готовое к нагрузкам, дыхание сбилось, а сердце бешено стучало не только в груди, но и в ушах. Доходит почти до лихорадочного удушья. Но я продолжаю бежать, несмотря на то, что в глазах плывёт, и я еле различаю от относительно расчищенной тропы заросшую, но вдалеке виднелось свечение прокса, такое яркое и выбивающееся из всей тусклости и темени, так и пленяющий своим золотым цветом…       Фиолетовый… Дрожь пробегает по мне, когда я подхожу к огромному кристаллу, опираясь о стену. Перед глазами всё та же сцена.       «Я доверяю тебе, Джон,» — разносятся по моей голове слова Лололошки перед тем, как я ушёл, оставив его на произвол судьбы в хватке Лукия и Отца…       «Я доверяю тебе, Джон,» — разносится эта же фраза, и чьё-то улыбающееся лицо, и теперь ещё одна боль пронзает меня, а горло сдавливает… Саша…       Вспомнился тот день, когда она умирала, до конца веря в меня, несмотря на то что я не смог её спасти от неизбежной судьбы. И сейчас, только что я бросил своего напарника… Образ и ситуации, так отличные, но так похожие друг на друга, наложились, слились, и лишь схожесть финалов может дать трещину.       И меня пронзает режущая боль, будто с меня наживую срывают кожу. Я чуть не закричал, вовремя стиснув зубы, от чего вырвался лишь душераздирающий рык. Я схватился за грудь, ударившись спиной о стену, сползая по ней вниз. В глазах снова плывёт и мигает фиолетовым. Дышать… Трудно дышать…       Закрывая глаза, я ощущаю… Что я ощущаю?.. Дрожь в теле, судорога в коленях, онемение в плечах, руках и ногах, схожее с болевым шоком. Я поднимаю сквозь пелену, по ощущениям, плотного воздуха ладони. Они дрожат, пальцы непроизвольно дёргаются, а плывущее зрение делает другие картины, будто из них что-то прорастает, отчаянно тянувшись к небу. Грудь снова пронзает боль, на столько резкая и ежесекундная, будто кто-то раз за разом вонзает в меня кинжал, клинок которого был пропитан ядом, что быстро распространялся по телу.       Паника накрывает меня всего, хочу потянутся к точкам на теле, но руки безвольно падают по-бокам. Голова сама по себе откидывается назад, грудная клетка быстро поднимается и опускается, и чувство удушья сдавливает горло. Задыхаюсь и кашляю, я падаю на землю боком и начинаю кашлять. Глотку дерёт, ощущение отвратительно; будто я вот-вот начну харкать кровью… Буэ… По щекам начинают течь слёзы, моё тело чуть ли не кричит: «Да что, чёрт возьми, происходит, прекратите это!», а сердце продолжает рвать и метать, будто оно вскоре остановится. Но разум мой остаётся чист.       «Лололошка… Прямо сейчас ты ощущаешь именно это, не так ли? — мысленно спрашиваю я, физически усмехаясь, будто ожидая хоть какого от него ответа. — Паршиво…»       И я полностью падаю на землю, тяжело дыша, пока, наконец, тело избавляется от боли. И голос раздался в голове:       — Он воплотился.       Это была Мать. Но сейчас мне далеко не до неё. Я прикрываю глаза, привстав на локтях и подползаю к проксу, ложась на него туловищем, заранее расстегнув пару пуговиц на халате. Путеводный прокс неплохо восстанавливает тело, особенно когда ты к нему вплотную и препятствий между вами нет.       Тепло разносится по телу, но внутри холод, пронизывающий до костей Я размеренно и глубоко дышу, после резко выдыхая и открывая глаза. Зрение тоже стабилизировалось.       Ненавижу тебя. Презираю. Завидую, что ты Первый. Но… Я не могу тебе позволить умереть. Не тогда, когда ты нужен этому помирающему миру. Не тогда, когда ты нужен мне.       Стискиваю зубы.       Я не дам умереть кому-либо, кто ещё остался из тех немногих людей, что верит мне, доверяет и готов ко всему. И тем более не тебе. Я сюда тебя притащил, и по моей вине тебя настигло Очищение. Моя ошибка, которая обернулась для тебя такими последствиями. Поверь: я не позволю Лукию и тем более Отцу. Никто из вас двоих, сумасшедших, не получит моего Лололошку в свои грязные руки!