Оболочка

       Ursine Vulpine — Wicked Game (feat. Annaca)        Лу идёт синяя форма. Она проводит пальцами по ткани. Чистая, тщательно выглаженная, без складочки. Лу смотрит на себя в зеркало, ухмыляется и замечает, что выражение собственных глаз не меняется. Взгляд остаётся пустым. Наверное, так и должно быть. Она давно стала ещё одним винтиком системы, крепким, надёжным. Сама выбрала свой путь.        Хотя верила когда-то, что не изменится. Останется всё той же боевой, острой на язык девчонкой из Термитника. Лу всего лишь хотела устроиться на хорошую работу, где можно поднять денег, и считала, что Корпус Содействия для этого отлично подходит. Друзья, особенно Йонас, предупреждали, что в итоге ей придётся бороться против псиоников, против своих же, но она не слушала. Была уверена, что останется самой собой. Форма Корпуса Содействия — всего лишь форма, главное — то, что внутри, в её сердце и мыслях. Как же она оказалась наивна…

***

       Лу сама не замечает, как эта работа её затягивает, занимает важное место в жизни. Перестаёт быть лишь средством для зарабатывания денег. Лу внимает разговорам о том, как существующая система необходима для выживания оставшихся людей, пропускает эти речи через себя и всё чаще понимает, что… согласна с ними.        На тему своей работы она старается как можно реже разговаривать с друзьями, особенно с Йонасом. Знает, как ему не нравится, чем она занимается. Всё осложняется тем, что их отношения в какой-то момент выходят за рамки дружеских. Столько лет они являлись лучшими друзьями, и надо же было этому измениться, когда Лу ушла в Корпус.        Насколько проще было бы потом, встречайся Лу с кем-то из своего нового круга общения. Кей, её милый друг, тоже из Корпуса. Он во многом понимает её, у него самого руки в крови, и так было задолго до встречи с Лу. Кей полностью принимает её такой, какая она есть. Иво Мартен… Так высоко Лу не смотрит, но стоит признать, что приор Инквизиции является привлекательным мужчиной. А ещё Иво знает, какова цена хрупкой стабильности нынешнего уклада. Даже с Даниэль, если Лу вдруг решила бы попробовать серьёзные отношения с девушками, наверняка было бы легко. Но она выбирает самый сложный и тернистый из путей, который поначалу кажется наилучшим — отношения с Йонасом, лучшим другом с юных лет… который ненавидит текущую систему.        Их роман начинается с одного вечера с друзьями в клубе. Немного алкоголя, расслабленная позитивная атмосфера, жаркие танцы… В какой-то момент Лу осознает, что прижимается к Йонасу под ритмичную чувственную мелодию. В воздухе витает пьянящее возбуждение, от его тела исходит жар. Они смотрят друг другу в глаза, не в силах оторваться. И после этого Лу больше не может смотреть на него лишь как на друга.        Наверное, стоило обрубить это на корню. Тогда бы её сердце не дробило на части от боли. Тогда оказалось бы проще пережить то, что случилось потом. Но на тот момент кажется, что отношения с Йонасом — нечто прекрасное, возникшее естественным образом. Они проводят вместе всё больше времени, всё сильнее влюбляясь. Лу удивляется, как они не разглядели друг друга раньше. Она позволяет себе быть счастливой, пока имеется такая возможность.        То, что спустя время у них возникают конфликты из-за её работы, ожидаемо. Йонас с самого начала недоволен, что она пошла работать в Корпус Содействия. Он волнуется, когда Лу получает ранения, особенно после того, как она ловит пулю, закрывая собой приора. Лу оправдывается, что у неё работа такая, и защищать главу Инквизиции — одна из обязанностей. Йонас пытается это принять. Но есть такое, с чем ему гораздо труднее смириться.        Вскоре благодаря расследованию, что ведут Лу и Кей, арестовывают псиоников, виновных в подготовке мятежа, и приговаривают их к казни. Это приводит Йонаса в ярость, ведь он врач, для него каждая жизнь является ценной. К тому же, эти люди — тоже псионики, как он и Лу. Но для неё они, в первую очередь, преступники и убийцы, из-за них могло погибнуть ещё больше людей. Она находит доводы, помогающие Йонасу прислушаться к ней. И себя убеждает, что так было необходимо. Она тем самым другие жизни спасала.        Но самообман рушится, как карточный домик, после первой публичной казни, которую посещает Лу. Тогда собираются прилюдно повесить тех самых мятежников. Она этих отморозков не жалеет. Но знать, что кого-то убьют, и самой наблюдать за этим — разные вещи. Тем более, если это тоже псионики, в каком-то смысле «свои». И именно она поспособствовала их поимке и косвенно — грядущей казни.        В тот день, ясный и солнечный, который в другой раз мог бы показаться ей радостным, они с Кеем должны следить за порядком на казни, чтобы никто, сочувствующий преступникам, не выкинул неожиданный фортель. Напарник, будучи эмпатом, быстро чувствует её нервозное состояние. И когда на шею первому из осуждённых накидывают петлю, шепчет на ухо Лу:        — Не смотри. Так будет проще        Она качает головой. Нет, она будет смотреть. Должна. Это не последняя казнь, которую ей предстоит увидеть во время работы в Корпусе, тем более, сама помогла поймать этих преступников.        Один из них, стоящий ближе к Лу, презрительно кривится и плюёт в её сторону. Слюна не долетает, упав у его ног. Ей не нужно читать мысли, чтобы знать, о чем он думает. Ненавидит за то, что она, такой же псионик, предала своих, отправила их на верную смерть. Вот только для неё эти люди не являются «своими». Они убийцы, угроза обществу. Лу знает, что поступила правильно.        Позже, когда казнь заканчивается, проходящий мимо инквизитор Марк Жонсьер замечает с ноткой уважения в голосе:        — Хорошо держались, мадемуазель Рид. Признаться, я удивлён, ведь это первая казнь, на которой вы присутствовали.        — Всё когда-то бывает в первый раз, — безразлично пожимает плечами она.

***

       Позже Лу думает, нормально ли с таким спокойствием реагировать, когда кого-то убивают на твоих глазах. Она не испытывала того нездорового интереса и возбуждения, что часто читались в глазах людей, наблюдавших казни. Не чувствовала и сострадания к тем, кому была вынесена самая строгая мера наказания. Притом, что в обычной жизни она вовсе не является безэмоциональной, напротив — может ярко среагировать, вспылить. Потом понимает: её просто успокаивает мысль, что такое наказание заслуженно для тех, кто его получил.        Довольно быстро Лу принимает для себя — казнь бывает заслуженной не только для убийц. Каждый человек — винтик системы, и одна бракованная «деталь» может вывести из строя её значительную часть, превратившись в угрозу для общества. Умалчивание важной информации, роковые ошибки, когда хочешь «как лучше» — такое нередко жестоко карается инквизицией. Раньше это возмущало Лу, но теперь она ясно видит последствия неверных решений, когда, к примеру, родители не отдают вовремя в специальный интернат сына-псионика, и он, не умея управлять своими способностями, причиняет вред жизни и здоровью других людей.        Йонас смотрит на такие вещи иначе. Для него жизнь каждого человека — величайшая драгоценность. Лу считает, что можно пожертвовать несколькими жизнями, чтобы уберечь тысячи людей. Для неё цель оправдывает средства. Йонас видит, как меняется её мировоззрение, и это всё больше отдаляет их друг от друга. Со своей социальной группой Лу тоже меньше общается. Постепенно близкие ей люди становятся совсем чужими.        — Дело не в деньгах, не так ли? — однажды спрашивает Йонас, и в его взгляде читается грусть вперемешку с разочарованием. — Ты, правда, веришь во всю эту чушь, которую тебе вдалбливают в Корпусе.        — Верю. И это не чушь, — твёрдо отвечает Лу. — А тебе пора принять, что я больше не та девчонка из Термитника.        — Жаль. Я любил её, — севшим голосом произносит он.        Вот так просто. Любил. В прошедшем времени. Отражение его слов Лу видит и в глазах Йонаса. Крохи теплоты, что он продолжает испытывать к ней, и затмевающую их горечь.        Это была их последняя встреча. И было бы, наверное, лучше, если бы потом Лу больше не услышала о нём. Но всё сложилось иначе.

***

       Лу неторопливо идёт по комнате в своей новой квартире, задерживая взгляд на панорамном окне, из которого видна небольшая часть красивого парка. Она всего года четыре проработала в Корпусе, а уже успела заработать на квартиру в центре Нью-Пари, в которую переехала несколько месяцев назад. Спасибо Мартену, который нередко подкидывает ей большие премии. Но это заслуженно, учитывая, с какой самоотдачей работает Лу.        Учитывая, что личной жизни у неё практически нет, больше всего сил и времени отдаётся карьере. У Лу случаются короткие интрижки, мужчины на одну ночь, изредка — на несколько свиданий. Её личный рекорд после расставания с Йонасом — месяц. После него никто не смог по-настоящему сильно зацепить её.        Взгляд Лу падает на фотографию в рамке, стоящую в ряду других. На ней она изображена вместе с Йонасом. Внутренности словно сжимаются от боли на несколько секунд. Вспоминать о нём до сих пор тяжело, и нужно было давно убрать это фото. Как загипнотизированная, Лу берет его в руки и вспоминает одно из самых тяжелых событий в своей жизни…

***

       Memi — Bitter Heart        В Нью-Пари порой случаются бунты против действующей власти. И каждый чёртов раз мятежников удаётся вычислить и схватить. Наивно думать, что им получится уйти безнаказанными. Так и в этот раз группу людей, готовивших очередной мятеж, арестовывают.        Лу просматривает списки тех, кто состоял в банде, скользя взглядом по незнакомым именам. И вдруг останавливается на одном, отозвавшемся резью в сердце: Йонас Бэр. Лу торопливо перечитывает, надеясь, что ошиблась. Но нет, не показалось… Ладони леденеют, а сердце ухает куда-то в район желудка. Йонас, идиот, неужели связался с мятежниками… Рид пролистывает документы, ища более подробную информацию о нем, о его роли в произошедшем.        Как выясняется, с мятежниками он связан лишь косвенно. Йонас всего лишь подлатал несколько раз тех людей, используя свой дар хилера. А ещё знал, чем они занимаются, какой переворот готовят. Лу понимает: этого достаточно, чтобы он сам себе подписал смертный приговор. Йонас наверняка хотел как лучше, а получилось… не очень.        Времени на раздумья и кусание локтей нет. Лу вскакивает из-за стола, стремительно направляясь к кабинету Иво Мартена. Только он, являясь главой Инквизиции, может помочь Йонасу. Его всё равно осудят, но наверняка имеется возможность смягчить будущий приговор, чтобы вместо казни назначили заключение.        Лу стучит для вида и, не дожидаясь ответа, входит. Едва посмотрев на приора, понимает: он знает, зачем она пришла. И всё же Иво уточняет:        — Полагаю, ты здесь, чтобы просить за Йонаса Бэра?        — Да. Он мой… — начинает Рид и заминается. Её кто? Друг? Они пару лет точно не виделись и не разговаривали. А до этого были гораздо больше, чем только друзья.        — Это не важно, — говорит он тоном чуть более тёплым, чем Лу ожидает. — Я помню, как ты говорила о нём, о том, что он дорог тебе.        Это было так давно… И всё же Иво помнит. Его выражение лица кажется бесстрастным, как обычно, и всё же Лу способна разглядеть в нём сочувствие и печаль. Это проявляется во взгляде, в едва опущенных уголках губ. И выглядит таким искренним, что по её позвоночнику пробегает дрожь. Она догадывается, какой получит ответ.        — Я бы хотел помочь тебе, — произносит Мартен. — Но не могу. Перед законом все равны. Как я смягчу приговор одному, наказав остальных по всей строгости?        Лу хочет возразить, что прежде такие прецеденты бывали. Ещё до того, как их мир необратимо изменился, преступники нередко совершали сделки со служителями закона, взаимовыгодные обеим сторонам. Она видела это в доштормовых фильмах, читала в специальных книгах. Но это было раньше. Мир был другой, законы другие.        — Йонас ведь не принимал участия в акциях протеста. Он никого не убивал, — говорит Лу. — Он только лечил… Почему его должны казнить, как и убийц?        — Твой друг покрывал мятежников. Достаточно того, что он знал и молчал, — отвечает Мартен. — Но ты и сама это понимаешь. Что до степени наказания… Его действия — или бездействие, если точнее — уже караются смертью. Я бы приговорил остальных к более высокой степени наказания… но её просто нет.        Лу молчит, понимая, что у неё нет никаких доводов против слов Иво. Она его не переубедит. Впрочем, не надеялась особо, а пошла к нему, влекомая каким-то отчаянным порывом, не способная принять, что дорогой ей человек погибнет из-за своих либеральных взглядов. Лу всегда опасалась, что однажды это выйдет боком Йонасу. И неважно, что они с ним давно пошли разными дорогами. Сердце за него всё равно болит.        — Я понимаю. Не стоило тебя просить. Прости, не хотела доставлять проблем, — упавшим голосом произносит Лу.        — Не извиняйся. Мне жаль, правда, — негромко говорит Мартен. — Мы с тобой не роботы, и это естественно — чувствовать, переживать за близких нам людей. Но есть вещи, которые важнее нас и наших эмоций.        «И чужих жизней», — обречённо думает Лу, выходя из кабинета Приора.

***

       На казнь Йонаса она не приходит. Знает, что не сможет на это смотреть. В этот день Лу дают выходной, и она догадывается, что это Мартен постарался. Она смотрит на телефон, видит два пропущенных вызова от Кея и выключает его. Сейчас Лу не способна ни с кем говорить.        Она садится прямо на пол, съеживается, обхватывая руками колени, и думает о Йонасе. Ждёт ли он, что Лу придёт на его казнь? Как отреагировал бы, если бы она явилась? Плюнул бы в её сторону, как мятежник на первой казни, на которой она присутствовала как член Корпуса Содействия? Или был бы рад, что в такой тяжёлый момент с ним пришла попрощаться та, кто прежде являлась для него дорогим человеком? Лу всего этого уже не узнает.        Она думает, что слишком слаба, раз не может смотреть Йонасу в глаза на его собственной казни. Она могла бы сделать для него напоследок хотя бы это, раз не стала ему хорошей девушкой, разрушила их дружбу и любовь. А теперь и сам Йонас станет лишь воспоминанием.        Лу не сдерживает горькие слёзы. Сейчас, когда её никто не видит, можно поддаться эмоциям. Боль так сильна, что будто разрывает тело изнутри. Не в силах выдержать её, Лу кричит, громко, срывая голос. Мебель в комнате шатается, что-то падает и разбивается, а окна разлетаются на осколки. Рид чувствует резь в глазах и, коснувшись век пальцами, видит кровь на своих руках. Перенапряглась. Но это последнее, что её заботит в данный момент.

***

       Лу открывает ящик письменного стола и прячет в него фотографию, чтобы не мозолила глаза лишний раз. Воспоминания о Йонасе, о том, как всё закончилось не только для их отношений, но и для него самого, причиняют боль. Будет лучше, если они останутся не на поверхности, а в глубине её сердца, куда Лу старается редко заглядывать.        Только спустя некоторое время после казни Йонаса Лу осознала, почему на самом деле не пришла на неё. Не потому, что не могла смотреть ему глаза в такой момент. Просто он для неё не являлся бы обезличенным преступником, противником системы, чью смерть Лу посчитала бы скорее во благо. Нет, Йонас оставался для неё дорогим человеком даже после того, как их дороги разошлись, и они оказались по разные стороны.        Если бы Лу увидела воочию его казнь — все её новые принципы могли пошатнуться, а то, во что она теперь искренне верила, потеряло бы значение. Её верность системе развеялась бы на ветру, словно пыль. А этого она не могла допустить…        Синяя строгая форма стала такой привычной, почти неотделимой частью, что Лу невольно удивляется, вспоминая себя без неё. Оттенок ткани радует глаз, фасон идеально подходит её фигуре. Но иногда… Иногда Лу кажется, что под этой формой ничего нет, осталась лишь она — пустая оболочка без души, надежд и мечтаний, ничем не отличающая её обладательницу от других служителей Инквизиции.        Но она сама выбрала этот путь.