Травница

      Слёзы Кадзуйгецу, к удивлению Маомао, быстро прошли. Она ожидала, что он будет заливаться ими всю ночь, но он довольно быстро взял себя в руки.       Фэйцяо воспринял слёзы отца как некоторую данность и никак не среагировал. Мальчишка был вымотан долгим днём и почти сразу уснул, как только удостоверился, что оба родителя рядом с ним.       Ирис, наоборот, была поражена реакцией господина. Для неё он был гордой скалой, страшивший одним шорохом своего платья всех больших вельмож, прибывших в их дворец. Девочка, ошарашено распахнув глаза, наблюдала за тем, как незнакомка, представившаяся ей как Маомао, мягко смахивает последние слезинки с фарфоровых щёк, целует зарёванные ресницы и тихонько воркует.       «Не плачь, любовь моя»       «Прости меня, я испугалась, что не уберегла твоего сына»       «Ты так плачешь, будто у тебя что-то болит»       Девушка ворковала, мягко касалась и иссушала слёзы.       Для Ирис это было дикостью. Как эта девица может так говорить с наместником небес на земле. Да, она мать его сына, но девочке известно, что как только господин станет императором, у него будет сотня наложниц и бесчисленное количество сыновей. Разве это оправдывает то, «как» она к нему прикасается.       — Как там мой папа? — Мягко спросила Маомао, когда слёзы почти утихли.       — Ракан в порядке, я приказал его не будить. Завтра утром скажу лично, что ты очнулась. Пускай пока спит.       Девушка легко улыбнулась.       — Пускай накопит побольше слёз.       Мужчина тихонько засмеялся её словам.       — Ага, завтра будешь его успокаивать.       — Думаешь, мне хватит одного дня на это?       — Нет, он плохо держался с момента, как ты нашлась. Сорвётся. Ну, мы его спрячем подальше от глаз дипломатов, и пускай ревёт, сколько посчитает нужным.       — Ага.       — А Ломень, прости, милая, он умер от старости год назад, — мужчина тут же прижал девушку к своей груди и затараторил, — он умер спокойно и быстро. Уснул, не мучался ни дня. У него всё было.       — Жаль, что меня не было рядом, — судя по голосу, девушка тоже вот-вот расплачется.       — Ракан тогда неделю от себя не выходил, подпускал к себе только сына с Меймей. Ну и Ирис, конечно, он в ней души не чает.       — А почему мужское имя? — Маомао отстранилась от груди возлюбленного и посмотрела на девочку, что всё это время сама внимательно за ними наблюдала.       — Взгляни на неё, как только она родилась, стало сразу понятно, что другое имя ей не предназначено.       — Наверное. Малютка, а что ты не спишь? Мы тебе разговором мешаем?       — Нет, — пискнула девочка. — я просто не могу взять в толк, кем вы приходитесь господину.       — Ну, — Маомао в задумчивости коснулась своего подбородка натруженными пальцами, и Кадзуйгецу не дал ей ответить.       — Будущая жена.       — Ха, для дурнушки, подобной мне, слишком высокий титул, — отмахнулась девушка.       — Почему же, Ракан признает тебя.       — Ну, у него же родилась дочь от законной жены Меймей.       Ирис хихикнула.       — Химавари мальчик.       — Конспирируетесь, значит, — подытожила Маомао. — Тем более, если у него есть наследник мужского пола, я не у дел.       — Тебе же только титул нужен, на его земли тебе было всегда вообще всё равно.       — Согласна, — Маомао устало опустила голову на плечо возлюбленного. — Я ещё очень слаба после яда.       — Тогда ложись спать.       — Ну как же я лягу спать, не разрешив нашу маленькую загадку. Кто же я этой чудной малютке.       — Она твоя младшая сводная приёмная сестра, ну а ты, соответственно, старшая, Маомао.       — О, чудно, а я думала, что вы уже подобрали моему братцу наложницу, — девушка устало улыбнулась и шепнула. — Давай спать. Я вымоталась, даже не вылезая из кровати.       Кадзуйгецу согласно кивнул, и девушка улеглась так, чтобы чуть приобнимать со спины всё это время мирно сопящего сына. Господин же лёг рядом и, чуть приподняв одело, предложил Ирис пристроиться у его бока, на что девочка охотно согласилась.       — Спи, крошечка, — шепнул Кадзуйгецу, целуя девочку в макушку.       К удивлению Ирис, последовал и второй поцелуй от Маомао.       — Спи, завтра суматошный день, — непривычно грубая рука девушки погладила малютку по голове. Во дворце у людей были куда более мягкие руки.       Ирис как-то невольно зевнула и, наконец, провалилась в сладостный сон.       ***       Утро Ракана было обычным. С первыми лучами рассвета он поцеловал в лоб жену, что всегда оставалась в постели до момента, когда солнце окончательно вступит в свои права. Прошёл в комнату детей и уже привычно не обнаружил там Ирис. Как и своего внука, которого тоже тут разместили. Химавари же послушно сопел в подушку, ожидая, пока ласковая рука отца пробудит его своим прикосновением.       — Просыпайся! Знаешь, куда подевались твои подельники?       — Нет, пап, они ещё вечером ушли.       — Понятно, как спалось?       — Тихо.       — Хорошо, — Ракан потрепал немного сына по голове, и мальчик устало зевнул.       — Ещё бы поспать.       — У тебя сегодня много занятий.       — Хорошо, пап.       Попрощавшись с сыном, старик вышел в свой личный внутренний сад, которым заведовала его жена. Букет ароматов ударил ему в нос, впрочем, никак не трогая сердце.       Служанки, прислуживавшие ему последние два года, сегодня были немного странными.       Плечи чуть более сутулые, чем обычно, руки встревожено подняты к лицу, шаги неравномерно отбивают ритм по доскам пола.       — Девки, идите-ка сюда, — фигуры будто обожгло кипятком, когда господин позвал их, и он тут же понял, что его беспокойство было оправдано.       Эти две служанки были глупы как пробки, и именно поэтому он держал их при себе.       От небольшого ума они впитывали в себя все, даже самые бредовые слухи и легенды, гуляющие по дворцу.       — Господин Ли, мы… — щебетнула та, что повыше.       — Господин приказал вас не беспокоить, — скрипнула вторая.       — И каков же повод?       Фигурки служанок переглянулись.       — Девушка, мать мальчонки.       — Фэйцяо.       — Девушка, мать Фэйцяо, пришла вчера в себя.       — Что? — Рыкнул старик, и служанки от испуга тут же принялись кланяться.       — Нам приказали.       — Простите, господин.       — Милуйте.       — Иди делать дела, — приказал он, и девушки, благодарно кивая, ушмыгнули восвояси разносить слухи о том, что Ракан был очень зол, когда узнал, что девушка очнулась.       А Ракан спокойно пошёл вперёд. Каждое утро последние годы он ходил по этому маршруту. Внутренний сад, веранда, внешний двор, подмостки Главного дворца, веранда, открывающая дивный вид на маковое поле, коридор и комната Кадзуйгецу. Путь был привычным, но будто растянулся на многие дни пути оттого, что он должен был спокойно идти, не сорвавшись на бег.       Его любимая дочь там, очнувшаяся от яда. Лекари всё это время твердили, что даже если она очнётся, её ум может быть не в порядке. О, как все эти дни он гнал от себя тягостные мысли, что она очнётся обращённой в бездумную куклу. Да, он бы любил её и такой, но в своё время он полюбил дочь ещё больше за острый ум, что передался её от него и матери. За саркастичную улыбку и за выражение лица, наполненное таким омерзением, что он начинал сомневаться, не обратился ли он в слизня.       И вот, наконец, он на веранде Главного дворца. Ещё пару шагов, и он увидит заветную дверь.       — Дрянная девчонка! — Взревел мальчишеский голос. — Отдай шпильку!       — Она тебе не идёт! — Девочка выскочила из-за поворота и чуть не врезалась в приёмного отца. Стоило ей его увидеть, как она испугано прижала добычу к груди. Он давно мог видеть эти испуганные огромные глаза. Давно мог различать черты её лица.       — Проказничаешь? — Спросил он, тщательно скрывая удивление от того, что девочка вполне неплохо говорит, хотя раньше из неё с трудом можно было вытянуть хоть одно слово.       Она склонила голову, и Фэйцяо смог нагнать её и без труда выхватить украшение из рук.       — Тоже мне, — фыркнул сорванец. — Нужна она тебе. Что молчишь? — мальчик наклонился, чтобы посмотреть в глаза подруге, а та тут же отвернулась. — Ты чего ревёшь? Эй, — он посмотрел на дедушку и, вмиг подумав, спросил у него. — Она о вас стукнулась?       — Нет, — ответил старик.       — Хм, да не нужна мне эта шпилька, держи, — он попытался вернуть простое деревянное украшение, но девочка не сжала ладонь, в которую он вложил его. Он не сдался и повторил попытку, шпилька опять с грохотом повалилась на пол.       — Она ведёт себя немного странно, — Кадзуйгецу появился из-за поворота вслед за детьми. — Может, боится, что ты будешь ругаться?       — Папа будет плакать, не хочу смотреть, — буркнула себе под нос девочка.       — А шпильку-то зачем ронять? — удивился Фэйцяо и в третий раз всучил подруге украшение. — Держи крепко, а то она и сломаться может.       — Джинши, — Ракан не знал, как спросить.       — Она в порядке, в полном. Мы вчера разговаривали. Она просто немного сонная и ещё спит, а эти сорванцы поругались из-за шпильки. Причина спора, я думаю, не ясна и им сами.       — Ты уверен, что она… — голос старика дрогнул от подступающих слёз, и девочка впилась тонкими ручками в его платье.       — Не плачь, — шепнула она, уже тоже заливаясь слезами. — Какая-то ты у меня плаксивая в последнее время, — старик поднял на руки девочку, что до появления Фэйцяо во дворце почти всё время молчала и вообще не плакала.       — Растёт, — спокойно добавил Кадзуйгецу. — Проходи, Маомао скоро проснётся, я пытался оттащить от неё детей, но тут такой скандал сразу разгорается.       — Ирис тоже отказывается уходить?       — Ага, — старик вошёл в комнату, где за время их небольшого разговора спящая на пышной кровати девушка проснулась и, будто это самая тяжёлая на свете задача, сидела, опираясь руками о подушки.       — Папа, — скрипнула она, — мне ещё не хорошо.       Старик со свистом втянул в себя воздух и к своему удивлению понял, что его глаза не наполняются слезами.       — Ты не рад меня видеть? — неуверенно спросила Маомао.       — Почему ты так решила?       — Ты не плачешь. Тебе свойственна некоторая сентиментальность в такие моменты.       — Мне Ирис запретила.       — Страшная девчонка.       — Как и её сестра, — он опустился на кровать и коснулся щеки Маомао. — Я скучал.