Темное наследие

Нино

      Из палаты Арианны донесся громкий и отчаянный крик.       Я вбежал в палату с пистолетом и увидел, как моя дочь в мертвой хватке сжимала свой любимый светильник, разбившийся вдребезги от её силы и вызвавший кровь на её руках, потекшей струей на белоснежную простынь. Она сидела на койке и смотрела сквозь стену, словно пыталась что-то понять, что-то увидеть.       Рядом со мной оказалась Киара, сжимавшая свой рот ладонью, чтобы не заплакать от ужаса. Она сделала шаг к Арианне, но я остановил её.       — Нино…       — Нет, Киара. Не смей подходить к ней прямо сейчас. — Сказал я твердым голосом, но внутри я почувствовал страх за состояние Арианны. Она была похожа на бездушную куклу.       Вернув пистолет в кобуру, я боковым зрением заметил, как в палате выстроились Алессио, Массимо, наблюдавшие за своей сестрой с полным непониманием; Итана, ужаснувшегося всему этому; Невио и Савио, в глазах которых горела чистая ненависть к людям, сделавших с ней это.       Алессио собирался приблизиться к Арианне, но сказанное ею удивило и одновременно ужаснуло каждого:       — Не подходите. Никто. Выйдите все.       — Арианна…       — Что-то непонятно, Алессио? Я сказала вам четко и ясно: выйти каждому, — она посмотрела на своего старшего брата, и в её глазах забушевала битва, холодная от боли, ненависть с любовью, а потом снова ничего.       Вот теперь я стал бояться того, что для Арианны произошедшее стало переломным моментом. Катализатором, который может уничтожить её человечность.       Её карие глаза, живые и всегда счастливые, как у Киары, всегда твердили мне, что моя дочь — не я, что Арианна — самый добрый человек на свете, как и её мать. Однако на момент её нахождения после похищения я заметил ещё кое-что — ее глаза. Они не были карими. Они были серыми.       Арианна была единственной в своем роде, имея такую изюминку, когда в приступе злости — настоящей злости — её шоколадные глаза сменялись на стальные — серые.       — Папа, пожалуйста, — тихо взмолилась Арианна, смотря на меня.       — Покиньте все палату. Немедленно, — приказал я каждому, и все вышли, лишь Массимо с Алессио засомневались, но вскоре и они оказались за дверью, последний раз бросив на свою сестру взгляд, полный вины и сожаления.       Киара все ещё не отпускала мою руку, дрожа всем телом. Я поцеловал её в лоб.       — Тебе тоже следует уйти, Киара.       — Нет…       Я отрицательно покачал головой.       — Это для твоего же блага. — Подтолкнул я её к выходу, и она, всхлипывая, ушла к сыновьям.       Я подошел ближе к дочери и сел на край кровати. Изучив её ладони, я заметно расслабился. Впрочем, крови не так много, чтобы говорить о чем-то серьезном.       Я мог бы прямо сейчас вылечить её раны, но прошлое снова держало ее в безжалостной хватке, и меня беспокоило, что она, как и после похищения, не захочет, чтобы к ней кто-то прикасался.       — Мне необходимо вылечить твои раны, Мерцание. — Получив молчаливый кивок, я продезинфицировал руки и снова взглянул на неё. Её кудри прилипли к коже от пота, а губы кровоточили от чрезмерного кусания. — Это может быть довольно больно.       — Я смогу вытерпеть.       Арианна говорила правду. Я никогда не мог понять, когда ей больно, потому что она очень ловко скрывала свою эмоциональную часть ото всех. Но я все равно выдал ей Тайленол, который она выпила. Я быстро вытащил два осколка, которые не зашли глубоко и можно было не зашивать рану. Влажной тряпкой вытер её руки от крови, потому что вряд ли она сама сможет добраться до раковины, и перемотал бинтом.       — Что случилось? — спросил я. — Тебе всегда снились ночные кошмары, но в этот раз это вышло на слишком опасную стадию, Мерцание?       Она тяжело вздохнула.       — Да, — пробормотала Арианна.       — Я поговорю с твоим психотерапевтом и…       — Папа, — перебила она меня, не дав закончить. Я оценил её выражение лица, но она стала нечитабельной. — Я не уверена, что готова видеться с ним и говорить о кошмарах. Мне бы хотелось забыть о сне, в котором труп преподносит свое сердце, как подарок… — она осеклась.       Со стороны я выглядел слишком спокойным, но внутри меня что-то рухнуло.       Этот её кошмар мог быть её воспоминанием.       Блядь.       Что с дочерью произошло много лет назад?       Она была ровно неделю в руках врагов, но за эти жалкие семь дней изменилось многое, в частности — Арианна. Мы так и не смогли найти тех, кто был причастен к её похищению и это заставляло меня злиться на самого себя. Тот кошмарный день, когда мы нашли её маленькое тело в студеную зиму в окружении воронов, все ещё хорошо помнился мне. Было неизвестно, сколько она пролежала на сильном морозе в своем белом платье, но то, что она выжила при таких суровых условиях — чудо. После этого она ушла в себя почти на год, толком не общаясь ни с кем, но помогала каждому, кому была необходима помощь. Она была живым призраком. И спустя время Арианна стала приходить в себя и стала нормальной, стала прежней. Когда я впервые решил с ней поговорить о том, что с ней там случилось, она поразила меня своим ответом:       «— Не помню…», — семь букв, два слова, одно предложение, и этого было достаточно, чтобы я убил весь чертов городок с мексиканцами от демонической ярости, от разъедающей вины перед единственной дочерью.       Что с ней там произошло, раз её подсознание решило скрыть этот случай?       Этот вопрос я задавал каждый раз и по сей день, но в одном я был уверен точно — что-то ужасное. Именно поэтому я пришел к решению — когда Арианна настаивала на том, чтобы вспомнить — обмануть её разум с помощью её психотерапевта, который на протяжении последних нескольких лет запутывал её дорогу к утерянным воспоминаниям, неправильно её направляя.       Арианна замешкалась:       — Что, если я больна, папа?       — Не смей даже думать так.       Ее губы дрогнули в полуулыбке.       — Все эти сны… ты же не думаешь, что это мои воспоминания? Потому что впервые, папа, это выглядело так реалистично, что я испытала настоящий страх. Всё то время, что я гналась с мистером Кларком за утерянной частью памяти, показались спустя столько работ и усилий, и каким образом? Сном. Не местами, которые я любила посещать, не игрой на скрипке, к которой я все ещё боюсь приблизиться, не рисованием, а сном. Или правильнее будет сказать прошлым? — поколебавшись, она встала с постели. — Просто… это слишком. Вот почему ты был против этого.       Я смотрел на её фигуру. Арианна не должна была вспоминать ради своего же здравого рассудка. Но они стали приходить ей через сон. А как? Черт возьми. Я был уверен в том, что её уже никогда не будет беспокоить её прошлое, поэтому разрешил Итану появиться в её жизни. И прошло ведь несколько дней, как она была с ним и всё было нормально. Значит, это точно не было вызвано им, который был когда-то связан с ней. Тогда что посодействовало этому?       — Я причиняю боль маме и братьям, так ведь?       — Они справятся, — соврал я. Ей не стоит знать, как Киара плачет каждую ночь, а на утро улыбается дочери; не стоит знать, как я застал Алессио с выпивкой в руках; не стоит знать, как Массимо не выходил целые сутки из комнаты, а когда вышел — убивал каждого врага. Каждый из них сломался. Потому что они чувствуют это во второй раз. И на этот раз никто из нас не знает, сколько пробудет Арианна в таком состоянии.       — Папа, что означает это выражение твоего лица? — спросила она. Я не ответил. — Как бы страшно ни было, я должна вспомнить.       — Есть вещи, которые должны быть похороненными. Твое прошлое одно из них. Я не знаю, что ты увидишь и узнаешь, если ослушаешься меня, но не дави на себя. — Я встал и заметил, как напряглось тело Арианны, когда собирался положить руку ей на плечо. Воздержавшись, сделал несколько шагов назад, давая ей больше пространства. Она расслабилась.       — Спасибо.       — За что? — удивился я.       — За то, что понимаешь меня.       Тяжело вздохнув, я вышел из палаты, плотно закрыв дверь. Арианна не послушает меня и сделает всё по-своему. Она никогда не поддавалась чужому влиянию, даже моему.       — Сможет ли она пережить это? — вопрос Итана, наблюдавшего через стекло за Арианной, заставил меня остановиться. К моему сожалению, я не знал точного ответа.       Подойдя к нему, я сжал его плечо.       — Не вини себя.       — Как я не могу? — жестко процедил он. — Именно она стала причиной продолжения моей жалкой жизни, она вселила надежду, а сейчас я не могу помочь ей, как когда-то она помогла мне.       — Арианна сильная.       — Вы думаете, что она вернется к нам такой, какой была все это время, или такой, какой стала после похищения? — он повернулся ко мне и глаза его потемнели.       — Она вернется к нам.

Алессио

      Я стоял, облокотившись о стену и смотрел за сестрой, которая играла в шахматы со своим психотерапевтом. Она не видела меня, и я старался не показываться ей, потому что видеть её выражение лица был не готов. Холодность. Она на протяжении недели общалась только с отцом, а редко — с мамой, которая становилась печальнее с каждым новым днем. Мои внутренности жаждали насилия и мести. Я не могу забыть обо всем этом и мне хочется, чтобы все, кто притронулся к ней, истекли кровью, хочется сломать этих подонков.       Арианна встала и попрощалась с мистером Кларком. Когда она подняла свои глаза и встретилась с моими, её рука автоматически потянулась к её синей ленте на запястье. Я отшвырнул сигарету и ушел. Внутри всё сжалось. Ее лента появилась после похищения, и после этого она с ней никогда не расставалась, и на моменты её страшных эпизодов или боязни кого-то, она сразу тянулась к ней, чтобы успокоиться.       И сейчас она боялась меня.       Распахнув двери, я собирался выйти из больницы, но голос Арианны остановил меня:       — Алессио, подожди.       Я обернулся и увидел сестру в двадцати метрах, которая теребила свое тонкое белое платье своими забинтованными руками, заставляя меня ещё больше пронзить холодной решимостью убить всех.       — Я не боюсь тебя. И никогда не боялась. Я не хочу, чтобы ты с Массимо считали, что меня ужасает ваша компания. Вовсе нет. Хочу дать вам знать, что я люблю вас так же сильно, как и раньше. Не усомнитесь в этом, пожалуйста. Не могу видеть, как вы страдаете, не стоит терзать себя. Я смогу вытерпеть всё, но не это. Мне не хочется потерять вас. — Голос её стал тише, а глаза — потеплели. Она подошла ко мне и, закусив губу, обняла крепко. Зная, что ей близость дается очень сложно, мне хотелось утонуть в этих ощущениях, потому что её объятий стало достаточно для того, чтобы убедиться, что Арианна всё ещё с нами. Внутри меня что-то кольнуло и сделалось легким. Её запах ванили сбивал больничный аромат. Я обнял её в ответ, зарываясь в волосы.       — Мы всегда будем рядом. Что бы ни случилось.

***

      — Ты ведь злишься на меня, правда? — усмехнулся Ноа, стоявший спокойно. Я направил свой пистолет на него, в то время как он даже не дернулся. — Злость вызвана тем, что это я вытащил вашу любимую младшую сестру и привез в больницу, когда вас, братьев, не было в её переломный момент, когда она больше всех нуждалась в защите и помощи, — он смаковал каждое слово, чтобы каждая гребаная буква дошла до моего сознания. И у него получилось, потому что я выстрелил в окно рядом с ним, едва сдерживая свою ненависть.       Этот ублюдок говорил правду, о которой я не хотел знать. Что это он вытащил Арианну из лап смерти; что это он нашел её.       Все наши планы по истреблению мексиканцев сработали, но потом, когда мы собирались возвратиться обратно в Лас-Вегас, узнали, что на Изабеллу собирались напасть и похитить, и если бы мы не подоспели вовремя, то она была бы не с нами. Вот почему мы задержались. Я готов был метать огни и истребить всех и сделал бы, но в это же время на наши сотовые пришло уведомление, что особняк взломали. Время на возвращение домой заняло бы более четырех часов на небе, а к этому времени могло произойти всё, что угодно, и тогда папа, не задумываясь, попросил Николаса Картера, уехавшего раньше нас всех, поехать к ним и защитить каждого. Потому что их дорога заняла бы полчаса.       По просьбе отца Николас сделал то, что от него требовалось. Все были в порядке, только Арианна пострадала, которая лежала в больнице к нашему приходу.       — Хочешь, чтобы я выстрелил тебе в живот, туда, где рана ещё не зажила до конца? Так желаешь закончить начатое? — спокойно спросил я.       Ноа медленно усмехнулся. Его выражение лица мне не нравилось.       — Хм, будет ли тебе интересно узнать, кто выстрелил в меня? — он заставляет меня своими словами превратиться в страшную версию себя. — Как ты посмотришь на то, что мне удалось прикоснуться к ней без вашего спроса? Или перефразируем вопрос: что, если я уже сделал это? — хищно посмотрел он на меня, и я набросился на него, приставив к его горлу нож.       — Я убью тебя.       — Поверь, мне тоже хочется твоей смерти, — грозно прошептал он и оттолкнул меня от себя, вытряхивая невидимую пыль со своей белой рубашки. — Если бы не Арианна, твой труп красовался в моем доме, — бросил он и исчез за поворотом.       Я был сбит с толку. Какого хрена он только что сказал?