Плохая концовка

«Мне кажется, это я тебя вернул. Там, в месте силы».

***

Дожидаться, пока все точно улягутся и заснут, пока комендант завершит обход временной казармы, пока задремает, потеряв бдительность, ночной дежурный, приходится долго – но глаза, невидящим взглядом уставившиеся в потолок, даже не начинают слипаются. Полночь. Час ночи. Два часа. Пора. В такое глухое время вероятность, что его, бесшумно скользящего между тенями по территории, отведенной под цели военных, засекут, стремится к нулю. Кадет двигается по лесу сперва бегом, потом, все-таки наплевав на предосторожности, оборачивается птицей. Путь много времени не занимает: удобное расположение базы. Из-за деревьев показывается старый полуразвалившийся дом, в котором угадываются до боли знакомые очертания. Вот он и на месте. Сердце в груди начинает болеть еще до того, как Кадет переступает порог. – Где ты? – зовет он негромко, втайне желая – и как давно он, интересно, позволил себе желать? – никого здесь не увидеть, или увидеть, но иного, словно возможно некое чудо, из-за которого тот, кого он собственными руками привел сюда, может вдруг преобразиться. Надежды не оправдываются. Из глубины дома показывается, опираясь на деревянную шаткую стену, бледное тело в мешковатой одежде не по размеру. Кадет тяжело вздыхает, опускаясь прямо на грязную траву, проросшую сквозь половицы. – Я, кажется, учил тебя здороваться. – Привет. От этого тихого, ничего не выражающего звука, по какой-то причине похожего на человеческую речь, по спине бегут мурашки, а внутренности скручивает в судороге. Но Кадет продолжает разговор, стараясь держать лицо, словно играя в тупом, бездарном спектакле. – Привет, – отвечает, избавляясь от этой раздражающей формальности, и замечает: – Ты не улыбаешься. – Ты тоже не улыбаешься. – Но ты должен, – голос дрожит, но он старательно подавляет вырывающееся наружу отчаяние. – Ты всегда улыбал... улыбаешься. Существо, когда-то бывшее Игроком Шесть Четыре Пять Два, послушно растягивает по-лягушачьи длинные и тонкие губы. Даже напрягает мышцы около глаз, ровно так, как его учили, слегка их щуря. Улыбка все еще выглядит неестественной, а взгляд – мертвым. Мертвым, как и он сам. Кадет проклинает тот день, когда вонзил нож в чужое сердце, и тот день, когда земля зачем-то воскресила умершего от его рук – только вот воскресила не до конца. – Как тебя зовут? – Я не знаю, – равнодушный, безэмоциональный ответ. Как и всегда. Имя – первое, после жизни, что получает человек при рождении, имя определяет судьбу, имя хранит в себе ценность личности. У игроков нет имен, потому что они рабы, и их личности Ястребам бесполезны. У Ястребов на службе нет имен, потому что они представляют собой армию, единую волю Империи и безличную силу. А он так и не узнал, как его звали, и этого уже не изменить. Имя стирается первым после смерти. По какой-то причине Кадет это понимает. Почему оно никак не может вспомнить, каково быть живым? – Ты – золотой стриж, – начинает он обречённо. – Ты мечтаешь вернуться домой. Спасти свои земли. По виду существа сложно понять, прислушивается ли оно или просто смотрит перед собой. Тени вокруг сгущаются. – Ты любишь животных, – говорит громче, словно это может все исправить, надрывистее, – тебе нравится помогать людям, всем подряд, даже если они плохие и причинили тебе зло, ты любишь улыбаться и шутить, тебе нравится исследовать мир, ты сильный и упрямый, ты никогда, никогда не сдаешься, и, – щеки внезапно становятся влажными, маска мерзко намокает, но Кадет не обращает на это внимание, не в силах остановиться, – я не понимаю, я не верю, что ты так просто мог умереть, оставив от себя лишь подобие человека, с разумом, но без души, ты не мог... – он срывается на жалкий и противный хрип, заменяющий крик боли, словно даже сейчас не может себе позволить выразить все то, что раздирает грудную клетку изнутри острыми когтями, – ты не мог все так легко бросить. Тело напротив остается безучастным, не будучи наученным, как положено реагировать на длинную речь без единого прямого вопроса. Слезы душат, и он сжимает лицо ладонями, давит пальцами на веки, бессмысленно пытаясь остановить поток. Нужно будет найти озеро, тщательно умыться, вернуться в казарму и поспать хотя бы пару часов, чтобы никто ничего не заметил утром. Чтобы следующей ночью снова безуспешно, лишь вгоняя глубже лезвие ножа уже в собственное сердце, проворачивая его внутри, пытаться вернуть то, что никогда не имел.