Голубая кровь.

— Не хотите... Зайти на чай? — после секундной паузы спрашивает демоница. — Если не помешаем тебе. Нас целая толпа. Некоторые не были в душе после смены, — он неловко хмыкает, намекая на себя — Уверена? — Если говорю, значит уверена, — миролюбиво фыркает женщина.       Джаз улыбается с легкой тенью смущения, уже готовый что-то сказать, как вдруг чувствует, как неизвестно от чего по спине бегут мурашки и волосы на затылке встают дыбом. Шестое чувство неизвестно от чего дает о себе знать. И это заставляет насторожиться... Секундная заминка не ускользает он внимательного взгляда Арсении. Она вопросительно приподнимает бровь. Мужчина лёгким кивком просит не придавать этому значения. — Ну так? — Да! — звонко восклицает Блëрр, запрыгивая старшему демону на плечи, Джаз кряхтит, удерживая равновесие только с божьей помощью — Я могу быстро сгонять в круглосут за конфетами. Он в паре кварталов, я быстрый, буду через пять минут!       Джазу ничего не остается, кроме как согласиться.

***

      Все замки и ставни на дверях и окнах мигом запираются по одному только щелчку пальцами. Раньше Милаш могла только мечтать о владении силой с такой легкостью, но сейчас она не чувствует от этого восторга. Не до него пока. — А теперь выкладывайте. Какого черта демоны высшей касты делали в кафешке Богом забытого городка? Что значит этот многозначительный взгляд от Магнуса? И кто, блять, шпионит за моим домом каждый гребаный день?       Тейлгейт скалит зубы и гортанно рычит. Светлая шерсть становится дыбом и начинает поблескивать в белом свете старой люстры, а небесные глаза светиться потусторонним огнем. Демоны вздрагивают и пятятся назад, округлив глаза. — Тише Тейл, — шикает на него демоница. Зверь осекается и прячет клыки, но не отступает, угрожающе глядя на компанию в гостиной исподлобья — Ради всего Адского пламени, прекращайте. Можно подумать, я тут на вас переплавленный из райских копий автомат наставила, — она ворчит, закатывая глаза. — А вдруг? — пытается было отшутиться Джаз, но быстро прикусывает язык под ледяным взглядом, — Арсения, я не буду даже пытаться отнекиваться, раз уж ты и так знаешь... — О, меня не принимают за дуру, спасибо большое, — язвительно скалится демоница. — Но я не могу тебе рассказать... Ничего, на самом деле. Ты гражданская. Я по уставу просто не имею права говорить хоть что-то. — О, то есть, если я по незнанию случайно прирежу одного из ваших, ты возьмешь за это ответственность? Ты ведь ничего мне не можешь объяснить. А я не знаю, кто там у меня за окнами ошивается, — фыркает Арсения, складывая руки на груди. — Кто у тебя за окнами ошивается не знаю и я, — настороженно бурчит демон, бросая взгляд на стекло и темень за ним — Эта информация либо выше моего уровня допуска... Либо к нам вообще не относится. — В каком смысле? — Ммм... Мы не единственная организация в этой части Ада... — коротко поясняет мужчина. И затыкается.       Женщина смеряет всех присутствующих строгим взглядом. Зрачки ее побелели и сузились, а радужка наполнилась льдисто-голубыми прожилками еще в начале разговора, и сейчас, едва ли не сыплются ледяными искрами. Сила внутри вновь неумолимо стремительно растет и разгорается и, если бы Арсения не была так сосредоточена на демонах перед ней, возможно даже испугалась бы этого. Такого количества магии, как в сегодняшний вечер она никогда не выплескивала. Да еще и какой! Ледяной! В Аду большинство даже самых могущественных владык не могли использовать такую силу. Другая специфика мира. А тут рядовой демон, до этого не блиставший особыми способностями взял и заморозил целый зал. Неслыханно! — Это ведь из-за того отряда? Пытаетесь понять, нужно меня убирать, как "гражданскую, увидевшую слишком много"? — спрашивает женщина, не особо надеясь на ответ. — Это вне моей компетенции, прости, — Джаз качает головой, но тут же находится — Но, если тебе станет от этого легче, у нас нет приказа или намеренья тебя убивать. — Не легче, — честно отвечает девушка, прикрывая глаза и устало щиплет переносицу — Но у нас у всех нет выбора, верно?       Джаз вздыхает и качает головой, затем смотрит на Винга. Возможно аристократ решит что-то рассказать. Но тот отводит взгляд в сторону. Тейлгейт отворачивает голову, виновато пряча глаза, когда вопросительный взгляд хозяйки падает и на него. У Арсении больше не остаётся вопросов. Она невесело хмыкает и садится на быльце кресла. — Так... Чай отменяется? — как-то совсем уж не впопад спрашивает Блёрр, так и прижимая к себе пакет со сладостями. Милаш вскидывает бровь. — Блëрр! — шипит на него Джаз. — Ну что? Не пропадать же вкусностям! Не хочу я идти с ними домой и делиться с остальными! Надоели они мне все!       Арсения вновь хмыкает. На этот раз насмешливо и закидывает одну ногу на другую. — Ну, если все ещё хотите здесь оставаться, не отменяется, — видя обрадованное лицо мальчишки и расслабившегося Джаза, женщина улыбается и щелкает пальцами. На кухне визгляво свистит чайник.       Адская гончая, уловив поднявшееся настроение хозяйки, облегченно выдыхает и сама веселеет, радостно завиляв хвостом. — Твоя сила удивительна, — Блëрр завороженно смотрит на искрящиеся узоры колючего инея на чашке женщины. В последнее время пить что-то горячее у неё нет желания. Сила, так удачно оказавшаяся ледяной, помогает ей в решении этой проблемы(хотя, возможно, сама является её причиной) — В Аду так мало демонов с силой крио. Жаль. — Почему же? Она очень разрушительная? — саркастично щурит глаза она. — Она очень красивая, — без раздумий отвечает демоненок, вгоняя женщину своей прямотой и неподдельной честностью в юношески больших лиловых глазах в лёгкий ступор. — А ещё она очень желанная для других, и из-за неё на тебя открывают охоту, — внезапно подает голос Винг. Но, будто только осознав, что ляпнул, резко замолкает и жмется ближе к спинке стула. Его лицо покрывается багровыми пятнами.       Джаз давится чаем, Сайдсвайп и Санстрикер обеспокоенно переглядываются, кажется уже готовые подорваться с места, а Блерр бросает на Арсению встревоженный взгляд.       Женщина стискивает зубы. — И ты мне об этом говоришь, чтобы я не сопротивлялась? — Арсения шипит. Тейлгейт под боком щерится и вновь угрожающе вспыхивает. — Нет, — мужчина ещё гуще краснеет и прячет глаза — Чтобы ты была осторожна. К тебе пока присматриваются, и если ты вытворишь что-нибудь, они... — Все, закрыли тему. У меня голова от неё уже болит, — женщина закатывает глаза и прикрывает лицо ладонью — Расскажите лучше что-нибудь... Весёленькое.       Демоны вновь переглядываются меж собой. И, кажется, облегченно выдыхают. — У меня есть история о том, как Джаза несколько раз путали с очень важным человеком на базе из-за их схожести.       Тейл аж подскакивает и взвизгивает, пугая Арсению. Женщина переводит непонимающий взгляд то на адскую гончую, то на Блерра. — С ума сошел?! Не кликай на нас всех беду! Хочешь, чтобы тебя прокляли?! — Ла-а-адно... — тянет мальчишка, обиженно надувая губы.

***

      Странностей становится все больше. Как и говорил Винг Сэйбер, около её дома все чаще ошиваются незнакомцы. Некоторые просто проходят мимо, украдкой бросая взгляды на здание с синей крышей. Некоторые садятся на лавочки или опирались на фонарные столбы и делают вид, что занимаются своими делами, а сами пристально наблюдают из-под опущенного капюшона или натянутого на нос шарфа. Но постепенно начинают появляться и те, кто не считает нужным скрывать от Милаш свои намеренья. Они в открытую пялятся на дом несколько часов к ряду. Арсения клянётся, если так продолжится и дальше, в кого-нибудь точно полетит райское копьё.       Они сменяются будто бы по часам. Арсения даже начала некоторых различать и вычислять их графики. На заре в четверг, пятницу и воскресенье по округе ходят парой молодой мужчина в синей форме, чем-то отдаленно напоминающей полицейскую, особенно фуражкой, и такая же молодая женщина в белом комбинезоне и примечательными заплетенными гульками черных волос. В полдень субботы и воскресенья устраивает пробежку огромный светлый парень, не в смысле тучный, а в смысле... Большой. Высокий, широкоплечий. Яркую, едва ли не светоотражающую куртку преимущественно белого цвета с несколькими красными полосами и синей вставкой на животе видно издалека среди вновь посеревшего пейзажа улицы. Он так же часто приходит вечером понедельника, но уже к другому демону. Неприятному даже по виду, долговязому мужчине в сером. Его красные глаза очень часто смотрят в окно Милаш с ненавистью. Он сидит на лавочке на противоположной стороне улицы допоздна еще и в среду, кошмаря всех прохожих своей кислой физиономией. Выражение лица его смягчается только когда приходит тот светлый огромный демон, — возможно единственное существо во всех мирах, которое он хоть сколько-нибудь рад видеть.       Но больше всего её настораживает женщина в длинном черном пальто с какими-то фиолетовыми узорами на манжетах и воротнике, схожими с паутиной — угловатая, тонкая, невысокая, возможно ростом с саму Арсению, с хищными, острыми чертами. Точно паучиха. Она с самого начала знала, что Милаш о ней знает. Они несколько раз пересекались взглядами. Демоница подмигнула ей пурпурным глазом и хищно оскалилась. Милаш оскалилась на неё в ответ, показала средний палец и запахнула плотные шторы. Желание подходить к окнам или выходить на улицу в полночь вторника, четверга и пятницы исчезает, возможно, навсегда. Арсения её не боится. Ей просто противно от паучихи, что смотрит на неё, как на микроба.       От навязчивых наблюдателей Арсения не может теперь отделаться даже на работе. По пути ее вечно преследуют тени в глубоких темных капюшонах или "случайные" прохожие. То, что одни и те же люди, специально замедляющиеся, внезапно пожелавшие покопаться в своей сумке или обнаружившие свои развязанные шнурки рядом с Милаш тоже являются разведчиками, женщина не сомневается.       Арсения теперь чувствует взгляды в свою сторону постоянно, и это начинает... Напрягать. Храбрится, как раньше теперь получается с огромным трудом. Она в меньшинстве. Это теперь очевидно. Однако сила внутри раздраженно шипит, словно лед, брошенный на раскаленную сковородку, не позволяет думать о том, что у демоницы нет шансов.       Спустя пару недель слежка за ней приходит прямо в кафе. Парень с аристократически бледной кожей, черными волосами до плеч, плаще со странной фиолетовой нашивкой, похожей на те, что были у отряда Оптимуса, заказывает большой фраппе с двойным кокосовым сиропом и смотрит на Арсению таким жутким взглядом бездонных цикламеновых глаз, что все нутро передергивается. Мужчина рядом с ним, чем-то неуловимо на него схожий, смотрит чуть мягче, просто внимательно. Изучающе. От этого становится не слишком спокойнее, но, по крайней мере, Милаш знает, что не все обладатели фиолетовых нашивок на одежде, желают ей скорейшей смерти. Всего лишь этот странный парень, Паучиха, ненавидящий весь мир худой мужчина на лавочке и еще с десяток тех, кого она видела... И, вероятно сотни, если не тысячи тех, кого не видела. Хах, всего-то... — Слушай, я не спец в делах политики и все такое, но мне кажется, ты привлекла внимание какой-то очень важной шишки, раз за тобой по пятам постоянно кто-то шастает, — Уиллоу дует губы, искоса глядя на Милаш. — Так заметно? — из груди демоницы вырывается обреченный вздох. Она уже в который раз нервно одергивает и без того правильно лежащие рукава форменной блузки.       Они снова в раздевалке для персонала, куда Арсения вновь сбежала от пугающего посетителя, судя по взгляду, готового её съесть. — Ага. У тебя... Проблемы? — Скорее всего, — Арсения задумчиво щурится, — Не лезь, Вил. Это только моё дело. Не хочу доставлять неприятности ещё кому-либо. — Как скажешь... — демоница прикусывает губу в тревоге, но послушно не лезет. За почти пятнадцать лет совместной работы Уиллоу знает, что из Милаш и клещами не вытащить что-то, о чём она не хочет говорить...

***

      Спустя ещё несколько недель наглость разведчиков переходит все границы. Арсения недоуменно смотрит в окно, из-за которого в мутной ночной дымке плохо освещённой улицы проглядываются несколько силуэтов, а из мрака теней прямо на нее, не мигая, смотрят по меньшей мере две пары горящих глаз.       Ярость вспыхивает ледяным колючим пламенем в груди, заставляет двигаться с молниеносной скоростью, застилая все разумное, что есть в женщине. Она подскакивает к дивану, между стеной и спинкой которого в тени притаилось смертоносное ангельское оружие. Подкидывает его вверх, хватает поймавшее в полете блик копье и на резком развороте швыряет его в окно. Один из демонов за ним взвизгивает, валится на землю, когда смертоносное остриё пролетает над его головой. Остальные вскрикивают, скалятся, рычат. Демоница чувствует, как ладони жжёт морозом от неконтролируемого потока сил. Страх, вонзающийся иголочками в голову, напополам со злостью, заставляет поднять руки и выпустить её. В окно, в уже разбитое стекло с диким грохотом и лязгом врезается ледяной поток силы, едва приобретший форму стрелы. — Пошли прочь! — рычит демоница, распахивая уже не рот с мелкими зубами, а пасть с рядами острых клыков. Голос свой сама не узнает. От её пронзительного крика опасно дребезжат стекла, готовые вот-вот треснуть и вздрагивает, кажется, вся улица. ...       Арсения устало вздыхает, оглядывая наскоро заколоченное досками и старым одеялом окно. В ближайшие дни нужно будет где-то находить новое стекло и переставить разбитое. Если она, конечно доживет до этого момента. Тейлгейт трется носом о её бок и тихо скулит, в попытках, как умея, поддержать женщину. — Теперь меня убьют... — ни то спрашивает, ни то утверждает Милаш, гладя морду собаки. — С чего ты это решила? — тихо спрашивает Тейл, поднимая на неё глаза. — Я напала на них, — Арсения вздыхает — Винг Сэйбер предупреждал не делать глупостей. — Винг Сэйбер аристократ, который едва ли осведомлён о жизни простого народа, — внезапно очень злобно рычит гончая, оскалив зубы — Он вырос в тепличных условиях и ничерта не знает о том, как поступают в разных ситуациях обычные демоны. — Ты о чем? — Те идиоты, которые залезли на твою территорию и смотрели в окно, не побегут жаловаться начальству. Сами виноваты. Они не должны были даже подходить к твоему забору, не то, что перелазить через него, — фыркает Тейл с абсолютным убеждением — Поэтому, тебе не о чем переживать. Никто по наши души не придет.       Но вопреки заверениям Тейлгейта, буквально через полчаса во входную дверь раздался стук. Арсения смеряет её долгим вдумчивым взглядом, скалится и хватает своё копье. По венам знакомым потоком мороза бежит сила. Даже если за ней пришла целая рота солдат, сдаваться демоница так просто не собирается. Пусть попробуют напасть. Она заберет с десяток тварей с собой в могилу.       Милаш выдыхает. Открывает дверь, уже готовясь к схватке, но на пороге её ждет не вооруженный отряд, а... — Смоукскрин? — женщина удивленно смотрит на парня. — Эй, привет-привет! — он улыбается ей лучезарно-ярко и ледяная сила доверчиво тянется к этому свету. Но Арсения быстро пресекает это — Ты не бойся. Я просто поговорить пришел. Впустишь?       Женщина удивленно хлопает ресницами. Тейлгейт внезапно появляется из темноты под боком. Молчит и пытается сдержать радость, но виляющий как пропеллер хвост выдает с потрохами, кому он все это время служит на самом деле. Не то, чтобы Арсения не догадывалась об этом, но подтверждение своих догадок приятно щекочет самолюбие. — В гости с пустыми руками не ходят, поэтому вот, — в руках Смоукскрина появляется пестрая железная коробка. Коробка очень дорогого чая — Так ты позволишь зайти?       Демоница щурится, закусывать губу. Мысли неудержим потоком бегут в голове, и самые пессимистичные из них оказываются наиболее настойчивыми. Смоукскрин может её убить и внутри дома. Он адорожденный, ему хватит сил. Но отнекиваться и препираться бесполезно все по той же причине. Мальчишка сможет зайти без разрешения, если захочет. Арсения поднимает взгляд глаза в глаза, но хитрости или скрытой злобы не находит. Кивает. Открывает дверь пошире и отходит с прохода, приглашая зайти внутрь. ...       Они расположились в гостиной. Смоукскрин магией придвинул кресла ближе друг к другу и поставил между ними кофейный столик. Арсения заварила в маленьком чайнике жутко дорогой чай и принесла с кухни печенье. Длинный, гибкий хвост демоненка довольно завилял, стоило ему увидеть его.       Чай оказался действительно хорошим. Во всей гостиной витает кисловато-сладкий запах апельсина и пряно-горький коричный. Арсения не уверена, сколько стоит этот чай, но, наверняка, очень дорого. А вот Смоукскрину, что было очевидно с самого начала, очень понравилось её печенье. Он беспощадно уничтожает уже вторую вазочку. Его драконий хвост пропеллером метет пол от удовольствия. Рядом с его креслом сидит Тейл и точно так же подметает пол пушистым хвостом, когда ему перепадает печенье и внимание хозяина. Женщина улыбается про себя. Тревога постепенно начинает отпускать. — Печенье очень вкусное! — улыбается Смоук, Тейл тявкает, подтверждая его слова — Но я пришёл не объедать тебя. Я, как представитель аристократичной семьи, беру на себя ответственность и сообщаю, — парень отпивает чай из кружки большим глотком и говорит едва заинтересованно-деловитым тоном — Что на тебя открылась охота, — демоница кривится и хмурится. Настроение снова портится. Сила вновь покалывает инеем пальцы, но дальше идти против визави не смеет, словно чувствует что-то — Но не в привычном понимании. Ты знаешь то, чего знать не положено, поэтому у нашего командования стоял выбор: либо устранить свидетеля, либо завербовать союзника. За тобой следили с самой Чистки и узнали о силе. Она еще не перевешивает, но является очень важным фактором на весах, которые решат твою судьбу. Важные шишки очень хотят, чтобы в наши ряды вошел кто-то с подобной силой. Ты особенная. Не единственная в своем роде, но все равно очень редкая, — глаза парня теперь вспыхивают интересом. — Почему же? — женщина скалится, но скорее от бессилия, чем в попытке показать свое недовольство. — То, что твоя сила уникальна, ты и без меня знаешь, — сладко тянет демон — Но помимо магии уникальным является и твой вид. — Ты о чем? — Арсения вскидывает брови, глядя на мальчишку с непониманием. — Видишь ли, — он вновь отпивает — В Ад попадают не только лютые грешники, но и те, кто просто не угодил Богу. Вот ты, как раз, и являешься вторым вариантом. Поэтому и можешь жить здесь, на нейтральной территории, тогда как грешники живут только в своих Кругах. — Подожди, — женщина хмурится, пытаясь осмыслить происходящее. Сердце начинает биться быстрее — но, разве Дарк Аббис не принадлежит Кругу Гордости? — Неа, этот город находится на границе Ада и... — Смоукскрин затихает, прикусывая язык. Вздыхает, будто размышляет говорить что-то демонице или нет. — Лимба... — сама догадывается Арсения — Первого Круга Ада. Мира мёртвых, что не попали ни в Ад, ни в Рай. Он все таки существует. — Дап. Все так, — вновь воодушевляется парень — В общем, ты не грешник, но считаешься демоном, пусть и являешься частью Лимба. Его жители делятся на разные виды. И ты стала одним из самых редких. Ведьмой. У ведьм огромный магический потенциал. Поэтому, ты перспективный союзник. — Поэтому за мной так тщательно следят? — сквозь зубы интересуется Милаш, вспоминая горящие в своём окне глаза и резко поднимающуюся ярость. Во рту пересыхает. Она делает большой глоток чая, осушая кружку. Смоукскрин щелкает пальцами и чайник наполняет её вновь. — Кхм, да. Переборщили они с тщательностью, ничего не скажешь, — внезапно ядовито шипит парень. Кажется, его настроение тоже портится — Идиоты, блять, — он ставит чашку на столик и массирует пальцами переносицу — Какого хера они полезли на твою территорию... — Клянусь всеми бесами, если еще хоть один из ваших умников заглянет в мое окно, я не промахнусь и попаду копьем ему прямо промеж глаз, — вторит его недовольству демоница — Почему нельзя просто сказать? Неужели так сложно прийти и объяснить, что им от меня нужно? — Я задаюсь этими вопросами уже тридцать семь веков подряд, — Смоукскрин со вздохом закатывает глаза — Но, пожалуйста, воздержись от смертельных ранений. Оторванной руки будет вполне достаточно. Если подобное будет продолжаться, не постесняйся в следующий раз выйти и напомнить, по какой именно причине всем им было велено быть крайне осторожными с тобой. Если эти идиоты пренебрегают приказами и банальной техникой безопасности, в том, что ты им о ней напомнишь нет ничего криминального, — парень хихикает, а в его бездонных глазах пляшут полчища чертей. — Ты говорил про то, что я буду ценной союзницей, — вздыхает женщина, переводя тему — Значит они придут ко мне с какими-то предложениями? — Да. С предложением работы, — легко переключатся Смоук, надкусывая очередное печенье — Видишь ли. Лимб несколько обособлен от остального Ада. Мы живем сами по себе и работаем сами на себя. Конечно, торгуем с другими Кругами. Например, едой с Круга Ярости или лекарствами с Круга Лени, но в основной массе производим все сами. Так же сами и защищаемся от чистильщиков и прочих отродий. Короче, из-за твоего потенциала, тебе предложат стать добровольцем наших вооружённых сил. Это та организация, в которой состою и я. Мы выполняем разные приказы правительства, патрулируем на улицах, заключаем сделки, заведуем всем, чем только можно заведовать и находимся под крылом у самого правителя. — Звучит, как описание мафии, если честно... — с сомнением тянет Арсения. — Ну, вообще-то... Откровенно говоря, так и есть, — как-то неловко отвечает Смоукскрин, на мгновение отводя глаза — Особенно, учитывая контингент половины из нас...       Женщина вопросительно смотрит на гостя. Тот моргает и качает головой, прогоняя какие-то свои мысли. — Не суть. В общем, как я сказал, к тебе придут с предложением вступить в нашу организацию, в ряды ВС, их структура похожа на человеческую армейскую, но, опять же, занимается всякой всячиной. — И варианта отказать у меня не будет, верно? — интересуется она, опуская глаза. — Эй, не все так плохо! Взгляни на это с другой стороны! Ты уже зарекомендовала себя, как непростого демона, когда когда закончишь подготовку, у тебя есть все шансы получит престижное место. Деньги, слава, почет, невероятная сила. Все, что захочешь, будет у тебя со временем! — Я хочу спокойствия. Навоевалась я еще будучи человеком.       Парень сникает, прикусывает внутреннюю сторону щеки. — Но вариантов нет, да? — хмыкает Арсения, поднося кружку к губам. — Неа. Если наши шефы захотели определённую кандидатуру под своим крылом, они её получат. Поверь, они умеют уговаривать. — И как скоро по мою душу явятся? — Сложно сказать, — отвечает демон задумчиво — От недели, до нескольких месяцев. У командования свои тараканы в голове. Они могут специально томить ожиданием, чтобы ты согласилась на их условия, могут скорее забрать тебя, чтобы обучить. В любом случае, не поддавайся на их уловки, живи так, будто их не существует, пусть сами нервничают. После твоего сегодняшнего финта, никто больше не посмеет проявлять к тебе открытую агрессию. Те придурки, которые рискнули, буквально приползли на базу. Твоя магия их зацепила. И напугала сильно, не без этого, — со смехом говорит парень. — Как бы мне это не аукнулось на собеседовании, или как это у вас там называется. И в будущем тоже... — О, не переживай об этом. Если с тобой будут грубы, — Смоукскрин склоняет голову к плечу, косясь недобрым взглядом куда-то в сторону — Не побойся и проморозь мозги самым языкастым, как следует. — А не попадет мне за подобное поведение? — Ты ведьма, Арси, — внезапно произнесенное прозвище бьет по слуху, но женщина молчит — Преподавать урок обидчикам для вас — естественное поведение. Это в вашей природе. Ведьмы — редкий и ценный ресурс, они не должны спускать другим с рук то, что посчитают непристойностью. А ты, мало того, что ведьма, так еще и со способностью криокинезиса — силы, что делает тебя еще более редкой и особенной. С таким набором качеств ты должна ставить хамов на место. Повторюсь, если твои завтрашние гости покажутся тебе слишком грубыми, проморозь им мозги так, чтобы они больше и думать о подобном не смели. — Если б я еще это умела делать… Не хочу разнести свой дом, а силу по-другому использовать не получается… — демоница бросает взгляд на забитое досками и одеялом окно. — Хм… — демоненок косится туда же, щелкает пальцами. Доски и одеяло исчезают, а за ними, словно ничего и не произошло сверкает чистое, целое стекло. Арсения ловит себя на всплеска доброй зависти. Все же, магия очень полезна в быту — Хорошо, короткий экскурс. Тебе должны будут рассказать об этом на курсах, но чем раньше ты научишься контролировать свои способности, тем лучше. Закрой глаза и представь свою силу в виде, ммм, огромного мягкого сугроба. Снег в нем должен быть таким, чтобы ты смогла из него что-то слепить.       Милаш послушно закрывает глаза, мысленно оказываясь в далеком прошлом, на заднем дворе родительского дома. Когда-то давно, в детстве, зима выдалась особенно снежной. Сугробы намело высотой до окон второго этажа. И один из таких сейчас возвышается перед женщиной. Пушистый, отливающий голубым в потемках от рано уходящего зимнего солнца, сияющий её собственной силой изнутри. — Есть. — Зачерпни немного снега и скатай из него снежок. Небольшой.       Сугроб приветливо мерцает магией, а снег послушно дается в руки, когда Арсения подходит к нему и погружает внутрь пальцы. Сила пронизывает щекочущими тончайшими иглами кожу, холодит больше не мерзнущие ладони, когда комок снега оказывается у неё в руках и формируется в маленький шарик. Вокруг витает голубоватыми завихрениями почти прозрачная магия. Демоница кивает, оповещая Смоукскрина о том, что дело сделано. — Теперь открой глаза, но мысленно держи снежок в руке. Ты должна ощущать его вес. Сложи вместе средний, безымянный и большой пальцы, — Арсения выгибает бровь, но выполняет, не возражая. Магия послушно вьется в руках — Теперь представь, как на кончиках ногтей вспыхивает искра твоей способности. Сконцентрируй энергию твоей зачерпнутой силы-снежка в том месте, пока искра не появится на самом деле. Пусть она будет пока совсем маленькой.       Демоница щурится. Заставляет силу из ладони течь меж пальцев. Искра получается не сразу, а спустя три попытки, но Смоукскрин все равно хлопает в ладоши и расплывается в улыбке. Такая же улыбка играет на губах женщины. — Как чудесно! Теперь, не выпуская из узды искру, сложи средний и большой пальцы так, будто ты собираешься дать кому-то щелбан. Да! А теперь, — улыбка демона за секунду превращается в оскал, волосы на голове топорщатся и взвиваются вверх в форме рожек — Целься. — Что? — Ну же! Ночная ведьма должна уметь стрелять! У тебя есть рядом то, что не жалко разбить? Прицелься и бей щелбаном по воздуху, выпусти свою силу! — его голос множится, отдаваясь эхом, а бездонные глаза горят огнем жаровен адского пламени — Если ты с самого начала не покажешь, что способна себя защитить, тебя просто пожрут. Целься и стреляй.       Внутри завязывается тугой, тошнотворный узел сомнений и страха, взявшегося непонятно откуда. У неё не было достаточно времени и желания для того, чтобы задумываться о происхождении её новообретенной силы, испугаться её, и, кажется, этот момент настал. — Арси? — парень склоняет голову к плечу, выжидающе глядя на демоницу. — Я просто... Не уверена, что всего этого хочу. Эта сила прекрасна и, само сбой, я мечтала о чем-то подобном просто чтобы суметь защитить себя в случае чего. Но... Я не хочу другой жизни, не хочу работать на какую-то секретную мафиозную организацию, водиться с напыщенными, важными демонами. Снова возвращаться к жизни военного, в конце-то концов. Я совсем не скучаю по своей карьере Ночной ведьмы... Только по полётам. — Я понимаю, — грустно щебечет парень, опуская в пол глаза, и что-то в его голосе убеждает Милаш, что действительно понимает — Роль, которую на меня повесили старшие мне тоже не нравится. Я хочу, как другие подростки просто жить в своё удовольствие. Это делать получается не всегда. Не хочу видеть рожи самодовольных взрослых, их "понимающие" взгляды и тошнотворное снисхождение к тому, что я... Подросток... — горько выплевывает последнее слово Смоукскрин — И в то же время от этих же взрослых слушать о том, что у меня, как у высокородного есть обязанности и что мне пора браться за ум. Обязанностей этих я, как и ты совсем не хочу. Но, как ты раньше и сказала, выбора-то у нас с тобой и нет. Делать что-то надо. Все равно придется, поверь. И лучше самостоятельно, чем с пинками.       Женщина щурится. Этот мальчишка внезапно кажется ей взрослее, осознанней, чем ему положено. Буд-то пережил что-то такое, что превратило подростковую душу в куда более старую. Арсения хорошо знакома с подобными душами. Такая теплится в её собственной груди. Она стала такой после того, как в начале августа сорок первого, война дошла до её села, куда семья Милаш приехала на дачу.       Когда твари со свастикой выволокли из домов всех, кого смогли найти, согнали в большой амбар, служивший складом для зерна, облили деревянную постройку бензином и безо всякой жалости, без любого намека на человечность, бросили горящие факелы в легко воспламеняющееся горючее. Они все смеялись, надрывно гоготали, слушая рыдания детей, крики прикрывающих их матерей и отцов, стариков, что сами по себе почти не держались на ногах, наслаждались агонией и беспомощностью ни в чем не повинных людей, просто родившихся не в том месте и не с той внешностью. Не со светлыми волосами и голубыми глазами, как у "истинных арийцев". В том пожаре погибли родители Арсении. Её строгая, но безмерно любимая мама. И отец, всегда мягкий и ласковый, с такими добрыми, неземными глазами цвета неба, которые достались самой Арсении. Из-за них она и выжила тогда. Приглянулась фашистскому офицеру. Он пожелал её в виде игрушки, наивно полагал, что раздавленная смертью родителей, девушка не будет сопротивляться и совсем ничего ему не сможет сделать.       Она его задушила. Прямо в постели, на свежих, накрахмаленных простынях, когда, после того, как фриц сделал своё грязное дело, он слишком расслабился и упустил из виду наручники, которыми до этого приковал Арсению к кровати. Она хорошо помнит ощущение ломающихся под пальцами костей. Хорошо помнит, как беспомощно извивался под ней мужчина и с каким животным ужасом смотрел на неё в последние секунды жизни. "Что, не спасает тебя превосходство арийской крови?" — прошептала она тогда умирающему фашисту. И кажется именно тогда, в первый раз, неведомая до этого сила полилась по её венам.       Арсения часто задавалась вопросом, как же ей все таки это удалось? Как она, такая маленькая и слабая на фоне того мужчины, смогла переломать ему шею? Как у неё, никогда не замеченной за хотя бы намёком на садизм, не дрогнула рука? И как потом, осенью, при формировании отряда летчиц, ей хватило духу в него вступить? С каких пор в ней поселилась сила, что так внезапно взбунтовалась и сподвигла отомстить? Или она всегда таилась внутри Арсении, но проснулась только после её личной трагедии?       Женщина не знала и задумываться об этом не хотела. Не хочет и сейчас. Она смаргивает наваждение. Косится сначала на свои руки, потом на гостя. Вздыхает. От неё все еще ждут результата. Этот мальчишка не должен ей так помогать, но он это делает. Потерять его благосклонность в её ситуации будет очень некстати. Милаш отводит взглядом гостиную, но ничего раздражающего, кроме открытой форточки только-только восстановленного окна, не находит. — Ты же сможешь восстановить его снова, если я не попаду? — спрашивает Арсения. — Сколько угодно, — лыбится парень.       Она щелкает пальцами по воздуху, выпуская силу. Ледяной залп со свистом вылетает в окно, с глухим стуком врезаясь в высокий забор напротив, не задев стекло и оконную раму. — Ого... — демоница заворожено смотрит на расползающийся по доскам сияющий лёд. Губы растягиваются в подобие маленькой улыбки. — Да. Впечатляюще, — Смоукскрин скалится, вновь щелкает пальцами. На подоконнике появляется ряд шишек. От большой кедровой, размером с кулак взрослого мужчины, до совсем маленькой зелёной сосновой — А теперь, все же попробуй попасть в объект. Не думай много, просто целься и стреляй.       Стрелять Милаш умела очень даже хорошо. В своём отряде она была самой меткой. Поэтому, закономерно было то, что с пяти метров Арсения попала во все шишки. Не такое уж это большое расстояние. Какие-то шишки разлетелись, какие-то сила сдвинута и заморозила. Арсения примерно понимает причину, но решает сначала послушать, что скажет Смоук. — Очень хорошо. Теперь сделай так, чтобы половина шишек разлетелось в клочья, а вторая просто заледенела, — он щелкает снова. Шишки и ошметки от них исчезают, вместо них появляются новые одного большого размера — Для этого тебе надо контролировать количество силы, которое ты вливаешь в выстрел. Если искра большая, а силы относительно неё немного, ты заморозишь объект, если наоборот, искра маленькая, но силы много, получится полноценный выстрел, как из пистолета. Размер искры ты должна представить, она сформируется, и тогда начинай вливать в неё силу, чем ярче искра, тем больше в ней магии.       На этот раз получилось не так хорошо. Ровно по половине не получилось. Несколько шишек, которые должны были просто заледенеть, взорвались, а те, которые должны были разлететься, покрылись льдом. Но спустя ещё несколько попыток, понимание как контролировать силу появлялось всё отчётливей. Затем Смоук поменял размер шишек, сделав их меньше. Когда у Арсении получилось не уничтожить половину из них, появились совсем маленькие шишки. — Прекрасно для первого раза, — улыбаясь, констатирует демон, хлопья в ладоши.       Они проколдовали с этими шишками часа полтора. Сейчас Арсения чувствует себя слегка уставшей, но удовлетворенной. — Проблем с меткостью у тебя нет. Потренируйся на досуге с контролем количества вливаемой энергии и будет тебе счастье. Сможешь отстреливаться от тех, кто сильно борзеть будет, — парень хихикает, тормоша Тейлгейта по совершенно довольной морде — У тебя в гостях очень хорошо, но мне, к сожалению пора. А то взрослые хватятся и вынесут мне мозг, — он, кажется, закатывает глаза и поднимается с кресла — Спасибо за вечер, — улыбается Смоук. — Спасибо за чай и урок, — возвращает ему маленькую улыбку женщина. — О, точно, ещё кое что! — парень словно спохватывается на полпути к выходу в коридор.       Демоница удивленно моргает, выгибая бровь. Глаза мальчишки напротив сверкают искрами веселья и ещё чего-то более глубокого, тёмного. В его руках появляется тонкая книжка, которую он бросает Милаш. Та без труда ловит её и открывает. Это книга рецептов, страниц на десять, но рецептов не простых, кухонных. Ингредиенты в них слишком странные. Лягушачьи лапки, хвосты скорпионов, не выговариваемые названия трав, о которых Арсения никогда не слышала. — Ведьмам положено уметь варить зелья. Но скоро тебе нужно будет сделать свой собственный гримуар. — мальчишка лукаво усмехается на последок и уже было разворачивается, чтобы открыть портал, как его внезапно останавливает вопрос: — Почему ты так сильно мне помогаешь? Это ведь не может быть связано только с долгом, — спрашивает женщина, прижимая к себе книгу.       Демон замирает. Бросает быстрый взгляд на женщину и вновь отводит глаза. Словно серьезно раздумывает над ответом. — Не буду скрывать, отчасти из-за того, что ты на моей стороне будешь ценным ресурсом, — честно отвечает парень, что Арсению настораживает — Ведьмы редки, а владеющие криокинезисом — силой, что при должном оттачивании навыков пригодится в любой ситуации — и вовсе встречаются раз в век. Одну такую мы потеряли когда-то. И я не допущу этого снова. Но все же, — Смоукскрин беззлобно, но с хитрыми искорками в глазах улыбается — В большей степени из-за того, что ты мне просто нравишься.       Женщина недоверчиво щурится. — Ты спасла нас, угостила чаем с печеньем, кстати, очень вкусным, мама просила рецепт, — он подмигивает и продолжает — Не испугалась второй ипостаси моего брата, в одиночку смогла его привести в чувство и помогла подлатать. Мало кто отважится подходить к раненому и разъярённому дракону. Ты поступила очень... — Глупо? — женщина вздергивает бровь, растягивая губы в насмешливой улыбке. — Смело, — лепечет сладко демоненок — Мы ценим смелых в своих рядах. Подчинённые должны быть в состоянии помочь своим командирам, в каком бы состоянии они ни были. Иначе, команда, а за ней и вся организация может пасть. Трусам, не способным помочь своим же, не место в наших личных составах, и, тем более, в верхах. А тебя, моя дорогая, после того, что продемонстрировала раньше, непременно попадешь под крыло какого-нибудь очень перспективного командира. После того, как закончишь обучения, конечно. Но я не думаю, что оно у тебя продлиться долго.       Демоница закусывать губу, переваривать все происходящее. Откуда-то изнутри скользкой, противной субстанцией поднимается тревога. Она скоро станет частью некой организации, о которой совсем ничего не знает, покинет дом, в котором прожила восемьдесят лет, попадет к неизвестному командиру, которому обязана будет подчиняться. И выбора совсем нет, если Арсения хочет жить. А она хочет. — А уже известно, к кому я попаду? Или это решиться по ходу моей... Учёбы? — Твоё распределение в личные составы частично зависит от тебя. Наша организация делится на две части, и только тебе решать, в какую из этих двух подразделений ты попадешь, — Смоукскрин допивает чай большим глотком, ставит чашку на стол и поднимается с места — И больше я тебе ничего не скажу, — парень улыбается ехидно, клыкасто, немного вредно. С вызовом — А то будет совсем не интересно, верно? — И как же мне понять, в какое именно подразделение мне идти? — спрашивает Арсения, уже имея в голове совершенно непристойный, но зато очень веселый в своём исполнении вариант. — У тебя под окнами каждый день бродят всякие сомнительные личности. Неужели тебе не хочется у них что-нибудь спросить? — искусительская улыбка расцветает на бледном, прекрасном лице.       Женщина щурится, чуть склонив голову. Тонкие бескровные губы трогает, нет, не улыбка, усмешка. Зубастая, поистине демоническая, какая бывает у хищника, предвкушающего собственные вогнанные клыки в горло вскоре явившейся добычи.       О да. Очень хочется...