no end, no beginning

Red Leather — Sins

      Первый глоток огневиски всегда обжигал горло почище «Адского пламени». Словно волшебное обезболивающее, он жестоко прижигал кровоточащие раны, с каждым новым глотком оставляя лишь выжженную дотла пустошь.       Первая затяжка сладкого косяка тентакулы нежно баюкала ожоги, даруя долгожданный покой. Чередуя одно за другим, Теодор переставал чувствовать себя в собственном теле, чтобы хоть на один короткий миг выйти из обезумевшего разума. Он никогда прежде не чувствовал себя более одиноким и никчемным, чем в ту треклятую неделю, когда Дафна Гринграсс безжалостно стерла сам факт его существования. Его путеводная звезда, она с самого первого мига мягко вела за собой и строила верный жизненный вектор, но как только он посмел возжелать большего, яркое светило мгновенно угасло, оставляя его в кромешной тьме.       Дафна была для него и другом, и родственной душой, что неосознанно заполнила ту пугающую пустоту, в вакууме которой ему было предначертано жить с самого рождения. Она заменила ему семью, от которой с его появлением на свет остались лишь ничтожные обрывки — рванье, лоскуты от некогда цельного полотна, к которому так безжалостно применили «Диффиндо». Все, что после досталось Тео, был лишь яростный холод отца и безжизненное чувство вины, которым тот наделил своего сына.       Теодор знал свою мать только по скудным рассказам отца и величественному портрету над камином в гостиной. Лоретта Нотт — в девичестве Эйвери — обладала черными, как смоль, волосами, темно-зелеными выразительными глазами и кожей цвета слоновой кости. Юноша, к своему разочарованию, не унаследовал от своей красивой матери ничего, кроме прямого носа с едва заметной горбинкой. Лоретта всегда улыбалась ему с портрета, словно ее душа оказалась навечно заточена в холсте под бронзовой рамой. Ее безвременная кончина — несправедливый рок судьбы, в которой остался виновный без вины младенец и безутешный от горя мужчина, готовый променять своего единственного наследника на любимую женщину, безвозвратно уплывшую в небытие по реке Лета.       Телониус Нотт ненавидел собственного сына за сам факт его рождения, которое так жестоко отняло у него любовь всей жизни, и не уставал об этом напоминать. Он силился, но не мог понять эту шутку судьбы, из-за которой бездарный, слабый и порочный мальчишка смеет ходить по земле вместо абсолютно совершенной и талантливой Лоретты. Телониус все требовал и требовал от наследника послушания, блестящей учебы и уникальных способностей, но Тео, к его несчастью, оставался собой, не перестающим тонуть в собственных пороках и внутренней ненависти к самому себе.       Дафна появилась как послание Мерлина, как великий дар Морганы, смело разделив на ноль презрение его отца. Каждый раз, когда Тео разбивался на части, тонкие девичьи пальчики любовно собирали их обратно, скрупулезно склеивая даже самые крошечные грани. А он, истинное ничтожество в глазах Телониуса, так бездарно потерял то единственное, что делало его уникальным.       Тео в последний раз затянулся и с отвращением затушил окурок о каменную стену. В полдень во внутреннем дворе было многолюдно, но небольшие компании задерживались ненадолго: втихаря выкуривали по паре сигарет и расходились. Круговерть лиц все сменялась, а он так и глушил в одиночестве припасенную бутылку огневиски. Стремительно пьянеющий взгляд зацепился за очаровательную девичью улыбку, уже так давно принадлежавшую не ему; Дафна тесно прильнула к плечу Перси Уизли и что-то зашептала ему на ухо, тем самым заставив гриффиндорца тихо засмеяться. Его рука, которую хотелось сломать, раскрошить на куски, раздробить в ней все кости, уверенно сжимала женскую талию так, словно Гринграсс по какой-то нелепой случайности разучилась ходить без опоры. Дафна лишь на мгновение удостоила Тео холодным взглядом, а затем отвернулась, вновь погружаясь в тупую болтовню с Уизли.       Если бы он только мог, то сделал бы так, чтобы вместо Кассиуса Уоррингтона сдох этот поганый осквернитель крови.       Тео сделал еще один глоток и, прислонившись затылком к шершавой стене, закрыл глаза. Слыша приближающиеся шаги, он даже не пошевелился, все еще смакуя мягкое головокружение и ощущение невесомости в пальцах, но грубый толчок в плечо насилу вырвал юношу из пьянящего дурмана. Тео резко распахнул глаза и едва не рухнул спиной вперед, но лишь руки Розье, грубо схватившие его за края мантии, удерживали на месте.       — О… — Тео растянул губы в пьяной улыбке. — Спасибо.       — Обращайся, — прошипел Эван и разжал пальцы. Нотт, потеряв опору, грузно повалился на холодную землю и нечленораздельно выругался.       — Ну ты и мразь, — выпалил Тео, с трудом поднявшись на ноги. Мир страшно покачнулся и поднял горькое содержимое пустого желудка к горлу. Розье молча выхватил у него почти пустую бутылку и безжалостно вылил содержимое на всходящую траву.       — Какого черта с тобой происходит?       — Я слегка расстроен, но благодарю за проявленный… — Он пьяно икнул. — Интерес.       — Мне плевать на твою сердечную драму, — холодно ответил Эван, впихнув приятелю пустую бутылку. — У нас через три дня матч с Гриффиндором, а ты и так уже пропустил две тренировки.       — А мне плевать на твой квиддич. Представляешь? — Тео усмехнулся и с размаха швырнул бутылку об стену: та с оглушительным звоном разлетелась на неровные куски. — Бестолковая игра в попытке заполучить бесполезную железяку, в которую на вечеринке можно очень удобно поблевать.       Розье ударил его кулаком в плечо и подошел вплотную, угрожающе нависая над ним.       — Доволен собой? Стало легче?       — Нет.       Эван раздраженно фыркнул и, сделав глубокий вдох, присел рядом.       — Ладно. А на что тебе не плевать?       — Знаешь, я ведь был абсолютно уверен, что Дафна просто играет с этим паршивцем Уизли. — Тео грустно усмехнулся. — Даже думал, что она хочет позлить меня, мстит за Пэм.       — Так оно и было. — Эван гнусно осклабился и пихнул друга плечом. — Нашей принцессе очень не понравилась твоя выходка.       — Думаешь, я все просрал?       — Через несколько месяцев Дафна поедет в свой роскошный особняк, а Уизли — в вонючую конуру, в которой мои охотничьи гончие даже кучи дерьма откладывать бы побрезговали. — Розье издал короткий смешок. — Как думаешь, что скажет Дафна, когда он предложит ей жить вместе со своей жирной мамашей, убогим папашей и кучей отсталых братьев?       — Уизли не настолько тупой, чтобы считать, что это прокатит. — Нотт сердито покачал головой и благодарно кивнул, вынимая сигарету из серебряного портсигара Розье.       — Ладно. — Парень любезно поджег ему, а затем и себе папиросу. — Тогда он приведет ее в грязный клоповник, на аренду которого хватит нищенской зарплаты низшего министерского работника, а та убогая безделушка, которую Дафна носит на шее с Рождества, будет единственным подобием ювелирного изделия, на которое ей стоит рассчитывать.       Эван выдохнул тонкие струи дыма через ноздри.       — А теперь подумай, как скоро ей надоест ложиться под бесперспективного недоноска? — Он усмехнулся. — Принцесса гадит только в золотом сортире, на который Уизли придется работать до самой пенсии.       — Ты совсем не знаешь Дафну, — хмуро запротестовал Теодор. — Она умеет мотивировать мужчин и явно считает, что сможет воспользоваться этим умением и с ним.       — Но когда не сможет, прибежит к тебе. Ну, или к любому чистокровному богатенькому парню.       Тео глубоко затянулся и сухо закашлялся, когда едкий дым заполнил легкие под завязку. Он знал, что Розье был во многом прав, но, с трудом подсчитывая риски, также знал и то, что не готов был поставить на этот кон все.       — Я не хочу просто сидеть и ждать, когда с самого детства знал, что мы с ней — та самая нерушимая постоянная, которую нельзя игнорировать.       — Тогда избавься от Уизли, — будничным тоном произнес Эван и, сделав последнюю затяжку, затушил тлеющий окурок. — Только, умоляю, действуй тонко, ты же слизеринец.       — Это будет сложно, учитывая, как сильно хочется его покалечить, но я разберусь.       — Отлично. — Розье коротко кивнул и поднялся, отряхивая брюки. — Тогда подбери уже сопли и чтоб к вечерней тренировке был бодр и свеж, как гиппогриф на альпийском лугу, иначе я тебя так отделаю, что ты Гринграсс и даром не сдашься. Уяснил?       Тео мрачно кивнул и, выкурив еще одну сигарету, отправился на увлекательные поиски антипохмельного зелья, без которого в себя ему к тренировке точно не прийти.       Небо было ясное, с запада уже подернутое багряно-алой дымкой угасающего дня. Ветер стих еще пару часов назад, и весенний воздух, казалось, даже потеплел. Тео уже переоделся в квиддичную форму и, поудобнее сжав крепкое древко метлы, без промедления взмыл вверх. Зависнув аккурат над центром поля, он окинул взглядом трибуны, но кроме нескольких разномастных женских компашек, в числе которых оказалась и Астория вместе с Джинни Уизли, никого не заметил. Как и много месяцев до, излюбленное место Дафны в самом дальнем ряду трибун сиротливо пустовало.       Периферическим зрением он смог уловить стремительное движение справа и увернулся от бладжера, синей молнией пронесшегося в нескольких дюймах от уха. Поток воздуха, который создал его яростный полет, всколыхнул кудрявые вихры волос. Тео сверкнул угрюмым взглядом в Розье, издевательски хохотавшего неподалеку: парень ловко подбросил биту загонщика и передал ее обратно Боулу.       — Не зевай, Нотт, — крикнул Эван, на что вместо ответа увидел выразительный средний палец.       На высокой скорости разрезая воздух, Тео понимал, что слукавил: ему никогда не было плевать на квиддич. Еще с детства он, совсем маленький и неуклюжий, мечтал, как однажды оседлает скоростную метлу и взлетит так высоко, что дотянется до звезд. Но теперь он вырос, а холодные звезды так и остались невыносимо далекими — еще выше, чем много лет назад думалось наивному мальчишке.       Вступив в команду на третьем курсе вместе с Розье, он чувствовал себя самым счастливым и всегда упорно тренировался, считая дни до следующей тренировки. Чувство свободы, которое дарил полет, да адреналин, бурлящий в жилах от азарта во время матчей, — ради этого он вот уже четыре года выходил на поле, не замечая холодных капель дождя, обильного снегопада, порывистого ветра и палящего солнца. Когда ноги легко отрывались от земли, Тео понимал, что оказался в своей стихии — свободный от предрассудков, гнета отца и разъедающей нутро ярости.       И не было для него большего горя, чем безжалостный запрет отца на выход в профессиональный спорт. Единственный наследник Телониуса Нотта не мог, по его мнению, бесцельно летать по стадиону, бросаясь в соперников квоффлами. Это был удел жалких оборванцев, которым не было нужды возглавлять семейный бизнес.       Бизнес, который Теодор презирал всем сердцем. Зелья, как и фармацевтика, с самого первого дня в Хогвартсе стали для него ненавистны. Он не видел никакой красоты в процессе приготовлений вонючих зелий, предпочитая неосязаемую магию трансфигурации. И квиддич.       Так Теодор Нотт в очередной, но далеко не последний раз стал разочарованием в глазах своего отца.       В тот вечер Тео, подстегиваемый ненавистью и злостью, неистово выбивал из рук парней квоффл, с легкостью уворачивался от бладжера и забил в кольца тридцать мячей — больше, чем все члены команды, вместе взятые. Откуда-то снизу ему слышались восторженные девичьи восклицания и даже несколько уверенных аплодисментов.       Вместе с тем, как ступни коснулись влажной травы, вернулась и тяжесть, прочными цепями объявшая грудную клетку. Тео вяло махнул рукой Розье и, поудобнее перехватив метлу, побрел в сторону замка. Проходя мимо трибун, он зацепился взглядом за жмущихся друг к другу девочек: Астория что-то шептала Джинни на ухо, а та в ответ весело хихикала. Завидев парня, они обе встрепенулись, и Гринграсс-младшая подскочила на месте, игнорируя попытки подруги вернуть ее на место.       — Привет, Тео! — бойко крикнула Астория. — Как тренировка?       — Ты и сама видела, — не скрывая ухмылку, ответил он. Улыбка девочки стала еще шире, в то время как Уизли побелела и вжала голову в плечи.       — Мы с Джинни как раз обсуждали, что ты отлично летаешь и просто блестяще играешь в квиддич! Да, Джин?       Девочка вяло кивнула, стараясь не смотреть на возвышающегося над ней парня.       — Я и подумала, может, ты смог бы поучить Джинни играть? — продолжала Астория, совсем не замечая, каким пунцовым становится лицо гриффиндорки.       — Не надо, Тори, — пробормотала она.       — Я серьезно! — настаивала Гринграсс. — Джинни очень хочет поступить в команду в следующем году, и ей бы не помешали несколько уроков.       Тео смерил Уизли заинтересованным взглядом. Рыжие волосы и россыпь веснушек на бледных щеках и курносом носе раздражали его так сильно, что хотелось взять в руки щетку и тереть девичье лицо, пока не исчезнут все эти богомерзкие пятна. Все это было для него отличительной чертой Перси Уизли, паршивые веснушки с лица которого хотелось выжечь магическим пламенем. Он так сильно ненавидел этих паршивых осквернителей крови, что с трудом мог смотреть на девчонку.       Джинни Уизли робко подняла на него карие глаза и мягко улыбнулась, не в силах прогнать следы смущения со своего лица. Она нервно заправила волосы за ухо и поспешила заговорить, вероятно, опасаясь, что старшекурсник попросту над ней посмеется.       — В этом нет необходимости. Астория просто шутит.       — И вовсе не… Ай!       Тео издал тихий смешок, заметив, как острый локоть внушительно впечатывается под ребра Астории. Та бросила гневный взгляд на гриффиндорку и сердито засопела.       — Почему же Джинни не попросит сама? — ухмыльнулся Нотт, смакуя вновь краснеющее личико девчонки. — Я не укушу. По крайней мере, второкурсницу.       Астория смущенно хихикнула и заговорчески взглянула на подругу, которая, казалось, сейчас вспыхнет, как само пламя.       — Потому что я не собиралась просить! — с вызовом ответила Джинни, поднявшись на ноги, но так она по-прежнему не доставала парню даже до груди. — В конце концов, у меня есть братья!       — Ну, если твои братья играют в квиддич так же хорошо, как я, то… — Он насмешливо развел руками. — Удачи на осенних отборочных.       Напоследок подмигнув девочкам, Тео закинул метлу на плечо и побрел в замок, имея лишь две цели — принять душ и хорошенько обдумать свой следующий ход.       Теодор никогда не любил Травологию, а уж со второго курса, когда по программе было изучение мандрагоры, и вовсе возненавидел ее, благодаря Розье, который посчитал, что будет очень весело незаметно стащить с ушей друга защитные наушники. Пронзительный крик несносного растения напугал юношу до полусмерти и оглушил на двое суток.       Но этим утром Нотт воодушевленно брел к теплицам, радуясь, что именно на этом уроке Дафне придется с ним разговаривать. Еще две недели назад профессор Стебль познакомила слизеринцев с Мимбулусом мимблетонией, попросив учеников объединиться в пары и ухаживать за растением до конца года.       Внутри теплицы всегда было душно, пахло сырой землей с легким душком драконьего навоза, служившего отличным удобрением. Чтобы перебить теплый зловонный аромат, девушки душились сильнее обычного, но среди густой цветочно-сладкой вуали запах удобрений всегда казался Тео еще более кошмарным.       Дафна уже хлопотала вокруг Мими — так она прозвала их неодушевленное дитя, — мягко поглаживала притупленные иголки похожего то ли на кактус, то ли на баклажан растения, зачерпывала совочком землю, добавляла в горшок и заботливого ее утрамбовывала. Когда Тео подошел вплотную, Мими встрепенулась и, словно у нее были глаза, слегка повернулась в его сторону. Дафна на его присутствие даже не отреагировала: невозмутимо схватилась за лейку и, прошептав «агуаменти», наполнила ее до краев.       — Как дела у Мими?       — Чудно, — холодно ответила Дафна. — Она подросла на четверть дюйма и сбросила сухие иглы.       — Это больше похоже на какие-то жуткие прыщи, — резонно заметил парень, но Мими его слов явно не одобрила, и ее иглы угрожающе набухли.       — Лучше подлей по краям воду. — Дафна грубо впихнула ему в руки лейку, расплескав часть воды по мантии Нотта. — Только осторожно — от переизбытка воды ее благородный зеленый цвет может выцвести.       Тео покорно выполнил поручение, слыша довольно странное мурлыканье, исходящее от растения. Дафна улыбнулась и нежно провела пальцами по его верхушке, словно гладила макушку ребенка.       — И долго ты будешь злиться? — спросил Тео, сокрушенно выдохнув.       — Сколько потребуется.       — У меня есть для тебя подарок. — Нотт усмехнулся, заметив тень интереса на красивом лице. Он отряхнул руки от лишней грязи и сунул кисть в карман. На его раскрытой ладони в приглушенных солнечных лучах искрился небольшой изумруд, венчающий цепочку из белого золота. — Этот камень идеально сочетается с твоими глазами.       Уголки девичьих губ дрогнули. Дафна хмыкнула и отвернулась, так и не приняв подарок.       — Пытаешься купить мое прощение?       — Хочу увидеть твою улыбку, — произнес Тео, но, заметив насмешливый взгляд, тихо рассмеялся. — Ладно, я и правда пытаюсь купить твое прощение.       — Ты всего лишь мог попросить прощения словами.       — Брось эти нищенские замашки, — фыркнул парень. — Раньше ты всегда принимала извинения исключительно драгоценностями. Неужели Уизли так снизил твои стандарты?       — Научил ценить поступки, — невозмутимо ответила Дафна. — А тебе проще купить очередную безделушку, чем сказать «прости».       — Я не хочу извиняться за поцелуй, — упрямо заявил Тео. — Пусть это было и глупо, но порыв шел от сердца.       — Из штанов, — ехидно поддела Дафна. — Судя по тому, что ты сказал после поцелуя.       Тео коснулся ее предплечья, вынуждая повернуться к нему. Дафна вздохнула и провела пальцами по щеке, оставляя на коже грязевые полосы.       — Не будь так строга к пьяным бредням идиота, сгорающего от ревности, — вкрадчиво прошептал он и мягко стер подушечками пальцев земляные разводы с ее лица. Но даже с ними Дафна Гринграсс была для него пленительно совершенна, как будто искусная магия в руках умелого волшебника ожила и преобразилась в женщину.       — Подрежь сбоку иголку, — строго ответила девушка и протянула ему садовые ножницы, но лед в ее безразличных глазах тронулся.       — Так ты прощаешь меня, душа моя? Эта неделя без тебя была… Твою мать!       Увлеченный попытками извинений, Тео небрежно срезал сухую иглу, задев здоровый участок растения. Мими взбунтовалась от боли и, почувствовав опасность, выстрелила из круглых кончиков иголок мощными струями Смердящего сока. Тот осел плотным слоем на его лице, волосах и одежде, забрызгав при этом все вокруг и по счастливой случайности не задел лишь обескураженную Дафну.       — Отлично! — взмахнул руками Тео. — Теперь от меня еще два дня будет нести дерьмом гиппогрифа, завернутым в старый вонючий носок Филча.       Гринграсс прыснула, поглядывая то на перепачканного в бурой слизи парня, то на обиженно вибрирующую Мими.       — Кажется, мамочку Мими любит больше, чем папочку, — хохотнула она.       Тео бросил на нее исподлобья угрюмый взгляд, а затем гнусно ухмыльнулся.       — Дай-ка я тебя обниму, Даф! В честь нашего триумфального воссоединения! Ну же, куда ты?       Увидев распростертые для объятий руки, Дафна взвизгнула и ринулась вдоль ровных рядов теплиц, отталкивая с дороги мешающих однокурсников. Тео же бросился за ней следом, игнорируя возмущенные крики и крепкие ругательства в свой адрес, когда часть подсыхающей вонючей субстанции оказывалась на чужой одежде. Загнав девушку в угол, Нотт по-кошачьи улыбнулся и медленно приблизился к ней.       — Даже не думай ко мне прикасаться! — угрожающе выпалила Дафна. — Я не хочу вонять дерьмом.       Тео уже почти выдавил язвительное замечание на счет того, что Уизли, вероятно, и не отличит этот запах от того, как пахнет в его конуре, но предусмотрительно прикусил язык. План, придуманный им ночью, полностью созрел лишь к рассвету и требовал максимальной сдержанности в выражениях.       — Если простишь меня, то я, так и быть, отложу свои объятия до более чистых времен.       — Ах ты гнусный манипулятор! — сердито фыркнула Гринграсс, но звучала ее злость уже совсем не убедительно.       — Перестань, душа моя, ты меня смущаешь, — усмехнулся Тео.       — Подкуп, угрозы, манипуляции… — Дафна, склонив голову вбок, улыбнулась. — Разве могу я устоять?       Тео знал, что не могла. Они, выросшие бок о бок, были созданы из одной материи, и не существовало в этом мире силы, способной разорвать их связь. Та образовалась тонкой нитью, которая, окрепнув с годами, нарастила множество звеньев и обратилась цепью из вольфрама.       И Перси Уизли ее разрушение было не по зубам.       Тео хоть и не был так искусен в манипуляциях, как Дафна, но он все ещё был достойным воспитанником Салазара и сыном прославленного эквилибриста, поэтому сыграть на слабостях человека ему не составило бы труда.       Он уже битый час мялся возле гриффиндорской гостиной, нервируя портрет Полной Дамы, и каждый раз прятался за угол, чтобы скрыться от любопытных глаз. Перси Уизли появился после отбоя, вероятно, закончив вечерний патруль коридоров замка. Как только парень приблизился к входу в гостиную, Тео покинул своё укрытие. Перси удивлённо вскинул брови и тут же инстинктивно расправил плечи.       — Что ты здесь делаешь?       — Тебя поджидаю.       — Ты не должен находиться после отбоя вне стен гостиной, — хмуро ответил Перси, взглянув на наручные часы. — Со всеми вопросами можешь обратиться ко мне утром, а сейчас проваливай.       Тео издевательски щёлкнул языком и сунул руки в карманы брюк. Расслабленная поза демонстрировала большую уверенность, чем неестественно прямая спина Уизли.       — Как грубо.       — Радуйся, что я не снимаю баллы со Слизерина за нарушение правила, которое к выпускному курсу ты должен был выучить, — заносчиво ответил гриффиндорец.       — Да вычитай хоть все баллы, что есть, — весело отозвался Нотт. — Но я отсюда не уйду.       — Надеюсь, девушек ты преследуешь менее настойчиво, чем меня? — усмехнулся Перси.       Тео в изумлении вскинул брови, а затем раскатисто расхохотался.       — Ладно, это прозвучало действительно забавно, Уизли, но то, что я тебе скажу, быстро сотрёт довольную гримасу с твоей физиономии.       Перси устало вздохнул и прислонился плечом к стене.       — Выкладывай, Нотт.       — Я знаю, что у вас с Дафной все серьезно, и в целом в глубине души даже питаю к тебе скромное подобие симпатии после того, как ты самоотверженно, рискуя жизнью, бросился в ледяные воды озера, чтобы спасти Дафну.       Перси иронично выгнул бровь.       — Полагаю, сейчас прозвучит паскудное «но».       — Нет, прозвучит вопрос. Что ты планируешь для вас с Дафной после школы?       — Думаю, тебя это не касается, — раздраженно ответил Перси, буравя слизеринца мрачным взглядом.       — Касается, потому что я хочу быть уверен, что условия ее жизни не ухудшатся из-за тебя, — упрямо настаивал Тео. — Разумеется, я осознаю, что золотых ложек у тебя не найдётся, но такая девушка, как Даф, имеет право на лучшую жизнь, ты не находишь?       — К чему ты клонишь?       Нотт поджал губы, медленно теряя терпение.       — Я хочу услышать, что ты собираешься сделать для Дафны.       Перси усмехнулся, смерив слизеринца снисходительным взглядом, от которого тот, медленно закипая, сжал руки в кулаки.       — Все, что в моих силах. Такой ответ тебя устроит?       — Не устроит, Уизли. — Тео поравнялся с ним, сжимая в ладони цепочку из белого золота. Металл нагрелся от его кожи и напоминал о том, ради чего все это было затеяно. — В твоих силах лет десять прислуживать шестеркой в министерстве, с трудом наскребая на сносную жизнь.       — Не все родились с золотой ложкой во рту, но это не означает, что у меня заведомо нет шансов на достойную жизнь, — серьезно ответил Перси. — И Дафна это понимает, в отличие от тебя.       — Не понимает, приятель, — с усталым вздохом проговорил Нотт. — Иначе не пыталась бы навязать свои стандарты достойного будущего, которые тебе чужды.       Увидев, как вся краска схлынула с лица гриффиндорца, парень улыбнулся — ему удалось попасть в цель.       — Она знает и неосознанно боится, что министерство прожуёт тебя и выплюнет, оставив ни с чем и ее в том числе. — Тео смаковал мрачную тень, что мгновенно сбила спесь с высокомерной физиономии Уизли. — Несомненно, Дафна не из тех пустышек, которые могут красиво жить лишь за счёт богатого мужа — в конце концов, она наследница рода и сможет самостоятельно заработать и на дорогие шелка, и на побрякушки, и на поездки по Европе, но зачем тогда ей ты?       Судя по отрешённому взгляду, Перси Уизли всерьёз задумался над этими словами, утонув в безрадостных перспективах и грубо разворошенных комплексах, которые Дафна вот уже почти полгода распихивала по дальним углам его ничтожной душонки.       — Подумай о ее будущем, — вкрадчиво произнёс Тео. — Неужели из собственного эгоизма ты пожелаешь ей такую жалкую жизнь?       — Ты пытаешься убрать меня с дороги, верно? — ледяным тоном спросил Перси.       Тео устало вздохнул.       — Дафна никогда меня не полюбит, приятель, но это не мешает мне о ней заботиться.       Произнести это оказалось сложнее, чем он думал, но эффект от сказанных слов обещал быть зрелищным.       — Она не привыкла экономить на себе, но ещё больше Дафна не привыкла, чтобы экономили на ней. Извини, дружище, но пока ты совершенно не тянешь на человека, который может стать ей ровней.       — Как изящно ты сыпешь оскорблениями, — невесело усмехнулся Перси.       — Если даже тебя оскорбляет твоя жизнь, то неужели ты считаешь, что имеешь моральное право впутывать в это Дафну?       — И ты хочешь, чтобы я с ней расстался, я все верно понял? — сузив глаза, поинтересовался Перси. Тео бы за версту почувствовал, как гриффиндорец был зол.       — Я ничего не хочу, Уизли, — спокойно ответил Тео. — Кроме счастья для Дафны, а с тобой ей его будет не достичь.       — Ну да, куда уж мне до богатенького и совершенно бестолкового Теодора Нотта.       Тео так сильно хотел заехать ему в челюсть, что кулаки сами неистово чесались от желания разбить их в кровь о ненавистное лицо мерзкого ублюдка, осквернившего честь Дафны.       — Я не стану реагировать на этот безосновательный выпад, брошенный твоим уязвлённым самолюбием, — равнодушно, насколько только мог, проговорил парень. — Одно я знаю наверняка: Деметриус Гринграсс был в ярости, узнав о вашей связи, и Дафну ждут неприятности, если все это продолжится и после школы. — Тео щёлкнул языком. — Ах да, тебе же плевать, как она будет чувствовать себя, делая выбор между тобой и собственной семьей, ведь тебе важнее лишь твои желания, так?       Он был уверен, что Уизли уже готов съездить ему по лицу, сдерживаясь из последних сил, однако выдержка очевидно трещала по швам: одолевавший гриффиндорца бессильный гнев проступал красными пятнами на его лице и уходил под ворот форменной рубашки.       — Я не знал, что у Дафны из-за наших отношений возникли неприятности, — сквозь зубы процедил Перси, опустив глаза в пол. Как раз в этот момент губы слизеринца дрогнули в триумфальной ухмылке.       — Это лишь верхушка айсберга. Кто знает, что мистер Гринграсс сделает с тобой или с твоей семьей, чтобы отвадить от своей наследницы? С его-то связями и влиянием я бы на твоём месте был более дальновидным.       Тео приятельски хлопнул гриффиндорца по плечу — так, будто на самом деле ему сочувствовал, но они оба понимали, что это ложь. Уизли молчал, хмуро сдвинув брови к переносице, и это молчание давало Тео уверенность, что сказанные слова попали в самое больное место, нанося сокрушительное поражение.       — Надеюсь, ты примешь правильное решение, — подытожил Нотт, оттолкнувшись от стены. — Ну, а если нет, то будь готов к ещё более уродливому финалу, чем тот, что может ожидать вас сейчас.       Оставляя Уизли позади, Тео с каждым шагом преисполнялся решимости и веры, что все сделал правильно. Отложенный шах и мат однажды закончит партию в его пользу.

***

      Окклюменция, которую Дафна так жаждала постичь, сейчас стала скорее источником новых проблем, чем решением жизненно важных вопросов. Маниакальный поиск истины дал ответы даже там, куда слизеринка и думать не смела. И она со стыдом признавала, что предпочла бы и дальше жить в чудовищном неведении, чем тащить за собой целый ворох чужих порочных секретов.       Дафна малодушно тупила взор, когда ловила на себе издевательские взгляды Розье: чертов мерзавец с каждым днем сиял все сильнее, купаясь в лучах славы собственных бесчинств и власти над девушкой, так предсказуемо сделавшей выбор в пользу привычного течения жизни. Ее пугало, что Эван так умело сыграл на ее собственных слабостях, словно все эти годы потратил на их изучение. Он видел в ней то ли врага, то ли добычу, которую так увлекательно запугивать, ведь каждый хищник знает, что страх превращает кровь жертвы в самый сладостный мёд.       Не в силах и дальше продолжать обучение окклюменции, Дафна отложила его в дальний ящик, когда сумеет совладать над страхом и отчаянием, которые обуревали ее каждый раз при взгляде на собственную сестру. Ни одна асана или расслабляющая медитация не могли унять тот ужас, в кольцо которого с того злополучного вечера на Астрономической башне была заключена слизеринка.       Дафна устало вздохнула и убавила огонь под котелком с противоядием от Сыворотки правды. Предварительно взболтав тушеную мандрагору, девушка положила ее на деревянную доску и принялась мелко нарезать. Слишком глубоко погрузившись в свои мысли, она и не заметила, что почти сварила зелье. Все звуки в классе, приглушенные ее сознанием, ворвались резко, нервируя и без того раздраженный разум. Когда гул голосов, слившихся в унисон, стал почти нестерпим, Дафна сильнее нужного надавила на нож, и его острое лезвие соскочило с корешка и впилось в ее палец.       — Черт, — прошипела она, тут же бросив нож на стол. Царапина казалась весьма глубокой: она мгновенно налилась кровью, которая тонкой струйкой потекла по ладони.       — Что случилось? — встревоженно прошептал Перси, оторвав, наконец, взгляд от своего бурлящего котла с идеально прозрачным содержимым. Он осторожно перехватил запястье девушки, и в этот момент капля вязкой крови угодила прямо в ее котел. Зелье взбунтовалось, неистово забурлив, и приобрело темно-алый цвет.       — Небольшой порез, — тихо проговорила Дафна, с грустью взглянув на испорченное зелье.       Перси вытащил из кармана волшебную палочку и уверенно занес ее над кровоточащей раной.       — Эпискеи!       Кровь мгновенно остановилась, а глубокий порез затянулся буквально на глазах, не оставив и следа. Перси уже хотел улыбнуться, но его взгляд невольно зацепился за уже зажившие следы ровных царапин на девичьем предплечье. Он хмуро сдвинул брови и потянулся свободной рукой, чтобы приподнять рукав рубашки, но Дафна резко выдернула руку и демонстративно опустила тот вниз.       — Спасибо, — пробормотала она.       — Откуда эти царапины, Дафна?       Слизеринка вздохнула. Ведомая эмоциональным порывом, она позабыла об осторожности, нанеся их на слишком очевидном месте и не потрудившись залечить, словно хотела, чтобы они служили напоминанием о собственной трусости.       — Случайность, — отмахнулась слизеринка. — Общение с кошкой Джеммы Фарли обернулось фатальным для меня поражением.       — Но…       — Перси, ты не мог бы не мешать мне? — Дафна невинно похлопала глазами. — Мне необходимо успеть переделать испорченное зелье.       Она спешно взмахнула палочкой, очищая котел, и до самого конца урока не поднимала глаза, надеясь, что Перси перестанет за ней пристально следить и оставит свои гениальные домыслы при себе.       Уже в спальне Дафна использовала универсальную заживляющую мазь, надеясь, что еще не слишком поздно для ее эффективного действия. Она присела на край постели и сокрушенно опустила голову, не имея ни малейшего понимания, что теперь делать. До выпускных экзаменов осталось не более полутора месяцев — полтора месяца в заточении под наблюдением личного надзирателя с глазами преисполненного тьмой чудовища. Хогвартс, который слизеринка так любила, стал для нее настоящей тюрьмой, и все ее грезы теперь были лишь о близящейся свободе.       Ладонь небрежно заскользила по мягкому покрывалу и наткнулась на тонкую цепочку, грубые звенья которой неприятно холодили пальцы. Дафна нахмурилась и подцепила ее, поднеся поближе к лицу: белое золото в тусклом свете лампы отливало загадочным блеском, переливаясь с ярким изумрудом, венчающим цепочку. Подарок Тео, непринятый ею в теплицах, проказливо мерцал и обвивал тонкие пальцы. Дафна невольно коснулась кулона в виде змеи, что уютно устроилась в ямочке на шее, и со вздохом убрала изумруд в небольшую шкатулку — к остальным украшениям, которые уже давно потеряли свою притягательность.

***

      Апрель ознаменовал долгожданный матч по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином, перенесенный с прошлой осени. Возбужденная толпа студентов разрозненной гурьбой шагала на стадион, предвкушая зрелищную игру. Солнце уже находилось в зените, высушив остатки ночного дождя, и по-весеннему пригревало взгромоздившихся на трибунах зрителей. Дафна устроилась среди ребят своего факультета и заняла рядом с собой место для опаздывающей Астории.       Слизеринцы вышли на поле первыми под предводительством Эвана Розье. Услышав громогласный рев поддержки, парень довольно ухмыльнулся и поднял вверх сжатый кулак. Элегантно забравшись на метлу, он стремительно взмыл в воздух и описал почетный круг в кольце взбудораженных трибун. Но когда на стадион вышли гриффиндорцы, остальные три факультета взревели с такой силой, что Дафна едва не оглохла и недовольно скривила губы.       Астория ловко пробралась мимо сидящих болельщиков и рухнула на скамью рядом с сестрой. Девочка вздохнула и с улыбкой предложила ей прихваченный с собой карамельный попкорн, но Дафна отрицательно покачала головой.       — Как думаешь, кто победит?       — Очевидно, Гриффиндор, — не без сожаления произнесла Дафна. — У них же нормальный ловец.       — Дурацкие правила, — буркнула Астория. — Какой смысл в остальных членах команды, если весь исход матча зависит от ловцов? Было бы честнее устроить отдельный чемпионат для ловцов!       — Ну, ловца можно обезвредить одним прицельным ударом бладжера. — Дафна снисходительно улыбнулась. — Надеюсь, наши загонщики это обеспечат.       — Вряд ли. — Астория горестно вздохнула и закинула в рот целую горсть сладостей. — Близнецы Уизли отлично играют на своих позициях.       — Гриффиндорцев вытягивают только они и Поттер, а остальные в команде — сущие бездари, — резонно заключила Дафна. — Их охотники не идут ни в какое сравнение с нашими Тео и Розье.       — Эван бы описался от счастья, если бы услышал твой комплимент, — хихикнула девочка.       Дафна щелкнула языком, сдержав насмешливую улыбку.       — Это единственное, в чем он хорош.       — Неправда! Эван вчера помог мне с чарами увеличения, — выпалила Астория и тут же под недовольным взглядом сестры прикусила губу. — Профессор Флитвик задал нам попрактиковаться, но у меня все время получалось неправильно: то предмет неконтролируемо увеличивался до таких масштабов, что взрывался, либо наоборот уменьшался и становился почти невидимым для глаз.       — Почему ты не обратилась ко мне, Астория?       Астория замялась, опустив взгляд на носы своих лакированных туфель.       — Я хотела, но Эван сказал, что ему не трудно… Он был таким внимательным и даже милым… — Она покраснела. — Сказал, что я ему почти как сестра, и вскоре наши семьи наконец воссоединятся.       — Что он сказал? — выкрикнула Дафна, едва не подпрыгнув. Сердце в груди исполнило сальто-мортале и приземлилось явно не на свое место, сбив привычный размеренный пульс.       — Я не поняла, что он имеет в виду, — стушевалась Астория. — Дафна, неужели он собирается жениться на тебе?       Дафна удивленно моргнула, пытаясь осмыслить заданный сестрой вопрос, а затем истерически рассмеялась, чувствуя, как в груди зарождается абсолютно нечеловеческая волна ярости, слезами проступившая на глазах.       — Ты в порядке, Дафни? — осторожно поинтересовалась девочка, опасливо поглядывая на сестру.       — Ох, Салазар, Тори, конечно же, он имел в виду не это! — отсмеявшись, ответила Дафна. — Просто мелет чепуху, чтобы поиздеваться надо мной.       — У Эвана к тебе какой-то нездоровый интерес. Может… — Астория облизала сухие губы и затараторила: — Может, он в тебя влюблен?       Дафна закатила глаза и невольно уцепилась взглядом за маячившего в воздухе парня. Розье крепко пожал руку Вуду, отчего тот невольно скривил лицо и после размял пальцы.       — Такой человек, как Розье, обделен подобными чувствами, милая, — ответила Дафна, все еще гипнотизируя его спину. — И тебе не стоит обманываться на его счет. Будь с ним осторожна.       Ответ Астории утонул в оглушительном звуке свистка и гуле голосов со всех сторон. Матч официально начался. Дафна практически не следила за игрой, лишь иногда с задержкой после слов комментатора Ли Джордана вяло таращилась на табло, убеждаясь, что Слизерин уверенно открыл счет и по-прежнему в нем ведет. Из головы никак не шла провокация, которую Розье абсолютно беззастенчиво скормил наивной Астории, зная, что та обязательно расскажет об этом Дафне. Его блеф — а это несомненно был он — нервировал и раздражал и без того доведенный до предела рассудок. Парню очевидно нравилось блуждать по краю пропасти и смотреть вниз, гадая, сорвется он или нет. Но Эван Розье знал, что, если сорвется, утащит за собой на неизведанное дно, кишащее опасными чудовищами, и Дафну. С недавних пор, связанные одной хлипкой цепью, они были обязаны взвешивать каждый свой шаг, но монстр с очаровательным лицом слизеринца отчаянно желал напомнить, кто из них на самом деле владеет ситуацией, несмотря на призрачное равновесие.       Почувствовав грубый толчок в спину, Дафна обернулась, сверкнув раздраженным взглядом, и наткнулась на Теренса Хиггса, который совместно с Блейзом Забини, Элджерноном Руквудом и Грэхемом Монтегю растягивал габаритный плакат. Грэхем взмахнул палочкой, и на пустом холсте стали появляться красно-зеленые переливающиеся буквы, сложившиеся в кричащий лозунг:

СЛИЗЕРИН ВПЕРЕД, ПОКА ГРИФФИНДОР СОСЕТ!

      Поймав веселый взгляд Теренса, Дафна скривила губы.       — Только не говори, что участвовал в этом.       Хиггс оскорбленно фыркнул, левитируя плакат повыше в воздух, чтобы его было видно всем.       — Обижаешь, дорогуша! — Он растянул губы в глумливой улыбке. — Я это и придумал.       Дафна закатила глаза и отвернулась, еще добрую половину матча слушая, как слизеринцы в унисон скандируют эту кричалку на весь стадион, даже когда разгневанные профессора вынудили их избавиться от вызывающего и оскорбительного плаката.       Матч длился уже почти три часа, и лишь только недавно золотой снитч показался на глаза скучающим ловцам. К тому моменту Слизерин заработал уже поразительные сто сорок очков против пятидесяти, пропущенных вратарем Майлзом Блетчли. К финалу матча, когда солнце уже рьяно клонилось к закату, Гарри Поттер вырвал драгоценный снитч прямо из-под носа Малфоя, заработав для команды еще сто пятьдесят очков сверху. Но даже общая сумма в двести сорок очков не смогла подарить гриффиндорцам преимущество: перед тем, как пальцы Поттера сомкнулись вокруг снитча, Теодор Нотт забил очередной квоффл в кольцо зазевавшегося Вуда и вывел свою команду вперед на десять очков.       Стадион безумствовал. Слизеринцы подняли палочки вверх, запустив в воздух сноп ярко-зеленых искр, которые озаряли темнеющее небо, подобно фейерверку. Дафна же всеобщее ликование не разделяла, чувствуя лишь жгучую злость и желание поставить Розье на место, пока он окончательно не зарвался, считая, что может себе позволять любые вольности, не получая отдачу. Она дождалась, пока зрители разойдутся, и бросилась прямиком в раздевалку, пылая от гнева, который уже вибрировал на кончиках пальцев. Тео в обществе Пьюси и Блетчли сразу направился в замок, а вот остальных она готова была выволочь на улицу даже без одежды.       В помещении было тепло и клубился горячий пар. У зеркала вовсю прихорашивался Драко Малфой, педантично зализывая расческой влажные бесцветные волосы, а с противоположной стороны мялись загонщики: Люциан Боул и Перегрин Деррек. Первым ее заметил Малфой — мальчишка подскочил, удивленно выпучив глаза, но мгновенно взял себя в руки и приосанился.       — Это мужская раздевалка, что ты тут делаешь? — заносчиво произнес он, вздернув нос.       — Не твоего ума дело, — рявкнула Дафна, фурией пролетев мимо него так, что едва не сбила с ног. Она замерла возле шестикурсников: Боул спешно потянулся за футболкой, чтобы скрыть свое тощее тело, а Деррек ойкнул и принялся лихорадочно натягивать штаны. — Где Розье?       — В душе, — удивленно ответил Люциан. — Тебе и правда нельзя здесь находиться, Дафна.       — Хочу посмотреть на того героя, который решит меня выставить, — фыркнула девушка, скрестив руки на груди. Она обвела трех парней раздраженным взглядом и махнула рукой. — Проваливайте отсюда.       — Ты не сме…       Дафна вытащила из кармана палочку и нацелила ее прямиком в Малфоя.       — Еще одно возражение, папочкина бестолочь, и я сожгу штаны прямо на тебе. — Ее разъяренный взгляд метнулся к оставшимся парням. — И вас это тоже касается.       Перегрин пихнул приятеля в сторону выхода и, подхватив свои вещи, ринулся вслед за ним. Некоторое время помявшись, Драко неторопливо убрал расческу в карман, разгладил заломы на одежде и перед уходом бросил на семикурсницу гневный взгляд, однако ответить не осмелился, все еще поглядывая на зажатую в ее руке палочку.       С их уходом стих и шум воды. Дафна вальяжно расселась на скамейку, закинув одну ногу на другую, и скрестила руки на груди. Розье вышел неторопливо и полностью обнаженный. Он вытирал полотенцем влажные волосы, пока тонкие струйки воды наперегонки стекали вдоль его шеи и груди, лишь на мгновение замирая в четко очерченных рельефах торса. Дафна с трудом оторвала взгляд от того, что было ниже живота, и напряженно сглотнула.       Эван повернул голову, и его брови в изумлении поползли вверх. Парень сардонически усмехнулся, убрав полотенце от волос, и даже не потрудился обернуть то вокруг бедер. Чертов мерзавец.       — Если ты хотела увидеть меня без одежды, нужно было всего лишь попросить, принцесса.       — Оденься, — холодно произнесла Дафна, стоически удерживая взгляд на его раскрасневшемся от жара лице. — Меня твой член совершенно не интересует.       — Лгунья, — тихо засмеялся Эван. — Твой взгляд говорит об обратном.       Оценив ее напряженную позу, Эван искривил губы в ухмылке и медленно обвязал полотенце вокруг бедер, скрывая смущающую девушку наготу. Дафна с трудом подавила облегченный вздох и поднялась со скамьи, чтобы не позволять себе смотреть на него снизу вверх.       — Отвяжись от Астории, Розье, — угрожающе произнесла она. — Не впутывай ее в эту историю.       — Она в нее впутана с самого рождения. — Эван шагнул к девушке, сокращая между ними расстояние до критического. — Или ты запретишь мне общаться с сестрой?       — Мы оба знаем, что тебе плевать на нее.       От его горячей кожи пахло хвойным мылом, и этот запах, плавящийся на теле, неистово бил по ноздрям. Дафна не могла позволить себе отстраниться или отвести взгляд, признавая за ним победу, поэтому стоически выдерживала пугающую близость с человеком, от которого хотелось лишь бежать. Бежать так далеко, пока ступни не сотрутся в кровавое месиво.       — Ты права. — Розье вздохнул и, не сводя с девичьего лица жадного взгляда, медленно провел большим пальцем вдоль контура ее нижней губы. — Но так вышло, что мне не плевать на тебя.       — Чего ты хочешь, Розье? — устало спросила девушка, порядком устав от токсичных игр. Эван улыбнулся так, словно ждал этого вопроса сильнее, чем наступления Рождества. — Рассчитываешь заставить меня подчиняться твоей воле? Понравилось использовать на мне «Империус»?       Розье сделал еще один шаг, вынуждая девушку отступать, — и так с каждым новым шагом, пока ее спина не коснулась прохладной стены. Загнанная в угол, Дафна подняла на него решительный взгляд, не намереваясь сдаваться.       — Мне не нужно использовать на тебе «Империус», чтобы получить подчинение, ведь теперь ты и так в моей власти. — Эван сильнее вжал Гринграсс своим телом в стену, склонившись над ней так, что кончики их носов невесомо соприкасались. — Это ощущение пьянит даже сильнее рома, принцесса.       — Ты не посмеешь, — прошипела Дафна, но мелкая дрожь в ее теле уничтожала прежнюю уверенность, уступая забравшемуся под кожу страху.       Вместо ответа Эван осклабился и скользнул носом вдоль ее шеи, втягивая ноздрями запах девичьей кожи. Дафна предательски зажмурилась, ощущая лишь оцепенение, похожее на действие магического подчинения, но воля абсолютно точно по-прежнему принадлежала только ей.       — Твой страх так сладко пахнет, — прошептал он.       Ладонь Дафны уперлась в его грудь, сгорая под жаром обнаженной кожи. Пальцы замерли, и под ними девушка ощутила размеренное биение сердца. Это так ее удивило, словно она скорее ожидала почувствовать внутри грудной клетки тлеющий уголек, а не живое, пульсирующее сердце.       — Чего ты хочешь? — упрямо повторила она, оттолкнув его. Эван шумно выдохнул и, облизав губы, почти ласково улыбнулся.       — Однажды ты узнаешь это, а пока, если не желаешь помочь мне расслабиться, тебе стоит уйти.       — Просто отвали от Тори, — проговорила Дафна, взглянув на парня исподлобья. — Тебе ведь нужна я, а не она.       — У всех свои недостатки, — ухмыльнулся он, повернувшись к ней спиной. Светлая кожа вдоль его позвоночника была усыпана множеством мелких родинок, что расползались по широкой спине. — Видимо, слабость к зеленоглазым блондинкам передалась мне по наследству.       Дафна язвительно фыркнула, испытывая тошнотворное отвращение к одной мысли об этом пороке родителей, который теперь связал и их детей. Бросив на Розье последний взгляд, полный ненависти, девушка ринулась прочь. Вечерний воздух будоражил разгоряченную влажным паром кожу и отрезвлял затуманенное страхом и близостью с убийцей подсознание. Ладонь отчаянно жгло до самого Хогвартса, словно прикоснуться к Эвану Розье было равнозначно прикосновению к отъявленному демоническому отродью.

***

      С самого начала отношений Перси знал, что он и Дафна — из разных миров. Она, сотканная из благородной роскоши, облаченная в мягкость шелков и холодное сияние белого золота, и он — мальчишка, которому все лето пришлось прозябать в крошечной книжной лавке, чтобы позволить себе выглядеть презентабельно, как и полагалось на должности старосты школы. Все, что у Перси было, — это острый ум да багаж из амбиций, на реализацию которых уйдет целая вечность, а время в его случае — непозволительная роскошь. Еще в сентябре он и подумать не смел о том, что к апрелю его скучная жизнь, выстроенная по заранее задуманному плану, лихо перевернется, отдаваясь во власть взбалмошной слизеринки. И Перси так слепо поверил в себя, что умудрился забыть о скором выпуске из школы, за которым последует прыжок в пугающую неизвестность — со всеми взрослыми решениями и ответственностью за собственную жизнь.       Слова Нотта так сильно его злили, но лишь потому, что в глубине души Перси знал — слизеринец чертовски прав. Мог ли Перси вот так легко, очертя голову, нырнуть в неизведанную бездну, утащив вслед за собой и Дафну? Эгоистичный ребенок внутри него настойчиво кричал, что девушка и сама вольна делать выбор, а уж он, Перси, не должен быть в ответе за ее завышенные ожидания, которым в ближайшие годы не суждено сбыться. Он так сильно желал, чтобы Дафна Гринграсс любила его, невзирая на положение семьи и статус, что даже поверил, будто это возможно. Но Перси впервые в жизни не хотел быть эгоистом. Только не с ней.       И каждый раз, стоило его взгляду, пальцам и губам коснуться этой девушки, все сомнения растворялись в нежных грёзах, а страхи отступали ровно до того часа, когда ночь густой тьмой опускалась на остроконечные шпили Хогвартса.       Разве мог он, впервые выигравший в карты у судьбы, добровольно отказаться от своего приза?       Перси всегда чувствовал себя особенным, когда, выступая перед всеми четырьмя факультетами, ловил волнующие взгляды Дафны, направленные лишь на него. Инстинктивно расправляя плечи, он ощущал мощный прилив уверенности, словно в этот самый момент мог сделать все что угодно. Ради нее.       Он закончил с докладом по Трансфигурации аккурат к концу урока. Звон колокола раздался, стоило последнему слову сорваться с языка гриффиндорца. Кокетливо улыбаясь, Дафна подоспела к нему, протискиваясь сквозь галдящую толпу студентов, спешащих на обед.       — Ты был хорош, — горячо промурлыкала ему на ухо девушка. — Знаешь, думаю, ты бы отлично смотрелся в зале суда в качестве адвоката.       Перси напряженно сжал челюсть, когда с этим безобидным заключением в мысли вторглись и слова Нотта о навязываемых ему стандартах будущего. Но наваждение спало так же быстро, как только Дафна сжала его пальцы и настойчиво потянула вслед за собой. Она отыскала первый попавшийся чулан и затащила Перси внутрь. Как только дверь за ним закрылась, он с жадностью впился в мягкие губы, с которых сорвался тихий вздох, когда рука Перси скользнула по ее бедру.       — А если кто-то войдет? — сбивчиво прошептала Дафна, когда гриффиндорец подхватил ее за бедра и усадил на старый комод.       — Разве тебе не все равно? — с ухмылкой произнес он, опаляя горячим дыханием нежную кожу на шее. Дафна крепко обхватила его ногами и откинула голову назад, от удовольствия прикрыв глаза.       — Конечно, не все равно! — притворно сердито ответила слизеринка. — Я не могу испортить репутацию.       Его губы медленно целовали девичью шею, срывая с ее губ едва слышный полустон-полувздох.       — Серьезно?       Дафна прикусила губу, подавшись бедрами вперед, и сдавленно зашептала:       — Но это заводит еще сильнее.       В паху нестерпимо тянуло, пока тонкие пальчики проворно пробрались под его рубашку и медленно заскользили вниз, застыв возле пряжки ремня. Никакое будущее не имело для него значения в тот момент, когда Дафна отвечала на его ласки дрожью и судорожными стонами, подаваясь бедрами вперед — соблазнительно влажная, требующая большего. Рука Перси медленно, почти невесомо двинулась вверх по стройной ножке, вскоре бесстыдно скрываясь под кромкой школьной юбки. Ощутив его настойчивые прикосновения на внутренней стороне бедра, Дафна прогнулась в пояснице и, обхватив его одной рукой за шею, притянула к себе. Ее поцелуй был как глоток свежего воздуха, и Перси не мог ею насытиться, терзая нежные губы. Когда пальцы медленно пробрались под тонкую ткань белья, вибрирующий женский стон озарил все пространство захламленного помещения.       — Тише ты, — сдавленно рассмеялся Перси, но смех его мгновенно смолк, как только Дафна бросила на него туманный взгляд и, не отводя его, решительно расправилась с ремнем. Металлическая пряжка характерно звякнула и затихла в тишине, нарушаемой лишь тяжелым дыханием, слившимся в унисон.       — Надеюсь, ты не расстроишься, что пропустишь обед? — томно проговорила Дафна, скользнув рукой в штаны. Перси судорожно выдохнул и медленно моргнул, сдаваясь под ее нежными прикосновениями.       Увлеченные друг другом, они не услышали шаркающие шаги снаружи и не обратили внимание на утонувший в стонах скрип двери. Закатив глаза от настойчивых ласк, Дафна лишь на мгновение бросила случайный взгляд на дверь и испуганно взвизгнула. Перси резко обернулся на источник ее бурной реакции и тут же весь похолодел. Аргус Филч, вздрогнув от неожиданности, поджал и без того тонкие губы и протиснулся внутрь, угрожающе скрежеща зубами. Вместе с его сгорбленной фигурой внутрь чулана просочился и дневной свет, освещая непотребно застывших студентов.       Дафна молниеносно сомкнула колени и одернула юбку, ее грудь яростно вздымалась, а щеки непривычно горели то ли от смущения, то ли от клокочущей внутри злости. Перси, повернувшись к завхозу спиной, тут же заправил рубашку в брюки и наспех застегнул ремень, мысленно представляя, какие их теперь ждут неприятности.       — Какое бесстыдство! — пророкотал Филч, злобно сузив маленькие глаза. — Моя бы воля, да я бы вас розгами! Розгами!       — Хорошо, что мнение завхоза-сквиба вряд ли кого-то в администрации интересует, — прошипела Дафна, спрыгнув с комода.       — Дафна, — угрюмо прошептал Перси, бросив в нее укоризненный взгляд. Но девушка демонстративно фыркнула и поравнялась с Филчем, распрямив спину и глядя на него свысока.       — Ну, посмотрим, что на это скажет профессор Дамблдор, — процедил тот, практически выплевывая каждое слово в лицо невозмутимой слизеринки. — Следуйте за мной.       Перси плелся вслед за Филчем, опустив глаза вниз. Он чувствовал, как горячие волны стыда непрерывно накрывали его с головой, воспламеняя лицо, уши и даже шею. Гриффиндорец то и дело тер ее прохладной ладонью, надеясь снизить красноту, но все было тщетно. Рядом с ним шла Дафна — спокойная и расслабленная, словно не ее только что застукали за «горяченьким». Завидуя ее безмятежности, Перси судорожно выдохнул и шагнул вслед за ней в кабинет профессора Макгонагалл. Филч, вероятно, не имел полномочий подниматься к директору самолично. Брызжа слюной и заикаясь от возбужденной злости, школьный завхоз во всех красках поведал декану Гриффиндора о грубом нарушении, свидетелем которого стал. Минерва Макгонагалл выслушала его, даже не изменившись в лице, а затем перевела строгий взгляд на двух жмущихся друг к другу студентов.       — Мистер Уизли, мисс Гринграсс, это правда?       Бросив короткий взгляд на Дафну, Перси уныло кивнул.       — Что ж, это недопустимое в стенах Хогвартса поведение. — Звенящей сталью отзвучал женский голос. — Вы как староста, мистер Уизли, должны подавать ученикам пример ответственности, осознанности и благонравия, а вы… — Она поправила прямоугольные очки и вздохнула. — Я крайне разочарована.       Перси поднял на декана убитый взгляд. Разочарование — худшая из эмоций, которые он мог бы вызывать у людей, чье мнение для него имеет значение. Сначала юноша боялся стать разочарованием в глазах родителей на фоне успешных и талантливых старших братьев; после, когда он понял, что это им бы стоило перестать его разочаровывать, Перси страшился предать оказанное ему доверие авторитетных профессоров; а напоследок его пугало разочарование, которое могло бы исказить красивое личико Дафны Гринграсс, когда он однажды не сможет конкурировать с ее ожиданиями.       — Профессор, может быть, мне все же сходить за розгами? Они у меня недалеко, — с благоговейной надеждой пролепетал Филч, но, словив раздраженный взгляд Макгонагалл, тут же захлопнул рот.       — Сначала пялился в щель, как долбаный извращенец, а потом розгами пугает, — фыркнула Дафна. — Еще кому бы о бесстыдстве твердить!       — Мисс Гринграсс! — вспыхнула Макгонагалл. — Проявите хоть каплю раскаяния.       — Мне не в чем раскаиваться, — пожала плечами слизеринка.       Перси вздохнул и незаметно для чужих глаз сжал ее тонкое запястье, призывая к спокойствию.       — Я отправлю послание о вызове к директору вашим родителям, — ровным голосом сообщила Макгонагалл и обратила взор на мнущегося завхоза. — Мистер Филч, сообщите о происшествии профессору Снейпу, пусть немедля поднимается к директору, а я сопровожу туда студентов.       Никогда еще Перси не был в кабинете Дамблдора. И никогда прежде мать не вызывали в школу по его душу. Внезапно отрезвленный, Перси мысленно оглядывался назад и испытывал ужас: сколько же раз они могли попасться! Каким он был беспечным, забросив свои обязанности старосты в угоду желаниям собственного тела и бушующих в мозге гормонов! Он бросил короткий взгляд на слизеринку, шагающую рядом, и заметил, как ощутимо после слов о вызове родителей напряглись ее плечи. Дафна упрямо сжимала губы и сверлила безучастным взглядом носы своих туфель.       Профессор Дамблдор спокойно выслушал рассказ Макгонагалл, когда в кабинет вошел и Снейп. Черные глаза зельевара впились в лицо своей подопечной разгневанным взглядом, в то время как Перси он не удостоил вниманием.       — Это и правда грубое нарушение школьных правил. — Директор покачал головой. — Уж вам, мистер Уизли, это должно быть лучше всех известно.       Перси напряженно сжал челюсть — так, что желваки на его скулах нервно дернулись. Ему нечего было сказать в свое оправдание, нечем было и парировать; оставалось лишь смиренно принимать брошенные в него, будто камни, упреки. Он неосознанно теребил свой значок на лацкане мантии, опасаясь, что вскоре вынужденно и с позором его потеряет.       Каким он чувствовал себя идиотом!       Деметриус Гринграсс первым ступил в кабинет директора, переступив через порожек камина. Мужчина небрежно отряхнул летучий порох с плеча элегантно скроенного черного пиджака и, сунув руки в карманы, обвел тяжелым взглядом всех присутствующих, задержав тот на дочери лишь на мгновение.       — Добрый вечер, дамы и господа, — вальяжно произнес Деметриус, учтиво кивнув профессорам.       — Здравствуй, Деметриус, рад тебя снова видеть, но жаль, что опять в тягостной ситуации, — произнес Дамблдор, скрыв улыбку за седой бородой. — Как только прибудет Молли, мы начнем.       — Я понимаю, — холодно ответил Гринграсс. — У домохозяйки ведь явно больше дел, чем у меня, раз она не соизволила поторопиться.       Перси бросил на говорящего раздраженный взгляд. Он испытал отчаянное желание вступиться за мать перед этим раздутым собственным самодовольством и высокомерием индюком, но, как только открыл рот, из камина неуклюже выбралась она.       — Ох, прошу прощения за задержку! — запыхавшись, произнесла Молли Уизли. — Мне пришлось усмирять наших садовых гномов, пока они окончательно не погубили мою рассаду!       Деметриус издал сдавленный смешок, тут же маскируя его за приступом кашля. Смутившись, женщина нервно улыбнулась и разгладила ткань своей коричневой юбки.       — Ах, Перси, милый, кто виноват на этот раз — Фред или Джордж? А может, опять Рон что-то натворил?       Перси опустил глаза, нещадно краснея. Он был не в силах видеть, как тень разочарования исказит посветлевшее при его виде материнское лицо.       — Боюсь, Молли, сегодня мы вас вызвали — непривычно сказать — не из-за близнецов и даже не из-за Рональда, — со вздохом произнесла Макгонагалл.       С каждым ее последующим словом, лицо миссис Уизли вытягивалось и краснело, затем губы сердито сомкнулись в одну линию, и карие глаза сузились, остановив взор на сыне и девушке, что сидела рядом с ним, безучастно рассматривая собственные ногти.       На лице Деметриуса не дрогнул ни один мускул. Мужчина слушал рассказ о развязном поведении своей дочери с таким выражением, будто Макгонагалл сообщила ему о надвигающимся на Англию циклоне.       Перси мечтал лишь о том, чтобы эта прилюдная казнь скорее закончилась. Он стоически стерпел внушительную потерю баллов из копилки факультета, рассчитывая хорошенько потрудиться, чтобы немедля вернуть заветные рубины на место, и даже облегченно выдохнул, когда, несмотря на протесты профессора Снейпа, Дамблдор оставил за Перси право носить заветный значок и вернуться к обязанностям старосты школы. Юноша полагал, что это снисхождение произошло лишь благодаря близящемуся окончанию года. Макгонагалл также назначила ему отработки у себя в кабинете до самого выпускного, в то время как Снейп назначил отработки у себя на тех же условиях для Дафны.       Но, спускаясь по винтовой лестнице в пустующий коридор в компании матери, Дафны и ее отца, Перси не был готов к новому натиску явно окончательно закипевшей родительницы. Однако ее праведный гнев, к его удивлению, был направлен вовсе не на него. Молли преградила путь манерным Гринграссам, на лицах которых застыла восковая маска, и уперла руки в бока.       — Это все ты! — прошипела женщина, ткнув пальцем в грудь Дафны. — До твоего появления в его жизни Перси таким не был! Он занимался учебой и своим будущим, хорошо учился и мечтал получить должность старосты, а сейчас так лихо чуть ее не потерял! Из-за тебя!       — Простите? — Дафна изящно выгнула бровь. Едва не лопаясь от негодования, Перси поспешил вступиться за свою девушку.       — Мама, прекрати этот фарс сейчас же.       — И в чем я не права? — яростно выпалила Молли. — Связался с этой, и теперь тебе не важна личная характеристика в министерство?       — На вашем месте я бы помалкивал, госпожа Уизли, — холодно произнес Деметриус, закрывая широкой грудью дочь. — Дафна прекрасная студентка и не менее замечательная девушка, воспитанная в лучших традициях благородной семьи, чего нельзя сказать о вашем сыне.       — О, не рассказывайте мне о достойном воспитании! Думаю, что зажиматься с мальчиками по грязным чуланам не входит в мое понимание о достоинстве!       — Может, тогда вашему мужу — Артуру, верно? — стоило бы научить сына держать член в штанах? Если, разумеется, он не сильно занят на своей никчемной работе.       — Да как вы смеете! — возмущенно вскрикнула Молли, всплеснув руками. — Мой муж зарабатывает деньги честным трудом, а не обирает простых волшебников, туго набивая свои кошельки.       — Вы так себя успокаиваете? — Деметриус иронично вскинул брови. — Тешите себя тем, что все богачи заработали на хлеб благодаря обману и воровству? Поразительное мышление.       Переводя взгляд с миссис Уизли на отца и обратно, Дафна фыркнула от смеха, тут же обратив на себя всеобщее внимание.       — Вот, пожалуйста! — вскинулась Молли. — Ей еще и смешно! И даже ни капельки не стыдно. Что и требовалось доказать!       — А чего я должна стыдиться? — усмехнулась девушка. — То, что между нами произошло, — вполне естественный процесс. Вы же как-то своих семерых детей сделали.       Перси не сдержал рвущийся наружу смех, но под грозным взглядом матери, тут же устремленным на него, сымитировал приступ кашля. Дафна ему незаметно подмигнула, пряча озорную улыбку. Деметриус послал дочери убийственный взгляд, не обещающий ничего хорошего, как только они останутся наедине.       — Достойное воспитание, господин Гринграсс, — язвительно произнесла Молли. — Как раз под стать вашему порочному обществу. Идем, Перси.       Перси, бросив последний ободряющий взгляд на девушку, последовал вслед за матерью. Всю дорогу она шла чуть впереди, и он даже за версту смог бы учуять нарастающие волны гнева, что грозились превратиться в настоящее яростное цунами. Молли остановилась возле окна, упершись руками в грязный подоконник.       — Я не ожидала от тебя такого, Перси, — с горечью начала она. — От кого угодно, но только не от тебя.       — Мне нечего тебе ответить, — сухо произнес Перси. И это было правдой, ведь ему было совершенно не жаль.       — Ты представляешь, какие сейчас поползут слухи? — поинтересовалась Молли, вперив в сына яростный взгляд. — Какой позор! Чем ты только думал?       Перси раздраженно выдохнул через нос и повернул голову в сторону, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Его бесили эти нравоучения, бесил интерес к своей персоне только тогда, когда он делал что-то, что шло вразрез с убеждениями семьи. Забота, прикрытая покрывалом из фальши и лицемерия, — вот, что это было.       — Я понимаю, у тебя сейчас такой возраст, гормоны бушуют в крови, — смягчилась она, окинув сына понимающим взглядом. — Красивая девочка, обратившая на тебя свое внимание, и это, конечно, обезоружило тебя, но ты должен понимать, что за хорошеньким личиком скрывается обыкновенная пустышка, из-за которой ты губишь свое будущее!       — Ты ее даже совсем не знаешь, чтобы бросаться такими заведомо ложными оценочными суждениями! — раздраженно выпалил Перси. — Какое тебе дело, с кем я встречаюсь? Если так волнуешься за идеальный аттестат, то не переживай, мама, он у меня будет.       — Сынок, дело совсем не в этом! Ты даже не замечаешь, как сильно изменился.       — Да. — Перси согласно кивнул. — Я наконец стал собой.       Он не собирался продолжать этот разговор. Развернувшись, Перси направился вдоль по коридору, чувствуя целую смесь эмоций: от совестливых уколов до понимания, что каждое его слово было верным. Но отчего-то уже знакомый червь сомнений все сильнее пробирался под кожу, отравляя все его сознание.       Дафна неспешно следовала за отцом, оттягивая момент расплаты за свои действия. Мужчина выглядел невозмутимым и спокойным, но эта безмятежность, девушка знала, была обманчива. Она слишком хорошо знала своего отца, на безразличном лице которого дрожала едва заметная рябь гневных вспышек. Деметриус остановился и, выудив золотые часы на цепочке, сверился с ними.       — Я потратил целый час своего времени из-за твоей выходки, — обманчиво спокойно проговорил мужчина и убрал часы в карман. — А время в моем случае — это деньги. Потерянные деньги.       Его острый взгляд иглами впился в лицо дочери. Дафна поджала губы, впервые за весь этот день ощущая стыд.       — Может, этой наседке больше и нечем заняться, кроме как гонять гномов по огороду и варить супы, но я не потерплю такого неуважения к своему времени, Дафна.       — Прости, папа.       — «Прости, папа», — насмешливо повторил он. — Ты с ума сошла? Вероятно, да, раз до сих пор тискаешься по углам с этим оборванцем, позоря честь нашей семьи.       — А кто бы, по-твоему, не позорил эту честь? — выдавила Дафна, мрачно сдвинув брови. — Нотт? Может быть, Розье?       Деметриус вышел во двор, одним взглядом разгоняя оттуда единичных студентов, и, выудив из портсигара папиросу, неторопливо ее закурил. Дафна следила за его реакцией, но на фамилии «Розье» мужчина и бровью не повёл.       — Теодор — клеймо позора на семейном древе Ноттов, — серьезно произнёс Деметриус, вальяжно выпуская клубы дыма изо рта. — Феликс Розье мне никогда не нравился, но, говорят, его щенок тебе благоволит.       Дафна сардонически усмехнулась и покачала головой.       — Кто говорит? Эван меня терпеть не может с первого курса, как, впрочем, и я его.       Имя однокурсника отдалось на кончике языка горечью лжи и ядом жестокости.       — По крайней мере, в отличие от твоего обожаемого сосунка Тео, у него есть яйца.       — Я не выйду замуж за Розье.       Деметриус сверкнул ожесточённым взглядом, вмиг прибив девичью спесь к земле.       — Молись, чтобы после твоей связи с Уизли кто-нибудь вообще захотел на тебе жениться.       — Я сама в состоянии решить, с кем мне бок о бок строить жизнь.       — Надеюсь, ты не настолько наивна, чтобы думать, что я допущу брак с Уизли? — поинтересовался мужчина, иронично выгнув бровь.       Дафна возмущённо втянула в грудь побольше воздуха, отчего-то смутившись такой возможности.       — Почему ты все сводишь к браку, папа?       — Потому что, так или иначе, но ты выйдешь замуж и унаследуешь дело всей моей жизни. Я не хочу, чтобы мои труды пошли прахом из-за того, что ты оказалась слаба.       Дафна сморщила нос, когда едкий запах дыма пробрался ей в ноздри. Деметриус швырнул окурок себе под ноги и тут же затушил, размазав по земле носом ботинка.       — Заканчивай свои игры, Дафна. И только попробуй принести в подоле ублюдка от Уизли. Я ясно выразился?       Дафна угрюмо кивнула. Деметриус ещё несколько мгновений сверлил дочь испытующим взглядом, а затем, не сказав ни слова, последовал прочь. Гринграсс прерывисто вздохнула и обняла себя руками, надеясь таким образом унять чёртову дрожь.

***

      Они не сговариваясь встретились на втором этаже. Перси остановился напротив девушки, пытаясь подобрать нужные слова, но молчание затягивалось.       — Теперь нам нужно быть осторожнее, — наконец произнёс он. — За нами будут пристально следить.       — Да, мы были небрежны, — согласилась слизеринка, кивнув. — Нам стоит использовать заглушающие чары и получше запирать двери.       Перси небрежно почесал шею и коснулся значка старосты, который холодил пальцы немым укором. Мог ли он позволить себе ещё одну оплошность?       — Я думаю… — Юноша неловко прочистил горло, страшась поднять взгляд на Дафну. — Я думаю, нам стоит проявить чуть больше сдержанности.       Дафна непонимающе моргнула, уставившись на него прохладой ярко-зелёных глаз.       — Меня не интересуют исключительно платонические отношения, в которых мы вместе делаем домашнее задание в библиотеке и гуляем по выходным, держась за руки! — выпалила Дафна, осознав, к чему он ведёт. — Но, знаешь, давай попробуем. Давай! Только я готова поспорить, что ты сдашься первым.       Ее глаза пылали праведным гневом, выжигая всю шаткую выдержку Перси дотла.       — Опять твои игры, — хмуро произнёс Перси. И как она не понимала, что все это для него важно! Он был не в силах делать выбор между ней и своим будущим, которое именно сейчас висело на волоске: стоило только Дамблдору отнять его значок и перечеркнуть замечаниями всю характеристику, как достойная карьера в Министерстве Магии растаяла бы прямо у него в руках.       — Никаких игр! — Дафна подняла руки в сдающемся жесте и сделала шаг назад. — Я даже обещаю тебя не провоцировать.       — Дафна, я не хочу, чтобы все было вот так.       — Как? — Она усмехнулась. — Не только у тебя теперь проблемы, Перси, но у меня хватит смелости решить их вместе. А у тебя?       — Хорошо говорить о смелости, когда за твоей спиной надёжным тылом стоит влиятельный отец, — раздраженно выпалил Перси, сжав руки в кулаки. Он пожалел о своих словах в ту же секунду, как Дафна дёрнулась от его слов, словно они были унизительной пощечиной.       — Знаешь, Перси, когда ты научишься брать ответственность за свою жизнь без оглядки на других, тогда, наконец, и станешь равным мне, — холодно ответила слизеринка. — А не в тот момент, когда разбогатеешь и обзаведёшься мнимым уважением в чужих глазах.       Ее острые, как лезвия, слова глубоко вонзились под кожу, цепляя остриём все нутро. Дафна Гринграсс видела его насквозь, считывая все унизительные страхи, какими полнилось его сознание, будто пробиралась в подкорку с помощью легилименции. Она точечно находила цель и била в самый центр одним точным ударом.       Разочарование. Он испытывал это чувство на себе целый день: от директора и декана, от матери и даже от Дафны. Чувствуя себя ничтожеством, он стал разочарованием и в своих глазах; все принятые им сегодня решения вели в одну и ту же точку невозврата, напоминая о том, что Перси Уизли далеко не тот, каким видел себя все эти месяцы.       Оставшись в одиночестве, юноша прислонился лбом к шершавой стене и сделал несколько глубоких вдохов. Это не принесло ожидаемый покой — лишь стойкое осознание, что гребаный Теодор Нотт оказался прав на его счёт.       Бессонная ночь обернулась для него сущей пыткой, увлекая в томительную агонию, закольцованную стойкой головной болью. Перси не знал, какое принять решение, но, если отношения с Дафной и заведомо обречены на провал, он не хотел провести последние недели вдали от неё. Ни одна, даже самая лестная характеристика не стоила той жертвы, которую обстоятельства вынуждали его принести.       Наутро Дафна, к ее чести, действительно избегала провокаций, целомудренно мазнув губами по его гладкой щеке. Она делала вид, что ничего не случилось, болтала о предстоящей контрольной по Заклинаниям, но от неё за версту веяло подчёркнуто холодной отстранённостью. Дафна не касалась его руки, будто бы случайно, не бросала кокетливые улыбки и игривые взгляды, не шептала на ухо о своих желаниях в разгар урока, и Перси чувствовал, что это стало худшим наказанием из всех возможных, а палачом себе он стал сам.       — Сегодня вечером я патрулирую коридоры, не хочешь со мной? — предложил Перси после обеда, впрочем, ни на что не надеясь.       Дафна пожала плечами, даже не оторвав взгляд от учебника.       — Думаю, это могут воспринять превратно, если нас увидят.       — Хватит злиться. И посмотри уже на меня! — сердито выпалил Перси, вырвав учебник из ее пальцев.       Слизеринка удивлённо вскинула брови, окинув его взглядом.       — Это ты злишься, а я веду себя так, как и обещала, чтобы отныне не порочить твою репутацию.       — Перестань это делать, Дафна, — с горечью отозвался Перси и, заметив ее вопросительный взгляд, добавил: — Ты наказываешь меня.       Дафна ловко забрала из его рук свой учебник и вздохнула.       — Ты сам себя наказываешь, Перси, и я тут совершенно ни при чём. А сейчас мне пора на Заклинания.       Юноша мягко перехватил ее за запястье, словно не мог найти в себе сил отпустить.       — Поговорим после ужина? Я патрулирую шестой, седьмой и восьмой этажи. Давай встретимся у статуи Бориса Бестолкового? — с надеждой предложил Перси.       — Такого же бестолкового, как и ты? — поинтересовалась Дафна, но уголки ее губ предательски поползли вверх. — Я приду, Перси.       Перси счастливо улыбнулся. Это обещание заставило его сердце возликовать, и юноша впервые так сильно торопил минуты до своего дежурства. Не в силах прозябать над домашним заданием, Перси наспех поужинал и пришёл в условленное место как можно раньше. Дафна не заставила себя ждать: она подошла бесшумно и перед тем, как остановиться, осмотрелась по сторонам.       — До отбоя остался всего час, — напомнила она, когда они молча прогуливались вдоль коридора. — Ты хотел поговорить.       Перси упрямо сжал челюсть, терзаясь собственными страхами и неуверенностью, но, когда Дафна смотрела на него своим мягким взглядом, напоминающим ему о летней зелени хвойного леса, все это казалось незначительным.       — Я не хочу упускать ни секунды времени рядом с тобой, — решительно произнёс он.       «Пока ещё могу», — вихрем пронеслось в его голове.       — И что это значит? — спросила Дафна, останавливаясь посреди коридора.       Перси сделал шаг, оказываясь вплотную к ней, и коснулся рукой мягкой щеки, очертив линию вдоль скулы.       — Это значит, что к черту все правила.       Обхватив свободной рукой изящную талию, Перси прижал Дафну к себе и поцеловал. В мареве лихорадочного притяжения к этой девушке, он терял себя и растворялся в собственных ощущениях. И даже если Дафна будет стоить ему всего, он готов был заплатить любую цену хотя бы за ещё какие-то жалкие мгновения в ее объятиях.       — А если нас снова увидят? — прошептала ему в губы Дафна, когда он почти силой втолкнул ее в пустующее помещение, когда-то, очевидно, бывшее кабинетом профессора.       — Плевать, — ответил Перси, не отпуская ее.       — А как же твой значок? — Дафна мягко отстранилась и провела пальцем по серебряному значку старосты на его мантии. — Ты можешь потерять его.       — Лучше я потеряю его, чем тебя, — серьезно произнёс он. Дафна хмуро сдвинула брови и обхватила его лицо руками.       — Ну уж нет, Перси! Запомни раз и навсегда: если выбор стоит между твоим будущим и женщиной, никогда не выбирай женщину.       Перси удивлённо вскинул брови, не веря собственным ушам.       — Ты рехнулась, Дафна? Любая девчонка на твоём месте растаяла бы, а ты говоришь мне это?       — Я не любая, и ты это знаешь.       — Разумеется! — язвительно фыркнул он. — Ты меня злишь своим поведением.       Дафна снисходительно улыбнулась и потянулась к нему, чтобы поцеловать, но Перси раздраженно отстранился.       — Да отстань! — зло бросил он. — Ты у любого желание отобьёшь своими нравоучениями. Только и талдычишь про будущее и перспективы, как заведённая!       — Кто ты и что сделал с Перси Уизли? — ухмыльнулась девушка.       Перси закатил глаза.       — Я не понимаю, чего ты хочешь, — устало произнёс он. — Делаю, как ты хочешь — плохо, не делаю — тоже плохо.       — Я хочу, чтобы эмоции не туманили твой разум. Это может плохо для тебя кончиться. — Слизеринка осторожно подтянула узел на его галстуке. — Ты всегда должен помнить, ради чего прошёл весь этот путь. И это явно не я.       — А если ты? — упрямо, почти заносчиво спросил Перси.       Дафна улыбнулась.       — Не я, Перси. Ты наивно думаешь, что я какой-то приз за твои успехи, но это не так.       — Ты вчера сказала…       — Я была не права, — перебила его Дафна. — Кто знает, как повернутся наши жизни, но я не хочу стать катализатором вереницы твоих неверных решений.       — Но…       — И ты прав: за мной всегда будет стоять отец, как незримая опора и мягкая перина, сглаживающая болезненное падение.       Перси замолчал, впервые так сильно ощущая колоссальную разницу между ними. Он был уверен и в том, что Дафна тоже это чувствовала, но никто из них не смел признаться вслух, к чему эта пропасть вела, обещая то ли бесконечное падение в никуда, то ли призрачную надежду взмыть вверх.       Дафна мягко провела ладонями по его груди и обхватила за шею, вжимаясь в него всем телом.       — Но я не хочу упускать ни секунды времени рядом с тобой, — прошептала она, увлекая его в долгий, томительный поцелуй.       Касаясь губами ее тёплой кожи, Перси было плевать на все. Даже если сейчас в этот укрытый сумраком надвигающейся ночи кабинет ворвётся профессор Дамблдор в окружении деканов, он бы не жалел ни о чем и вопреки наказу Дафны без тени грусти лично вручил бы свой серебряный значок в руки директора.