unintentional

Клавир не собирается все это делать. Он не собирается пропускать завтрак этим утром; просто теряет счет времени, делая макияж, блуждая в мрачных видениях будущего, критически рассматривая свое отражение. Мелкие морщинки, появляющиеся в уголках глаз, становится все труднее скрывать консилером, и, что еще хуже, он может видеть намек на двойной подбородок, который, должно быть, уже заметили все. Он подумывает распустить сегодня волосы, чтобы скрыть это, но нет, у него нет времени расплетать косу и снова расчесываться, и уж точно нет времени на завтрак, если он хочет прийти в суд вовремя. Он также не собирается работать во время обеда, хотя не уверен, что может называть это работой, если уделяет записям о деле лишь половину своего внимания. Остальное внимание поглощено социальными сетями, где постоянно появляются его нелестные фотографии, а популярный медиа-критик в последнее время намекает, что Клавир уделяет неподобающее внимание несовершеннолетним фанатам. В этом нет ни слова правды, но это не мешает людям комментировать, ретвитить, верить. Он не собирается путаться в словах, когда суд возобновляется и ему нужно представить аргументы обвинения. Не собирается выставлять себя дураком, предъявляя доказательства, которые Феникс Райт тут же обращает в свою пользу. Не собирается чувствовать себя плохо, когда Райт бросает на него торжествующий взгляд, после того как судейский молоток стучит, объявляя о невиновности, даже если заслуживает этого. Он не собирается теряться в тумане собственного разума после суда, пялясь в стену кабинета, пока вечерний уборщик не придет выносить мусор. Клавир воспринимает это как сигнал отправляться домой. Он не собирается напиваться — всего лишь стакан виски, ничто. От алкоголя горит желудок и горло, и Клавир съедает горсть сухих хлопьев, просто чтобы прекратить боль. Он не собирается опустошать всю коробку, но все равно доедает, потому что он отвратительная свинья, и все это знают, или скоро узнают, учитывая, как быстро распространяются его фотографии. Он листает бесконечные комментарии, обвиняющие его в ужасных вещах, пока не забывает о телефоне, и не обнаруживает себя за воспоминаниями о судах над Дарьяном и Кристофом. Он пытается отвлечься, открывает список контактов — но кому писать? Эма Скай терпеть его не может. Аполло Джастис считает неизбежной помехой в работе, а не другом. Конечно, есть еще Себастьян, но у него свои проблемы, и Клавир не собирается добавлять к ним собственные. Он не собирается ронять флакон со снотворным в раковину, когда открывает шкафчик, чтобы достать средство для снятия макияжа, но теперь, когда таблетки у него в руках… Он не собирается просыпаться двенадцать часов спустя, растерянный и запутавшийся в простынях, пропитанных его собственной мочой, с телефоном, снова и снова гудящим от уведомлений и непрочитанных сообщений. Клавир вообще не собирался просыпаться.