Сделка со зверем

      Дана Мёрсер прожила долгую жизнь. Даже, как она бы сказала, удивительно долгую, учитывая её поступки. Она много совершала ошибок, и причинила достаточно страданий окружающим, чтобы отыскать момент для раскаяния. Около года назад она угодила в неотложку и слегла. Врачи уже ничего не могли сделать, кроме как подавать питательные растворы и обезболивающие в вену. Одна из медсестёр считала, что Дане повезло, потому как она хотя бы сохранила ясность ума, и в последние дни своей жизни тихо, никого не тревожа, лежала и глядела в окно.       Ей не было ни видно, ни слышно улицы, но лёгкий ветерок и тепло солнечного света она ещё могла осознавать. Раз в день заходил волонтёр и читал одну коротенькую историю или сказку, после чего оставлял для бесконечного цикла из кормления, выноса утки и сна. Будучи уже совсем седой и морщинистой, Дана надеялась, что однажды просто не проснётся. Но дни сливались в недели, а недели – в месяцы. Она не звонила Майе, не сообщила друзьям из числа тех, кто ещё был жив. Работай её руки, она бы написала Хеллеру в надежде, что тот её наконец прикончит. Но ей даже ноутбук не давали, и время шло очень неспешно.       Когда надежда совсем угасла, он всё-таки пришёл, совершенно случайно узнав о её судьбе. Он бесшумно, не потревожив дверных петель, проник в палату и опустился на стул. Ему было тяжело узнать Дану, вечно молодую и живую девушку с обострённым чувством справедливости. Он долго разглядывал представшую взору незнакомку, иссохшую и страшную. Сколько лет они не виделись? Казалось, что им никогда и не довелось тесно общаться.       Дана вложила все имевшиеся у неё силы в поворот головы к гостю. Всё такой же мрачный темнокожий мужчина с вечным недовольством на лице. Однажды он просто не пришёл домой, и всё оборвалось. Она не стала его разыскивать и лишь продолжила жить свою незамысловатую жизнь.       Кроме Майи у Даны никого не было. Она не завела семью, не построила карьеру и таскалась с чужим ребёнком по социальным службам, чтобы выбить льготы. Теперь сожаления окутывали плотным кольцом, и прожитая жизнь казалась пустой и бессмысленной. Всё сложнее было вспоминать светлые моменты. Дане уже было всё равно, что с ней станет, и видеть никого не хотелось. Но Хеллер всё-таки вернулся, сел на стул и... ничего не сказал.       Будто стервятник, он наблюдал угасание жизни, но, к счастью, никак не комментировал ситуацию. Не пытался утешить или обмануть, не подбадривал и не рассказывал о собственной жизни. Дана не хотела услышать, чем он занимался все эти годы, и ей было безразлично, как он себя оправдывал. Она любила Майю и по собственному желанию заботилась и растила её. Не ради чьего-то одобрения или благодарности. Многие отцы бросают детей. Но не многие женщины берут опеку над чужими.       Дана знала об этом, потому что сама жила в приёмной семье. Ей повезло. Она росла тихоней. Но не проходило ни дня, чтобы она не считала, что не заслуживает этого. Люди, ставшие её новыми родителями, не знали, кого берут под крыло. И, конечно, чувства вины прибавляло то, что Алекс такого шанса не получил. Он вырос и стал совершеннолетним раньше, чем смог получить хоть какое-то подобие семейных отношений. Он целыми днями утопал в работе, мечтая раствориться в своих исследованиях. Он не желал признания, но упивался своим успехом. Амбиций в работе у него хватало.       — Эй, — тихо и без интонации поздоровалась Дана. — Пришёл.       Она просто констатировала факт, даже не пытаясь задавать вопросы. Хотелось, чтобы он поскорее ушёл и оставил её в покое. Но Хеллер продолжал вдавливать в пол хрупкий стульчик, лишь слабым кивком ответив на обращённые к нему слова.       — Слышал, ты давно здесь, — сказал он чуть погодя. Дана на это лишь усмехнулась.       — А ты думал, где я?       — Кормишь червей, — мрачно заявил Хеллер. — Надеялся, всё случится быстро и безболезненно. Но, по крайней мере, с болью проблем нет.       Он кивком указал на капельницу, отмерявшую анестетики и кристаллоиды. А Дана не хотела поднимать на него уставших глаз. Ей было мерзко и противно, и она надеялась, что Хеллер не будет растягивать момент и перейдёт сразу к делу. Но заражённый не двигался с места. Словно он так и собирался просидеть в палате до самой её смерти.       — Лучше бы была боль. Без неё я вынуждена думать о всяком.       — Это тоже развлечение. Своего рода.       Он никогда не умел шутить. Да и даже если пытался, то выставлял себя дураком. Но и унижать её он не смел. В их отношениях хватало взлётов и падений, но лучшее, на чём они остановились, это взаимное уважение.       — Зачем пришёл? — наконец поинтересовалась она, при этом разглядывая уже безынтересный потолок. Гость ответил не сразу. Он тоже задрал голову к газовым лампам, чтобы узнать, что в них такого занимательного.       — Решил, что это своего рода хороший тон. Так поступают друзья и родственники. И ещё подумал, что тебе будет страшно одной.       Она сглотнула. Глаза Даны наполнились слезами, но она мужественно сдержала их. Поскольку взгляд всё ещё фиксировался где-то наверху, зрение помутнело.       — Знаешь... — продолжила она, наконец беззвучно роняя капли на подушку. — Отчасти мне жаль тебя.       Он снова посмотрел на неё, но Дана больше не встретилась с ним взглядом. Подушка возле её щёк намокла, и она болезненно сглотнула комок в горле.       — Мои страдания временны. Но твоё бессмысленное существование будет бесконечным. Без собственного имени или хоть каких-то принципов, ты будешь только подобным человеку.       Он продолжал смотреть на неё. Дана ощущала всем нутром, но никак не могла прекратить лить слёзы.       — Поэтому это мой тебе прощальный подарок. Я разрешаю тебе носить имя, которое ты украл. Не позорь его, Алекс.       Личина Хеллера сползла, и прочные чёрные нити обшили фигуру заново. Дана не хотела смотреть на него. Не хотела позволять себе или ему сомневаться. Столько раз она просыпалась в холодном поту, вспоминая раз за разом, как просит Джеймса убить его. Она убеждала себя, что от брата ничего не осталось. Но только потому быстро заняла эту позицию, что иная правда была гораздо хуже. Что, если Алекс всегда был таким, и вирус лишь позволил его психопатии расцвести в нечто большее? Этот вариант, окажись он истинным, сделал бы муки совести невыносимыми. Дана так часто возвращалась к своей дилемме, что так до конца и не смирилась с этой частью своей жизни. Даже теперь, на смертном одре, её мыслям не дано было успокоиться.       Алекс сел на колени перед кроватью, так, чтобы его лицо было примерно на одном уровне с её. Он ничего не выражал. Мимические мышцы не двигались. Даже испытывай он спектр эмоций, Дана никогда бы этого не узнала.       — Я благодарен тебе, — сказал он, делая паузы. Такие слова были для него в новинку. — За попытку задать мне направление. И за попытку принять то, что я отказался.       Дана всё ещё не смотрела на него, опасаясь увидеть эмоции. Ей было легче считать его бесчувственным и неспособным к пониманию. Именно так она смирилась с тем, что он сделал.       Она ждала удара. Надеялась, что слова разозлят его в достаточной мере, чтобы покончить со всем сразу. Но спустя минуту он встал с колен и направился к выходу. Она тут же окликнула его:       — Куда ты?       — Туда, где моё присутствие не будет тебя раздражать, — ответил он бесстрастно. — Я шёл сюда, чтобы облегчить твой уход, но, по видимому, тебе становится только хуже от моего вмешательства.       — Зачем?! — она хрипло и злобно выкрикнула, сквозь слёзы. — Зачем тебе знать, что для меня лучше? Ты – не он. Я – не твоя сестра. У тебя нет ни единой причины продолжать врать.       Постояв немного спиной к ней, Алекс развернулся. Он держал руки в карманах, но в остальном его поза была какой-то механической, как у робота. Он стоял неподвижно и, возможно, даже не дышал.       — Ты – единственный человек, которому я не хотел бы врать, — признался он. — Я не знаю, почему так вышло. Но если во мне и осталось что-то от твоего брата, то едва ли именно это стало причиной. Он любил только себя. В этом я абсолютно уверен.       Дана не стала спорить. Она сама позволяла себе заблуждаться. Она всегда ждала Алекса, всегда верила в него. Но факты говорили сами за себя. Он возвращался к ней лишь в худшие моменты своей жизни, совершенно игнорируя остальное время. Она так отчаянно ждала его, что готова была поверить в любую фальш. Но кем бы ни был тот Алекс, что навестил её в больнице, он проявил куда больше эмпатии, чем персонал.       — Я не твой брат, — продолжил он. — Но если бы я принимал решение, то хотел бы им стать.       На этот раз он не стал оборачиваться и вышел, оставив Дану Мёрсер одну. Он не подарил покой её телу, но, по крайней мере, ей стало легче смириться с судьбой.

***

      Шепард думала, что самым гнетущим местом, которое она когда-либо посещала, был корабль Коллекционеров. Сегодня она поняла, что ошиблась. Исследовательский комплекс, развёрнутый на останках Жнеца – вот что вызывало беспокойство. Разложившиеся несколько недель назад тела, опустевшие кабинеты, а за окном – остов древней машины, будто лишь дремлющей и утягивающей в свои кошмары.       Гаррус попытался отшутиться, что это похоже на их прежние столкновения с гетами, но каламбур повис в воздухе. Тали, похоже, также стало не по себе. Особенно после первых обнаруженных записей, в которых персонал жаловался на странное предчувствие и одержимость исследованием обломков. Шепард сказала бы, что такие вещи не стоит трогать совсем. Особенно, когда никому доселе неизвестно, как именно работает индоктринация.       Алекс приложил ладонь к голове и нахмурился, как только они вошли через шлюз. Если ему был неприятен гул ядра Нормандии, то, должно быть, на борту Жнеца могло стать невыносимо. Заражённый тряхнул головой, а коммандер спросила:       — Ты слышишь сигнал?       Он отрицательно покачал головой.       — Только вибрации ядра. Не об этом стоит беспокоиться.       — Согласен, — кивнул Гаррус. — Тут могут быть геты или сбрендившая команда.       Прежде чем Шепард уточнила, что имелось в виду, шлюз за ними закрылся, а Алекс снова схватился за голову. По помещению прошёл толчок, и коммандер запросила отчёт у Нормандии. Джокер отрапортовал, что Жнец активировал кинетические щиты, и заблокировал команду внутри. Отключить системы защиты можно только вместе с ядром, а это означало...       — ...когда мы отключим барьер, чтобы выбраться отсюда, обломки рухнут на планету, — закончила Шепард, беззвучно выругавшись. Похоже, что Жнец являлся ещё одной ловушкой, подстроенной не без участия Призрака. Ведь это его команда изучала обломки и прекратила выходить на связь.       — Если и есть на свете пилот, способный вытащить нас отсюда, пока вся эта штуковина не рухнула, то это ты, — обратилась коммандер к Джокеру. Она не паниковала раньше времени, сосредоточившись на планах, высланных СУЗИ. Путь к ядру займёт не более получаса. Вполне хватит, чтобы выбраться.       Закончив рассматривать карту, Шепард оглянулась на Алекса. Тот стоял у стены. Он больше не хватался за голову, но его явно что-то отвлекало. Что-то, чего они не могли услышать или увидеть. Капитан коснулась его плеча, чтобы вернуться к своему незаданному вопросу, и Алекс ответил сам:       — Здесь слишком пусто. В воздухе нет никакого субстрата. Никаких форм жизни.       — Может, учёные активировали деконтаминацию?       Алекс отрицательно покачал головой. Он вглядывался в потолки и стены, будто бы видел, как по ним что-то ползёт. Похоже, что звук ядра действительно доставлял ему неприятные ощущения. Но он хотя бы осознавал опасность, в то время как Шепард и остальные даже не замечали, какому риску себя подвергали.       — Трупы лежат здесь по меньшей мере пару недель, но на них нет признаков разложения, — заражённый склонился над одним из тел. — Точнее, в какой-то момент разложение прекратилось. Будто бы они стали полностью стерильны. Но в любом теле внутри обитает микрофлора. Деконтаминация не способна убрать всё.       Шепард пригляделась к мертвецу. Действительно он не источал зловоние, не вздулся и вообще выглядел будто бы недавно усопшим. Шепард сглотнула и спросила, уже предполагая, каким будет ответ:       — Что это значит?       — Что наномашины или сам инфразвуковой сигнал каким-то образом истребляют органические формы жизни. Возможно, следы присутствия синтетических микроорганизмов и отсутствовали в начале, но с пробуждением ядра учёные могли запустить системы индоктринации заново.       — Кила... — выдохнула Тали. — Почему мы никогда не отправляемся на цветущие поля или в лес, полный мирных животных?       — Не стоит задерживаться, — бросила Шепард, надевая шлем. — И дышать здесь, по видимому, тоже лучше через респиратор. Найдём чёртово ядро и делаем ноги. Всем ясно?       Остальные послушно закивали. Гаррус пристегнул шлем, а Алекс просто двинулся вперёд, чтобы разведать обстановку. Он не наращивал броню, очевидно, не опасаясь подхватить недружелюбных наномашин. Должно быть, его организм распознавал синтетиков и не позволял им вторгаться в его структуры. Во время манипуляций над ним доктора Чаквас его тело отторгало любые иглы. По крайней мере, этим себя успокоила Шепард.       Они пересекли ещё один коридор и вышли на смотровую площадку. Сердце подпрыгнуло до самой глотки, когда стало ясно, что теперь десант находился прямо внутри Жнеца. Сверхмашина была уже не за стеклом. Множественные провода тянулись по потолку, отливая ледяной синевой. Прямо тут же полуразложившихся тел было больше. Похоже, члены исследовательской группы тщетно пытались выбраться, но шлюз так и не открылся, заперев их внутри. Ужасная смерть, если так.       Жнец действительно давил на мозг. Сама обстановка заставляла ладони холодеть. Не пройдя и нескольких метров, Шепард услышала знакомый рёв хасков и приготовила биотическую волну. Зомби вылезли прямо из-под площадки и в единственной возможной для них тактике помчались прямо на команду. Алекс ринулся навстречу, опрокидывая синтетиков и раздавливая им головы.       Тали стреляла из дробовика, а Гаррус вынужден был придержать огонь, чтобы никого не задеть. Он убрал снайперскую винтовку и разложил вместо неё штурмовую, но к тому моменту враги уже были мертвы. Турианец собирался было что-то сказать, но Алекс негромко и угрожающе его перебил:       — Только попробуй сказать, что это как в старые добрые времена.       — Мне просто интересно, Жнецы или геты изначально придумали создавать хасков, — будто оправдываясь, ответил Гаррус.       — Думаю, учёные задавались тем же самым вопросом, — дрожащим голосом ответила Тали. Она удивительно хорошо для своего телосложения управлялась с дробовиком. А отдача у него была внушительная.       Алекс решил перестраховаться. Он вырастил маленького крылатого разведчика и выпустил его из рук. Похожая на ворону птица взмыла в воздух и полетела дальше, осматривая коридоры и открывая заражённому обзор. В ближайшее время пополнить биомассу было не из чего, и стоило экономить силы.       Разведчик летел над платформами, полными хасков. Те очень быстро замечали вторженца, но не знали, как реагировать на мелкую цель высоко над своими головами. Поэтому, словно кошки, они поднимали пустые глаза на птицу и удивительно спокойно для своего обычно дёрганного поведения, стояли. Одному из них резко снесло голову, и Алекс устремил взгляд птицы по направлению выстрела, успев предупредить шедший далеко позади отряд:       — Мы не одни.       В лапах птицы он почувствовал холод перил, на которые приземлился и внимательно уставился на гета со снайперской винтовкой. Гет, который только что застрелил хаска, заметил гостя, но атаковать не спешил. Он не излучал тепла, и мог долго оставаться без движения, отчего Алекс и не различил его среди сотен аналогичных по цвету проводов.       Гет склонил свою "голову", на которой открылись на подобии перьев несколько створок. Будь у синтетика мимика, можно было бы даже сказать, что ему любопытно. Птица повторила жест, извернув свою голову в ту же сторону. Гет, будто заворожённый, опустил оружие и какое-то время смотрел на существо, анализируя вид. Отвлечение сработало, и команда тем временем почти достигла платформы, на которой стоял синтетик.       Тали в ужасе подняла на него дробовик, запоздало осознав, что с такого расстояния однозначно не попадёт. Гет в свою очередь посмотрел на пришельцев со своей высоты и вполне внятно для себя произнёс:       — Шепард-коммандер.       Будто констатируя факт распознавания личности, он замер на краткие секунды, а затем развернулся и пошёл дальше вглубь базы. Птица устремилась за ним, бесстрашно прыгая между перилами. Алекс понял, что убивать его второе тело никто не собирается, и решил проследить, куда именно направляется столь дружелюбный синтетик.       — Оно не может быть разумно, — поспешила заверить Тали. — У одинокого гета мозгов меньше, чем у варрена.       — Но ему этого хватило, чтобы поздороваться, — хохотнул Гаррус.       — Он не убил летуна, — напомнил Алекс. — Я иду следом, но он даже не пытается причинить мне вред.       — Куда он направляется? — спросила Шепард.       — Думаю, туда же, куда и мы. Возможно, он активировал кинетические щиты в попытке скопировать информацию о Жнеце.       Тали фыркнула:       — Или он ведёт нас в ловушку.       — Рано делать выводы, — махнула Шепард. В конце концов, они ни разу не пытались говорить с гетами, да и те прежде лишь щёлкали своими сверхсветовыми передатчиками. А если вспомнить первую встречу с Алексом, то и тогда никто не верил, что с ним можно договориться.       Впереди пришлось столкнуться с огромным количеством хасков. Среди относительно слабых и мелких встречались и крупные, способные к биотике. Одна такая разновидность испускала волну энергии, сбивая щиты. Алекс отрастил когти и, сильно опередив остальных, вырвался на ближайшую большую площадку. Он кромсал всех врагов, подходивших на расстояние для удара, и команде доставались лишь единичные недобитки.       Волны хасков всё не заканчивались, И Шепард поймала себя на мысли о том, что не будь с ними заражённого, пришлось бы тяжело. Алекс отвлекал на себя внимание, попутно не упуская из виду гета, который пробирался по верхним уровням к ядру. Птица успела разглядеть кусок брони N7, который гет прикрепил на свой корпус. В теле синтетика имелась значительная пробоина, но, похоже функциональности она не мешала. Гет прекрасно справлялся с препятствиями, отстреливая врагов на большом удалении.       Когда рёв хасков на позиции Шепард прекратился, наступила неприятная тишина. Коммандер остановилась на краю платформы, где посреди конструкций Жнеца торчали зубы дракона с ещё свежими телами учёных. Будто бабочки, наколотые на иглу, они свисали над пропастью, на дне которой покоились жуткие синтетические внутренности Жнеца. Толстые чёрные кабели, напоминавшие гигантских змей, тянулись вдоль каждого коридора.       — Никому не кажется, что у нас есть дела поважнее, нежели пялиться на гнездо сорокопута? — Заметил Алекс.       Шепард предполагала, что сигнал Жнецов усиливался. Это становилось заметно по тому, как начал ускоряться заражённый. Будто пытался поскорее отделаться от неприятного звука. Интересно, сколько потребовалось времени, чтобы одурманить учёных Цербера. Какие последствия ждут тех, кто пробыл возле ядра несколько часов? Выяснять на собственном опыте не хотелось. Но именно в пасть к дракону они и направлялись. От полного осознания происходящего легче не становилось.       Алекс продолжал наблюдать за гетом, который уже почти добрался до ядра. Синтетик быстро обходил системы защиты и проник в реакторный зал. Там его окружили хаски, мешая работать над основным терминалом. Ядро активировало щиты, перекрыв Шепард и остальным проход, но гет снял защиту. К тому моменту его уже обступили со всех сторон, и один из хасков сильно ударил по оптике. Синтетик отключился, а потерявшие к нему интерес противники переключили внимание на подоспевшего Мёрсера. Птица, сидевшая на перилах, подлетела и слилась с плечом создателя, снова став с ним единым целым.       В зале хасков было гораздо больше, и они продолжали выползать из щелей между конструкциями. Сидеть в укрытиях было равносильно смерти. Шепард, Гаррус и Тали быстро перемещались в произвольной траектории, стремясь обойти врагов и не угодить в угол. Если в таком количестве хаски возьмут их в кольцо, то поможет только биотика.       Шепард уже потратила достаточно много сил, и новый заряд следовало накопить. Её подташнивало, и она не рисковала использовать способности. Тали и Гаррус отлично справлялись при помощи утилит инструментрона, перегружая системы синтетиков и добивая их короткими очередями. Термозарядов оставалось мало, и Тали даже достала кинжал. Используя его как штык, она наносила удары в головы одиноким хаскам, а Гаррус применял омни-лезвие.       Шепард начала замедляться и наконец замерла на платформе. В этот момент открылся корпус ядра, и оно стало уязвимо для выстрелов. Оставалось надеяться, что оно не рванёт при попытке заглушить его.       Коммандер достала Палач и произвела несколько точных попаданий, но работе ядра они никак не помешали. Створки закрылись, и появилась новая волна хасков. Алекс расшвыривал их, словно кегли, а Гаррус и Тали, прижавшись спина к спине, отстреливались из винтовки и пистолета. Вакариан не успевал прицелиться по ядру, а пистолет Тали едва ли показал себя лучше, чем оружие Шепард. Нужно было что-то потяжелее.       Капитан достала гранатомёт и выпустила ракету в ядро. Большую часть энергии взрыва светящийся шар поглотил, но створки оплавились. После ещё двух выстрелов, энергия эффекта массы развеялась, и Жнец наконец умер. Спустя какое-то время погасли огни, а стабилизаторы вышли из строя. Возникла тряска, когда древний корабль начал снижение, повинуясь губительной гравитации.       Капитан схватила обездвиженного гета и помчалась к выходу. Грохот, сигнализировавший о повреждениях приведённых в движение частей Жнеца, не позволял переговариваться, хотя Тали наверняка оспорила бы решение спасти синтетика. Да и Алексу идея показалась идиотской, учитывая спешку. Но время поджимало, и заражённый навалился на створки шлюза, открывая их вручную. Он придержал двери, пока остальные протискивались в зону разгерметизации. Затем он покрыл себя бронёй и едва удержался, чтобы не поглотить кварианку и турианца, очень кстати проскользнувших прямо под носом. Ресурсы организма истощались, и Мёрсеру снова требовалась подпитка.       Когда команда вернулась наконец на Нормандию, он прошёл по коридору, полному людей, уверенный, что инстинкты его подведут. Биомасса нетерпеливо зашевелилась у него на плечах, заставив экипаж понервничать, но Алекс быстро скрылся в лифте.