В тишине так много звуков..

Натаниэль уже и не помнил, как оказался за какой-то вонючей, но способной уберечь его, мусоркой. Перед глазами всплывал образ погибшей матери, момент её смерти и её последние слова.. Но в горле застрял ком. Такой огромный, что у него с трудом получалось дышать. Он мог лишь свернуться в клубок на сырой земле, кусая губу так сильно, что по подбородку уже во всю стекала кровь, оставляя привкус металла во рту. А люди вокруг продолжали кричать.. Отныне слышались выстрелы и взрывы. Полицейские и другие органы охраны пытались остановить нападение ужасных чудовищ. Но получалось у них или нет - Натаниэль не видел. Он снова погрузился в собственные мысли, не замечая ничего вокруг. Было лишь одно: мама.. Он всё ещё не верил, что такое могло произойти, что её больше никогда не будет рядом, что теперь в штате творится полнейший хаос и что отныне всё будет не так, как прежде. Но даже мысли рано или поздно заканчиваются, заставляя хозяина протрезветь, чтобы отправиться обратно в реальность. И лишь тогда ком рассеялся.. Натаниэль никогда не кричал так громко, никогда ему не было так больно, так страшно. Горячие слезы превратили состояние в истерику, он задыхался не в силах остановить порыв эмоций. Его крик был слышен везде, отзываясь эхом в маленьких переулках. Ребёнок потерял свою мать, потерял надежду на всё хорошее, всё потерял.. Ему оставалось лишь задыхаться от собственных слёз на холодной земле. Ужасные образы продолжали всплывать перед глазами, заставляя парня переживать всё сильнее.Мысли о такой смерти медленно пожирали его изнутри.. Неизвестно сколько прошло времени, но перестать плакать он смог лишь тогда, когда окончательно сорвал голос. В ушах ужасно звенело, а поток мыслей, что беспрерывно атаковал его разум - в миг исчез, словно никаких мыслей никогда и не было. Ощущение пустоты внутри давило и одновременно дарило некое спокойствие. Было больно, но уже не настолько. Он всё выплакал. Всё вышло со слезами и криками. **** Элиза сидела в самом дальнем углу гостиной, поджав ноги дрожащими руками. Из телефона доносились гудки..первый, второй, третий, четвертый.. Никто не взял трубку. Она звонила снова и снова, но кроме гудков и автоответчика ничего не было. На глазах девушки навернулись слёзы, а паника нарастала с каждой минутой.. —Ты так ноешь, что противно.—Дрожащим голосом возмутился Жан. Он не терпел чужих слёз, лишь потому что сам никому не показывал своих, но как бы он не пытался сохранять спокойствие, накипающая внутри паника заставляла сердце бешено биться, а в горле застрял крик. Он стоял возле окна, не осмеливаясь снова взглянуть на всю ту картину ужаса, что находилась за ним. Благо они были в безопасности..или нет на то никакой гарантии..? —Да иди ты..—сквозь слёзы пробурчала девушка, вновь набирая номер. Жан лишь закатил глаза, после опуская их на свой телефон. А кому он может звонить? За кого кроме Натаниэля ему беспокоиться? Вот именно, не за кого. Юноша и сам не заметил с какой силой сжал телефон в потной ладони, настолько, что побелели костяшки пальцев. Он и сам понимал, что как бы он не старался - скрыть панику не получается идеально. Колени предательски подкосились, заставляя Жана опереться о стоящий рядом обеденный стол. Судорожно вздохнув, он прижал телефон ко лбу. Тёмные кудри скрывали его лицо, но не позволяли скрыться от всей той чертовщины, что творилась вокруг. —Блять.. Натаниэль, только попробуй сдохнуть..—Прошептал он, а после инстинктивно вздрогнул от громкого хлопка двери. Сердце забилось чаще, а на лбу выступил холодный пот. Боковым зрением Жан заметил, как Элиза сжалась ещё сильнее, закрыв самой себе рот. Она явно смотрела в дверной проем, туда же, куда и Жан. Тела были безжалостно скованы страхом, готовые в любой момент дёрнуть, чтобы не умереть вот так нелепо. Элиза не смогла сдержать судорожного всхлипа, от чего Моро прикусил губу, надеясь, что кто-то или что-то не услышало этот звук. После долгой тишины послышался шорох, а после чьи-то тяжёлые шаги. Напряжение, как и биение сердца, нарастало с каждым шагом, от чего Жан уже был готов взяться за кухонный нож. Шаги приближались.. Адреналин перевалил за всевозможные нормы за долю секунды, а после, с такой же скоростью с треском упал, оставляя после себя лишь тяжёлое облегчение, когда в проёме показалась рыжая макушка. —НАТАНИЭЛЬ!—Дрожащим голосом воскликнула девушка, срываясь с места и прыгая юноше в объятия. Отныне было слышно лишь её приглушённое рыдание, такое невинное, с таким тяжёлым грузом горечи и страха. Она пыталась что-то сказать, но истерика позволяла лишь всхлипывать и издавать непонятные звуки. —Я в порядке.—Еле слышно пробурчал он, в ответ легко обнимая девушку.—Всё хорошо. Но даже эти слова не оттащили Элизу от Натаниэля, она отчаянно продолжала держаться за него, всё также плача. —Где ты был и как вернулся обратно?—Подходя к парочке тихо спросил Жан. Он был рад видеть своего товарища живым, но видно не совсем здоровым. Холодный взгляд Моро оценивающе пробежался по его образу, останавливаясь на правой ноге. Спортивный гольф был разорван в клочья, позволяя во всех красках рассмотреть рану, что была чем-то похожа на достаточно глубокий порез.—Натаниэль..—Начал уже он, как тот остановил его жестом. Тогда парни встретились взглядами. Только сейчас Жан заметил его уставшие и опухшие от слёз глаза. Он послушно прикусил губу, отводя взгляд в сторону. —На все вопросы я отвечу позже.—Прохрипел Веснински, отстраняясь от всё ещё трясущейся Трисс. —Ты сорвал голос?—Обеспоко спросила Элиза, снова подходя к юноше, но тот тут же вытянул перед ней руку, не дав подойти ближе. —По-том.—По слогам повторил он, отлучаясь в ванную комнату. Рана на ноге пульсировала тупой болью, не давая хозяину нормально передвигаться. Он получил её, когда бежал обратно домой, но как именно - не помнил. Что уж там, он и не помнил, как добрался до квартиры. Отныне - это великая тайна человечества, ведь режим выживания нередко отключает все мысли, а шоковое состояние просто не позволяет запомнить того, что и не стоит. Достав аптечку из небольшого шкафчика над ванной, Натаниэль сел на пол, чтобы было удобнее обработать рану. Чтобы остановить кровь, он снял с вешалки полотенце для рук, сбрызнул его водой и без всяких раздумий прижал к ране. Зубы тут же крепко сжались, а дыхание остановилось. Кричать было нельзя. Сделав пару глубоких вдохов, Натаниэль разжал челюсть, откидывая голову назад. Это было облегчение и отчаяние одновременно, ведь впереди была самая болезненная и неприятная часть - обработка. Начинать совсем не хотелось, но перспектива получить заражение не особо привлекала юношу. В добавок ко всему, лампочка подло начала мигать, действуя ему на нервы, словно погоняя его сделать всё как можно быстрее. Напоследок сделав дыхательные упражнения, Натаниэль сжал полотенце в зубах, и взял в руки спирт. Это была плохая идея, очень плохая, но «—уж лучше останется рубец, чем мне ампутируют ногу!»— рассуждал он, уже готовый вылить содержимое баночки. И буквально мгновение спустя, маленькое помещение наполнилось приглушённым криком парня. Жгучая боль заставляла рану пульсировать сильнее, а дыхание снова сбилось, заставляя его задыхаться. Он мог окончательно сорвать голос, от того пытался взять себя в руки, что получалось у него, грубо говоря, херово. Но рано или поздно боль заканчивается, и отныне он лишь сидел на холодном поту, смотря в одну точку, погрязший с головы до пят в своих мыслях. Все его переживания были не напрасны и он не может повернуть время вспять, чтобы предотвратить катастрофу, он не сможет вернуть мать.. Но все эти мысли больше не заставляли его плакать, он уже всё выплакал, не осталось ни капли. Теперь существовала лишь пустота, такая тёмная и глубокая, такая бесчувственная, что лишь вгоняла в апатию. Но и вот так просиживать время было нельзя, он это понимал. Как бы не хотелось - Мэри погибла отвлекая монстров, дав Натаниэлю шанс сбежать. И вот так просто опустить руки - для Натаниэля значило оскорбить святую память матери. Лишь эти мысли заставили юношу наконец подняться на ноги, чтобы вновь встретиться лицом к лицу с жестоким миром. Какого было удивление Веснински, когда открыв дверь он встретился не с жестокостью, а с такими грустными голубыми глазами , выражающими какое-то сожаление. Жан стоял скрестив руки на груди, смотря на Натаниэля не моргая, даже не дыша. Он ждал, ждал объяснений, ждал правды. —И как долго ты здесь стоишь? —Достаточно, чтобы слышать весь процесс. —Понятно.. —Ты сорвал голос. —Вау, правда? Не знал, спасибо, что открыл мне глаза!—Язвительно поблагодарил он обходя Моро. Но не успел он отойти далеко, как он же его и остановил. —Я не желаю тебе зла, Натаниэль, и ты это знаешь. Мы все сейчас не в духе, но мы обязаны знать в чём дело. Натаниэлю оставалось лишь тяжело вздохнуть, соглашаясь на рассказ одним лишь кивком. Тогда Жан отпустил его руку, проходя следом на кухню. Разговор получился тяжёлый. Натаниэлю пришлось вспоминать весь тот ужас, что произошел в лаборатории, образы чудовищ и их горе-создателя. Всё это казалось страшным сном, каким-то ненормальным куском воображения в сознании. Хотелось бы в это поверить, чтобы через некоторое время проснуться, а после забыть как ни в чём не бывало.. Но это жестокая реальность. Те же самые мысли можно было о на лицах негодующих Жана и Элизы. Они тоже не хотят всего этого. А по радио, что стояло на обеденном столе, передавали последние новости: «Чудовища не только в нашем штате, они в каждом уголке нашего мира»—Передавал обеспокоенный корреспондент. **** —Он должен знать,как остановить всё это.—Предполагал Кевин, выглядывая в небольшую щель между шторами.—Натаниэлю всегда был предоставлен доступ к лаборатории, так что, думаю он хотя бы предполагает об этом. Конечно если его ещё не сожрали. В углу комнаты послышался смешок. Сидя на полу, блондин подкидывал в воздух нож бабочку, не сводя при этом взгляда со стоявшего напротив рабочего стола. Как только нож со звоном упал на пол, юноша тут же перевёл игривый, местами жестокий взгляд на Кевина, продолжая насмешливо ухмыляться. —Значит мы поймаем это чудо.—Заявил он поднимая нож с пола. —Он не так прост, как кажется, Эндрю. С ним будет тяжело. —Так ещё интереснее..